Бальга. Как много в этом слове для сердца прусского... Ну и калининградского, конечно. Много крови, лжи, трагедий, красоты, предательства, человечности, мифов, загадок. Почему юридически не существующее местечко Бальга заслуженно превратилось в один из «опорных пунктов» нашей истории?
Как прусская Хонеда стала тевтонской Бальгой
В 1 веке нашей эры то, что мы сегодня называем Бальгой, было островом. С него можно было контролировать практически весь залив. Потом пролив между островом и материком стал заболачиваться. Но гора на берегу залива своего стратегического значения не утратила. По легендам, именно в районе прусской крепости Хонеда располагалась знаменитое Рамове — святилище древних пруссов, место жертвоприношений, и место где пруссы дарили своим богам сокровища.
Братья Немецкого ордена госпиталя пресвятой девы Марии в Иерусалиме, который мы сегодня называем Тевтонским или Немецким, появились здесь в 1238 году. Орденские хроники рассказывают, что в этом году из Эльбинга в Висленский (Балтийский) залив вышли два орденских корабля - «Пилигрим» и «Фридланд». Корабли продвигались на север вдоль берега, и вскоре моряки увидели легендарную Хонеду — прусскую крепость, стоящую на высоком, до 30 метров, берегу залива. Из-за большой осадки «Пилигрим» и «Фридланд» подойти близко к крепости не смогли. Крестоносцы высадили десант на лодках, и напали на ничего не подозревающих пруссов. Уцелевшие пруссы укрылись в крепости. Орденские братья и европейские пилигриммы осадного снаряжения не имели,
и Хонеду взять даже и не пытались.
Так замок Бальга выглядел в 1310 году. Современная реконструкция А. Бахтина и А. Осипова.
Они ограничились разграблением окрестных поселений, взяв богатую добычу.
Когда крестоносцы грузили добычу на лодки, к пруссам подошло подкрепление. Теперь пруссы неожиданно напали на крестоносцев, перебив большую их часть. Моряки и воины, оставшиеся на кораблях без лодок, могли только смотреть, как пруссы убивают их товарищей. Такого Орден не прощал. Через год к Хонеде прибыла новая экспедиция Тевтонского ордена. На сей раз рыцари начали осаду Хонеды. Осада длилась долго. Уставшие пруссы сделали вылазку, но тевтоны оказались к этому готовы. Пруссы понесли большие потери. После чего прусский князь Кордуне сдал Ордену крепость. Крепость получила название Балгеа, позже трансформировавшиеся в Бальгу. Орден крепость укрепил, подготовив базу для своего дальнейшего продвижения в земли пруссов. Это не понравилось прусскому князю Пиопсо из Вармии. Вместе с племенами бартов и натангов он осадил Бальгу.
Сквозь заболоченный пролив к крепости вела гать. Пруссы блокировали эту гать построив крепость. Тогда орден построил ещё одну гать (по ней сейчас идёт дорога к замку) но пруссы и эту гать блокировали новой крепостью. Крепости назывались по именам прусских родов: Партагаль и Страндове. По версии современных историков в замке на тот момент было не больше ста воинов. Замок же осаждало примерно 1500 прусских воинов. Силы были не равны. Вскоре к пруссам присоединились два очень могущественных союзника: голод и время. В крепости закончились припасы. Пруссам оставалось только ждать, тевтонам — молиться. Что они и делали.
И вдруг стражник на стенах крепости заметил паруса над заливом. Суда явно шли к Бальге. Но вот чьи они? Друзья? Враги?
Когда суда подошли ближе, осаждённые сумели разглядеть на одном из них вымпел — шагающий лев. Свои. Молитвы осаждённых были услышаны.
Пруссы не заметили высадившийся орденский десант. Но тут к осаждавшим Бальгу язычникам из крепости переметнулся недавно обращённый в христианство прусс. Он сообщил своим, что в крепости совсем всё плохо, гарнизон голодает, сил всё меньше. Также перебежчик рассказал осаждавшим, что знает некий тайный ход, который позволит взять орденский гарнизон «теплёньким». Пруссы, стараясь не шуметь, пошли за свои проводником на штурм. Проводник, засланный к пруссам Орденом, вывел «своих братьев» прямо на засаду. Орденские арбалетчики перебили около полутора тысяч пруссов. Князь Пиопсо, традиционно выступавший во главе своего войска, был убит орденской стрелой. Оставшиеся в живых пруссы ушли.
До 1945 года поле, где произошло избиение пруссов, называлось Schlachtfeld, что с немецкого можно перевести как «поле битвы».
Быт и нравы
В 1250 году Орденом был частично построен каменный замок. Археолог Константин Скворцов рассказывает «Провинциальным архивам», что орденский замок был не только военным укреплением. Помимо военной функции, замок был ещё и административным, политическим, промышленным, и переселенческим центром. Тевтонский орден предоставлял переселенцам из «цивилизованной» средневековой Европы существенные привилегии. Самое главное - Орден давал землю. Поэтому немецкие бюргеры, горожане и крестьяне, охотно переселялись в полные опасностей новые христианские земли. Право владения землёй регулировалось Кульмским, Любекским или Магдебурским правом. Три регламента, три свода законов, расписывали обязанности землевладельца по отношению к Ордену. Например, законом определялось, предоставляет ли землевладелец вооружённых людей для участия в наступательных войнах Ордена, или только в оборонительных.
Помимо всего прочего, замок был ещё и финансовым центром. Здесь хранились налоги, которые платило каждый год Ордену местное население: шкуры, зерно, и так далее. Зерно в экономике Ордена играло особую роль. В средние века Орден стал крупнейшим в мире поставщиком зерна. В далёкой Англии Орденом был открыт специальный торговый двор. При этом Орден активно развивал своё сельское хозяйство, обеспечивая себя всем необходимым. Особым спросом в средние века пользовался воск. Это была своеобразная валюта. Воск шёл на изготовление печатей и церковных свечей, которые жглись в больших количествах, и в которых всегда была потребность.
Орден вёл строгий учёт поступивших налогов. В бухгалтерские книги заносилась каждая «поступившая» курица, каждое яйцо. Впрочем, Орден не вмешивался в жизнь городов, и жил по своему уставу. Орденские братья не были монахами, как таковыми. Братья были рыцарями, служившими Господу силой своего оружия. По своему уставу они должны были спать рядом со своим оружием, соблюдать все посты, не иметь собственного имущества, и много молиться. Впрочем, специальной папской буллой братьям разрешалось есть мясо в строгие посты, но при одном условии: если в этот момент шли военные действия. На постной пище мечом много не намашешься. Константин Скворцов рассказывает, что несмотря на эту «привилегию» некоторые братья, посвятившие себя службе Господу, всё равно ревностно соблюдали пост.
В лесах вокруг Бальги водилось много дичи. Однако охота в те времена была светским развлечением, недоступным для братьев Ордена по религиозным соображениям. Охотиться братьям разрешалась только перед дальними походами.
При вступлении в Орден новоиспеченный брат принимал три главных обета, на которых весь Орден и держался: обет бедности, послушания и тотального безбрачия. При этом орденским руководством поощрялись инициативы рыцарей брать лично на себя «дополнительные» обеты. Сегодня эти обеты — доказательства верности Делу Господню, вызывают у нас улыбку. Например, некоторые орденские братья брали на себя обязательства не мыться несколько месяцев, носить кольчугу на голое тело, не разговаривать год, не употреблять в пищу соль в течении длительного времени, и не пить (некоторое время) пиво. Монах Пётр из Дуйсбурга, в своих хрониках рассказывает о комтуре (начальнике) кёнингсбергского замка, решившего испытать своё целомудрие. Для этого комтур год(!) спал на одной постели с прекрасной обнажённой девой. И — ни-ни. Правда, непонятно, как это самое «ни-ни» контролировалось орденским начальством.
Вступивший в Орден дворянин терял всё, кроме своего имени. Он мог иметь только то имущество, которое давал ему Орден. Орденскому брату уставами организации запрещалось закрывать на замок свой сундук, чтобы старший по званию мог в любое время днём и ночью контролировать, не появилось ли чего лишнего у младшего брата. Если у умершего брата находили хоть какое-то личное имущество, или, не дай Бог, деньги, о которых не знал его непосредственный начальник, то такового считали отступником и грешником, недостойным быть похороненным по христианскому обряду.
Орденский устав жёстко регламентировал жизнь братьев. Например, устав категорично предписывал, какие напитки, вино или пиво, в какие дни можно употреблять братьям. И в каком количестве.
Анатолий Бахтин, сотрудник государственного архива Калининградской области и исследователь истории Ордена, рассказывает «Провинциальным архивам», что по законодательству тех времён всё наследство получал старший сын умершего. Поэтому неудачников -младших братьев часто отдавали в Орден, на жёсткий, но полный пансион.
Как поддержать добрые нравы и порядок?
Для укрепления дисциплины среди орденских братьев и исполнения ими обязанностей предписанные им уставами верховный магистр устраивал строгие визитации (ревизии) отдельных конвентов. Магистром была составлена особая инструкция, в ней говорилось что визитатор (Visitirer) должен «с любовью и по братски указывать, где требуется, что то изменить (исправить), но так же со всей строгостью наказывать там, где было совершено преступление. Первой обязанностью визитариев являлась «отвергать любые дарения, и строгая объективность». Для визитаций отбирались образованные и не имеющие замечаний орденский брат или комтур, с ним обязательно был брат священник и небольшая свита. Визитатор имел неограниченные полномочия и согласно указанному маршруту, в каждом орденском конвенте строго проверялись соблюдение устава, закона и обычаев. При появлении визитаторов комтур, фогт, или пфлегер (управляющий) обязаны были беспрекословно повиноваться и ответить на все заданные вопросы. Визитаторы присутствовали при богослужении, вникали во внутренную жизнь конвента, требовали от комтура подробного отчёта о жизни и поведении каждого члена ордена: о моральном и религиозном состоянии дел в конвенте. А где это было необходимо- подобающим образом пресечь (наказать) нарушения и устранить недостатки. Визитаторы беседовали с каждым орденским братом в отдельности, во время этих бесед они могли высказывать свои претензии к комтуру или своим непосредственным начальникам. Проверяющие имели почти неограниченную власть, они имели право по тяжести преступления, выносить наказания вплоть до заковывание в кандалы и пожизненное тюремное заключение. Проверялось снабжение, питание, запасы оружия и обмундирования, состояние замков и ведение хозяйства. Всё, что находили достойного порицания, в организации комтурства пресекалось без церемоний. Эти визитации орденских домов, продолжались до самого позднего периода Ордена и серьёзно способствовали поддержанию в конвентах хороших нравов и порядка.
Жизнь орденского брата полностью принадлежала ордену. Братья, дожившие до старости, коротали свои дни в специально созданных орденских «домах престарелых», в так называемых фирмариях. Фирмарии имелись во многих комтурских замках. Фирмария Бальги имела свои собственные баню и кухню. По орденским уставам, для проживающих в фирмарии братьев готовили лучшие и более обильные блюда.
Имена неизвестны
История не сохранила для нас имени строительных дел мастера, «по проекту» которого была построена орденская Бальга.
Археолог Константин Скворцов рассказывает, что судя по технике строительства, Бальгу строили неизвестные мастера из Гессена и Франконии. Скорей всего, эти мастера или побывали на Святой земле, или переняли опыт строительства крепостей у того, кто побывал в Палестине. В частности об этом говорит цитадель замка, построенная в новаторской форме многоугольника.
Калининградский архитектор Юрий Забуга, рассказывает, что баумайстеры того периода Средневековья были... необразованными людьми, которые даже читать не умели. Отсутствие образования не мешало баумайстерам строить средневековые замки. Строить замки их учила сама жизнь. Например, появление в орденских замках - «данцкеров». «Данцкер» замка Бальга — стройная, высотой с пятиэтажный дом башня, «растущая» прямо из вод залива. Башню и замок соединяла галерея.
С появлением данцкера болезней в замке стало меньше. Современный макет замка Бальга.
Это не маяк, и не укреплённая замковая пристань. Всё гораздо прозаичней: это укреплённый туалет. До их появления частыми «гостями» в замках были эпидемии. После строительства «данцкеров» болезней в замках стало меньше.
Немецкий орден довольно рано начал применять артиллерию. В описи от 1 мая 1396 года говорится, что в казематах Бальги хранится 2 пушки и 2 бочки пороха. В 1437 году в замке на вооружении уже состояло 8 пушек, стреляющих каменными ядрами, и 2 картечницы, стреляющие свинцовыми пулями.
Именно артиллерия спасла Бальгу от взятия поляками во время «Войны всадников» в 1520 году. Поляки попытались взять и Бальгу. Примерно полторы тысячи польских кавалеристов, элитные войска польского короля, атаковали Бальгу. Но огонь орденской артиллерии, установленной на валах-палисадах,уничтожил атакующих. Поляки ушли.
По одной из версий могущество Тевтонского ордена уничтожила свято соблюдаемая традиция выкупать попавших в плен братьев и наёмников. После поражения в Грюнвальдской битве в 1410 году орден традиционно выкупил всех своих, попавших в плен. Золото и серебро везли в Польшу телегами. Это подорвало экономическую мощь Ордена. Орден увеличил налоги для городов. Города платить не хотели. Под предводительством Данцига и Торна города заключили «Прусский союз», и при поддержки польского короля начали войну с Орденом. «Война городов» длилась 13 лет и окончательно обескровила Орден. Во время войны было захвачено 90% всех орденских замков.
Подарил замок другу
В 1525 году в немецком Вюртемберге, католический священник Мартин Лютер прибил к двери местной церкви свиток со своими 125 тезисами. Европу захлестнул протестантизм. Новая религия проповедовала смирение, трудолюбие, отказывалась от церковной монополии на общение с Богом только через католических священников, и признавала институт индульгенций (отпущения грехов за деньги) грехом. Бунтари против погрязших в интригах и роскоши католических «отцов матери-церкви» появлялись в истории и раньше. Но у сторонников Лютера было мощнейшее оружие — печатный станок Гутенберга. Лютер начал печатать Библию на немецком языке. Слово Божье стало доступным всем грамотным. Как это всегда бывает в старушке Европе, распространение новой прогрессивной религии сопровождалось реками крови и горами трупов. Новое гуманное вероучение должно было утонуть в крови своих сторонников и своих противников. Однако немецкая аристократия увидела в распространении лютеранства плюсы. В частности — возможность присвоить экономические активы католической «матери-церкви», и избавиться от её политического давления.
