Памятник Кондратию Булавину в Луганске. Из истории Донской вольницы Война атамана Кондратия Булавина с империей Петра I стала одной из самых героических и в то же время заведомо обреченных на поражение освободительных эпопей казацкого народа. Военный потенциал даже объединенных казацких Войск (Запорожского, Донского, Яицкого, Терского) был несопоставим с мощью колоссальной военной машины империи, поставившей себе на службу профессионализм немецких офицеров и неисчерпаемую русскую крестьянскую массу, мобилизованную в рекруты. Разин казнен, но казаки еще остались Разгром повстанческой армии Степана Разина в 1671 году не снял главного противоречия между Войском Донским и царством Романовых: казаки упорно не хотели считать себя подданными Московии, категорически не признавали юридическое право московитов на своих исконных землях. В 1674 году казаки наотрез отказались выдать московским приставам мятежного атамана Семена Буянко, призывавшего по станицам «идти на Волгу, на воровство». Обступив «живой» стеной курень (дом — Н.Л.) Буянко, казаки заявили Корнилию Яковлеву и московским приставам, что «такого закона, чтоб казаков с Дону отдавать, и при прежних государях не бывало и ныне-де отдать нельзя, а есть ли его, Буянко, отдать, то с Москвы пришлют приставы и по последнего их брата-казака». «Степан Разин» Василия Сурикова. Явно скоропалительное — на волне эйфории по поводу полной победы над Разиным — решение царской администрации о размещении на Дону некоторого контингента правительственных войск вызвало сильнейшее возмущение в среде казаков. Сами того не желая, дьяки Посольского приказа вызвали дотоле невиданное межнациональное напряжение в отношениях казаков и служилых великорусов. Царские воеводы из крепостиц по Дону, Иловле и Бузулуку жаловались царю Алексею Михайловичу, что «казаки государевых ратных людей бьют и грабят, а дров сечь под городками не дают, а рыбу, ловленную в неводы, отнимают. Они, казаки, похваляются-де воевод, и всех начальных людей, и стрельцов московских побить, а городовым стрельцам дать волю». Предгрозовая обстановка на землях Присуда Казацкого, чреватая новой повстанческой войной — как говорили современники событий: «новой казатчиной», — была предметом размышления наиболее дальновидных царских вельмож. Анализируя острые казацко-русские противоречия, воевода Петр Хованский с подкупающей откровенностью писал в октябре 1675 года в Посольский приказ: «Если Дон не укрепить многими городками (крепостями — Н.Л.), а казаков-донцов не учинить невольниками, как мы (великорусы — Н.Л.) великому государю неволею служим, — от них правды и впредь не будет». Стольник Хованский, как говорится, буквально в воду глядел, с воцарением в 1689 году на древнем престоле Московии царя Петра I, первого императора Всероссийского, «правда» казаков очень надолго, пожалуй, навсегда, разошлась с «правдой» новой Империи. Стратегическое окружение Охват земель Войска Донского цепью городков-крепостей начал еще на рубеже ХVII века царь Борис Годунов. Именно тогда от Воронежа и на восток, вниз по Волге, вплоть до Астрахани, возникла система крепостей, разделяющая территорию Войска Донского и Войска Яицкого (Уральского). Впоследствии строительством крепостей от Брянска и Белгорода к верховьям донской реки Медведица Московия приобрела возможность контролировать, а подчас и пресекать контакты между Доном и Запорожской Сечью. «Яицкие казаки в походе» неизвестного художника. Последним звеном в долгой цепи крепостей, которой как кольцом окружили донскую часть земель Присуда Казацкого, стала крепость Азов. Эта древняя столица народа казаков, за освобождение которой от турок шла пятилетняя казацко-турецкая война (1637-1641), в итоге досталась в 1696 году царю Петру I. По мнению большинства историков, взятие Азова войсками Петра I открыло новую эпоху в отношениях российского государства и народа казаков — эпоху полного подчинения казацких земель юрисдикции империи Романовых. Одновременно на этих землях был дан старт совершенно новой для Руси-России национальной политике — политике превращения самобытного казацкого народа в так называемое «воинское сословие» – фактически в военного данника государства. В 1700 году вышел специальный указ Петра I, запрещающий казакам вести лесозаготовки не только на Дону, но и по крупным притокам этой реки. В 1702 году центральная власть запретила донцам ловить рыбу на Дону близ крепости Азов, на всем протяжении Нижнего и Среднего Дона вплоть до устья реки Северский Донец, а также «на море Азовском и по запольным рекам». Безумие этого указа, грозящего взорвать Дон буквально во всенародном восстании, вскоре стало ясно даже в Петербурге — указ был не отменен, а по российскому обычаю заболтан — обставлен множеством мелких уступок и послаблений. В феврале 1706 года последовал новый запретительный указ — казакам под страхом каторги и конфискации имущества воспрещалось занимать «пустопорожние» земли в верховьях Дона. Одновременно на эти земли стали в массовом порядке селить государственных крепостных крестьян — «пустопорожность» этих земель не мешала, конечно, их долговременной аренде русскими помещиками. Все земельные конфликты, возникающие на пограничных рубежах Войска Донского, российская администрация никогда не разрешала в пользу казаков. В тех случаях, когда у великорусских претендентов на казацкие земли, в основном у монастырей и помещиков, не оказывалось де-юре никаких прав на удовлетворение своих исков, власть реализовывала подлинно «соломоново решение» — конфисковывала спорные владения и отписывала их «на государя». Например, в 1703 году казаки Пристанского городка потребовали вернуть в станичное владение свои исконные земли, некогда переданные тамбовским епископом Игнатием в оброк торговому человеку Анкудинову. Казаки доказывали, что никогда не передавали своих земель так называемому «владыке», а, следовательно, юридически купец Анкудинов не имеет никаких прав на владение. Рисунок Адриана Шхонебека «Осада турецкой крепости Азов в 1696 году». Поскольку купчина уже успел переселить на спорные земли крепостных крестьян, возник острый межнациональный конфликт. Прибыв в деревню Русская поляна, казаки «многолюдством, с ружьями и бунчюками, в панцирях учинили круг». Поскольку русские крестьяне с решением этого круга об их выселении не согласились — произошло подлинное побоище. «Казаки их, крестьян, били и мучили, — докладывалось в сообщении сыскного исправника, — и велели им с женами и с детьми и со всякими пожитками выбиратца вон с казацкой земли <…> а также припасов и ружья и всякого пожитку пограбили». В Русскую поляну были введены солдаты. Дело за юридической правотой казаков спустили на тормозах: крестьян выселили, казаки часть «пожитков» вернули владельцам. Однако счастливыми обладателями своих родовых земель казаки не стали, все оброчные наделы купца Анкудинова были конфискованы в пользу казны. С вольного Дона выдачи нет Тяжкие и импульсивные, подчас даже кровавые реформы, которые Петр I обрушил на Россию, вызвали невероятно большой исход великорусского населения на казацкие земли. Как пишет известный современный историк А.С. Козлов: «В донские степи приходили крестьяне и дворовые люди, посадские жители, солдаты и всякие работные люди из южных городов России. На Дону искали спасение от корабельного строенья и рекрутских наборов, от крепостных и городовых работ».
Этнические казаки на определенном этапе были заинтересованы в этом приходе на Дон новой рабочей силы. «Новопришлые» люди на протяжении семи лет не могли и думать о приобретении прав «старых», то есть. этнических казаков. Они посылались варить соль на казацких солеварнях, косили сено в интересах казацких семей, их принявших, занимались земледелием, работали на пасеках.
