В славном российском городе Песецк живет 140 тысяч человек. Из них 23 тыс. детей, 30 тыс. пенсионеров, 67 тыс. вроде бы занято в экономике. Где болтаются еще 20 тыс., Госкомстату неведомо; часть вроде бы учится, кто-то сидит. Из тех, кто занят в экономике, в образовании 6000, в медицине 4500, на транспорте 5500, в торговле 12 тыс., в сфере услуг 6000, в коммуналке 4500, в строительстве 5000, пытаются что-то вырастить на почти вечной мерзлоте 7000, управленцев 3500, в банках – 1000. Раньше был комбинат, там 12 тыс. работало, но закрылся в силу многолетнего отсутствия спроса. Но и без него безработица всего 18%, невысокая по кризисным стандартам. То есть люди работают, город живет.
И так и жил бы этот город, пока кому-то не пришла в голову мысль, что что-то тут не так... Люди получают зарплаты и пенсии, покупают на эти деньги товары. Деньги идут в город извне, из бюджета, но если присмотреться – со стороны. И уходят они на то, что город покупает что-то со стороны. Чтобы город заплатил за газ – в город должны прийти деньги на газ. Чтобы город заплатил за бензин – в город должны прийти деньги на бензин. Но тогда деньги можно сократить. И получается анализ города по системным методам как черного ящика. Не важно, что в этом ящике происходит. В черный ящик входят нефть, газ, уголь, продукты, одежда, транспорт... А на выходе коптящая вверх труба и истекающая снизу канализация. Занавес.
Один город Песецк – это еще не беда. А сотни таких городов – это уже проблема. Это не нефти, ни продуктов не хватит. Газа определенно не хватает уже. А если таким же образом рассчитать Москву – как черный ящик? Чем город Москва в принципе отличается от города Песецк? Очень много всего на входе, а на выходе опять... гарь и канализация. Только в 100 раз больше.
Откуда же взялся город Песецк? Такие города существовали со времен советской власти. А с каждым кризисом их становилось все больше. В городах когда-то были производства. Производства постепенно становились убыточными – часть товаров оказалась неконкурентоспособной, часть вообще перестали использовать, какие-то потребляли слишком много ресурсов – убыточными стали, какие-то было невыгодно модернизировать – и они просто развалились со временем, выработав свой ресурс. К началу последнего мирового кризиса больше половины страны жило в подобных городах.
...
Что можно модернизировать в городе Песецк? Например, школы. Провести туда интернет. А поскольку денег в городе нет, то оплатить прокладку, оборудование, да и трафик до кучи. А может, они сами оплатят трафик? Нет? Тогда отключить им интернет. И вся модернизация.
труба вылетает в трубу
Мужики! В прошлом году мы посеяли 1000 га пшеницы. Суслик все сожрал. Нет, не так...
Добыча нефти в России по итогам 2008 года составила 488 миллионов тонн.
Экспорт нефти - 221 млн. т. Экспорт нефтепродуктов составил 115 миллионов тонн.
Итого истрачено в России 488 – 221 – 115 = 152 млн. т., или 31%
Всего было произведено 665 миллиардов кубометров газа.
Россия в 2008 году экспортировала 174,3 миллиарда кубометров природного газа.
Итого истрачено в России 65 – 174 = 491 млрд. м3., или 73%
Добыча угля в России за 2008 г. достигла 328,8 млн. т, экспорт составил 95,6 млн. тонн. Импорт угля – 25 млн. т.
Итого истрачено в России 328 – 96 + 25 = 257 млн. т., или 78%
Нефть – ладно, не так много. Но 73% газа и 78% угля... Этот суслик не подавится?
Чтобы что-то модернизировать, нужно это что-то иметь. Остается выяснить, что в РФ еще осталось. Большая часть нефти идет за рубеж. Если модернизировать нефтяную инфраструктуру, можно отправить за рубеж больше нефти. Если цена дополнительно проданной нефти превысит расходы на модернизацию, то модернизацию стоит проводить. Такая модернизация периодически идет. С газом и углем ситуация иная. Большая часть потребляется внутри страны. Тот процент, который продается, не окупит модернизацию.
Россия получает деньги за меньшую часть газа. Чтобы поддержать производство, почти все эти деньги вкладываются в разработку газа. А потом большая часть газа идет по сути на бесплатное снабжение населения. Естественно, никаких денег не хватит. Приходится влезать в долги.
Сырьевую страну всегда трясет с регулярностью кризисов умножить на два. Был момент – газа не хватало. С кризисом появился избыток газа. Например, убытки газовой отрасли США катастрофические. Особенно со сжиженным газом – терминалы загружены чуть больше чем на 10%.