Проникнувшись новыми идеями, последний Верховный магистр Ордена Альбрехт Бранденбургский фактически распустил Орден, объявив о его секуляризации. Появившееся на землях Ордена герцогство Пруссия стало одним из первых протестантских государств в Европе. Герцог, ещё недавно бывший магистром, передал Бальгу в пожизненное пользование своему другу епископу.
В 1560 году Бальга начала разрушаться из-за небрежной эксплуатации и нехватки средств на ремонт. В 1584 году упал в залив легендарный данцкер Бальги. В 17 веке, Бальгу начали разбирать на кирпичи. Из отличного, ещё орденской «закваски» кирпича шведами была построена крепость Пиллау, ныне — Балтийск Калининградской области. С появлением крепости Пиллау Бальга утратила своё стратегическое значение. Замок превратился в каменоломню
.
Последний штурм
В 1834 году останки Бальги осмотрел немецкий архитектор Шинкель. Он написал своему другу: "Знаменитый древний замок Бальга, расположенный прямо у залива Фриш Гаф (Вислинский, Калининградский), имеющий субстракции высотой в 70 футов, построенный в плодороднейшей местности, сейчас являет глазу лишь остаток старой трапезной с прилегающей башней, да высокие валы, которые заполнены кирпичной кладкой чудовищной толщины и имеют колоссальную протяжённость. Мощь этого сооружения, разрушение которого датируется более ранним периодом, столь импозантна на этом прекрасном месте у моря, что служащих имения следует просто обязать заботиться о сохранности этих руин"...
Рассказывают, что в дело вмешался сам кайзер. В 1836 руины были защищены от дальнейшего разрушения.
Почтовая открытка 1850 года. Из архива А.П. Бахтина.
В 1929 году в Бальге построили небольшой кабачок, а в восстановленной башне устроили музей замка.
В нацистские времена в Пруссии посёлок возле замка Бальга называли «Красной Бальгой». Местные жители нацистов не любили. Бывшие жители Бальги рассказывали, что на различные нацистские праздники власти привозили жителей Хайлигенбайля (Мамоново) и Пиллау (Балтийска). Привезённых на руины замка «празднующих» особым образом выстраивали перед фотокамерами. На снимках получалась столь востребованная пропагандой «массовость».
Из песни слов не выкинешь. Было на Бальге и такое. Бальга отмечает 700-летие. Фото из архива А.П. Бахтина.
Весной 1945 года в районе Бальги скопилось большое количество войск 4-ой армии вермахта и беженцев. Советские войска бомбили вражеский опорный пункт и обстреливали руины замка из тяжёлой артиллерии. Беженцы из Бальги уходили по льду залива в Пиллау. Колоны беженцев на льду залива были удобной мишенью для советских самолётов. Среди оборонявших Бальгу немцев был и младший офицер Рихард фон Вайцзеккер. Вайцзеккеру повезло. Он был ранен и его эвакуировали. Через сорок лет Рихард вайцзеккер, ставший Президентом ФРГ, писал, что выжить на Бальге ему удалось чудом.
После войны на руинах замка устроили лесопилку. Однако это производство просуществовало недолго. Рассказывают, что в стволах деревьев было так много пуль и осколков, что пилы лесопилки часто ломались. В конце-концов от производства пиломатериалов местные власти вынуждены были отказаться.
Ни копейки на взятки
В девяностые годы прошлого века, не без участия Вайцзеккера, немецкие фонды выделили весьма серьёзную сумму на восстановление Бальги. Денег должно было хватить на восстановление башни Форбурга и на устройство там музея. Калининградский архитектор Юрий Забуга сделал проект восстановления замка, а археолог Константин Скворцов практически за свои средства провёл разведывательные археологические раскопки. Однако советник губернатора Маточкина Денисов начал предлагать немецкой стороне «свои» организации, которые легко могли бы освоить немецкие марки. Немцы с такими «подрядчиками» работать отказались, и деньги вернулись в Германию. Знающие люди рассказывают, что проект не был реализован из-за принципиальной позиции представителей немецкой стороны, которые сразу заявили: Мы ни копейки не дадим на взятки.
Бальга во все времена была чемпионом по количеству легенд и мифов, связанных с этой территорией. Наиболее яркой легендой является история о золотом гробе шведского короля, похороненного в этих местах. Якобы, местные крестьяне самолично видели ночную процессию, в которой верные слуги несли гроб шведского короля из чистого золота. Эти же крестьяне видели и сам момент похорон. Примечательно, но валы, появившиеся вокруг замка ещё в 17 веке, сами жители Бальги называли «Шведскими». Вряд ли это имеет какое-то отношение к шведскому королю, никогда не бывавшему на Бальге. В 1627 году, во время войны шведов с поляками, шведский король Густав — Адольф использовал Бальгу как арсенал и опорный пункт, но сам здесь никогда не был. Возможно, за легендой о золотом гробе шведского короля скрывается одна из многочисленных тайн, которыми пропитана земля древнего замка.
В семидесятые годы прошлого века на территории Бальги работала экспедиция со странным названием «Геолого-археологическая экспедиция». Созданная КГБ и Министерством культуры, эта секретная экспедиция искала культурные ценности, утраченные во время Второй мировой. На Бальге секретная экспедиция искала Янтарную комнату. Однако, поиски пришлось свернуть. Во время одного из выездов, случайно взорвался снаряд времён войны. Погибли люди. Из-за трагедии поиски были прекращены. Летом 2008 года на Бальге проводили раскопки сотрудники ФСБ. Местные жители рассказывают, что замок был оцеплен сотрудниками этого серьёзного ведомства. Также местные жители рассказывают, что чекисты вывезли из руин замка несколько грузовиков с металлическими ящиками. Что было в тех ящиках?
Один из местных антикваров-поисковиков как-то предложил мне купить перстень со странной монограммой. Перстень не производил впечатление подделки. Он принадлежал члену «СС» из организации Аненербе», в которую входили и немецкие археологи. Поисковик рассказал, что нашёл перстень на Бальге. Ещё одна легенда?
Сегодня к прусским легендам и мифам добавились мифы и легенды нашего периода. Например, если вы среди местных найдёте некоего «Полковника», то он... предложит вам за небольшую сумму «прогуляться» по подземному ходу, который ведёт куда-то «в сторону Гданьска». К сожалению, я воспользоваться столь любезным приглашением «Полковника» не смог — свободных денег не было.
В настоящее время, практически каждое воскресенье фонд «Возрождения Бальги» проводит на руинах замка воскресники: пилят сухостой, обустраивают ступеньки, ведущие к заливу, гоняют «особо предприимчивых», приехавших разбирать останки замка на кирпичи для своих свинарников. Если вам не всё равно - присоединяйтесь. Контактный телефон: 89114589761 (Владимир)
А ведь я их ещё застал. Они сидели на третьем этаже здания партийной типографии «Калининградская правда». Отдельная комната возле линотипной. Все – пожилые мужчины с военной выправкой. Отставники, вооружённые красными карандашами и штампом с буквами «КУ». «КУ» расшифровывалось как Контрольное управление. Журналисты этот штамп называли «кукушкой». Штамп ставился на все свёрстанные газетные полосы перед тем, как отправить их в типографию. Без цензорской «кукушки» газеты не печатали. В 1991 году я дежурил по номеру в газете «Калининградский комсомолец». Принёс цензору полосу на читку. Тексты – в духе того времени. В частности, была маленькая заметка, в которой анонимный молодой человек говорил, что он не любит «совок» и так далее. Цензор текст снял. Перечеркнул своим толстым красным карандашом. При этом цензор сослался на пункт номер «не помню какой» параграфа «понятия не имею, какого» какой-то своей секретной инструкции. Пункт параграфа запрещал журналистам описывать состояние наркотического опьянения. На мой вопрос цензор ответил, что только в состоянии наркотического опьянения можно не любить советскую власть. Скоро цензуру отменили.
Почтовые ящики В Калининградском государственном областном архиве, в фонде Управления по охране государственных тайн в печати хранится 174 документа с 1948 по 1991 год. В своё время это были секретные и строго секретные документы. В 1951 году начальник областного Управления по охране гостайн в печати разослал редакторам газет специальный секретный циркуляр. В циркуляре обращалось внимание, что журналисты, освещая спортивные мероприятия, в своих статьях упоминали команды «Машиностроитель» и «Судостроитель». Первая команда – завода «Стройдормаш», вторая – завода «Янтарь». Оба завода – засекреченные «почтовые ящики». Поэтому упоминать названия команд в статьях, значит, разглашать военную государственную тайну, говорилось в циркуляре. Журналисты, чтобы хоть как-то освещать спортивные мероприятия, засекреченные спортивные команды стали обозначать по имени капитана. Например, областная газета «Калининградский комсомолец» писала о встрече по волейболу команды «Динамо» и некой команды капитана Карташова. Но через некоторое время Управление по охране гостайн специальным циркуляром запретило упоминать и фамилии капитанов секретных команд. Бог его знает, как тогда выкручивались журналисты. Особенно, если секретная спортивная команда занимала призовые места.
Нельзя Удалённые, вычеркнутые цензором слова, предложения и абзацы обозначались профессиональным термином «вычерк». Просматривая списки вычерков, можно составить неполный список того, что было нельзя разглашать: • должности и фамилии всех офицеров в чине майора и выше; •наличие военных кафедр в гражданских учебных заведениях; •себестоимость продуктов питания; •количество выпускниц курсов медицинских сестёр; •количество добытой рыбаками рыбы; •количество отремонтированных в депо паровозов; •количество лиц обоего пола, занимающихся в авиамодельных и судомодельных кружках; •количество умерших и количество рождённых; •отсутствие или наличие телефонных коммутаторов в колхозах, совхозах и учреждениях области; •количество дружинников в приграничных районах области; •наличие или отсутствие на предприятиях вооружённой охраны и многое, многое другое. Всё это – государственная тайна.
Прирост свиней В 1951 году погорела партийная газета «Калининградская правда». По недосмотру редактора чуть не обнародовали стратегическую и засекреченную «особыми правилами цензуры» информацию. К счастью, цензор был начеку и утечку не допустил. О факте попытки утечки было составлено секретное спецсообщение, а виновные были строго наказаны. Информация, которую газета пыталось опубликовать, – проценты прироста в области поголовья коров, овец и свиней. В апреле 1966 года в гусевской газете «Коммунист» была опубликована заметка «Как прошли каникулы». Автор – мальчик Коля Горбачёв. В своей статье Коля написал, что во время каникул он посетил в Гусеве комнату-музей Героя Советского Союза Юрия Смирнова. По поводу проступка Коли Горбачёва тогда возникла засекреченная переписка. В своём рассказе Коля «косвенно раскрыл наличие закрытого военного гарнизона в городе Гусеве». Виновные были строго наказаны, потому что комната-музей героя находилась на территории воинской части. Первое впечатление от изучения вычерков — эту тему должны изучать не журналисты, не историки, а психиатры. Но на самом деле в этих бредовых государственных тайнах заложен глубокий смысл. «Завеса секретности» создавалась вовсе не для того, чтобы иностранные шпионы не смогли узнать, сколько лиц обоего пола занимаются в Калининграде авиа- и судомоделизмом. Истерия нагнеталась для внутреннего пользования. Чтобы граждане ни на секунду не забывали, что они находятся в кольце врагов. Внешние враги — что может быть лучше, для того чтобы сделать целый народ послушным до идиотизма?
Секретные витки Чтобы не допустить раскрытия военной тайны, цензоры вычитывали всё, что, по их мнению, могло содержать секретную информацию. Например, объявления о танцах и сами бланки билетов на танцы в гарнизонные дома офицеров. В архиве хранится один из цензорских отчётов о работе над научными брошюрами. Одна из брошюр была посвящена планктону, вторая называлась «О течениях в районах Конакри и Токаради в осенне-зимний период». В последней цензоры обнаружили то, что искали. Сведения, составляющие гостайну. Из текста была исключена информация о «залегании слоя скачка плотности». В 50-е годы появилось строгое распоряжение Главлита, как тогда называли цензурный орган Советского Союза, о строгом засекречивании... объявлений о лекциях о ядерной энергии. Любых. При этом сами лекции не «секретились». В другом документе из архива приводится текст вычерка, в котором сообщалось, что теперь поезд «Москва – Калининград» будет регулярно прибывать в Калининград в два часа по чётным дням. Примечателен документ, из которого был сделан вычерк: «Расписание движения поездов по станции Калининград». В 1964 году под молот цензуры попала районная газета «Знамя коммунизма», которая в нарушение всех правил опубликовала запрещённую к публикации информацию. Газета написала, что космический корабль с Валентиной Терешковой на борту совершил 129 космических витков. Количество витков – вот то, что нельзя было обнародовать.