Фрагмент диорамы Арсения Чернышова «Взятие турецкой крепости Азов войсками Петра I в 1696 году». Известный постулат казацкой вольницы «С Дона выдачи нет!» был ценен для этнических казаков не только в материальном, но и в определяющей мере в мировоззренческом аспекте, как подтверждение незыблемости казацкого национального суверенитета. Английский дипломат ХVII века Чарльз Уитворт в своих воспоминаниях отметил: «Всякий крестьянин или невольник, оказавшийся в стране казаков, получал свободу и не мог быть востребован своим хозяином или правительством московитов». Эта пропозиция: Дон, суверенитет, свободная воля — Московия, произвол власти, личная кабала, — определяла сознание этнических казаков на протяжении десятков поколений, поэтому любые попытки российской власти вернуть с Дона «беглых холопей» воспринимались в казацкой среде очень остро. Плотина прорвана В июле 1707 года неистовый Петр I своим именным указом направил на Дон карательный отряд во главе с полковником Юрием Долгоруким. Для всех и каждого на Дону стало ясно, что российское правительство перешло к прямому вмешательству во внутренние дела Войска Донского, к насильственному возвращению беглых. Отряд Долгорукого в начале сентября 1707 года выступил на Верхний Дон. Вскоре отряд разделился на четыре группы: одна из них под командованием А. Плохова вела розыск от Черкасска до Паншина, другая — капитана Н.С. Тенебекова — по Хопру, третья — капитана С.С. Хворова — по Бузулуку и Медведице. Сам Долгорукий шел по Северскому Донцу. Царские мытари неистовствовали: при малейшем сомнении любой казак заносился в списки беглых, которых «бивши батогами жесточе, высылали на Русь». Портрет Кондратия Булавина. Реакция этнических казаков не заставила себя ждать. В первых числах октября 1707 более 250 казацких старшин и казаков собрались в Ореховом Буераке в трех верстах от Новоайдарского городка. Они собрались сюда по призыву атамана Бахмутского городка, уроженца станицы Трехизбянской, Кондратия Афанасьевича Булавина. «Общий для всех рек Войсковой совет» решил обороняться. В ночь на 9 октября 1707 года булавинцы напали на отряд Долгорукого, находившийся на постое в станице Шульгинской: полковник был убит, «многих солдат и казаков скурвых побили до смерти». Казацкие старшины из Черкасска Петров и Саламата, бывшие в отряде Долгорукого на положении титулованных коллаборационистов, — «в одних рубашках, выскоча, едва ушли». Почти поголовно были истреблены и другие карательные отряды, переписывавшие «беглых холопей» по Дону, Хопру, Медведице и Бузулуку. Важно отметить, что выступление Булавина сразу же приобрело характер национального восстания: казаки с особой беспощадностью расправлялись с теми казацкими коллаборационистами, которых подозревали в потворстве московитам. Так были убиты войсковые старшины И.Кваша, В. Иванов, Ф. Сафонов, станичные атаманы Ф. Дмитриев и П. Никифоров. События в станице Шульгинской, последующее истребление царских мытарей повсюду всколыхнули донское казачество: равнодушных не было, все понимали, что «сию конфузию» кровожадный русский царь просто так не простит. Реакция черкасской старшины Действия булавинцев неоднозначно были восприняты на Нижнем Дону в среде богатой старшины, контролировавшей политические настроения в Черкасске, столице Войска Донского. Немногие старые атаманы, такие, например, как Иван Зерщиков почти открыто радовались успехам Булавина. Последовательные сторонники тесного союза с Россией – А. Савельев, Н. Саламата, И. Машлыченко и другие, напротив, всячески агитировали против повстанцев. В конечном счете, политическая позиция коллаборационистов победила. Крупные центры казачества — Закотный городок, Осинова Лука, Старый Айдар, Кобанский городок, Краснянская станица — отказались от поддержки булавинцев. Азовский губернатор И.А. Толстой сообщал Петру I: «А из казацких городков, которые по реке Дону, при нем, Булавине, нет ни одного человека». Под нажимом «промосковской партии» войсковой атаман Лукьян Максимов стал действовать решительнее. Малый круг старшины в Черкасске поручил Максимову «примучить» булавинцев, не дожидаясь прихода на Дон регулярных российских войск. Атаманское войско 18 октября 1707 года настигло повстанческий отряд Булавина на реке Айдар близ Закотненского городка. Произошел жаркий бой с применением артиллерии, в результате которого повстанцы были разбиты. С немногими сторонниками Булавину удалось скрыться от преследования в близлежащем лесу. С повстанцами, взятыми в плен по приказу атамана Максимова, поступили жестко: десять человек, есаулов и сотников, повесили по деревьям за ноги, 130-ти повстанцам «носы резали», а остальных «кого-де захватили — послали в иные украинные городы». Донская старшина поспешила заверить петровскую администрацию, что «воровство Кондрата Булавина они искоренили и почело быть во всех казацких городках смирно». Москва отреагировала привычным методом: «за верные службы» старшине и низовым казакам выдали крупное денежное жалование — 10000 рублей (русский конь в то время стоил 2 рубля, крымско-татарский — около 10). Особое вознаграждение в размере 200 рублей получил калмыцкий князек Батыр, отряд которого принял самое деятельное участие в финальном бое с булавинцами. Попытка поднять Запорожскую Сечь В конце ноября 1707 года Кондратий Булавин с ближними соратниками прибыл в Запорожскую Сечь. Атаман попытался учесть крупнейшую политическую ошибку Степана Разина, который начал масштабную войну с Московией, не заручившись прямой военной поддержкой запорожцев. 20 декабря 1707 года на Сечи была созвана Рада. Запорожцам зачитали письмо Булавина, в котором он просил сечевиков присоединиться «к возмущению бунта в великороссийских городах». Одновременно атаман просил содействия Сечи в официальном запросе к крымскому хану «о вспоможении войска для разорения великороссийских городов». «Проводы на сечь». Предлагался, таким образом, потенциально очень мощный военно-политический пакт, который объединял бы против петровской России Войско Донское, Запорожскую Сечь и Крымское ханство, вассала Оттоманской империи. Если бы этот пакт из благопожелания стал реальностью, а объединенное войско казацко-татарской коалиции вторглось бы в Россию — результат неистовых петровских реформ, и были бы они вообще, никто не сможет спрогнозировать. Булавинский призыв нашел категорическую поддержку у массы рядовых запорожцев и очень настороженное отношение казацкой старшины, связанной тесными узами с гетманом Мазепой, в то время верным союзником Петра I. На Раде присутствовали и представители царской администрации, по просьбе которых кошевой атаман Тарас Финенко зачитал грамоту с требованием Петра I выдать «донского бунтовщика». Запорожцы с негодованием отвергли московитские требования: «В Войску Запорожском никогда такого не бывало, дабы таковых людей, бунтовщиков или разбойников, выдавано было». Воинский пыл запорожцев, столь жгуче горячий в конце ХVI века, успел сильно подостыть к концу века ХVII: кошевому Финенко в итоге удалось убедить запорожцев подождать с окончательным решением вопроса о походе в Россию до весны — «когда дороги подсохнут». Сторонники Булавина в среде сечевиков не смирились с этим решением и в феврале 1708 года добились созыва новой Рады. На ней с атаманства был снят кошевой Финенко и было принято решение не задерживать тех запорожцев, которые решат по личному почину присоединиться к Булавину. Вместе с тем, официально Запорожская Сечь в войну с петровской Россией не вступила. Не отреагировала Сечь и на страстное письмо Булавина в мае 1708 года, в период ожесточенных сражений казацких повстанцев с петровскими войсками. В этом письме донской атаман фактически сформулировал идею всенародной освободительной казацкой войны, чтобы «было по-прежнему сильно воинство казацкое, разделенное ныне ляхами и москалями, а между ими, казаками, единомышленное братство». Сечь осталась глуха к этому призыву, равно как и терские казаки, получившие аналогичное послание. Впрочем, последние были в военном аспекте маломощны и к тому же очень географически удалены от театра военных действий на Верхнем Дону. Разгром петровской «пятой колонны» В марте 1708 года Кондратий Булавин прибыл в Пристанский городок на Хопре. Сюда же съехались и другие видные вожди казацких повстанцев: полковники Леонтий Хохлач, Игнат Некрасов, Никита Голый. Прибыл и главный военный предводитель восставших, атаман Семен Драный, полководческие качества которого враги оценивали куда выше военного таланта самого Булавина. На состоявшемся Кругу было принято решение идти вначале на Черкасск «для истребления скурвых старшин», которые «продали реку». Называлась и сумма сделки царской администрации с войсковым атаманом Лукьяном Максимовым — семь тысяч рублей – за удержание казаков Нижнего Дона от поддержки Булавина. Вождь «промосковской» партии атаман Максимов в свою очередь не дремал. Отмобилизовав низовых казаков, он соединился с русским отрядом полковника Васильева из Азова и конным корпусом калмыков. 