Месторождения истощаются. На место хороших месторождений приходят другие - хуже и хуже. Соотношение инвестиций к прибыли становится больше и больше. Запасы газа еще есть. Но нужно вкладывать в сложные месторождения. Сложные месторождения осваиваются с помощью иностранной техники. Но делать инвестиции такого рода можно только на 22%, продаваемых за рубеж.
Трубы ржавеют, оборудование стареет. Оборудование для нефтегазовых нужд в России не производится. Долг российских предприятий – 500 млрд., несколько больше государственных резервов. Но госрезервы прибыли по сути не приносят, а долги приносят убытки – по ним нужно выплачивать проценты. Большая часть занятых денег приходится на сырьевые и металлургические компании. За то, чтобы труба работала, Россия еще и платит проценты по кредитам. А отдать проценты по кредитам можно только с той части проданного топлива, которая ушла за рубеж.
Да, суслик недоедает. Хотя суслик все сожрал, суслик все время голоден и очень страдает от этого. И страдает не только суслик. Вместе с ним страдают десятки миллионов бюджетников, ветеранов, инвалидов. Властям города Песецк кажется, что они слишком дорого платят за газ. На самом деле в товарном эквиваленте они за него ничего не платят. А поскольку они ничего за газ не платят, то производители газа ничего не получают.
Как попадают деньги в город Песецк? Топливо уходит за рубеж, из-за рубежа идет валюта. С валюты государство получает налоги. Из налогов деньги идут в город Песецк. Но город Песецк сам потребляет топливо... Выходит, что государство забирает деньги у производителей топлива, чтобы на них потребители купили топливо. Деньги опять можно сократить. И в остатке выходит военный коммунизм, обклеенный бумажками.
Хотим бензина больше и дешевле! Тогда хотите меньше жрать. Еда покупается в обмен за нефть. И рост потребления одного товара автоматически приводит к снижению потребления другого товара. Кто-нибудь видел демонстрацию под лозунгом «Хотим меньше жрать»?
Конечно, задача трансформаторов – гудеть, задача ламп – греться, задача автомобилей – утилизировать бензин. А задача российской трубы... то есть экономики – обеспечивать город Песецк. И еще тысячи таких городов. Только вот незадача – число таких городов растет, а возможности экономики падают.
А противоречия в системе нарастают.
С одной стороны, жилья катастрофически не хватает. С другой стороны, его катастрофически много, и потребляемые им топливные ресурсы никогда не окупятся.
С одной стороны, электроэнергия слишком дорогая, и ее цена делает производство неконкурентоспособным. С другой стороны, электроэнергия слишком дешевая, и ее цена делает невозможным модернизацию энергетики.
С одной стороны – рабочие получают в РФ недостаточно для достойной жизни. С другой – они получают настолько много, что это делает убыточным массовое производство. А меньше платить нельзя – рабочим на отопление не хватит.
С одной стороны – пенсионеры самые бедные. С другой – они являются самыми богатыми, поскольку располагают накопленными ресурсами. Пенсионеры и бюджетники – категории, которые принято защищать. Но в городах без работы это самые богатые категории, потому что у них есть регулярный доход.
Система нежизнеспособна. Но за свою нежизнеспособность она еще посражается. За ней – суслик, власть и 90 процентов населения.
Кровь и картошка
Финансирование городов будет сокращаться. Этот тезис – основная идея «модернизации» для населения. Финансирование будет сокращаться не со зла владельцев РФ, а в силу объективных обстоятельств – ресурсы страны заканчиваются. В России на продовольствие тратится 30% доходов. В городах типа Песецка – гораздо больше. Есть только одна культура, которая может относительно эффективно выращиваться на большей части российской территории – это картошка. И есть только одно животное, на которое не нужно тратить серьезные топливные ресурсы и заготавливать много корма – это коза. Почему коза, а не корова? На козу идет меньше топлива. И граница жизни в России проходит как раз между козой и коровой.
Чтобы заниматься подобным «сельским хозяйством», человек должен иметь какой-либо доход. А для козы нужно еще свободное время. Единственная группа, которая может это себе позволить – это пенсионеры. Доход со стороны необходим, потому что ни картошка, ни коза не приносят денег – они только добавочные ресурсы. Если кто-то начнет выращивать картошку или коз для продажи, у этого кого-то расходы быстро превысят доходы.