Нет лагерей, нет пьянства Цензура охраняла не только военные тайны, но и нечто большее – советскую действительность. Например, в 1957 году был принят общий циркуляр, в соответствии с которым засекречивалась вся информация о наличии в СССР исправительно-трудовых лагерей и колоний. В 1966 году газета «Неманский путь» в статье «Борьба с хулиганством – дело всей нашей общественности» написала, что на одном из мероприятий партийный функционер «назвал имена всех, кто был привлечён к ответственности и сейчас отбывает наказание в исправительно-трудовых лагерях». Это упоминание о лагерях сильно испортило карьеры и функционеру, и журналистам районки. Лагерей в СССР... не было. В 1959 году появилось запрещение публиковать в газетах и давать на радио объявления о демонстрации... зарубежных трофейных фильмов. Например, «Тарзан», «Гибель Титаника» и «Познакомьтесь с императорским дворцом Микадо». 15 апреля 1955 года районная газета «Красное знамя» грубо нарушила «Обязательные правила цензуры», написав, что «в Калининградской области обнаружены отдельные очаги колорадского жука». Это было секретной информацией. В 1967-м из журнала «Строитель» сняли рассказ «Генка из общежития». Причина раскрывается в цензорском отчёте: «В рассказе показаны строители-пьяницы. На стройке нет техники безопасности. Строители работают плохо. Подросток Генка оказался по существу в безвыходном положении». Действительно, откуда взяться строителям-пьяницам в СССР в 1967 году?! Цензоры не сидели без дела. В отчёте о проделанной работе за 1960 год сообщается, что калинин¬градские цензоры за год проверили книг, брошюр, многотиражных газет, текстов радиопередач: 535 печатных листов, другой печатной продукции 1781 печатный лист, 12 библиотек, одну типографию, четыре раза проверяли экспозицию краеведческого музея и 1780 названий изопродукции. Прямой эфир в то время отсутствовал как понятие. Все радио- и телепередачи только по написанному и согласованному тексту. Помимо этого цензорами было проверено 338 портретов классиков и руководителей коммунистической партии Советского Союза, выполненных вручную, и 3 509 таких же портретов, выполненных сухой кистью. При этом пять произведений отклонено, 65 возвращены для исправления, а 13 – с «искажёнными образами» – изъяты!
Опечатки Помимо вычерков другим показателем работы цензоров было вылавливание опечаток. Но не всех, а только тех, которые они называли политическими. Например, газета «Знамя коммуны» написала об «открытии в Дели советской выставки по использованию атомного оружия в мирных целях», перепутав «оружие» и «оборудование». «Калининградская правда» в 1962 году чуть не проинформировала читателей о том, что советское правительство вручит премии «за наиболее крупные научно-исследовательские работы ПРОТИВ учёных». Но были и настоящие ЧП. Например, в 1965 году газета «Новатор» опубликовала материал о 49-й годовщине Ленинского комсомола. На первой полосе стояла иллюстрация: Ленин на фоне рабочей демонстрации в 1917 году. Рабочие несут плакаты «Партия – вождь Октября» и «Вся власть – Советам». А внизу, прямо под Лениным с демонстрацией, стоял заголовок заметки о встрече комсомольских активистов завода ЦБК с отбывающими наказание в исправительно-трудовой колонии. Заметка называлась «Встреча в ИТК». Заголовок можно было принять за подпись к картинке с Лениным и демонстрацией. В 1966 году газета «Знамя и жизнь» Калининградского технического института в материале «Праздник мира, труда и солнца» поставила клише с изображением государственных флагов СССР, США, Англии, Японии и, страшно подумать, КНР! Этот факт рассматривался на бюро горкома КПСС. Виновные были строго наказаны.
Любить власть Из всех просмотренных отчётов о политических опечатках мне больше всего понравилась опечатка в одной из районных газет. Газета сообщала, что «Великий Ленин – это Сталин сегодня!» Вот и не верь после этого в переселение душ! Шутки шутками, но за каждой такой «смешной» опечаткой стояли спецдонесения, рассмотрения персональных дел, объяснительные, повышенное внимание КГБ и поломанные человеческие судьбы. Потому что мало просто любить власть, надо любить её правильно.
По материалам фонда Р — 232 Государственного архива Калининградской области
Карьерный комплекс недалеко от посёлка Цветное Балтийского муниципального округа уже действует. Постановление о разработке карьера подписано лично губернатором Николаем Цукановым 30 сентября 2013 года. Здесь легально добывают песок для масштабного строительства дорог и домов. А заодно здесь уничтожают памятники археологии: древние могильники и городища, находящиеся на территории карьерного комплекса. Строительный песок оказался важнее древней истории нашей Родины. Варварское уничтожение археологических памятников эпохи бронзы в карьере происходит на абсолютно законных основаниях. Уничтожаемые памятники не состоят на государственном учёте. По каким-то причинам в послевоенное время их просто не поставили. Один из таких «несуществующих» памятников — курган эпохи бронзы. Он датируется V - VIII веками до нашей эры. Это холм, в котором могут быть тысячи древних захоронений. О его существовании археологам известно с середины XIX века. Если с добычей песка в карьере всё пойдёт по плану, то могильник просто сроют с лица земли. Вместе со всеми его тайнами, загадками, научными открытиями, артефактами и научными сенсациями. Что мы потеряем, приобретая только строительный песок? Калининградский археолог Константин Скворцов рассказывает, что из всех памятников археологии, открытых на территории Восточной Пруссии до начала Второй мировой, после войны на учёт было поставлено от силы одна десятая. Памятники из посёлка Цветное - не исключение. Ситуация с памятниками нашей древней истории сложилась странная. Памятники упоминаются в научной литературе, но денег поставить их на государственный учёт у государства нет. Зато есть деньги и «возможности» навсегда похоронить их в отмостках и подушках фундаментов каких-нибудь важных «объектов», например, для чемпионата мира по футболу. Для защиты и охраны нашего культурного и исторического наследия при правительстве области существует специальная служба. Её деятельность финансируется из областного бюджета. Среди сотрудников этой правительственной структуры немало профессионалов-историков, понимающих ценность археологических памятников в посёлке Цветное. По материалам ещё XIX века, здесь находятся неизученное прусское городище ориентировочно 2-й половины первого тысячелетия и грунтовый могильник от эпохи викингов до предорденского времени. Они тоже пойдут «на песок». Недалеко от посёлка Цветное расположен могильник римского периода (I - IV века нашей эры). После войны этот могильник не исследовался. Какие тайны и загадки хранит он в своей толще? Этого мы не узнаем никогда. Зато из этих тайн и загадок будет построен какой-нибудь «объект», на торжественном открытии которого представитель властей торжественное перережет красную ленточку. Тех самых властей, которые отдали на разграбление историю Родины. Особый интерес для археологической науки представляет могильник, обозначенный на немецких картах как «Горбатая гора» или «Петушиный гребень». Это господствующая возвышенность (31 метр над уровнем моря) в данной местности, расположенная примерно в километре от посёлка Цветное. По данным немецких археологов-членов «СС», работавших на Горбатой горе в 1937 году, здесь находится могильник IX – XIII веков. Этот могильник со всеми своими тайнами и научными открытиями также должен уйти «на песок».
Русский «след» Место под карьер выбрано областными властями крайне «удачно». Сам по себе посёлок Цветное - исторический артефакт. Первое упоминание о нём датируется 1289 годом. Тогда этот населённый пункт назывался «Кальден». Позже это название трансформировалось в немецкое «Каллен». После 1945 года Каллен был переименован в Цветное. Лингвисты, изучающие древние языки, рассказывают, что немецкое название этого населённого пункта произошло от прусского слова, обозначающего... песок. В XVIII веке посёлок и поместье Каллен приобрели представители одного из древнейших прусских родов фон дер Гольтц. Как и подавляющее большинство прусских дворян, мужчины из этого рода были профессиональными военными, проливавшими свою и чужую кровь по всей Европе, от Франции до России. Из этого рода происходит и Генрих фон дер Гольтц, служивший российскому императору Петру I. Этот прусский дворянин был принят на русскую службу по личной рекомендации польского короля Августа II. К тому моменту фон дер Гольтц был уже опытным военачальником. Специальным указом российского императора Генрих фон дер Гольтц был принят на службу в звании генерал-фельдмаршала-лейтенанта «со старшинством над всеми русскими генералами». Фон дер Гольтц подчинялся непосредственно главнокомандующему всей русской армией графу Шереметьеву. Генрих фон дер Гольтц успешно воевал с поляками, шведами, украинцами, австрийцами, турками и другими врагами России. Однако карьера Генриха в России закончилась крахом. Он, профессиональный военный, посмел ослушаться князя Меньшикова, нового главнокомандующего, назначенного самим Петром. Фон дер Гольтца предали военному трибуналу и приговорили к смертной казни. Однако Пётр, учитывая заслуги Генриха перед Россией, заменил смертную казнь высылкой опального фельдмаршала за границу. 15 апреля 1945 года через поместье Каллен прошла линия фронта. Частям Красной армии не удалось взять Каллен с ходу. Сергей Гольчиков, калининградский исследователь, в своих работах приводит цифры наших потерь в боях в этом районе. За 15 апреля потери составили 7520 человек убитыми и ранеными, 16 апреля потери составили 6260 убитых и раненых. 17 апреля фронт пошёл дальше. Советские солдаты и офицеры заплатили за эти могильники и древние городища слишком высокую цену, чтобы сегодня памятники просто так «пустить на песок». Но в правительстве Калининградской области считают по-другому...
Фальшивая история В СМИ появились сообщения о реконструкции в посёлке Веселовка Черняховского района «Домика Канта». По версии, которая областным правительством преподносится как истина в последней инстанции, Иммануил Кант частенько бывал в этом посёлке в домике местного пастора. Отвечая на вопросы журналистов о финансировании масштабного проекта в Веселовке, губернатор Цуканов сказал, что «с деньгами проблем не будет». В Веселовке будет создан некий интерактивный музей Канта. Одна проблема: «Домик Канта» в Веселовке к Канту не имеет никакого отношения. Архитектор Забуга, известный своими проектами восстановления архитектурных памятников в Калининградской области, изучил вопрос с веселовским «Домиком Канта». Областное правительство собирается восстанавливать здание, построенное в начале XX века. Кант в нём бывать не мог физически, великий философ умер в 1804 году. Нет доказательств, что современное здание стоит на фундаментах того самого «Домика Канта», в котором якобы часто бывал философ. Зато есть информация, что здания построенные «в этом самом месте», два раза горели, разбирались и переносились. Единственным веским доказательством может быть план посёлка середины 18 века, с точным указанием расположения домика местного пастора. Но такого плана нет. Калининградским чиновникам не везёт с «домиками Канта». В 90-е годы прошлого века на бюджетные деньги началась реконструкция другого «домика Канта», расположенного по Светловскому шоссе. Дом восстановили, когда выяснилось, что... это не тот дом. А вот «тот» дом, располагавшийся в полутора километрах, был разрушен ещё во время войны. Пока областное правительство финансирует создание фальшивых «достопримечательностей», реальные культурные ценности уничтожаются. Например, памятники эпохи Великого Янтарного пути, представляющие огромный интерес для изучения. Янтарный путь, по которому янтарь попадал в Европу, протянулся от нашей Самбии до римской Аквилеи на Адриатике. Часть этого Великого янтарного пути проходила и в районе нынешнего посёлка Цветное. По данным немецких археологов, в районе Цветного осталось древнее городище, через которое проходил Янтарный путь, и даже фрагменты древней дороги. Эти артефакты находятся как раз там, где уже добывают такой нужный области строительный песок. Больше же негде... Александр АДЕРИХИН
Из рассекреченного: пьяные милиционеры, враги-защитники и шпион «Вотикона» в бывшей Восточной Пруссии
Пускай террор, но зато порядок? Рассекреченные документы из Государственного архива Калининградской области рассказывают правду о первых послевоенных годах на новой советской территории. Известная и распространённая мысль, что «при Сталине был порядок», не более чем миф, основанный на пропаганде.
С кем воевали В августе 1946 года первый советский прокурор Калининградской области, старший советник юстиции Захаров докладывал Генеральному прокурору СССР: наиболее распространёнными видами преступлений на территории области являются бандитизм, убийства, разбои, грабежи и хулиганство. При этом прокурор области указывал, что «большая часть этих преступлений даже не подвергается никакому расследованию». Далее Захаров сообщал прокурору Союза: «Нередки случаи, когда среди дня группа вооружённых людей в военной форме нападает на квартиры немцев и производит их ограбление. Немцы не заявляют в органы следствия».
О том, какой «порядок» существовал на территории области, говорят приказы советских военных комендантов. Например, приказ №38 от 25 мая 1945 года. В нём речь идёт о наказании старшего офицера городской комендатуры за «систематическое пьянство, неисполнение приказов и попытку изнасилования». Комендант предупреждал весь офицерский состав гарнизона, что виновных в таких «неединичных преступных проявлениях» впредь будут предавать суду военного трибунала. А пока старшего офицера за преступления отстранили от должности и дали пять суток домашнего ареста. Комендантский приказ №057 от 5 июня 1945 года категорически запрещал «высылать для задержания военнослужащих и проведения работ в городе, офицеров и солдат в состоянии опьянения». 16 августа 1945 года издаётся приказ военного коменданта №099. В нём критикуется организация караульной службы на одной из водонасосных станций города. На станцию проникают посторонние лица - так говорится в приказе, - а охрана варит пиво из сахарной свеклы. Здесь же говорится, что состав комендантских патрулей подбирается случайно, в результате чего патрули «бродят по закоулкам в поисках «трофеев». А работы для патрулей было очень много. В одном из спецсообщений от 1945 года приводится список оружия, изъятого у задержанных ночью на улице пятерых подозрительных граждан: винтовочный обрез, наган, немецкий клинок, финский нож. А вот список изъятого при аресте двух гражданских, которые по подложным ведомостям продали продуктовых карточек на 600 килограммов хлеба: три винтовки, шесть автоматов, один пулемёт. При аресте директора пивоваренного завода в Тильзите (Советск), смошенничавшего с государственным сахаром, у него были изъяты пистолет и автомат. Не хватало хлеба, но оружие было везде и у всех. Его можно было купить на рынке или найти в городских руинах. В августе 1946 года прокурор области Захаров докладывает в Москву, что город «находится в антисанитарном состоянии, поскольку в ряде мест не убраны трупы умерших и убитых людей». Если не убирали трупы, которые представляли собой опасность для живых, то что говорить об оружии? В рассекреченном отчёте Областного управления милиции от 21 января 1947 года сообщается, что с 1 июля 1946 года по январь 1947 года удалось ликвидировать 64 бандитско-грабительские и воровские группы в составе 182 человек. В апреле того же 1947 года была ликвидирована банда из 22 человек, на счету которой ограбления, разбои, кражи и убийства. Все участники – военнослужащие Пролетарской Московско-Минской дивизии. Многие из них имели государственные награды и были членами комсомола и партии. А ещё были интернациональные банды, состоявщие из военнослужащих Красной армии, советских гражданских и немцев. Немцы сильно голодали, поэтому у них появилась своя криминальная «тема» - мясо. Человеческое мясо. Облпрокурор Захаров в своём отчёте доносил в Москву о двух осужденных немцах, которые выкапывали недавно захороненные трупы, разделывали их и продавали на рынке под видом говядины. 2 апреля 1947 года начальник Управления МВД Калининградской области генерал-майор Трофимов отправил министру внутренних дел СССР совершенно секретное спецсообщение: «Расследованием установлено, что факты людоедства среди немцев имели место на почве голода в Приморском (ныне – Зеленоградский) и Черняховском районах, а также в гор. Калининграде». Далее перечислялись детально расследованные эпизоды, которые редакция не цитирует по соображениям морали.