9 апреля 1708 года выше Паншина городка на реке Лисковатке войско повстанцев сошлось с войском Максимова. Скоротечный бой закончился переходом большей части казаков на сторону Булавина, захватом «4 пушек, пороховой казны и свинца, а также денежной казны 8000 руб.» Лукьян Максимов со своими сторонниками бежал. 26 апреля 1708 года донская столица была взята в осаду повстанцами. Черкасск являлся хорошо укрепленной крепостью, имел на стенах более четырех десятков пушек. Однако оборонять город оказалось некому – атаманы пяти из шести станиц, расположенных на Черкасском острове, перешли на сторону Булавина. «Запорожцы пишут письмо турецкому султану» По решению Войскового Круга, состоявшегося 6 мая в Черкасске, атамана Максимова, а также четырех старшин, последовательных сторонников русификации Дона, — А. Савельева, Е. Петрова, Н. Саламата, И. Машлыченко — казнили. Число казненных старшин более низкого войскового ранга было, видимо, значительно больше. В документе царской канцелярии отмечается: «И иным многим казакам головы рубили и в воду (казацкая казнь "В куль — и в воду!" – Н.Л.) сажали, а за то они-де, что помня крестное целование русскому царю, — с ними, с ворами, в злой совет не пошли». «Пятая колонна» Москвы в донской столице была существенно ослаблена, хотя, разумеется, отнюдь не ликвидирована. Война обреченных С точки зрения военной стратегии повстанческая армия атамана Булавина была обречена на проигрыш изначально. Предельно милитаризованная петровская Россия очень мало напоминала вяловатую, архаичную, неорганизованную Московию времен царя Алексея Михайловича. Неистовая авторитарная воля Петра I могла бросить против казацких повстанцев колоссальный объем вооружения и многие десятки тысяч жизней безропотной крестьянской рекрутчины. В оперативном плане положение булавинцев также было незавидным: область Войска Донского находилась в полном окружении. На севере, со стороны Хопра и Верхнего Дона шла концентрация многочисленных сил карательного корпуса, которым командовали стольник И. Тевяшов и подполковник В. Рыкман. С запада, заручившись лояльностью гетмана Мазепы, подходили главные силы царской армии под командованием князя Долгорукого. На востоке, на Волге, сосредотачивался карательный корпус воеводы князя Хованского и многочисленные конные полчища калмыков, жаждущих грабежа. Даже совсем рядом с Черкасском — в устье Дона — стояли царские гарнизоны в Азове и Троицкой крепости. Повстанцы совершили фундаментальную стратегическую ошибку: в наивной надежде не допустить карательные войска московитов на казацкую землю, они разделили свои силы по разным оперативным векторам. Наиболее опытный казацкий полководец Семен Драный пошел по Северскому Донцу в направлении Изюма — навстречу армии Долгорукого. Атаман И. Некрасов двинулся на север — на прикрытие казацких станиц по Хопру. Атаман Николай Голый повел казацкие полки на восток – против карательного корпуса Хованского и калмыков. Сам Булавин с частью войск решил обезопасить донскую станицу и захватить Азов. В итоге, желая быть одновременно сильными везде, булавинцы нигде не смогли сконцентрировать достаточно войск для эффективной борьбы с регулярной армией петровской России. Главное казацкое войско под командованием атамана Драного 8 июня 1708 года у реки Уразовой наголову разгромило Сумский слободской полк. Развивая наступление, эта, в сущности, очень небольшая казацкая армия (около 5,5 тысяч донцов и полторы тысячи запорожцев) осадила город Тор. Булавинцы били по городу из пушек, сожгли посад, но взять эту не слишком сильную крепость не смогли — к городу стали подходить основные силы армии князя Долгорукого. Атаман Драный отвел свои полки к урочищу Кривая Лука. Здесь произошло ожесточенное, длившееся полный световой день сражение. Ярость боя была настолько велика, а сил у казаков было настолько несопоставимо мало, что Драный вынужден был лично водить в атаку атаманскую сотню. В одной из таких атак казацкий полководец был убит прямым попаданием ядра. Итог сражения был страшен: вместе со своим признанным военным вождем казаки потеряли более 1500 человек, родовая вотчина Булавина Бахмутский городок был захвачен правительственными войсками, причем каратели полностью уничтожили это поселение вместе с жителями — «не оставив камень на камени». Аналогичные военные результаты были и у других вождей повстанцев: ни на одном из стратегических направлений казацкие атаманы не сумели нанести царским войска сколько-нибудь значительного поражения. Успешнее остальных действовал атаман Игнат Некрасов — благодаря тому, что сразу же отказался от масштабных столкновений с регулярными войсками и перешел к тактике внезапных ударов крупными силами конницы с немедленным быстрым отступлением. Гибель атамана Булавина В начале июня 1708 года Булавин начал подготовку к захвату Азова. Поскольку все основные силы казацкой армии были выведены на защиту рубежей Войска Донского, наличных резервов в донской столице было катастрофически мало. Старые опытные полковники советовали Булавину отложить наступление — пока не прояснятся итоги рейдов остальных атаманов. Однако Булавин все же решил напасть на Азов. Поход к азовской крепости состоялся 6 июля 1708 года. Казацкий отряд возглавили полковники Л. Хохлач и И. Гайкин. Старики, видя малочисленность казацкого войска, скорбно вздыхали: «За смертью своей собрались браты!». Русские полки встретили казаков у стен Азова. Прикрытые с тыла и флангов интенсивным огнем крепостной артиллерии, вооруженные дальнобойными мушкетами, рейтарские роты стойко сдерживали натиск казаков, а затем, сомкнув ряды, перешли в наступление. Разгром был полным: только убитыми потеряли 423 казака, около 500 повстанцев утонули в Дону и в реке Каланче при отступлении, 60 человек попали в плен. Участь пленных была страшной: им вырвали ноздри и языки, а затем подвесили за ноги по периметру крепостных стен. «Азовское сидение» Разгром повстанцев у Азова стал «часом икс» для «промосковской» партии. Уже гибель атамана Драного создала в казацкой столице все условия для активной агитации против Булавина. «Верный» сторонник Петра I есаул Фролов, узнав о поражении войска Драного в сражении у Кривой Луки, с восторгом делился с другими заговорщиками из старшин: «Ежели в Черкасске сведают о Драном, то конечно Булавина убьют, все воровство и вся надежда была, как казаки сказывают, на Драного». На следующий день после разгрома у Азова повстанческих сил — 7 июля 1708 года – казацкая «промосковская» старшина подняла в Черкасске мятеж. Захватив пушки и заперев ворота крепости, чтобы не допустить в Черкасск отступающие от Азова повстанческие отряды, коллаборационисты бросились штурмовать атаманский курень Булавина. Войсковой атаман, забаррикадировав окна и двери куреня, мужественно принял свой последний бой. Азовский губернатор И.А. Толстой сообщал в Москву подробности расправы над Булавиным: «И они (мятежники — Н.Л.) в курень тот из пушек и из ружья стреляли и всякими иными мерами его вора доставали». Бой был долгий и для мятежников тоже кровопролитный: меткими выстрелами Булавин и его, оставшиеся в истории безымянными, трое побратимов уложили наповал шесть коллаборационистов. Все решил прямой выстрел в стену куреня из пушки: в дыму и клубах пыли в пролом ворвался есаул Сергей Ананьин и в упор выстрелил из пистолета в лицо контуженного Булавина. Этот выстрел породил слухи о самоубийстве казацкого атамана, которые охотно подхватил агитпроп Петровской империи, чтобы показать, - насколько антиправославным человеком был казацкий вождь (у православных христиан самоубийство считается тяжким грехом). Однако фундаментальное исследование доктора исторических наук Екатерины Подъяпольской убедительно доказало всю несостоятельность мифа о самоубийстве выдающегося национального героя казаков. «От этого заплакали бы даже камни» Эта строка из древнегреческого эпоса о гибели защитников Трои как нельзя точнее характеризует те чудовищные события на Дону, которые произошли после ввода на землю казаков карательных войск князя Долгорукого. Личный именной указ Петра I от 12 апреля 1708 г. давал князю Долгорукому все полномочия на осуществление, говоря современным языком, — любых преступлений против человечности. Даже с учетом известного изуверства первого российского императора, кровь стынет в жилах при чтении этого указа: «…Ходить по тем городкам казацким и деревням, которые пристанут к воровству, и оныя жечь без остатку, а людей рубить, а заводчиков – на колесы и колья, ибо сия сарынь (сброд, нелюди — Н.