Картофелизация – это процесс, постепенно захватывающий страну. Во многих местах она уже произошла. Нехватка средств вынуждает к выращиванию картошки. Но нехватка средств будет усиливаться, и роль картошки будет соответственно возрастать. Картофелизация – это синоним нищеты. Там, где проходит процесс картофелизации, промышленное выращивание этой же картошки обычно уже невыгодно. Выращивать картошку вручную можно только при наличии какой-либо экономической базы – но выращивание картошки не создает экономическую базу и даже ее не поддерживает. На поддержку инфраструктуры никаких денег не пойдет.
Модернизация – сокращение перечисляемых из бюджета средств – картофелизация. И далее – утилизация населения. А газопроводы лучше вести под водой. Поверьте, так безопаснее.
Американцы, когда ломали голову над тем, что происходит в России, придумали термин: «самоэтнические чистки». Ларчик открывается гораздо проще. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке. А где бывают бесплатные квартиры? Бесплатная приватизация стала точкой невозврата нормальной жизни. Когда-то крепостное право было принудительным. И что-то с этим еще можно было сделать. Но с новым крепостным правом – добровольным – сделать уже ничего нельзя. Это не самоэтническая чистка, это самозакрепощение. Через участие в приватизации у населения был сломан моральный стержень. Когда человеку что-то дарят, очень тяжело не взять. В России подарили квартиры. Таким образом, как бы подписали почти всех на бесплатное. И обернуть этот процесс вспять уже нельзя. Пока цены на жилье не упадут до нуля – в этих городах ничего нельзя будет сделать. А когда упадут – уже некому будет что-то делать. Результат приватизации квартир: мобильности нет, рынка жилья нет, рынка аренды нет, возможности капремонта зданий нет, а там, где еще что-то работает – специалистов нет. Суслик? всё?.. Да. Он. Всё. А теперь он так страдает...
А давайте отберем деньги у миллиардеров! Хороший лозунг. Но их не для того таких жирненьких на западе терпят, чтобы просто так выпустить; на западе суслик пожирнее российского, ему тоже кушать хочется. Так что позволено им еще жирка нагулять в России – до той стадии кризиса, которая покажется последней. А если что от их денег России и перепадет - суслик все равно все сожрет. Потому что нет у суслика такой морали, чтобы все не сожрать.
Зачем сказано, что «никаких 90-х»? Затем, что эти 90-е в виде бандитизма приближаются и уже являются неизбежными. Товара нет. Работы нет. Денег нет. Там, где не производится общественно полезный продукт, где не производится товар – мораль умирает. Она умирает и умрет – и у милиционеров, и у бандитов, и у врачей, и у учителей. И тогда не то что становится «все позволено»... Но почти все.
Люди идут грабить, когда не грабить уже невозможно. Безработные рабочие не ходят на преступления, безработные рабочие довольствуются картошкой. Максимум, что такой человек может сделать – по пьяному делу пырнуть ножом такого же безработного. Или украсть что-нибудь по мелочи.
Молодые женщины любят красивую одежду, кабаки, поездки. Они никого не подбивают на преступления. Но молодым людям, как правило без образования, где-то нужно это все взять. Иначе им никто ничего не даст. У женщин бандит имеет хоть какие-то перспективы. Картофельный огородник – никаких.
Работы в городах типа Песецка нет. И не будет никогда. Все бюджетные должности в подобных городах заняты родственными кланами. В милицию в таких городах, как правило, берут только своих. Эти же кланы обычно держат и торговлю. А если вдруг еще возможен малый бизнес – то и малый бизнес. Чужие там не ходят. Воровать - нужен хоть какой-то талант. Молодым людям остается только грабить. Главное – не по месту прописки. Или всю жизнь жрать одну картошку.
Рано или поздно – а скорее рано, чем поздно – труба окончательно вылетит в трубу – объемы снизятся, себестоимость резко вырастет. И городу Песецк, чтобы покупать топливо и продовольствие, придется чем-то торговать. Чем может торговать город Песецк? Только человеческим мясом. Мясом бандитов и мясом проституток. Суслик всё сожрал и пришел за человечинкой. Резать, резать и резать - безальтернативно. До тех пор, пока последний оборотень в погонах не выпустит кишки последнему бандиту в милицейской форме. Или наоборот.
Да, владельцы РФ чудовищно боится подобного развития событий, потому и тратят драгоценные ресурсы на население. Свобода – вещь условная. А отопление – это вещь священная. Свобода ничего не стоит, особенно в стране, где ею не умеют пользоваться. Топливо стоит реальных денег. Власть тратит ресурсы, но баланс есть баланс, и рано или поздно ресурсов придется затратить больше, чем их есть в наличии. А это невозможно.