Использовал жён По данным авторского коллектива брошюры «50 лет на страже правопорядка», изданной в 1996 году УВД Калининградской области, первые потери областная милиция понесла 1 января 1947 года. Младший лейтенант Григорий Сажин при попытке пресечь хулиганские действия военнослужащих был избит солдатами и застрелен офицером. В этот же день рядовой милиции Фёдор Кольцов был убит выстрелом в голову при попытке проверить документы у военнослужащих. В этот же день младший лейтенант Николай Анохин был убит выстрелом из пистолета при попытке проверить документы у нетрезвого гражданина. На самом деле гибли милиционеры и раньше. Летом 1946 года на железнодорожной станции Калининград были задержаны три жителя Бобруйска. Их доставили в отделение, где хотели обыскать. Задержанные выхватили пистолеты и открыли огонь на поражение. В результате два милиционера и один красноармеец были убиты, а двое военнослужащих тяжело ранены. Стрелявших задержали. Они признались, что приехали в Калининград заниматься грабежами. В этом же году в Калининграде погиб инспектор ГАИ. Его застрелил пьяный сослуживец, пытавшийся выстрелом из ТТ остановить «попутку». В отчёте местного милицейского начальства от июня 1947 года прямо говорится, «что пьянство являлось основным видом аморальных поступков», совершаемых сотрудниками калининградской милиции. Сохранились документы, рассказывающие о конкретных случаях пьянства среди милиционеров. 28 января в Калининграде, около 17 часов на площади Гвардейской был обворован старший лейтенант милиции. У него украли: чемодан с личными вещами, 700 рублей денег, партийный билет, паспорт, военный билет и служебное удостоверение. Также с него сняли сапоги и головной убор. Старший лейтенант был пьян. Как говорится в отчёте, ранее он неоднократно «предупреждался командованием о его слабости к употреблению спиртных напитков». В этом же отчёте рассказывается и о проступке младшего лейтенанта милиции К. из Славского райотдела. Секретарь парторганизации райотдела К. вместе с переводчиком приехал в посёлок Гросскоснирен расследовать убийство. В 20.00 он отлучился из конторы местного совхоза в чайную перекусить. Появился в конторе секретарь парторганизации уже на следующий день в семь утра. Неизвестными лицами у него были отобраны: милицейская папка со звездой, китель без погон, сапоги, брюки, ремень и пистолет ТТ с семью боевыми патронами. Секретарь парторганизации, ставший жертвой бандитов, был сильно пьян. Помимо этого пьяные милиционеры также часто устраивали бесцельную стрельбу, теряли оружие, брали взятки, пропивали вещественные доказательства, избивали граждан, хулиганили на рабочем месте, а один раз даже устроили, как сказано в одном из отчётов, «обед с выпивкой водки» для конвоируемых из суда обвиняемых. Читая отчёты о бытовом положении сотрудников калининградской милиции, начинаешь понимать пьющих милиционеров. В одном из этих отчётов говорится, что личный состав не получает долгое время табак, соль, спички, мыло и другие предметы первой необходимости. Здесь же указывается, что за весь 1946 год милиционеры не получали вообще никаких промышленных товаров. 40% всего личного состава не было обеспечено жильём. Тем не менее, как говорится в отчёте, «политико-моральное состояние работников милиции в основном здоровое». Картину «в основном здорового состояния» портили милиционеры-дезертиры. В 1947 году в Тильзитский отдел милиции зашла гражданка П. В коридоре она встретила милиционера, которого окликнула по неизвестной фамилии. Сотрудник сделал вид, что не услышал. Он вышел из отдела и... больше его никто не видел. Гражданка П. опознала в нём немецкого полицая, служившего в Великолукской области. Другой дезертир-милиционер оказался... дезертиром с уральского оборонного предприятия. Сменив старую фамилию и став Иваном Даниловичем Черняховским, он работал в милиции. Узнав, что его рассекретили, он кинулся в бега. Однако были и те, кто довольно неплохо устраивался. В 1948 году было рассмотрено персональное дело начальника одного из городских отделов, старшего лейтенанта К. Он, как сказано в документах, «использовал жён милиционеров в качестве домработниц». Они «производили уход за его коровой, делали прополку его огорода, помогали в стирке белья и мыли полы». Самих же милиционеров старший лейтенант в служебное время «использовал на заготовке сена для своей коровы». Самое интересное - это наказание, которое понёс милиционер-рабовладелец. Как раскаявшегося коммуниста его перевели на другую работу с понижением в должности. Вообще у членов партии были привилегии не только первыми подниматься в атаку. В Государственном архиве Калининградской области хранится специальное разъяснение первого прокурора области Захарова о порядке привлечения членов партии к уголовной ответственности. Члена ВКП(б) нельзя было арестовать, не получив на это разрешения у секретаря райкома. Если секретарь райкома разрешения не давал, следователь прокуратуры должен был обращаться к секретарю обкома. И так далее. 7 июля 1946 года партийным активистам Калининграда стало несладко. В буквальном смысле. Неизвестными был ограблен склад столовой партактива областного управления по гражданским делам. Было похищено кондитерских изделий на сумму 10 000 рублей. Для сравнения: месячная зарплата конюха областного суда (конюхи входили в штатное расписание подавляющего количества советских учреждений) составляла 150 рублей. Председателя народного суда – 1300.
Лишение свободы без срока 10 декабря 1946 года председатель областного Народного суда Иван Котивец писал в Москву: «Следует отметить, что квалификация народных судей Калининградской области является низкой. Многие народные судьи такие судебные документы, как приговоры и определения, составляют юридически неграмотно, а некоторые из них и грамматически неграмотно». Процент отмены решений и приговоров в некоторых судах Калининградской области достигал... 80%! О качестве работы судей говорит такой эпизод. Судья осудила гражданина, признала его виновным в уголовном преступлении и приговорила к лишению свободы. Только срок лишения свободы не указала. Калининградские суды рассматривали и дела по печально известной «политической» статье 58 Уголовного кодекса СССР. В «Обобщении судебной практики по делам о контрреволюционных преступлениях, рассмотренных Судебной коллегией по уголовным делам Калининградского областного суда за второе полугодие 1947 года», приводятся примеры «контрреволюционных преступлений». Директор Калининградской областной больницы, профессор медицины немец Старингер, при фашистском режиме занимал высокие должности «как по специальности, так и по партийной линии». Старингер, «работая в Палате немецких врачей, читал лекции о превосходстве арийской расы». Но посадили доктора не за это. Уже в послевоенное время он «укрыл в вверенной ему больнице уполномоченного, прибывшего в Калининград по поручению Вотикона (так и написано - Вотикона. - Прим. ред.) для сбора шпионских сведений». Профессор получил 10 лет лагерей. В этом же году суд оправдал семерых немцев, задержанных за контрреволюционную деятельность Калининградским управлением МГБ. Эти немцы распевали контрреволюционную, по мнению МГБ, песню «Бригадная». В песне высмеивался бригадир-немец. Суд в тексте песни ничего антисоветского не нашёл. Но с песнями немцам в послевоенной Калининградской области не везло. В 1948 году Иван Котивец сообщал в Москву, что судебная коллегия допустила серьёзную ошибку, оправдав троих немцев из 15, входивших в некую контрреволюционную группу. Эти немцы тоже пели, но судебная коллегия «не нашла контрреволюционного содержания в их песнях «Корамба» и «В старом гнезде», несмотря на то, что там всё-таки содержались «клеветнические измышления против советской действительности и советского государства». К сожалению, к документу не приложены тексты клеветнических антисоветских и контрреволюционных песен, а о судьбе их исполнителей мы можем только догадываться.... Фото: Государственный архив Калининградской области и частный архив Ольги Михайловны Петровой.
Об авторе: Ирина Викторовна Белинцева, кандидат искусствоведения, профессор, работает в Научно-исследовательском институте теории архитектуры и градостроительства Российской академии архитектуры и строительных наук. В «Провинциальных архивах» уже публиковалась работа Ирины Викторовны «Идея жизни в хижине: архитектурная история немецкого Раушена, ставшего Российским Светлогорском», которую можно прочитать здесь:
Архитектура колонии вилл Георгенсвальде (поселок Отрадное Калининградской области) первой половины XX века
К числу наиболее популярных курортов балтийского побережья Восточной Пруссии (Калининградская область РФ) первой половины XX в. относились Кранц/Зеленоградск, Раушен/Светлогорск с расположенным вблизи него небольшим городом- садом Георгенсвальде/Отрадное, Нойкурен/Пионерский, Пальмникен/Янтарный. Не менее известные морские курорты располагались в Гросс- и Кляйнкурен/Приморск, Нойхойзер/Мечниково, а также в поселках на Куршской косе. Курортные города почти не пострадали во время боевых действий 1945 г. на территории Восточной Пруссии. Постановлением Совнаркома СССР от 26 октября 1945 г. немецкие поселения на берегах Балтики: Кранц/Зеленоградск, Георгенсвальде/Отрадное, Нойкурен/Пионерский со всеми зданиями, техническими сооружениями, наличной обстановкой и оборудованем были переданы органам здравоохранения СССР для развертывания курортов(1). Сохранившиеся сооружения приморской колонии вилл Георгенсвальде/Отрадное до настоящего времени не получили должной оценки как памятники архитектуры первой половины XX в. Начиная с XX в. балтийские курорты локализовались на территории Замланда (Самбии) — части провинции Восточная Пруссия, представляющей почти прямоугольный участок земли длиной 75 км и шириной 30 км, окруженный водами Балтийского моря едва ли не со всех сторон(2).