Л.) кроме явной жесточи не может унята быть». «Взятие турецкой крепости Азов донскими казаками». Традиционно считается, что исторически непревзойденным казакофобом был военный вождь большевиков Лев Троцкий с его призывами к «поголовному истреблению казаков как зоологической среды». Как видим «первый большевик на русском престоле» — определение поэта Максимилиана Волошина — в своей казакофобии ничем не уступал «железному наркому». Известный современный историк Александр Широкорад, вообще не скрывающий своих симпатий к имперскому бытию России, не может сдержать негодования при описании геноцида, который учинили на Дону каратели князя Долгорукого. «В 1708 году Петр приказал, пишет историк, не только казнить участников восстания, но и уничтожить десятки казацких городков вместе с населением. Солдаты убивали женщин и детей (чаще всего топили в Дону) и сжигали строения. Только отряд Долгорукого уничтожил 23,5 тысячи казаков мужского пола, — женщин и детей не считали. Мало того, православный царь не постеснялся натравить на казаков орды калмыков. Калмыки резали всех подряд, но, в отличие от князя Долгорукого, не вели учета своим жертвам. И еще не убивали женщин, а уводили их с собой». Впоследствии, после полного подавления национальной войны казаков, князь Долгорукий составил для царской администрации исчерпывающую справку о своих «подвигах». «В Есаулове сидело 3000 человек, канцелярски сухо сообщал царский палач, и штурмом взяты и все перевешаны, только из помянутых 50 человек за малолетством освобождены. В Донецком сидело 2 тысячи человек, также штурмом взяты и многое число побиты, а остальные все перевешаны. Из-под Воронежа взято казаков 200 человек, и на Воронеже все помянутые перевешаны. В Черкасском повешено около круга Донского (майдана — Н.Л.) и противу станишных изб около 200 человек. Також и многие партии (арестованных казаков — Н.Л.) из разных городков были посыланы (выведены — Н.Л.) и множество в тех партиях посечено». В этом же докладе князь Долгорукий перечисляет уничтоженные казацкие городки и станицы: «По Хопру, сверху от Пристанной по Бузулук, — все. По Донцу, сверху по Луганск, — все. По Медведице — по Усть-Медведицкую станицу, что на Дону. По Бузулуку — все. По Айдару — все. По Деркуле — все. По Калитвам и по другим запольным речкам — все. По Иловле по Иловлинскую — все». За все века предшествующей истории казацкий народ не знал столь чудовищного нашествия. Верхнее и большая часть среднего течения реки Дон в буквальном смысле обезлюдели: в некогда цветущих, а теперь сожженных станицах белели только казацкие кости. Земли верховьев Дона вокруг крепости Воронеж и южнее, до реки Хопра, были отторгнуты указом Петра I у Войска Донского и заселены русскими крепостными крестьянами. Такую страшную цену заплатили казаки за очередную попытку отстоять свободу национального развития своего народа. Подробнее
В Балтийском Союзе казаков развивает свою деятельность Вознесенский военно-патриотический клуб в городе Гурьевске. Молодые казаки и подростки с большим интересом занимаются по программе Клуба.
Небесный покровитель вознесенцев - Георгий Победоносец.
Руководитель Клуба казачий полковник СКР Артур Юрченко, который является товарищем атамана Балтийского Союза казаков и походным атаманом БСК.
Группа вознесенцев в спортзале перед занятиями.
Артур Вакилович обучает ребят различным приёмам единоборств.
Самый молодой казачёнок.
Мы и песни под гитару поём.
Дуэт гитаристов.
Очень интересно вдвоём.
Костровой чай.
Атаман Балтийского Союза казаков Владимир Соколов в Вознесенском Клубе.
Президент России и Предстоятель Русской Православной Церкви приняли участие в церемонии открытия памятника императору Александру I у стен Московского Кремля 20 ноября 2014 года Президент Российской Федерации В.В. Путин и Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл возглавили церемонию открытия первого памятника императору Александру I в Москве. Перед началом церемонии в Патриарших покоях Кремля глава государства В.В.Путин поздравил с днем рождения Святейшего Патриарха Кирилла, которому исполнилось 68 лет. Монумент императору Александру установлен у Кремлевской стены близ Боровицких ворот в Александровском саду, который был создан по его указу. В церемонии приняли участие министр культуры Российской Федерации В.Р. Мединский, управляющий делами Президента РФ А.С. Колпаков, мэр МосквыС.С. Собянин, представители Русской Православной Церкви, общественные деятели. После краткого вступительного слова В.Р. Мединского с монумента было снято покрывало, оркестр исполнил патриотическую песню М.И. Глинки «Славься». Святейший Патриарх Кирилл совершил чин освящения памятника. Пел хор Свято-Данилова монастыря, регент Георгий Сафонов.
К участникам церемонии обратился В.В. Путин: «Дорогие друзья! Сегодня мы открыли памятник Александру I — императору всероссийскому. Это событие приурочено к 200-летию окончания войны с Наполеоном. Победа в ней стала мировым триумфом России. На борьбу тогда поднялись люди всех сословий, разных национальностей.
И огромная роль в их сплочении, в твердом отстаивании независимости страны принадлежит, конечно, Александру I. Его слова: “Я не примирюсь, покуда хоть один неприятельский воин будет оставаться на нашей земле”, — прозвучали как призыв быть до конца преданными родному Отечеству, сражаться до победы.
Император верил в народ, знал поистине исполинскую силу его патриотизма. И французская армия встретила в России невиданное сопротивление, столкнулась с единой, мощной волей — одолеть, победить врага. А героическое Бородинское сражение, как мы знаем, не только переломило ход войны, но и определило судьбу всей Европы на долгое-долгое время. Александр I навсегда вошел в историю как победитель Наполеона, как дальновидный стратег и дипломат, как государственный деятель, осознающий ответственность за безопасное европейское и мировое развитие. Именно российский император стоял у истоков тогдашней системы европейской международной безопасности. И она была вполне адекватна тому времени. Именно тогда были созданы условия так называемого баланса, построенного не только на взаимном учете интересов стран, но и на моральных ценностях. Важно вспомнить и то, с каким уважением и великодушием отнеслась Россия — страна-победительница — к суверенитету Франции и национальному достоинству французского народа.
Эпоха Александра I — время обновления и укрепления России. В этот период проведены многие государственные и правовые реформы, снаряжена первая русская кругосветная экспедиция, основаны пять новых университетов. После нашествия и пожара восстановлена древняя столица России — Москва, построены Манеж и Оружейная палата, стал возводиться Храм Христа Спасителя. Вот здесь, вдоль стен Кремля, был разбит этот прекрасный сад. Уже более чем полтора века он носит имя императора Александра I. Это один из всеми любимых, живописных парков столицы. Одновременно здесь ощущается и величие нашей истории. Буквально все пронизано памятью о воинской славе России, о тех, кто защищал, отстаивал и берег наше Отечество. И памятник Александру I по праву займет здесь свое почетное место. Мы выбирали из нескольких вариантов; каждый из них был очень хорош, но мне думается, что этот отвечает своему предназначению. Благодарю вас за внимание».
Затем к собравшимся обратился Святейший Патриарх Кирилл: «Глубокоуважаемый Владимир Владимирович! Дорогие участники торжественной церемонии открытия памятника! Мы присутствуем не просто при открытии памятника — мы присутствуем при очень важном событии, которое свидетельствует о том, что народ наш действительно сопрягает в своем сознании некогда разорванную ткань национальной истории.