Там, где нет свободы, где нет свободного труда, где нет трудовой морали - отопление тоже рано или поздно заканчивается. А с отоплением в России заканчивается и власть. Но и власть понимает, что катастрофический сценарий неизбежен. Пора назначать виновных за провал модернизации. Суслика не предлагать. А вот всякую мелочь муниципальную суслику скормить будет вполне морально и очень справедливо. А пока суслик будет ее доедать – время будет работать на владельцев РФ. Во время модернизации любой попил по определению будет «модернизационным». Еще спортивных клубов можно будет прикупить.
Владельцам РФ нужна Европа. В ней все их остаточные смыслы. Иначе они бы не стали терпеть всякие европейские конвенции и страсбургские суды. Суслик может испортить их репутацию. Владельцев РФ могут привлечь за жестокое обращение с животным.
Чтобы суслик не испортил репутацию, нужно найти виновных. Эти виновные –«коррумпированные бюрократы», «ничего не предпринимающие «предприниматели» и «проходимцы в правоохранительном комплексе». А чтобы виновность не вызывала сомнений – вынудить их давить на суслика посильнее. А потом – накормить ими суслика. Или наоборот... Здесь все-таки Россия, здесь положительных героев нету.
Последовательность развития паразитарных систем бывает разной; но заканчивают они всегда и одинаково – уничтожением ландшафта. Это было у Гумилева, это есть у Даймонда, это уже общепринято. Сначала они уничтожают остатки техногенного ландшафта, продавая его на металл, потом уничтожают леса на топливо, потом у них рушатся дома и прочие сооружения, а потом территория становится непригодной для жизни до тех пор, пока леса не восстановятся.
Опричнина – территория свободы?
Как и почему верят в модернизацию? Верят, потому что хотят верить. Модернизация – это интересно, а мечта об интересной работе – это мечта жизни. Почему верят? Потому что надеются, что у системы что-то пойдет не так, что у системы произойдет какой-либо сбой, и модернизация действительно начнется. Да, люди попадаются на это, и будут попадаться. Среди широкопотоковой мерзости российского бытия ничего другого не остается, только что надеяться на лучшее.
Да, модернизация возможна. Но в отдельных точках. РФ – это система. А в системе каждый элемент завязан на каждый. Люди, законы, представители власти, финансы – все переплетено тысячами нитей. РФ как система не допустит модернизации – поскольку она находится в максимально стабильном, «лежачем» положении.
В подходе к модернизации возможны две тактики. Первая – сказать, что модернизации не будет. Вторая – продавливать точечный проект. Правильны обе. В масштабе страны модернизация невозможна – нет ни денег, ни людей. Страна обречена. Страна обречена как минимум энергетически, и этого достаточно. На что – лучше не говорить. В конкретной территориальной точке – да, что-то можно сделать. А что иначе? Увидеть Песецк и умереть?
У слова «модернизация» много смыслов. Но невозможно модернизировать отсутствие чего-то. Что-то должно быть. И это что-то – это товар. Это может быть товар и для внутреннего рынка, может быть для внешнего. Но главное – чтобы он был. Чтобы он был, его нужно сделать.
Чтобы сделать товар, нужны люди, деньги и законы, написанные под то, чтобы сделать товар. Именно так – законы пишутся для товара, а не для блага человека. Нужно вывести людей и деньги из существующей системы. Для создания точек модернизации нужно выделить отдельные, незаселенные территории, и там создать иную систему, законы которой будут нацелены на производство и соответственно на привлечение людей, которые смогут производить импортозамещающий товар. Город в 300 тысяч человек с производствами обойдется в несколько десятков миллиардов долларов. Но при правильном подходе расходы окупятся. Деньги могут быть только государственными – потому что ни один бизнесмен в здравом уме и трезвой памяти в новые производственные проекты в России инвестировать не будет. Большая часть мира, где теплее и безопаснее, стоит в очереди за этими инвестициями.
В проекте должно быть заложен элемент, которого нет нигде. Элемент, который никто не сможет купить. Который никто не сможет скопировать. И который мог бы привлечь нужных людей со всего мира. Что-то среднее между новой системой общего знания и новой религией – но не религия. В любом случае проект идеологический. Проект культурный. Но не принудительный, как это принято, а со свободным участием.
В России нужно жить зачем-то. Потому что жить здесь – это тратить огромные ресурсы на жизнеподдержание. То есть жить в России – это создавать что-то, что по цене перекрывает жизнеподдержание. Да, можно жить в вахтовом поселке за полярным кругом, добывая нефть, доходы от которой позволят привозить бензин вертолетом. Но это как минимум странно – жить за полярным кругом, ничего не добывая. А просто жить.