Давние ледники сформировали здесь волнообразную поверхность территории, оставили глубокие овраги и громады валунов, многие из которых обросли легендами и сказаниями. Близость моря, благоприятный мягкий климат в летнее время года, источники минеральной воды и лечебные грязи из местных болот, наличие природных достопримечательностей и многие другие факторы способствовали развитию в этой местности курортов, первое появление которых восходит к концу XVIII в., а расцвет мест отдыха пришелся на первую половину XX в. История архитектуры курортных поселений балтийского побережья Восточной Пруссии, как и многих других малых и средних городов нынешней Калининградской области, остается малоизученной в отечественной и в европейской науке, несмотря на то, что этот малодоступный в советское время анклав открыт для всех желающих уже почти 20 лет. Актуальная информация, связанная с местными архитектурными постройками, содержится лишь в нескольких зарубежных и русскоязычных изданиях последних лет. Самые заметные памятники зодчества и искусства перечислены в кратких путеводителях и каталогах, изданных в России к 750-летнему юбилею столицы области Кенигсберга/Калининграда(3). Следует упомянуть небольшие юбилейные справочники по отдельным городам-курортам Раушен/Светлогорск, Кранц/ Зеленоградск, Нойкурен/Пионерский, где даны краткие и, к сожалению, неполные, и не всегда достоверные сведения о наиболее заметных и хорошо сохранившихся объектах довоенного периода(4). Следует отметить ряд статей, появившихся в последние годы, посвященных истории возникновения некоторых курортов, описанию их природной, лечебной и иной специфики, отчасти повлиявших на архитектурный облик сооружений изучаемых мест(5). Любопытные сведения содержатся в книге «Путешествие по Балтийскому побережью Замланда» (автор-составитель — В. И. Воронов), снабженной многочисленными переводами текстов и иллюстрациями довоенного времени. Отсутствие справочнобиблиографического аппарата не дает возможности причислить эту книгу к научным изданиям (6). Немецкие справочные труды, такие как «Путеводитель Г. Дехио по памятникам искусства Западной и Восточной Пруссии», ограничиваются лишь краткими упоминаниями об архитектуре начала прошлого века(7). Например, об архитектурных памятниках Светлогорска/Раушена сказано: «Многочисленные виллы, пансионаты и жилые дома конца XIX - начала XX в. Здание теплой купальни. Круглая постройка югендстиля с круглой башней начала XX столетия». Колония вилл Георгенсвальде оказалась вообще не упомянута в уважаемом издании. Интересные сведения, с упоминанием имен архитекторов или анализом отдельных сооружений, содержатся в статьях, регулярно публикуемых в периодическом издании немецкого землячества «Наш прекрасный Замланд» (9). Важным историческим источником по истории курортного строительства представляются публикации в профессиональных периодических журналах первой половины XX в., впервые приводимые в данной работе. Журналы «Немецкие строительные мастерские» (Deutsche Bauhütte), «Строительная профессиональная газета» (Baugewerkzeitung), «Новое искусство в Старой Пруссии» (Neue Kunst in Altpreußen) и другие содержат краткие сообщения об отдельных сооружениях курортов Самбии, привлекших внимание архитектурной общественности. Существенным источником новых сведений о предвоенных сооружениях и их авторах в Георгенсвальде/Отрадном служат путеводители по морским курортам, изданные в 1900-1945 гг.(10) Следует отметить, что ни градостроительное развитие отдельных курортных поселений, ни специфика архитектурной типологии и характерные стилевые особенности курортных сооружений Замланда, ни творческий вклад отдельных мастеров в создание архитектурного облика курортов до сих пор не получили должного научного освещения(11). Изучение местной архитектурной традиции, сложившейся в конце XIX - первой половине XX века в период расцвета балтийских поселений Восточной Пруссии, тем более актуально, что в настоящее время именно прибрежные города Калининградской области развиваются особенно активно, привлекая и новых инвесторов, и все большее количество отдыхающих. Здания эпохи модерна все чаще повергаются перестройке, в результате которой их исторический облик нередко меняется до неузнаваемости. Пик строительства новых и перестройка старых сооружений на побережье Самбии приходится на конец XIX - начало XX в. В это время в европейской культуре активно пропагандируется жизнь в естественной среде, и традиционный для XIX в. романтический интерес к природе и ее проявлениям становится массовым. Путеводители начала XX в. особенно рекомендовали посещение морских курортов для людей с ослабленной нервной системой, ипохондрией, анемией, болезнями легких и др.(12) На рубеже XIX-XX вв. остро ставился вопрос о необходимости слияния человека с природным окружением, соответствии циклов повседневности естественному ритму природы. Дикая природа воспринималась в контрасте с искусственно созданным городом — с его растущими темпами жизни, гудящими паровозами, выхлопными газами и ревом первых автомобилей, дымом новых фабрик и заводов. Ощущение дегуманизации социума, дегармонизации урбанистической индустриализированной среды крупных городов привело к тому, что на рубеже столетий возникает потребность в архитектурных сооружениях, особенно в местах отдыха горожан, соответствующих природным формам и сельскому ландшафту(13). Художественным стилем, который активно использовал в архитектурном формообразовании образы природы, был тогда модерн (его немецкий вариант — югендстиль), и именно он, а затем его преемник ар-деко широко распространились в 1900-1930 гг. при создании сооружений на курортах балтийского побережья. Интерес к югендстилю среди заказчиков и архитекторов начала XX в. подогревался таким его свойством, как игровое начало, элементы свободы и несерьезности, особенно уместные в облике зданий, предназначенных для отдыха от растущей регламентации жизни и агрессивности городской среды в крупных городах. Не настаивая на идеях полной дезурбанизации, архитекторы начала XX в., проектировавшие для курортов, стремились изменить качество архитектуры — «второй природы», — пытались создать новую, близкую к естественной, сферу обитания человека хотя бы на короткое время его пребывания на побережье. Архитектура в таких специальных местах, как морские курорты, предлагала особый художественный образ, манифестирующий индивидуальность проектных решений и вызывающий чувство искомой гармонии с искусственным и естественным окружением. Жизненные потребности человека предполагали как физический, так и психологический комфорт, создаваемый окружающей средой. Не только многочисленные гостиницы, пансионаты и виллы, но также парки и расположенные в них среди пышной зелени сооружения малых форм: музыкальные павильоны, беседки, здания ресторанов, кафе, спортивные площадки и проч. — предназначались для наслаждения и составляли необходимую часть каждого приморского поселения. Курорты Замланда возникали, как правило, на месте небольших рыбацких деревушек, развивались поначалу стихийно, поэтому для большинства из них характерна нерегулярная планировка, тесно связанная с силуэтом береговой линии. Самый старый среди курортных поселений бывшей Самбии — Кранц/Зеленоградск у въезда на знаменитую Куршскую косу, а самый молодой — Георгенсвальде/Отрадное, расположенный недалеко от популярного курорта Раушена/Светлогорска. Название Георгенсвальде — Лес Георга — перешло к курорту от располагавшегося когда-то на этом месте имения. Согласно легенде, бранденбургский курфюрст Георг Вильгельм подарил эту территорию в 1629 г. егерю Каспару Кавеманну за спасение своей особы во время охоты на медведей. Другая версия связана с древним именем местного густого леса Герге, на опушке которого стоял построенный еще в 1618 г. охотничий дом курфюрста(14). Колония вилл Георгенсвальде была переименована в Отрадное в 1946 г. По данным Калининградского областного архива, такое имя поселку дали первые переселенцы, памятуя о своей малой родине. Возможно, речь идет о городе Отрадное Ленинградской области, где осенью 1941 г. наши войска остановили продвижение фашистов на Ленинград(15). Как объект исследования Георгенсвальде/Отрадное интересен благодаря стилистическому единству первоначальной планировки и застройки эпохи модерна начала XX в. Архитектурные сооружения колонии относительно хорошо сохранились, несмотря на то, что уже в письме заместителя начальника Управления по гражданским делам Калининградской области Г. Ф. Нахаева, датированном августом 1946 г., к председателю Совета министров РСФСР М. Н. Родионову говорилось: «На курорте Георгенсвальде большинство пригодных для санаториев зданий заняты под квартиры и управление расположенного там штаба авиачасти. Многие здания (отели, коттеджи) находятся в полуразрушенном состоянии и продолжают разрушаться. Вся территория улиц, парков, садов замусорена, много деревьев вырублено и рубка их продолжается»(16). Со временем курорт был приведен в порядок, в 1970-е гг. были построены новые корпуса детского пульмонологического санатория. Георгенсвальде/Отрадное расположен на романтическом северном берегу Замланда, прорезанном живописными оврагами. История возникновения этого поселения такова: в 1907 г. высокий сановник (оберландмессер) из Берлина Марк Хаак, посетивший по официальному поводу Кенигсберг и окрестности, ознакомился с побережьем Балтийского моря между Раушеном/Светлогорском и Варникеном/ Лесным и был очарован его дикостью и красотой. Узнав, что расположенное здесь имение продается, М. Хаак порекомендовал крупному берлинскому государственному банку купить его, и в том же году огромное владение (296 га) было приобретено(17). Территория будущего поселения была разделена на две части: западная часть имения предназначалась для сельскохозяйственных целей, восточная, расположенная между лесным массивом и берегом Балтийского моря, размером около 75 га была отведена для строительства жилой колонии. В отличие от других курортов, специализировавшихся на сезонном приеме отдыхающих, курорт Георгенсвальде был задуман как круглогодичное поселение. Здесь строили не временные летние домики из легких и дешевых материалов, как это было распространено в начале XX в. в Восточной Пруссии, а монументальные общественные и жилые здания. В рекламе земельных участков особо подчеркивалось наличие хорошего отопления, а для приятного проведения времени зимой в одном из оврагов, ведущих к морю, был создан специально оборудованный подъемником спуск для катания на санях и лыжах. Согласно первоначальному замыслу, в домах колонии селились в основном зажиточные пенсионеры — бывшие офицеры, врачи, купцы, богатые ремесленники из Кенигсберга, желавшие провести старость на свежем морском воздухе, вдали от городского шума. Поселение находилось всего в часе с четвертью езды от столицы, сюда от Замландского вокзала (сейчас — Северный вокзал Калининграда) была проведена ветка железной дороги. Перед первой мировой войной Георгенсвальде/ Отрадное быстро развивался — живописная местность, близость моря, регулярная железнодорожная связь с соседними городами, дешевые и свежие продукты из близлежащего имения, наличие централизованного водоснабжения (правда, следует отметить, что канализация появилась лишь в 1924 г., электричество — в 1925 г.) привлекали внимание потенциальных заказчиков. Отведенная территория была разбита на 400 участков, предназначенных для частных владельцев. До конца 1910 г. было продано 79 участков, строилось одновременно до 30 зданий, стояли готовыми к этом времени 16 зданий. В первые десятилетия XX в. были возведены также здания общественного назначения — обширный курхаус, вокзал, водонапорная башня, школа. На территории поселения специальными условиями было оговорено создание собственного кладбища, приюта для бедных, общественных парков и открытых прогулочных зон, променадов, а также мужской, женской и семейной купален на морском берегу(19). Планировка территории (архитектор не установлен, 1908 г.) имела подчеркнуто свободный характер, причудливо извивающиеся улицы повторяли контуры обрывистого морского берега и оврагов, создававших естественные границы колонии. Другой границей поселения служила линия железной дороги и простирающийся за ней лес. Колония делилась на две части широким шоссе, соединявшим ее с близлежащим Раушеном/Светлогорск и соседним поселением — Варникен/Лесное. Эта дорога составляла часть старинного туристического маршрута, сохранение которого входило в условия строительства нового поселения. Планировка современного поселка Отрадное практически полностью сохранила трассировку улиц немецкого города-сада.
Приморская колония вилл, спроектированная на свободном участке земли, следовала общепринятым правилам «естественной» планировки популярных на рубеже веков городов-садов, но, в конечном счете, получила такой же живописный план, как и более старые курорты, разраставшиеся постепенно. Общий замысел свободного плана территории восходил к идее города-сада, популярной в Европе начала XX в. В 1898 г. архитектор Эбенизер Говард в книге To-Morrow: A Peaceful Path to Real Reform изложил идею городов-садов, которые группировались бы вокруг больших метрополий, но при этом существовали как самостоятельные жилые и промышленные поселения. Хотя концепция полной самостоятельности таких колоний оказалась нежизнеспособной, идеи Э. Говарда распространились по Европе и стали основой для создания новых городских предместий, застроенных жилыми домами и виллами, преимущественно для средних слоев населения. В Восточной Пруссии в начале XX в. было осуществлено несколько таких колоний в пригородах Кенигсберга/Калининграда — районы Амалиенау, Хуфен, Ратсхоф, Марауненхоф (ныне — районы города Калининграда), лесная колония вилл в Метгетен (пригород Кенигсберга, совр. поселок Александра Космодемьянского, 1906-1908 гг., виллы в основном были построены в 1908-1915 гг.) и другие. В отличие от Георгенсвальде/Отрадного перечисленные колонии находились в непосредственной близости к столице германской провинции и считались не самостоятельными поселениями, а столичными пригородами, жители которых зависели от метрополии. Создание так называемых «городов-садов» осуществлялось благодаря организации многочисленных «Обществ строительства жилья», объединявших в конце XIX - начале XX в. главным образом зажиточных горожан (20). Образцом служило основанное в 1898 г. «Кенигсбергское общество недвижимости и строительства», возглавляемое архитекторами и советниками по строительству Ф. Хайтманном и Й. Кречманном . Строительство в Георгенсвальде/Отрадном отразило актуальную для рубежа столетий тенденцию формирования морского курорта в виде города-сада, расположенного вдали от шумной столицы. Ко времени возникновения Георгенсвальде/Отрадного идея самостоятельного поселения в форме «колонии вилл» получила широкую популярность в Германии. Толчок этому явлению дало строительство колонии художников в Дармштадте, возникшей под покровительством герцога Гессен-Дармштадского в 1901 г. Построенные в Дармштадте жилые дома ведущих архитекторов и художников, проповедовавших новый стиль в искусстве — П. Беренса, Й. М. Ольбрихта и других, — демонстрировали лучшие образцы немецкого «югендстиля». П. Беренс писал еще в 1900 г. в своей книге «Праздник жизни и искусства» (Feste des Lebens und der Kunst), что «новый стиль в искусстве — это не особенные формы, но символ общего чувства, целостное миропонимание эпохи, которое может быть продемонстрировано только совокупностью всех искусств» . Создание «здорового» жилища на независимых от исторической застройки территориях, среди естественной зелени больших земельных участков рассматривалось архитекторами начала XX в. в качестве очередного важного задания. Оно не только соответствовало гуманистическим потребностям времени, но было тесно связано с тогдашними архитектурными идеями — стремлением к рациональным решениям объемно-пространственной и планировочной структуры жилого дома, поисками экономичных конструкций, применением новых строительных и отделочных материалов и т. д. Колония вилл Георгенсвальде/Отрадное стала одной из экспериментальных площадок для решения важнейших задач архитектуры XX в., которые заключались в комплексном подходе к поселению как единству общей планировки, художественного оформления общественных и жилых сооружений, а также в осуществлении гармонии со своеобразным природным окружением — морем, крутыми берегами, заросшими деревьями и прорезанными глубокими оврагами, песчаными пляжами. Внимание к мелочам повседневности, рациональная организация частной и общественной жизни отличали и курортный быт в Георгенсвальде/Отрадном. Проложенные на территории колонии широкие улицы, предназначенные для пеших прогулок в любую погоду, были вымощены и выровнены с помощью бордюров. Для поддержания образцового порядка на территории Георгенсвальде/Отрадного в 1912 г. было организовано специальное «Общество по улучшению колонии» (такие же общества существовали в других курортных поселениях). В его задачу входило благоустройство территории, ее озеленение, строительство малых архитектурных форм, уличных скамей и столов, разведение цветочных клумб и газонов и проч. Существенная роль в создании оптимальной атмосферы для отдыха отводилась архитектурному облику вилл, гостиниц и различных специфических общественных сооружений для курортов. Среди выдающихся построек Георгенсвальде/ Отрадного следует выделить здание курхауса, сохранившегося в несколько измененном виде до настоящего времени; в 1947 году оно было переоборудовано в корпус № 2 детского пульмонологического санатория «Отрадное».