Александр I был выдающейся личностью. Может быть, его имя несколько заслонили героические имена полководцев, которые одолели врага в 1812 году. Но как проявился полководческий, дипломатический талант Александра в 1813 году, особенно после смерти Кутузова, которую он очень тяжело пережил! Тогда император Александр действительно стал полководцем русской армии, но не просто талантливым военачальником, от стратегического видения которого зависел военный успех — он был блестящим дипломатом и склонил колеблющуюся Австрию к тому, чтобы она вошла в союз с Пруссией и Россией. Мы знаем, что австрийские войска были на стороне Наполеона, и как непросто было убедить австрийского императора в том, чтобы он вместе с Россией и Пруссией вступил в борьбу с Наполеоном. А затем были постоянные метания союзников, которые искали любую возможность, чтобы выйти из этой военной кампании, потому что она действительно была рискованная. Сила дипломатических аргументов, сила интеллекта, воля государя Александра Iсделали его поистине европейским, а значит в то время — мировым лидером номер один. Благодаря ему, в конце концов, была одержана историческая победа над Наполеоном, и русские войска вошли в Париж. С каким же благородством отнеслись наши воины, наши казаки, которых демонизировала французская наполеоновская пропаганда, к поверженному городу! Не последовало ни разрушений, ни насилия. Это была удивительная по своему значению акция милосердия и благородства в ответ на сожжение Москвы. Никто не погиб в Париже и ни одно здание не было разрушено. А это значит, что, император Александр имел не только мудрость, военный и дипломатический талант, но и был человеком внутренне целостным. Неслучайно он в самое трудное время встретился с преподобным Серафимом, пришел к нему, чтобы поговорить от сердца к сердцу. Может быть, в молодые годы он был подвержен разным влияниям, в том числе и тем, которые не соответствовали православной традиции, но в зрелые годы он явил себя патриотом и человеком, любящим свой народ и свою Церковь.
Замечательно, что в этом месте в присутствии главы государства мы сегодня освятили памятник выдающемуся правителю земли Русской государю императору Александру Павловичу, с чем я всех нас и поздравляю. И благодарю Вас, Владимир Владимирович, и всех тех, кто принял это решение, которое увенчалось установлением замечательного памятника на самом лучшем месте в Александровском саду». Участники церемонии возложили цветы к монументу и осмотрели архитектурно-скульптурную композицию и барельефы памятника.
Решил я свой корпоративный договор с МТС закрыть и перейти на тариф физического лица. Пришёл в филиал МТС на проспекте Мира-96, где дали мне три разных бланка и я их заполнил и поставил печати. На другой день приходит СМС с отказом в переводе. Так как дозвониться до них невозможно, прихожу во второй раз. Объясняют, "Отказ даём не мы, а МТС-Москва. Приведите другое физическое лицо и дайте ему доверенность на оформление моего перевода".Прихожу в третий раз,уже с доверенным физическим лицом, заполняем четыре бланка,ставлю печати. В этот же день, а это было вчера, МТС-Москва мне снова присылает отказ. И вот я, возмущённый до крайности,прихожу, в четвёртый раз, сегодня утром, к этим "работничкам". Перед тем, как заняться со мной, был устроено 10-минутное совещание по моему вопросу.Наконец мне вновь дали три бланка, которые я вновь заполнил и поставил печати. Так что же это? Некомпетентность "работничков" или же их наплевательское отношение к клиентам ? Видимо и то и другое. Пока я не знаю ,как дальше пойдёт в МТС эта "архисложнейшая процедура" по вызволению меня из корпоративного договора. Не исключается вариант пятого захода. Хочу добавить, что у меня и раньше возникали вопросы к МТС. Например, снятие денег с моего баланса за мифические услуги. И происходило это неоднократно, прилепляется к моему балансу паразитирующая фирмочка и начинает регулярненько откачивать денежки. Я думаю,что с этой напастью многие абоненты МТС также сталкивались. Но в МТС всегда говорят, что они здесь не причём. Хотя очень сомнительны такие утверждения, что МТС к такому жульничеству не имеет отношения.
Вахмистр со знаменем Забайкальского казачьего войска. Чита, 1997 год. Как создавалось Забайкальское казачье войско. Восточная Сибирь, бассейн реки Амур, Охотское море и Камчатка были завоеваны и освоены народом казаков. Вслед за казаками на обширные, благодатные земли Сибири и Дальнего Востока пришла российская государственная администрация. Ввиду наличия жесткого крепостного права в центральных регионах России и отсутствия продуманной, целенаправленной политики освоения азиатской Украины основная миссия по удержанию восточных земель под скипетром царей Романовых легла в ХVIII—ХIХ веках на вновь создаваемые казачьи войска. Союз казаков и «семейских» После заключения бесславного для России Нерчинского договора (27 августа 1689 года) с Цинской империей Китая русское самодержавие надолго забыло о существовании восточносибирских и дальневосточных земель империи. Русским дворянам-ренегатам, интенсивно осваивавшим мазурку, напудренные парики и чулки с панталонами, было как-то очень не до проблемы планомерного освоения азиатской Украины. Гораздо более важными, с точки зрения новоявленной имперской элиты, виделись вопросы политического будущего Польши, постройки абсолютно не нужного, но сравнимого по тоннажу с английским, флота на Балтике, устроение помпезного — а-ля Венеция — дворцового быта в сумрачном финском Петербурге. Казачье население Восточной Сибири в течение более ста лет, к бесспорному для него благу, было в основном предоставлено само себе. Единственной, более-менее значимой административной инициативой Петербурга за этот период стала попытка Петра I упорядочить войсковое управление казачьих обществ Якутии, Охотского побережья, Анадыря и Камчатки. В 1725 году в соответствии с утвержденным штатом государственное финансирование, правда, весьма скудное, получили казачьи формирования и посты в Иркутске, Нерчинске, Селенгинске, Верхоленске, Удинске, Баргузине и даже на Сахалине.
Переезд по наледи по тракту в Охотск, Иван Булычев, 1856 год.
В 1767—1772 годах эту инициативу попытались развивать дальше: были образованы казачьи команды в Охотске, Гижигинске (современная Гижига), Анадырске (Анадырь) и на Камчатке. Общее число казаков, за исключением Якутска, Иркутска и Нерчинска, везде было очень небольшим. Так, в 1772 году в Охотске было 100 казаков, в Гижигинске — 137, в Большерецке и Нижне-Камчатске — 85, в Тигиле (Камчатка) — 53, в Тауйском остроге (Охотское побережье) — 19. Великорусское население центральных районов России, сжатое в тисках крепостничества, демонстрировало очень низкую социально-географическую подвижность. Сколько-нибудь значимые переселения великорусских крестьян в Восточную Сибирь и на Дальний Восток могли быть осуществлены только под полицейским принуждением. Государственные программы по добровольному переселению великорусских людей на азиатский восток, подобно принятой в 1799 году программе «О заселении земель, лежащих между Байкалом, рекою Верхнею Ангарою, Нерчинском и Кяхтою», неизменно терпели полное фиаско. На рубеже ХIХ века, как и полтора столетия назад, основной переселенческий контингент на земли Восточной Сибири и Дальнего Востока продолжало поставлять казачье население Дона, Урала (Яика) и вновь учрежденного Оренбургского казачьего войска. Только этнические казаки имели желание и волю переселяться на вновь осваиваемые, практически неизвестные им земли, получая взамен весьма символические, даже эфемерные государственные льготы. В некоторых случаях казачью колонизацию весьма своеобразно «стимулировало» российское государство. Так, после подавления национального восстания атамана Кондратия Булавина в Восточную Сибирь было выселено более четырех тысяч донских казаков вместе с семьями. А после подавления национального казачьего восстания 1772 года на Яике и войны Емельяна Пугачева было сослано в Забайкалье более двадцати тысяч яицких, донских и запорожских казаков, определенных в «государственные преступники». Первоначально этих казаков не включили в официально признаваемый состав казачьего населения края, а зачислили для вящего их унижения в контингент горнозаводских крестьян. Это решение создало для местных властей вечную головную боль: казачьи «горнозаводские крестьяне» наотрез отказывались лезть с кирками в рудные забои и шахты. Земледельцы из казачьих «крестьян» тоже оказались из рук вон плохие, а уж добровольной оплаты податей дождаться от них было решительно невозможно. Изменить невыносимую ситуацию, в какой-то мере даже унижающую административное достоинство местных властей, удалось лишь в 1851 году. С образованием в этом году Забайкальского казачьего войска все потомки этнических казаков — бывших ссыльнопоселенцев были вновь «повёрстаны» в так называемое казачье сословие. Единственным реальным, вместе с этническими казаками, переселенческим контингентом в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке стали русские старообрядцы, так называемые семейские. Тоненький вначале старообрядческий переселенческий ручеек в азиатскую Украину на протяжении ХVII—ХVIII веков постоянно усиливался — по мере методичного наступления российского самодержавия на старообрядческие анклавы Средней Волги, Урала, Белоруссии и Дуная. В полной мере сохранив славянскую этническую энергетику и живость ума, старообрядцы на сибирских и дальневосточных землях стали очень ценным дополнением в казачьей колонизации края. Не слишком воинственные, но зато, в отличие от казаков, превосходные земледельцы и рачительные хозяева, русские старообрядцы создавали в новых условиях устойчивые социально-экономические анклавы. Не будет преувеличением сказать, что именно семейская борона, в совершенно равно степени с казачьей шашкой, сохранила для остального населения Российской империи забайкальские и верхнеамурские земли в период постпетровского «чужебесия» ХVIII века.