Какой это будет товар? Единственное богатство России – это люди. В России мало талантливых людей, но если все эти таланты собрать и включить, то что-то сделать можно. Иначе – сконцентрировать для получения критической массы. Большая часть мирового населения готова работать за 300 долларов в месяц. Если в РФ кто-то и придумает товар для массового производства, производить этот товар все равно придется во Вьетнаме, потому что российская топливная составляющая сделает этот товар неконкурентоспособным и на мировом рынке, и даже на внутреннем. Товар должен быть сложным – иначе его сразу же повторят в странах третьего мира. Одна идея: талантливые люди плюс дорогие рабочие места.
Если говорить о конкурентоспособных рабочих местах, то они стоят от 100 тысяч за штуку. Миллион мест – 100 миллиардов. Но миллион мест не втиснется в щели мировой экономики. Мировая экономика прекрасно функционирует без России. На мировом рынке есть все мыслимые и немыслимые товары. Получается так, что делать можно только уникальный товар. А на миллион рабочих мест не найдется ни людей, ни денег, ни времени. Так можно определить примерный размер города – 50-100 тысяч рабочих мест, 300 – 400 тысяч человек. Будет меньше – не сложатся цепочки товаров и услуг, да и общегородские службы слишком дорого будут обходиться. А больше – и денег может не хватить, и людей.
За редкими исключениями, появление нового товара на рынке ведет к вытеснению другого товара. А это – война. И за сбыт, и за потребляемые ресурсы. Чтобы ввести новый товар на рынок, нужно задействовать все методы – вплоть до проведения разведывательных и контрразведывательных операций. Должны быть собственные военно-полицейские силы. С нуля. Что-то готовое использовать нельзя, поскольку аморальность заразна – перекинется на весь проект. Понадобятся танки и самолеты – отгонять суслика – а суслик обязательно придет всё сожрать. И инвесторам, если потом таковые появятся, будет поспокойнее.
Чтобы обеспечить свободу хайтеку, чтобы обеспечить свободу на высших уровнях технологии, нужно ограничить ее на нижних уровнях. Не просто законы для товара, а законы для уникального товара. А насчет его инновационности... Главное – это товар; а на чем его перевозить – на экраноплане или на гужевом транспорте – дело уже десятое.
Ни изменения политической системы, ни насилия, ни жертв - ничего не нужно. Все эти удовольствия будут за пределами этого города и несколько позже. И чтобы все это было, делать ничего не надо. Само образуется.
Да, именно опричный проект. За модернизацию всей России все равно будет выступать слишком много людей – но, как доказывалось выше, модернизация России невозможна. Или отрицание и насмешки, или точечная модернизация. И если не давить на проект точечной модернизации – не будет ничего. А по поводу термина «опричнина»... Да хоть горшком назови... впрочем, горшки уже обсуждались.
Модернизации страны не будет. Но это не столь важно. И города не будет. На этом витке истории - скорее всего нет. А если не будет проекта, то не будет образа будущего. И самого будущего не будет. Это гораздо хуже.
Да, в этой статье слишком много риторических вопросов. На которые в России в соответствии с ее традициями и культурой даются риторические ответы. Это происходит потому, что нормальных ответов все равно не существует. Как выжить городу Песецк? Да никак. И никто и никогда не предоставит бизнес-проекта по самофинансированию зарытого в снег города, который ничего не производит и в котором нет людей, чтобы что-то производить.
Модернизация ограничена интересами правящих групп; модернизация ограничена существующей системой связей людей, законов и отношений; модернизация ограничена нехваткой человеческих ресурсов; модернизация ограничена закрепощением населения; модернизация ограничена в финансовых ресурсах; модернизация ограничена катастрофой, разворачивающейся в России.
Основная идея – модернизация ограничена; и те, кто желает модернизации, могут вести борьбу только за ограниченную модернизацию – другой не будет. Идея проста – сначала спасти хоть кого-то, сначала врач излечивается сам. А потом спасать всех... Ждите... ждите... ждите...
И что в сухом остатке? Явка провалена, на окне горшок, в горшке суслик, который все сожрал, а в голове у суслика беременные бандитизмом тараканы... А по счетам кто платить будет?
- Вам, граждане россияне, говорили, что надо провести модернизацию? Медведев говорил, что «модернизация – вопрос выживания?»
- Да, говорили.
- Вам говорили, что если ее не провести, вы сдохнете? Сурков говорил «Модернизация или смерть?»
- Да, говорили.
- Вы ее провели?
- Нет, не провели...
- Сдыхайте