Курхаус, или курортный дом — необходимая принадлежность любого немецкого курорта, как на морском побережье, так и во внутренних регионах Германии (Висбаден, Бад Хомбург и проч.). Среди прочих гостевых заведений курортный дом обычно выделялся своими размерами, внешней выразительностью и многофункциональностью, предполагавшей наличие разнообразных помещений общественного пользования. Согласно сложившейся еще в XIX в. традиции, здание должно было объединять гостиницу, ресторан, читальный зал, бильярдную комнату, залы для различных игр (например, карточных) и другие общедоступные помещения. Непременным условием присвоения зданию наименования «курхаус» было наличие большого вместительного зала для проведения многолюдных встреч, балов, празднеств. Главное сооружение курорта могло принадлежать городской общине или частному владельцу. Отличительной чертой курортного дома была открытость не только для собственных постояльцев, но и для всех желающих. Статус курхауса получал отель, «который был центром курортной жизни. Этому служили фешенебельность отеля, его удобное местоположение, наличие условий для курортных развлечений и общения» (23). На побережье Замланда курхаус размещался, как правило, не в геометрическом центре поселения, а на высоком морском берегу, так, чтобы с террас и балконов здания открывался живописный вид на море и заходящее солнце. С целью дополнительного привлечения гостей в помещениях приморских курортных домов регулярно проводились разнообразные мероприятия — танцевальные вечера, морские праздники и художественные представления, устраивались эксклюзивные выставки и показы. Так, в здании курортного дома в Нойкурен/Пионерском (1906-1908 гг., арх. Каспер) находился большой демонстрационный аквариум, в котором показывали рыб, животных и растения, характерные для Балтийского моря и внутренних вод Замландии(24). Аквариум возник в связи с близостью расположенной в гавани Нойкурен/Пионерского исследовательской станции по изучению местной фауны морских и пресных вод. Ежегодно в этом курхаусе проводились детские праздники, к радости маленьких посетителей курорта. В парке при здании располагались теннисные площадки . Курортный дом в Георгенсвальде/Отрадном был спроектирован и построен в 1913 г. одним из ведущих архитекторов Кенигсберга Отто Вальтером Куккуком (1871-1942). По мнению знатоков балтийских курортов, это было самое прекрасное и благородное здание подобного типа. О. В. Куккук был широко известен в Восточной Пруссии как приверженец нового искусства. На протяжении 1911 - 1913 гг. он издавал в Кенигсберге журнал «Новое искусство в Старой Пруссии» (вышло шесть номеров). В оформленном в духе югендстиля издании публиковались как новинки местной художественной жизни, так и собственные работы мастера (например, проекты односемейных жилых домов для Нойхаузен-Тиргартен (ныне Гурьевск) и др. Журнал демонстрировал новаторские архитектурные вкусы издателя, приверженца умеренной реформы в архитектуре с уклоном в неоромантический регионализм, склонностью к использованию традиций местного народного строительства(26). В целом диапазон стилистических предпочтений архитектора был довольно широк — от умеренного югендстиля до стилизаций в духе барокко и классицизма, опять же с приметами нового стиля (27). Деятельность О. В. Куккука до начала Первой мировой войны получила широкое освещение в общегерманской профессиональной периодической печати: 7 публикаций в немецких журналах «Дойче Баухютте» и «Дойче Баувельт» были посвящены его сооружениям в Кёнигсберге/Калининград и близлежащих курортах, то есть практически каждая крупная работа была известна коллегам, критикам и ценителям. Следует отметить, что на сегодняшний день ничего не известно о постройках мастера между двумя мировыми войнами, а также об обстоятельствах его смерти (29). Былой облик курхауса в Георгенсвальде/Отрадном может быть реконструирован благодаря многочисленным изображениям в путеводителях по колонии, а также фотографиям, размещенным в журналах, на открытках и в рекламных объявлениях довоенного времени. Здание представляло собой компактное, строго симметричное сооружение дворцового типа, с широким ризалитом главного уличного фасада, с выступающим балконом над верандой первого этажа.
Членения фасада идеально вписывались в равнобедренный треугольник, объемно-пространственная композиция и детали выдают принадлежность к местному упрощенному варианту необарокко, популярному в строительстве общественных зданий Восточной Пруссии начала XX в. Украшением здания по сей день служит двухколонный портал входа с сочно трактованными ионическими колоннами.
Вальмовая черепичная крыша с выступами и заломами, высотой чуть меньше половины высоты всего здания, подчеркивала эффект барочной пышности и солидности. Прорезанная окнами крыша скрывала когда-то жилой этаж. Сейчас сложная форма кровли здания изменена, она стала более пологой, облику бывшего курхауса, утратившего верхний этаж, недостает завершенности. Фасад, обращенный к саду и морскому берегу, был не менее выразителен, нежели выходящий в сторону колонии . До сего дня частично сохранились два боковых ризалита, между которыми на первом этаже разместилась крытая веранда.
Наличие веранды — обязательная составляющая курортного сооружения на Балтике. Ее появление в Европе обусловлено связями с американской культурой сельского строительства, откуда и был заимствован этот архитектурный элемент. Как свидетельствуют старые изображения, до Первой мировой войны веранда курортного дома открывалась непосредственно в небольшой сад, за которым находился крутой береговой обрыв и разворачивался великолепный вид на просторы моря. Вдоль обрыва узкая лестница вела непосредственно к песчаному пляжу. В настоящее время сад зарос высокими деревьями, закрывающими вид на море, а лестница к пляжу отсутствует. Курхаус в Георгенсвальде/Отрадном был отмечен публикацией в профессиональной печати в 1916 г. в разгар Первой мировой войны, что примечательно, так как в это время основное внимание уделялось проблемам восстановления разрушенных войной городов Восточной Пруссии(30). Автор статьи «Курортный дом Георгенсвальде на Балтийском море» известный архитектурный критик первой половины XX в. Ф. Р. Фогель отмечал соответствие архитектуры здания новым тенденциям, которые заключаются в выявлении взаимоотношения цели сооружения и его внешнего и внутреннего облика. Следование функциональному назначению здания Ф. Р. Фогель считал существенным признаком современности и причиной «тайной привлекательности модерна» (31). Статья интересна описанием утраченного интерьера курортного дома. Ф. Р. Фогель отмечает единство внутренней планировки здания, ядром которого был просторный зал, объединяющий остальные помещения и дающий возможность их обзора (32). Из зала как геометрического и смыслового центра нижнего этажа, «словно щупальца», расходятся во все стороны соседние пространства. Помещение зала повышено на три ступени по сравнению с соседними комнатами, которые примыкают посредством поперечного коридора. «Эти три ступени между балюстрадой вестибюля — выдающаяся композиционная находка, настолько неожиданно они появляются»(33).
Ступени служили приглашением пестрому сообществу посетителей включиться в атмосферу отдыха и радости, царивших в курортном доме. Удачной планировочной находкой было расположение веранды, служившей столовой, на одной оси с главным торжественным залом. Хорошо освещаемая веранда, обращенная в сторону моря, объединяла зал с природным окружением. В противоположность пространствам нижнего этажа, где кипела светская жизнь, в отдаленных жилых комнатах наверху должны были царить тишина и покой. Гармоническое единство внешнего и внутреннего, отличавшее здание курхауса, по мнению критика, «есть символ современного сооружения» (34). Другое значительное общественное сооружение в Георгенсвальде/Отрадном — железнодорожный вокзал, построенный архитектором из Кенигсберга Максом Щенвальдом в 1912-1913 году вместо стоявшей здесь скромной дощатой будки(35).
Известно, что архитектор много строил в Кеёнигсберге/Калининграде, Раушене/Светлогорске, Георгенсвальде/Отрадном, Нойкурене/Пионерском, Лабиау/Полесске и других городах. В начале XX в. М. Щеёнвальд предпочитал работать, используя художественные приемы югендстиля, создавая также стилизации в духе необарокко. В период восстановительных работ после первых разрушений Первой мировой войны в профессиональной печати Германии были опубликованы проекты для Восточной Пруссии, в которых мастер демонстрировал стилизованные исторические формы в широком диапазоне от готики до классики: гостиница «Рейх» в Домнау/Домново (1915), здания на рыночной площади в Алленбурге/Дружба, проекты мельницы и хутора в Удерванген/Чехово (1915) (36). Макс Щенвальд много времени отводил проектированию и строительству летних домиков, вилл и прочих курортных сооружений, о чем свидетельствует опубликованное объявление в «Путеводителе по курорту Раушен (Замландия)», изданном в 1926 г. В краткой рекламе говорится, что «архитектор Макс Щеёнвальд, проживает по адресу — Кеёнигсберг в Пруссии, Фуксбергер-Аллея, 19, напротив Замландского вокзала, а также в Раушене, в доме „Бромбеерсвинкель“ и специализируется на строительстве домов отдыха (Ferienheime)», и далее в рекламе указано от лица архитектора: «Выставка проектов и моделей в моем ателье в Кеёнигсберге. Виллы, усадьбы, сельскохозяйственные постройки. Множество рекомендаций» (37). В 1911 г. М. Щенвальд создал серию конкурсных проектов летних домиков для Раушена/Светлогорска .
В Нойкурене/Пионерском он построил дом отдыха ремесленников(39). В 2007 г. во время ремонта корпуса детского пульмонологического санатория «Отрадное» в бывшем Георгенсвальде/Отрадном строители обнаружили табличку с его именем. Имеющаяся на табличке надпись «Architekt: Max Schönwald. Königsberg» неопровержимо свидетельствует об авторстве известного на побережье мастера, имя которого оказалось незаслуженно забытым (40). Здание вокзала в Георгенсвальде/Отрадном выглядит, как многоэтажный дворец со стороны колонии и как скромное одноэтажное строение — со стороны высокой железнодорожной насыпи.
Оно выполнено в том стиле, который польские исследователи называют живописным историзмом (41), немецкие ученые обозначают термином «архитектура реформ». В облике вокзала, построенного из кирпича, использованы светлые лепные стилизованные контрастно выделяющиеся на темном кирпичном фоне классические мотивы, которые можно квалифицировать как необарочные. При этом компоновка деталей фасадов: дверных и оконных проемов разнообразных форм, лепных вставок и проч. — тяготеет к асимметрии, характерной для югендстиля начала XX в. Здание, которое сейчас используется в качестве жилого дома, до сих пор увенчано высокой мансардной вальмовой черепичной крышей, сохраняя в своем облике исторический колорит начала XX в. Уличный фасад имеет высокий цокольный этаж, над которым в центре выделяются светлые вытянутые на высоту трех этажей пилястры, завершенные стилизованными капителями со свисающими лепными листочками. Лепные изображения ов (яйцеобразного орнаментального мотива) украшают рельефные вставки под окнами последнего этажа.
В здание ведут два входа. Подчеркнуто декоративен приземистый портик, за которым открывается широкая парадная лестница, ведущая на перрон. Композиция портика довольно причудлива — по-барочному набухшие низкие колонки стилизованного коринфского ордера словно проседают под тяжестью мощных квадратных в сечении столбов, над которым располагается узкая архитравная балка и маленький легкий фронтон. В глубине портика прорезан пологий арочный проход, большое поле стены над ним украшено тремя нишами, в которых когда-то, вероятно, располагались рельефные или керамические декоративные вставки. Недалеко от вокзала по-прежнему возвышается водонапорная башня, возведенная по проекту (?) Фишера в 1909 г. Идентифицировать личность архитектора пока не удается, вряд ли это известный немецкий архитектор Теодор Фишер (42).
Облик четырехгранной башни с мансардной вальмовой крышей восходит к средневековому образцу сторожевых башен крепостей Тевтонского ордена, свободой расположения деталей выдавая ее принадлежность началу XX в.
Сорокапятиметровое сооружение в неоготическом стиле с мансардной вальмовой крышей, в настоящее время почти скрытое высокими деревьями, свидетельствовало о наличии современных удобств в виллах Георгенсвальде, а именно водопровода. Как и подобные здания в городах Восточной Пруссии, башня выполняла множество функций, в том числе служила одновременно смотровой башней, откуда в хорошую погоду открывался вид на Куршскую косу. На первом этаже башни размещались пресные теплые бани, и речь шла о том, чтобы устроить здесь морские бани и лечение грязями (43). Здание хорошо сохранилось, утратив лишь небольшую пристройку с помещениями бани.
К числу общественных сооружений колонии относится здание школы, которое появилось в 1913 г. на углу Школьной улицы и шоссе, ведущего в Варникен (ныне база учебных практик КГУ им. Канта, Калининградский проспект, д. 102).
Значительный участок земли размером 2 га был предусмотрен соглашением с банком при проектировании колонии. Тогдашние сельские народные школы Восточной Пруссии, в которых давалось начальное образование, отразили увлечение английскими образцами: они строились наподобие крупных деревенских домов, нередко с использованием фахверковых конструкций. На их облик повлияла также стилистика вилл эпохи модерна. В таких формах была выстроена начальная школа в Георгенсвальде (арх. не выявлен). В 1913 г. в школе обучался 61 ученик, имелась 1 классная комната и 1 учительская квартира. В 1926 г. было построено новое здание с центральным ризалитом, вторым мансардным этажом 44. Высокая полувальмовая крыша, крытая черепицей, подчеркивала сложившуюся еще до Первой мировой войны местную традицию.
Как уже упоминалось, для архитектуры курортных поселений важное значение имело индивидуальное решение здания, здесь изначально было исключено типовое проектирование объектов и каждое сооружение отличалось индивидуальностью, привлекая внимание своей неповторимостью, радуя глаз гармонией форм. При неизбежной повторяемости типов функционально необходимых построек, таких как курхаусы, водонапорные башни, административные здания и, особенно, бесконечные отели, пансионаты, частные жилые дома и проч., трудно встретить похожие решения. Если в городах того времени единообразие при строительстве домов-блоков рассматривалось как панацея от социальных бед, способ решения жилищных проблем, то курорт давал возможность дифференцированного подхода к организации форм жизни, в зависимости от социального и финансового положения клиента, возрастной категории пользователей. Индивидуальное решение архитектурных объектов соответствовало идеи создания неповторимого лица курортного поселения — приватный заказ выражал личность человека, импонировало его вкусам и пристрастиям, стремлению следовать моде или сложившимся традициям. Унифицированности и экономности массового строительства, всё больше распространявшегося в материковых городах и нивелирующего проявление личностного начала в обычном городе, в архитектуре курортных зданий противопоставлялись запоминающаяся индивидуальность каждого здания, нередко получавшего собственное имя (например, виллы «Хелена», «Хельга», «Цецилия» и другие в Георгенсвальде), что требовало особой, хорошо узнаваемой формы внешнего выражения. Наиболее значимыми для жителей курорта были, конечно, здания для комфортного проживания, развлечения и лечения, и, соответственно, их проектированию, строительству и постоянной модернизации администрации курортов и частные заказчики уделяли особое внимание. Сооружения для курортников имели дифференцированный характер, связанный не только с их функциональным назначением, сколько с характером и стоимостью предлагаемых услуг, их оригинальностью и содержательной концепцией увеселения гостей. Стремление к неповторимости запросов и предлагаемых услуг у владельцев гостиниц и вилл сказывались на облике строений. К наиболее популярным местам Георгенсвальде/Отрадного относилась кондитерская «Вид на море», расположенная рядом с курхаусом. Капитальное здание с выразительной башней под конической кровлей хорошо сохранилось до нашего времени.