Провал посольской миссии Братищева Глобальный вектор исторического развития трудно повернуть вспять. Несмотря на «прорубленное окно» в Балтийское «озеро» и назойливое участие в разрешении «польского вопроса», несмотря на еще десятки вопросов в Европе, которые пыталась, в основном безуспешно, разрешить Российская империя, славянская колонизация азиатской Украины тем не менее продолжалась. В 1740 году был основан Петропавловск-Камчатский. Несколько ранее, в 1731 году бывший Охотский острог был преобразован в Охотский порт, который быстро превратился в центр казачьего освоения края. Около 1740 года в штате Охотского порта, кроме офицеров и 30 великорусских мастеровых, числилось 200 казаков. Помимо этого в окрестностях Охотска проживало более 140 семейств казаков, прибывших сюда на постоянное место жительства. Казаки занимались не только военной службой, именно они основали в Охотске солеваренное и кирпичное производство, строили суда, занимались рыболовством. К середине ХVIII века петербургская администрация наконец-то осознала, что без обладания водной артерией Амура обеспечить сколько-нибудь планомерное развитие Охотского и Петропавловского портов, не говоря уже о Русской Америке, практически невозможно. Формальные статьи де-факто капитулянтского Нерчинского договора не запрещали русским судам плавать по Амуру. Этим обстоятельством решили воспользоваться в Петербурге, наивно полагая, что формальная возможность перевозить по Амуру промышленные грузы для строительства охотских и тихоокеанских российских поселений, будет обеспечена правительством Китая. Особым решением Сената 25 декабря 1753 года, в Нерчинске была создана специальная экспедиция, которую возглавил Ф. И. Соймонов. Одновременно в Нерчинске организовали судоверфь, на которой стали строить необходимые для организации перевозок по Амуру суда. Кроме того, для подготовки морских кадров здесь же открыли «навигацкую» школу, где казачьи дети стали обучаться морскому делу, столярному, канатному мастерству и т. п. Школа просуществовала более десяти лет, однако кадры для судоходной навигации на Амуре оказались не востребованы. Оторванные от дальневосточных реалий петербургские администраторы предусмотрели все, кроме жесткой реакции Цинской империи на возобновление российского судоходства по Амуру. Нерчинский договор отнюдь не помешал китайцам методично арестовывать и конфисковывать любые российские суда при первом же их появлении в среднем течении Амура. Отрезвить жесткой вооруженной рукой не в меру ретивых подданных Цинской империи на Амуре было некому: казаки Забайкалья находились слишком далеко, а собственно русских военных форпостов на этой реке Россия создать не удосужилась. Пришлось пытаться разрешить возникшую проблему на дипломатическом уровне. В 1757 году в Пекин был направлен полномочный русский посланник Владимир Братищев. Главной целью его визита в цинскую столицу стало получение разрешения китайцев на осуществление русских гражданских перевозок по Амуру. В принципе, и без миссии Братищева было понятно, что эта цель недостижима — не для того китайцы освоили в 1689 году посольство будущего «птенца гнезда Петрова» Федора Головина, чтобы через 60 лет вновь увидеть славянские лица на Амуре. В итоге посланнику Братищеву показали в Пекине на дверь. Одновременно, чтобы в Петербурге не возникало досадных иллюзий, Цинская империя резко усилила свое военное присутствие на всем северо-западном векторе границы с Россией — от Амура до Джунгарии. Начались приграничные столкновения — отношения с Китаем существенно обострились. Весьма своеобразно (чтобы не сказать — малодушно) понимая необходимость шагов по нормализации российско-китайских взаимоотношений, самодержавие Романовых в привычном для него вялотекущем порядке постепенно прикрыло Нерчинскую «навигацкую» школу. К идее транспортного сообщения по Амуру вернулись только через сто лет.
Забайкальские казаки при наказном атамане Подлинная ревизия российско-китайских отношений началась на Амуре благодаря трудам выдающегося государственного деятеля, генерал-губернатора Восточной Сибири Николая Муравьева, вступившего на свой важнейший пост 14 марта 1848 года. Широкий кругозор и личная решительность, близкая этнической ментальности казаков, позволили генералу Муравьеву быстро и верно понять определяющее значение «казачьего фактора» для успеха русской колонизации Сибири и Дальнего Востока.
Портрет генерал-губернатора Восточной Сибири графа Николая Николаевича Муравьева-Амурского. Константин Маковский, 1863 год Уже через год после своего вступления в должность губернатора Восточной Сибири, Николай Муравьев подает в правительство рапорт (от 15 мая 1849 года), в котором обосновывает необходимость создания восточнее озера Байкал самостоятельного, организованного на традиционных принципах, казачьего войска. В это войско включались все станичные казаки Забайкалья, а также все так называемые горнозаводские крестьяне — потомки ссыльных казаков-пугачевцев. Решение о формировании Забайкальского казачьего войска из-за влиятельной «антимуравьевской фронды» в Сенате Петербурга состоялись только в 1851 году. Произошло это важнейшее государственное мероприятие в два этапа: 17 марта 1851 года было высочайше утверждено положение о конной части войска, а 21 июня — о пешей части. Конное войско было создано, согласно утвержденному положению, из трех бригад, шести полков, а пешее — из трех бригад или 12 батальонов (по четыре в каждой бригаде). Всего в Забайкальское казачье войско было зачислено 48 169 человек мужского пола. Основную часть контингента войска составили этнические казаки, прямые потомки донских, запорожских и яицких казаков, общим числом — 46 950 человек. В официальных документах эпохи из этих людей 19 814 человек именовались коренными казаками, а 27 136 человек проходили в ведомостях как горнозаводские крестьяне, то есть в абсолютно подавляющем большинстве это были потомки этнических казаков-ссыльнопоселенцев. В связи с недостатком конной стражи на границе с Китаем в «казаки» зачислили также 1219 бурят. О традиционных принципах казачьей этнической демократии, сознательно вытравлявшихся в середине ХIХ века даже на Дону, Тереке и Кубани, при формировании Забайкальского Войска не приходилось, конечно, мечтать. «Забайкальское Войско в значительной своей части не обладало твердыми, установившимися сословными традициями и пережитками, — отмечает советский исследователь О.И. Сергеев, — этим отличалось формирование всех казачьих войск Дальнего Востока от аналогичных процессов в старых казачьих областях». Утвержденное императорской властью Положение о Забайкальском казачьем войске регламентировало буквально все стороны внутривойсковой жизни. Управление состояло из наказного (то есть назначаемого властью) атамана, войскового дежурства (отдаленный аналог войсковой старшины) и войскового правления. Наказной атаман, обязанности которого всегда возлагались на губернатора Забайкальской области, являлся также председателем войскового правления. Традиционным народоправством в среде этнических казаков Забайкалья, таким образом, даже не пахло — все войсковые решения, даже самые, казалось бы, малозначительные, должны были получать одобрение столичного Петербурга — в лице назначаемого царем генерал-губернатора.
Прибытие партии «женок». Николай Каразин, 1891 год Необходимо отметить вместе с тем, что, невзирая на идеально отточенный механизм принуждения казаков к демонстративной покорности, структура Забайкальского казачьего войска в целом соответствовала интересам этнического казачества. В конце ХIХ века эта структура позволила забайкальским казакам сохраниться как самобытное этническое целое во все усиливающемся миграционном потоке великорусских и украинских переселенцев. С другой стороны, известная автономность и даже определенное свободомыслие среди казаков-забайкальцев все же сохранялись. Этому, как ни странно, очень способствовала жесткая иерархичность управления в Забайкальском казачьем войске, фактически замкнутая на одного человека — на генерал-губернатора. Поскольку губернатор Забайкальской области, конечно же, не мог быть везде и всюду, механизм принятия решений, особенно в войсковых станицах и постах, расположенных зачастую за несколько сотен верст от Читы, явочным порядком оставляли на местном уровне. Этот фактор резко повышал значимость местных станичных правлений, которые традиционно избирались на казачьем сходе. Казаки-забайкальцы, таким образом, всегда имели возможность не спрашивать губернскую власть — можно или нельзя им выполнить что-либо из задуманного? На уровне своих местных войсковых правлений они все вопросы старались разрешать сами.
Тунгусские и бурятские «приписные» казаки Нужно отдать должное генерал-губернатору Николаю Николаевичу Муравьеву — в запланированной им всеобщей ревизии российско-китайской границы по Амуру были учтены буквально все факторы, которые могли усилить позицию российской стороны. Преобразования казачьих войск на азиатском востоке России затронули не только Забайкалье. На территории восточносибирского генерал-губернаторства располагались также Енисейский, Иркутский и Якутский казачьи полки, а также Камчатская казачья команда, которые считались самостоятельными войсковыми подразделениями. Положениями от 21 октября 1849-го и 4 января 1851 года Енисейский и Иркутский городовые казачьи полки были переукомплектованы в конные. В их состав были причислены все коренные казаки из окрестных станиц и даже казаки пограничных постов. В итоге реорганизации личный состав обоих полков существенно вырос: в Енисейском полку числилось 5833 казака мужского пола, а Иркутского — 6325 казаков. По плану Муравьева эти формирования составили ближайший резерв войск, расквартированных в Забайкалье, на случай затяжного пограничного конфликта с Цинской империей Китая.
Пешие батальоны Забайкальского казачьего войска и конные: Иркутский и Енисейский казачьи полки. Карл Пиратский, 1867 год Одновременно с этим генерал-губернатор Восточной Сибири решил расположить в позитивном аспекте к российской власти «мирных инородцев» Забайкалья. Сделать это было решено путем придания наиболее русифицированным представителям тунгусских и бурятских семейств статуса «приписных казаков». Важно отметить, что с точки зрения дореволюционного законодательства казаки — это не народ, а особое воинское сословие Российской империи, имевшее фискальные и земельные привилегии за несение обязательной военной службы. «В царской России, — пишет известный историк и публицист Фаиль Мужипович Ибятов, — в казаки можно было зачислить хоть эскимоса, хоть китайца, а после прохождения этими индивидуумами необходимых формальностей зачисления с полным основанием именовать их казаками. Но вот вопрос: сами-то они стали бы считать себя казаками или нет?» Генерал-губернатор Восточной Сибири этим вопросом, очевидно, не задавался. Вольно или невольно, но генерал Муравьев-Амурский действовал в привычном для российского администратора дискурсе. В стратегической перспективе смысл этого дискурса для этнических казаков был крайне опасен, ибо означал постепенное размывание, а затем и аннигиляцию (уничтожение) казачьего национального стереотипа поведения и традиционной казачьей культуры. Причина методичного культивирования в Российской империи так называемого служилого (или приписного) казачьего социума в ущерб этническим интересам коренного казачества, в свете исторических фактов, видна совершенно отчетливо. Национальный идеал поведения этнического казака был неотделим от понятий о казачьем народоправстве, о полной свободе личности и выборности всех административных должностей. Понятно, что такой комплекс идей категорически не могла разделять официальная идеология Дома Романовых. В ведомстве сибирского губернатора, совершенно в рамках официальной доктрины, дарование статуса казака рассматривали только лишь как удобный способ показать особое расположение российской власти к наиболее лояльным семействам инородцев. Отдельные представители тунгусских фамилий были включены в штат славянских казачьих полков сразу после образования Забайкальского казачьего войска, то есть в 1851 году. Приписные к казакам тунгусы освобождались от платежа каких-либо податей, а кроме того, им полагалось жалование по 6 рублей в год. Срок службы тунгусов был не определен, а отставку им давали только по старости или в связи с хронической болезнью — вместе с изъятием государственного довольствия. Ношение особой формы с тунгусских казаков не требовали — все они носили национальную одежду. Вопрос с войсковой организацией бурятских казаков был намного сложнее. Развитое национальное самосознание бурят не позволяло механистически включать лояльные бурятские фамилии в штат славянских казачьих полков. Генерал-губернаторству Восточной Сибири потребовалось время для специального изучения вопроса. В 1852 году, после сбора соответствующей информации, на уровне генерал-губернаторства был проведен смотр бурятских претендентов в приписные казаки. И только еще через полтора года — 31 марта 1854 года — было удовлетворено ходатайство об учреждении двух бурятских казачьих полков. Порядок внутреннего управления в этих полках полностью соответствовал порядку в этнических казачьих полках, а командование сотнями зачастую осуществляли русские по происхождению офицеры. Приписные казаки из числа аборигенного населения Восточной Сибири дислоцировались, как правило, в районах традиционных кочевий своих фамильных кланов. Время от времени, для несения пограничной службы, приписных привлекали в дозорные караулы. По мнению губернских проверяющих, местное тунгусское и бурятское население служебные обязанности казаков исполняло добросовестно и умело. Автор — доктор исторических наук Подробнее
Граф (1789), затем князь (1799) Алекса́ндр Васи́льевич Суворов 13(24) ноября 1730- 6(18) мая 1800 — великий русский полководец, военный теоретик, национальный герой России. Генералиссимус российских сухопутных и морских сил, генерал-фельдмаршал австрийских и сардинских войск, кавалер всех российских орденов своего времени, вручавшихся мужчинам, а также многих иностранных военных орденов. С 1789 года носил почётное прозвание Рымникский, а в 1799 году был возведён в достоинство князя Италийского.
Суворов и казаки. Перечислять, каких успехов добивались казаки под началом Суворова, нет нужды. Для этого потребовалось бы разбирать все его сражения. Казаки отличились в знаменитых сражениях на Кинбурнской косе – раненого Суворова выносили из боя есаул Кутейников, ординарец казак Иван и гренадер Огнев. Отличились они при взятии Измаила. Пятой штурмовой колонной командовал бригадир Платов, шестой – донской атаман Орлов. Отличились в очередной войне с поляками при жесточайшем штурме Праги. Вершиной воинского искусства Суворова считают Итальянский поход. В нем участвовали 8 донских и 2 уральских полка. И снова мы видим предельно грамотное их использование. Прибыв к армии, Александр Васильевич с ходу потребовал “два полчка пехоты и два полчка казаков”. Поручил этот отряд Багратиону, дав ему инструкцию: “Голова хвоста не ждет; внезапно, как снег на голову!” Отряд стремительным рейдом брал город за городом, прорвал французский фронт. В битве при Адде Суворов послал казачью группировку в глубокий обход, и французский командующий Моро чуть не попал в плен. Из Южной Италии враги двинули свежую армию Макдональда. Она навалилась на союзных австрийцев на р. Требии. Надо было спешить, чтобы выручить их. Суворов взял казачьи полки Грекова, Молчанова, Поздеева и Семерникова и сам полетел с ними вперед. Австрийцы уже терпели поражение, отступали, бросив пушки. Макдональд готовился добить их, когда последовал казачий удар. Французы разобрались, что русских пришло мало, перегруппировались для новых атак. Но время было выиграно. Следом подтягивались основные силы Суворова. Из казачьих начальников Суворов особенно уважал Адриана Карповича Денисова, ласково называл его “Карпыч”. Он кстати, был единственным, кто мог и осмеливался силой удерживать старого фельдмаршала, когда тот стремился попасть в опасные места. Специально приставил для этого к Суворову урядника Селезнева. Во время знаменитого перехода через Альпы – через Сен-Готард, Чертов мост, неприступный Паникс, через снега и вьюги обледенелыми тропами, Суворов был уже болен. По распоряжению Денисова, его лошадь вели два дюжих казака, а когда военачальник хотел подняться, вырваться, силой удерживали его. Добродушно, но твердо говорили: “Сиди!” Всемирная слава к казачеству пришла позже, после побед 1812 г. Суворов до этой войны не дожил. Но в том, что Казачьи Войска превратились в органичную часть русской армии и в том, как они громили Наполеона, есть и немалая заслуга Александра Васильевича. Валерий ШАМБАРОВ, член Союза Писателей России, полковник
Про Суворова народ сочинил много анекдотов:
- Пуля - дура, штык - молодец! - говорил Александр Васильевич Суворов выковыривая штыком пулю из глаза Михаила Илларионовича Кутузова.