В путеводителях довоенного времени были отмечены также дом отдыха ремесленников под названием «Четыре времени года», построенный в технике фахверка, и другие. Основу застройки Георгенсвальде составляли частные жилые здания. Первыми были построены виллы, получившие названия «Агнесс», «Цецилия», «Эльза», «Хельга». Архитекторы искали выражения индивидуальности в облике каждого дома. К сожалению, о личности первых владельцев вилл, их художественных пристрастиях узнать что-либо в настоящее время не представляется возможным. Вероятнее всего, образ жилых зданий определяли преимущественно авторы проектов (в большинстве случаев имена архитекторов пока не выявлены), следовавшие популярному в Восточной Пруссии так назывемому «стилю вилл», пропагандируемому со страниц периодической профессиональной печати, в строительных каталогах и рекламных объявлениях. Виллы в Георгенсвальде/Отрадном типичны для строительства на балтийском побережье от северной Германии до Литвы. Здесь возводились капитальные 1-2-х, реже — 3-х этажные сооружения с обязательными мансардными полуэтажами и подвалами. Для вилл характерны экономичность, рациональность, небольшие размеры, компактные планы, нарушаемые выступами веранд, эркеров, башенок. Стены из кирпича или фахверка обычно штукатурились и белились, подчеркивая цветовой контраст с оранжево-красными черепичными крышами.
Высокие крутые вальмовые, полувальмовые, мансардные кровли, башенки с коническими крышами, эркеры, скомпонованные в самых разных живописных сочетаниях, определяли облик большинства жилых зданий, возведенных в первые годы существования колонии. Асимметрия фасадов, различной формы окна, живописно прорезающие поверхности наружных стен в зависимости от внутренних потребностей освещения и другие архитектурно-художественные приметы, позволяют рассматривать «стиль вилл» побережья Балтики как вариант модерна (югендстиля), но без его декоративных орнаментально-изобразительных изысков. Для обозначения архитектурного стиля балтийских курортов начала XX в. пока не существует единого термина, хотя определенное единство художественного облика местных сооружений очевидно. Бытуют термины «национальный романтизм» (45), «живописный историзм» (46), «архитектура реформ» (47) и т.д. Все более укореняется термин «балтийский модерн», свидетельствующий о принадлежности местных зданий к ведущему стилю Серебряного века. Местные архитекторы обращаются к художественным формам нового стиля, используя его английскую модель, получившую большое распространение в Германии благодаря публицистике известного архитектора Германа Мутезиуса, в 1896-1905 гг. исполнявшего обязанности технического атташе при немецком посольстве в Лондоне. Его трехтомная книга «Английский дом. Развитие, парковые условия, возведение, оборудование и внутреннее пространство», вышедшая несколькими изданиями в начале XX в. (первое издание 1904 г.), оказала влияние на популяризацию английских образцов движения «Искусств и ремесел» и формирование стилистики модерна. Типичным образцом местного строительства служит вилла «Хельга», которая сохранилась до наших дней с незначительными изменениями, например отсутствует каменная скругленная часть ограждения территории сада, керамическая черепица заменена металлической, вставлены современные пластиковые окна (1908-1914 гг., архитектор не выявлен) (49).
Здание демонстрирует признаки югендстиля балтийского побережья, который остается популярным в этом регионе у частных заказчиков и в наши дни. Дом имеет свободный план, четыре асимметричных фасада значительно отличаются один от другого. Разновысокие черепичные вальмовые, полувальмовые и мансардные крыши над каждой пространственной составляющей архитектурной композиции виллы подчеркивают свободу общего решения объемно-пространственной композиции. Использование яркой черепицы, белых гладко оштукатуренных стен, деревянных веранд и балконов вносит эффект нарядности в живописный облик здания. (Ныне здесь размещается отделение детского пульмонологического санатория.) Непременный признак приморской виллы начала XX в. — наличие башенок, эркеров, балкончиков, веранд. Веранды и лоджии, широко распространились в архитектуре курортов Германии под влиянием новых идей американских архитекторов «гонтового стиля» и ее представителя Х. Х. Ричардсона, спровоцировавших новую «верандную» культуру в балтийском регионе. В Самбии веранды устраивались не только на нижних этажах, но, как например в вилле «Хельга», размещались на верху башен таким образом, чтобы из помещения веранды открывался хороший круговой обзор. Вилла «Хелена» (арх. П. Раабе, дата строительства не установлена) имеет более строгое архитектурное решение(50). Прямоугольная в плане одноэтажная вилла сохранила высокую мансардную крышу и верхний полуэтаж.
С уличного торца к дому примыкает пятигранная веранда с узкими вертикальными окнами и широкой двустворчатой дверью, когда-то имевшей сложный рисунок переплетов; сейчас она заменена современной пластиковой дверью простой формы. Над верандой по-прежнему существует балкон, с которого внутрь мансардного полуэтажа ведет полукруглое окно-дверь палладианского типа. К пристройке ведет семиступенчатая расширяющаяся книзу лестница, имеющая необычно решенную лестничную ограду, где металлические перила опираются на массивные бетонные шары. Здание виллы клас- сично и узнаваемо, стильно и элегантно в своей простоте. (Как в бывшей вилле «Хельга», здесь сейчас размещается отделение детского пульмонологического санатория.) Большинство сохранившихся в современном поселке Отрадное сооружений восходят к началу XX в., они используются местными жителями и курортниками, реконструируются и обновляются без учета их исторической ценности. Следует отметить, что современные нововведения все же не настолько радикальны, чтобы изменить характер места, а некоторая стагнация в развитии этого курорта позволяет надеяться на большую сохранность исторической среды бывшей «колонии вилл». Культура балтийского региона и, в частности, многочисленных местных курортов рубежа XIX-XXI вв. в настоящее время все чаще привлекает внимание исследователей, о чем свидетельствуют публикации, выставки, круглые столы и конференции последних лет (51). Научное изучение архитектуры курортных поселений бывшей Восточной Пруссии на территории современной Калининградской области пока находится в зачаточном состоянии, что можно рассматривать и как положительный момент, так как зодчество этого региона сразу может получить адекватную оценку, минуя заблуждения и ошибки предшествующих лет.
Примечания
1 Сведения взяты [из интернет-ресурсов. Письменные источники в справочных изданиях обнаружить не удалось. 2 Georgenswalde. 1629-1929. Festschrift zur 300-Jahrfeier. Auf Grund von Quellen, wissenschaftlichen Darstellungen und vieljaehrigen Beobachtung bearbeitet von G. Klein. Im Auftrage der Gemeinde des Ostseebades und der Villenkolonie Georgenswalde. 1929. S. 5-6. 3 Каталог объектов культурного наследия Калининградской области // Наследие народов Российской Федерации. Вып. 6 (Т. 1-4). Москва, 2005 г. Каталог подготовлен Научно-производственным центром по охране, учету и реставрации памятников истории и культуры Калининградской области (Калининград) и Научно-информационным издательским центром (Москва); Памятники истории и культуры Калининградской области. Т. 2. М., 2005. С. 305-306. 4 Поподин А. [Рантава -1254 - Робетен - Пионерский. Ваткве - 2004 - Мотер - Нойкурен-Пионерский, Калининград, 2004; Чернышев Ю. Rauschen-Светлогорск. Вильнюс, [Б. г.]; Бартфельд Б.Н., Адамов Б.Н. Светлогорск-Раушен. Город шумящего моря. К 750-летию города. 1258-2008. Калининград, 2008; Ефремов Л. А. Очерки по истории Кранца. Калининград, 2010. 5 К числу «общеобразовательных» трудов следует отнести статью: Elvira Jurcenko. Die Seebäder des Samlands und ihre Darstellung in Museen des Kaliningrader Gebiets // Kurilo O. (Hg.). Seebader an der Ostsee im 19 und 20. Jahrhundert. Greifswald, 2008. 6 Путешествие по Балтийскому побережью Замланда / Авт.-сост. В. И. Воронов; пер. с нем. Е. Мингалевой. Калининград, 2009. 7 Dehio-Handbuch der Kunstdenkmaler West- und Ostpreußen (bearb. von Michael Antoni). München, 1993. S.81. 8 Zahlreiche Villen, Pensionen und Wohnhauser vom Ende des 19 Jh. und Anfang des 20 Jh. Warmbadehaus. Runder Jugendstilbau mit rundem Turm von Anfang des 20 Jh. Dehio-Handbuch der Kunstdenkmaler West- und Ostpreuße (bearb. von Michael Antoni). München, 1993. S. 517. 9 Unser schönes Samland. Heimatbrief für den Kreis Fisch- hausen-Ostpreußen. (Spaeter — Samlaendischer Heimatbrief). Выходит с 1957 г. 10 К их числу относятся краткие путеводители, предположительно, начала XX в.: Ostseebad und Villenkolonie Georgenswalde (Ostpreussen). Station der Samland- bahn. (б.м, б. г. Библиотека Польской Академии наук в Гданьске); Ostseebad und Luftkurort Georgenswalde- Warnicken. Б. м., б. г. (Б-ка института имени Герде- ра в Марбурге, Германия). Важным источником служит книга: Georgenswalde. 1629-1929. Festschrift zur 300-Jahrfeier. Auf Grund von Quellen, wissenschaftlichen Darstellungen und vieljahriger Beobachtung bearbeitet von G. Klein. Im Auftrage der Gemeinde des Ostseebades und der Villenkolonie Georgenswalde. Konigsberg, 1929. 11 Мне известны отдельные книги, посвященные архитектуре немецких курортов, среди которых, к сожалению, отсутствуют упоминания о восточнопрусских местах отдыха на балтийском побережье. Например: Huels W. Baedearchitektur. Rostock, 1998; Simon P., Berhrens M. Badekur und Kurbad. Bauten in deutschen Badern 1780-1920. Herausgegeben vom Zentralinstitut für Kunstgeschichte München. München, 1988. К сожалению, мне не удалось ознакомиться со статьей, в которой упоминаются отдельные курорты Восточной Пруссии: Tilitzki Ch., Glodzey B. Die deutsche Ostsee- baeder im 19 Jahrhundert // Bothe R. (Hrgs.) Kurstadte in Deutschland. Zur Geschichte einer Baugattung. Berlin, 1984. S. 513-536. 12 Die Perle des Samlandes. Das lieblichste Jidyll unter samtlichen Nord- und Ostseebadern. Prospekt und Führer. Herausgegeben vom Verschonerungsverein Rauschen. 1904. 13 14 Подробно процесс возникновения интереса к архитектуре мест для отдыха интерпретирован в книге: Aschenbeck Nils. Die Moderne, die aus den Sanatorien kam. Reformarchitektur und Reformkultur um 1900. Delmenhorst, 2008. 15 Klemm Hans-Georg. Ostseebad Georgenswalde // Unser schönes Samland. 153 Folgen. Frühjahr 2002. № 1. S. 45-53. S. 46. 16 Интернет-ресурсы. Георгенвальде-Отрадное. 17 Интернет-ресурсы. Георгенвальде-Отрадное. 18 Georgenswalde. 1629-1929. Festschrift zur 300-Jahrfeier. Auf Grund von Quellen, wissenschaftlichen Darstellungen und vieljahriger Beobachtung bearbeitet von G. Klein. Im Auftrage der Gemeinde des Ostseebades und der Villenkolonie Georgenswalde. Konigsberg, 1929. S. 45. 19 Westerhausen W. Ostseebad Georgenswalde. Die Geschichte des Ostseebades Georgenswalde, Samland. I. Teil // Unser schones Samland. Heimatbrief für den Kreis Fischhausen- Ostpr. 19. Folge. September. 1968. S. 22-29. S. 24. 20 Georgenswalde. 1629-1929. Festschrift zur 300-Jahrfeier. Auf Grund von Quellen, wissenschaftlichen Darstellungen und vieljähriger Beobachtung bearbeitet von G. Klein. Im Auftrage der Gemeinde des Ostseebades und der Villenkolonie Georgenswalde. Konigsberg, 1929. S. 45. 21 Число «Обществ строительства жилья» выросло в Германии с 28 в 1888 г. до 1402 в 1914 г. (Ricken H. Der Architekt. Geschichte eines Berufs / Bauakademie der DDR. Schriften des Instituts für Stadtebau und Architektur. Berlin, 1977. S. 108.) 22 Очерки истории Восточной Пруссии / Г. В. Кретинин, В. Н. Брюшинкин, В. И. Гальцов. и др. Калининград, 2004. С. 326. 23 Цит. по: Ricken H. Der Architekt. Geschichte eines Berufs / Bauakademie der DDR. Schriften des Instituts für Stadtebau und Architektur. Berlin, 1977. S. 106. 24 Архитектурные памятники Раушена. Старые и современные фотографии. Исторические справки. Информационный справочник. Калининград, б. г. С. 31. 25 Архитектура курхауса в Нойкурен/Пионерском, построенного в начале XX в., подсказана английскими образцами. 26 Ostseebad Neukuhren im Samland-Ostpreussen. Краткий путеводитель. Б. г., б. м. 27 Анализ журнальных статей представлен в работе Богуслава Мансфельда «,, Новое искусство в Старой Пруссии“. Кенигсберг 1911-1913. Эскизный портрет журнала». (Mansfeld B. «Neue Kunst in Altpreußen». Krolewiec 1911-1912. Szkic do portretu czasopisma // Borussia. Olsztyn, 2005. N.42. S. 157-170.) 28 О. В. Куккук приехал в Кенигсберг в 1904 г. в качестве преподавателя Строительно-ремесленного училища и уже в 1909 г. открыл в этом городе собственное архитектурное бюро, спроектировал и построил в Кенигсберге и других поселениях Восточной Пруссии около 300 зданий различного назначения. Одно из его наиболее известных произведений — комплекс зданий для теплых ванн в Раушене/Светлогорске (1907-1908, который стал символом города. Там же при его участии была построена церковь (соавторы — правительственный архитектор Эшнер и Вихманн), заложенная в 1903 г. и освященная 7 июля 1907 г. 29 Vogel F. R. Das Kurhaus Georgenswalde an der Ostsee. Kuckuck W. // Deutsche Bauhütte. 