- Ну, как сына назвали? - В честь Суворова... - Сашенькой? - Да нет, Измаилом...
16 ноября в Керчи по благословению митрополита Платона состоялся крестный ход в память исхода Русской армии из Крыма в 1920 году. Крымская эвакуация, которой посвящён уже ставший традиционным крестный ход, является беспримерной в истории: за несколько дней только из одной Керчи на изувеченных войной и революцией кораблях через Чёрное море в шторм были вывезены около 40 тысяч воинов антибольшевистского сопротивления, раненых и гражданского населения, большинство из которых ждала неминуемая гибель в горниле Красного террора, захлестнувшего полуостров с приходом советской власти. Заблаговременно подготовленная Правителем Юга России П. Н. Врангелем на случай военных неудач эвакуация была успешно проведена командным составом Черноморского флота под личным контролем Главнокомандующего, который отбыл в Константинополь, лишь убедившись, что в последнем пункте эвакуации — Керчи — были погружены все солдаты. В общей же сложности из пяти портов Крыма было вывезено порядка 150 тысяч человек на 126 судах и ряде мелких транспортных средств. В воскресенье в 13 часов участники крестного хода собрались на вершине горы Митридат, где 3/16 ноября 1920 года для отплывающих на чужбину был отслужен последний молебен на родной земле. Почтить подвиг православного воинства собрались прихожане городских церквей, члены Керченского союза монархистов, Керченского союза казаков во главе с атаманом А. В. Самойловым, Керчь-Еникальского полка Таврического казачества — с атаманом К. С. Рябининым, Гурзуфского казачества — с атаманом А. Г. Стрижаком, представители Кубанского казачества и Щёлкинского подразделения Народного ополчения Крыма. Предводитель Керченского союза монархистов Г. Б. Григорьев произнёс вступительное слово, в котором объяснил для впервые присутствующих, почему крестный ход в память Русского Исхода берёт начало на горе Митридат, подчеркнув, что здесь находилась часовня, у которой уходящие на чужбину совершили последний молебен на русской земле. Он также сказал, что и у нашего поколения был свой исход 1991 года, когда в одночасье десятки миллионов русских людей по воле врагов нашего отечества вмиг оказались за пределами российского государства. К счастью, весной этой года для 2,5 млн жителей Крыма этот вынужденный исход окончился. Затем протоиерей Николай Зиньков со священниками Георгием Васецким и Алексием Якушевым отслужили благодарственный Богу молебен о возвращении Крыма в состав России с коленопреклонённой молитвой о воссоединении всех русских земель и даровании нам царя. Под звон колоколов древнего храма Иоанна Предтечи крестный ход спустился по Митридатской лестнице, у подножия которой присоединился священник Алексий Бутенко со своими прихожанами. Далее ход прошествовал по центральной площади города, над которой теперь развевается российский флаг, и остановился в приморском сквере у поклонного креста в память Русского Исхода, подаренного Керчи приснопамятным скульптором В. М. Клыковым в 2006 году. Памятник был украшен лентами цветов русских флагов и корзиной цветов с надписью «Генералу барону П. Н. Врангелю и всем воинам Русской армии» от Керченского союза монархистов. Г. Б. Григорьев сказал, что крестный ход проводится с 2002 года в память подвига белых воинов и с верой, что именно из Крыма, где в 1920 году окончилась национальная православная Россия, начнётся наше возвращение к своим корням и воссоединение русского отечества. Затем предводителю Керченского союза монархистов были вручены медаль «За защиту Крыма» от руководителя республики С. В. Аксёнова, а также нагрудный знак «За участие в героической обороне Крыма в феврале — марте 2014 года» от Народного ополчения республики. Духовенство отслужило литию о православных воинах, сложивших свои головы за Веру, Царя и Отечество, и всех, кто не по своей воле покинул отечество. Щёлкинскими ополченцами к кресту был возложен венок с посвящением «Претерпевшим Исход — сохранившим веру». В том же сквере у памятника святому адмиралу Ф. Ф. Ушакову были исполнены тропарь и величание праведному воину Фёдору. Затем крестный ход с пением молитв проследовал рядом с церковью Иоанна Предтечи на набережную и вышел на пирс, где в памятные дни проходила погрузка на корабли. Здесь Г. Б. Григорьев поздравил со вхождением в состав российского государства и сказал, что это событие приближали все собравшиеся здесь: кто молитвой, кто словом, делом, а кто и с оружием в руках. В своём слове протоиерей Николай Зиньков тоже поздравил собравшихся с возвращением Крыма в Россию и сказал, что Господь всегда слышит наши молитвы и помогает благим стремлениям, ведь ещё год назад на таком же крестном ходе никто не мог и помыслить, что через несколько месяцев над Крымом снова будет поднят русский флаг. Священник сказал и о тех испытаниях, которые сегодня обрушились на нашу страну, разделённую на несколько независимых государств. Он подчеркнул, что наша сила — в единстве и поэтому мы должны стремиться к восстановлению общего русского мира в исторических границах православной империи. Протоиерей Николай также сказал: «У тех, кого мы поминаем, не было возможности умереть на родине, а ведь это большое счастье вернуться на родные земли, чего удостоились мы с вами». Атаман Керченского Союза казаков А. В. Самойлов напомнил присутствующим воспоминания керчанки К. Т. Пантюшкиной о том, как 16 ноября 1920 года проходил молебен на горе Митридат и как прощались жители города с отплывающими на кораблях соотечественниками. Он также выразил надежду, что это церковное сооружение, с которым связаны многие важные страницы истории Керчи, будет восстановлено. Отец Алексий Якушев произнёс речь, в которой подчеркнул важность предпринимавшихся на протяжении многих лет усилий по сохранению в Крыму русского языка и культуры, несмотря на производившееся украинским государством давление. В заключение предводитель Керченского союза монархистов выразил благодарность священникам, прихожанам и всем соратникам за участие в крестном ходе и пожелал сохранить и поделиться с другими глубокими чувствами, которые испытали участники крестного хода. Г. Б. Григорьев также сказал, что в следующем году исполнится 95 лет исхода Русской армии из Крыма, и попросил всех приложить усилия, чтобы, как и в юбилейном 2010 году, во всех городах Крымской эвакуации прошли такие же крестные ходы, а начало им было положено на Перекопе. Знамёна были приспущены и на воду возложены три венка: от Керченского союза монархистов — «Защитникам Веры, Царя и Отечества», от Керченского союза казаков — «Воинам, безвременно покинувшим родину» и от Таврического казачества — «Русским солдатам вечная память». Собравшиеся на пирсе по традиции исполнили гимн Российской Империи «Боже, Царя храни!» О керченском эпизоде эвакуации Русской армии из Крыма в 1920 году можно прочесть в или в, которая скоро выходит из печати. 17 ноября у поклонного креста в ограде храма Андрея Первозванного была отслужена панихида по жертвам Красного террора в Крыму. В связи с вынужденным отъездом настоятеля храма панихиду отслужил иерей Алексий Бутенко при участии предводителя Керченского союза монархистов Г. Б. Григорьева и атамана Гурзуфской казачьей общины войскового старшины А. Г. Стрижака.
В этот день в 1920 году был опубликован первый приказ Крымского революционного комитета о регистрации иностранно-подданных, офицеров и солдат добровольческой армии, который грозил лишь высылкой из пределов Крыма, а на деле многим из них была уготована смерть.
В Балтийском Союзе казаков молодые казаки создали свой хутор "Спасский". Инициативу молодёжи одобрили на Атаманском Правлении. Наказным атаманом назначен казак СКР Алексей Шаварин.
Наказной атаман хутора "Спасский" Алексей Шаварин.
Вконтакте уже работает группа "Хутор Спасский Балтийского Союза СКР"