20. 1916. S. 156-159; Warmbad und Wasserwerk in Rauschen an der Ostsee // Deutsche Bauhütte. 20. 1916. S. 171, 174. 30 Основные сведения об этом архитекторе, а также краткий перечень источников о мастере приводит Ф. Гау- зе в издании: Altpreussische Biographie, herausgegeben im Auftrage der Historischen Kommission für ost- und westpreußische Landesforschung. Von K. Forstreuter und F. Gause. Marburg, 1975. Bd. 3. S. 985. Дополнительные сведения см.: Deutsches Biografisches Archiv. N. F. K. G. Sauer. München. 1960-1999; Muehlpfordt H. M. Konigsberg von A bis Z. Ein Stadtlexikon. München, 1972; Albinus R. Lexikon der Stadt Konigsberg Pr. und Umgebung. Leer, 1985. 31 Vogel F. R. Das Kurhaus Georgenswalde an der Ostsee. Kuckuck W. // Deutsche Bauhütte. 20. 1916. S. 156-159. 32 Ibid. S. 156. 33 Ibid. 34 Ibid. 35 Ibid. 36 Даты жизни этого кенигсбергского архитектора не выяснены, а его биография и творческая деятельность до сих пор не изучены. 37 Проекты опубликованы в журнале Deutsche Bauhuette. (20. 1916. S. 282. S. 322 und 342). 38 Führer durch Ostseebad Rauschen (Samland). Herausgegeben von der Badeverwaltung Rauschen. 1926. По- немецки текст гласит: «Architekt Max Schoenwald. Konigsberg in Pr., Fuchsberger Allee, 19, gegenüber Samlandbahnhof; Rauschen, Haus Brombeerwinkel“. Spezialitat: Ferienheime. Ausstellung von Entwürfen und Modellen in meinem Atelier Konigsberg. Villen, Herre- haeuser, Landwirtschaftliche Bauten. Viele Referenzen». 39 Раушен. Проекты летних домиков. (Ferienhauser in Ostseebad Rauschen // Deutsche Konkurrenzen. 1911-1912. Bd. 27. H. 5/6. S. 4, 9, 50-53; Ferienhauser in Rauschen a. d. Ostsee // Deutsche Bauhütte. 1913. Bd. 17. S. 498.) 40 Neukuhren. Handwerker-Erholungsheim «Ostpreußen». (Handwerker-Erholungsheim Ostpreußen in Neukuhren) // Baugewerks-Zeitung, 1914. 46. S. 53-55, 56. 41 Имя Макса Щенвальда не отражено в таком авторитетном издании, как Altpreussische Biographie, herausgegeben im Auftrage der Historischen Kommission für ost- und westpreußische Landesforschung. Von K. Forstreuter und F. Gause. Marburg, 1975-1990. 42 Soltysik M. J. «Malowniczy» zmerzch epoki, czyli problem stylu w architekturze okolo roku 1900 // Budowniczy Carl Kupperschmitt. 1847-1915. Architektura sopocka przelomu wiekow 19 i 20. Sopot, 2004. 43 А. фон Кнорре предполагает, что это может быть Альфред Фишер — известный строительный советник из Эссена, построивший в 1912-1913 гг. водонапорную и смотровую башню в Херне. (Knorre A. Von. 100 Objekte in Herne. Ein Kunst- und Kulturgeschichtlicher Führer Herne. Fotos W. Ruckels. Herne, 2004.). Между тем облик двух башен сильно отличается. 44 Архитектурные памятники Раушена. Старые и современные фотографии. Исторические справки. Информационный справочник. Калининград, б.г.,стр. 67. 45 Georgenswalde. 1629-1929. Festschrift zur 300-Jahrfeier. Auf Grund von Quellen, wissenschaftlichen Darstellungen und vieljahriger Beobachtung bearbeitet von G. Klein. Im Auftrage der Gemeinde des Ostseebades und der Villenkolonie Georgenswalde. Konigsberg, 1929. С. 31. 46 Архитектурные памятники Раушена. Старые и современные фотографии. Исторические справки. Информационный справочник. Калининград, б. г. С. 67. 47 Комарова М. М. Шведский жилой дом эпохи национального романтизма конца 19 - начала 20 веков: традиции и новаторство: Автореф. дис. ... канд. иск. М., 2008. 48 Soltysik M. J. «Malowniczy» zmierch epoki, czyli problem stylu w architekturze okolo roku 1900 // Budowniczy Carl Kupperschmidt. 1847-1915. Architektura sopocka przelomu wiekow 19 i 20. Sopot, 2004. S. 7. 49 Aschenbeck Niels. Moderne Architektur in Ostpreussen. Hamburg, 1991. 50 Muthesius Hermann. Das englische Haus. Entwicklung, Bedingungen Anlage, Aufbau, Einrichtungen und Innenraum. In 3Baende. Zweite durchgesehene Auflage. Berlin, 1908-1910. 51 Ostseebad und Villenkolonie Georgenswalde (Ostpreußen). Station der Samlandbahn. Б. м., б. г. 52 Биографических сведений о строительном советнике Пауле Раабе пока обнаружить не удалось. 53 Об этом свидетельствуют, например, недавно вышедшая в Германии книга: Kurilo O. (Hg.). Seebader an der Ostsee im 19. und 20. Jahrhundert. Greifswald, 2008, а также конференции и выставки проведенные в 2010 г.: конференция в Бад Хомбурге, Германия, 7-10 октября «Хомбургские беседы. Курорты и курортная культура на балтийском побережье в 19-20 веках — архитектура, общественная жизнь и их изобразительная и словесная презентация». (Bad Homburg v. d. Hohe, und Herder-Institut, Marburg/Lahn); выставка «Сопот, Кранц, Рижское взморье. Балтийские курорты в 19 и 20 веках», организованная институтом имени Гердера в Марбурге совместно с Германским Культурным форумом Восточной Европы в Потсдаме и кафедрой истории Восточной Европы в Европейском университете Виадрина во Франкфурте на Одере. Выставка демонстрировалась с 8 октября по 23 декабря 2010 г. в Институте имени Гердера в Марбурге.
Эта неизвестная война «началась» в конце июня 1947 года. Турция, Англия и Америка, объединившись, напали на Советский Союз. Англичане бомбили Минск, безнаказанно сбив при этом 15 советских самолётов. Американцы нанесли успешный удар из Европы и вот-вот должны были вступить на территорию Калининградской области. СССР объявил мобилизацию, но тайную, чтобы среди населения страны не было паники. А потом... Потом информация о слухах о якобы вовсю идущей Третьей мировой дошла до Калининградского обкома Всесоюзной коммунистической партии (большевиков). Информация была тревожная. В только что созданных колхозах появились первые «беженцы». Переселенцы, приехавшие мирным трудом осваивать новые советские территории, засобирались обратно. Устно и письменно «трудовые дезертиры» указали причину своего бегства: они бежали от новой войны. Войны, которая шла только в головах советских переселенцев.
Английский фронт Калининградский обком ВКП(б) объявил этой несуществующей войне войну настоящую. Было проведено целое расследование. В архивных документах Калининградского обкома того времени подробно изложена история рождения и распространения слуха о начавшейся Третьей мировой войне. На всех этих документах долгое время стоял гриф «Совершенно секретно». Некоторые секретные письма, разосланные сотрудниками обкома «на места», после прочтения партийными функционерами в обязательном порядке должны были быть возвращены обратно в обком. Было установлено, что слух о Третьей мировой родился в совхозе «Победа» бывшего Тапиауского района, не так давно переименованного в Гвардейский. В совхоз слух привезли из Белоруссии две совхозницы, ездившие в Минск за картошкой. Также проверка установила, что во время войны мужья этих двух переселенок служили в полиции на оккупированной немцами территории. Впрочем, слух о войне, привезённый вместе с парой мешков картошки из Минска, мог бы так и не выйти за пределы совхозных полей. Если бы не целая цепочка случайных и неслучайных событий, изложенных в докладной на имя секретаря обкома ВКП(б) товарища Щербакова. У одной из этих совхозниц «была связь» с рабочим местной машинно-тракторной станции Андреевым (фамилия изменена. - Прим. ред.). Руководство станции уволило Андреева за «недисциплинированность и разложение». Уволившись и обокрав знакомую колхозницу, Андреев исчез из «Победы». Чтобы вскоре появиться в совхозе вновь, уже в форме старшего лейтенанта Советской Армии. Своей знакомой он рассказал, что идёт война с Турцией и Англией, что его мобилизовали и завтра утром он отправляется на фронт. Переночевав, Андреев снова исчез. Но появление «живого свидетеля», уехавшего бить турок и англичан, придало развитию «Третьей мировой» мощный импульс. Три семьи колхозников-переселенцев решили двигать обратно - в Белоруссию. Партийные активисты начали проводить в совхозе индивидуальные беседы с переселенцами, читки и доклады о текущем моменте. Материалы на распространителей слухов были переданы в Министерство государственной безопасности. Это принесло результаты. Три семьи передумали уезжать в Белоруссию, а все колхозники «дружно вышли на работу». Вскоре «беженцев» стало больше, а слух о уже идущей войне распространился по всему району, а потом и по области. В этом ему помогли... военнослужащие 17-го полка, расквартированного в Гвардейском районе. Покупая продукты на рынках, солдаты и офицеры этого полка говорили, что «едут на фронт», и просили «уступить им цены». Торговки и торговцы уступали, а заодно разносили «информацию» о войне по всей области. И пошло, поехало.
В ожидании американцев В секретном письме товарищ Щербаков приводит примеры высказываний установленных и неустановленных граждан о якобы идущей войне с Турцией, Америкой и Англией. Например, одна гражданка утверждала, что 25 июня (1947 года) из Калининградской области будут эвакуированы все колхозы. В Озёрском районе неустановленный майор в беседах с колхозниками «подтвердил» факт бомбёжки врагами Минска. Третья мировая стала для переселенцев реальностью. Когда в Нестеровском районе пограничники при задержании нарушителей госграницы сделали предупредительные выстрелы, несколько семей переселенцев из колхоза «Путь Ленина» погрузили свой скарб на телеги и побежали в Белоруссию. Остановить их удалось только с милицией. Как всегда, появились «знающие люди». Колхозница сельхозартели имени Горького при свидетелях рассказывала, что «Америка оказывает помощь колхозникам, но эта помощь до колхозников не доходит, всё достаётся руководителям». Другая установленная «кем надо» гражданка, как писали в документах тех лет, «пустила ложные разговоры» о первопричинах идущей войны: Америка предложила Сталину распустить колхозы. Он согласился. А вот его жена – нет... Политическая ситуация в области складывалась напряжённая. Зачем сеять и пахать, зачем строить и обустраивать, если война всё уничтожит? Масла в огонь подлили сталинские соколы – авиаторы. В книге «Восточная Пруссия глазами советских переселенцев» рассказывается об инциденте, когда авиаторы во время учебного бомбометания что-то перепутали и вместо полигона сбросили бомбу на жилой посёлок возле ЦБК. Авиаторы промахнулись, от взрыва бомбы никто не пострадал. Но разговоров об уже идущей войне стало больше. В письме товарищам по партии секретарь Щербаков приводит высказывание домохозяйки С-ой: «В Калининграде становится страшно жить. В газетах только и пишут о войне, и в случае если она будет, то отсюда едва ли успеем унести ноги. А потому нет желания устраивать здесь свою жизнь». Газеты тогда действительно внесли колоссальный вклад в распространение слухов о войне, бичуя «американских эксплуататоров-империалистов», которые спят и видят новую войну против миролюбивого Советского Союза. «Холодное» военное противостояние, как и угроза мировой войны, были реальностью. С другой стороны, «происки Запада» были удобны и на самом «верху» СССР, и «на местах». Ими населению можно было объяснить всё что угодно. От нехватки иголок до борьбы с инакомыслием.
«Диссиденты», «обратники» и диверсанты В Калининградской области появился специфический термин «обратничество». Им обозначалась, как сказали бы сегодня, тенденция к возвращению переселенцев обратно, в «большой» СССР. На фоне идущей в головах людей Третьей мировой, начали говорить те, кто до этого предпочитал молчать. Например, рабочий завода №820 заявил: «Если не съездить несколько раз в Литву, то придётся пухнуть с голода. Необходима война. За границей безработные живут лучше, чем рабочие в России». Осведомители также «сигнализировали» о разговоре двух рабочих хлебозавода, во время которого один из них сказал: «Мы как рабы. Зарплата низкая, снабжение плохое». Как всегда, говорить то, что думаешь, «помогал» алкоголь. Например, рабочему–«моляру» (так в документе) Г., который, выпив, «делал выкрики»: «Скоро вы заплачете вместе со Сталиным. Ухожу к бендеровцам, буду бить вас всех. Коммунистическая партия – не партия трудящихся, а партия поработителей и угнетателей». Секретарь калининградского обкома Щербаков в своём письме «доводил до сведения» товарищей, что «провокационные слухи у некоторой части отсталых колхозников вызывают настроения как бы уехать из области на прежнее место жительства». На стороне слухов и «нездоровых настроений» выступила сама тяжёлая жизнь первых советских переселенцев. Секретарь Щербаков пишет в своём письме: «В колхозах области виды на урожай пёстрые, у некоторой части колхозников породились настроения неуверенности в получении хорошего урожая». Далее Щербаков описывает реальную ситуацию, сложившуюся в Калининградской области: «В городах и колхозах области имеют место случаи хулиганства, воровства, что порождает недовольства, говорят так: «что милиция не заботится об охране населения. В область наехало много людей с целью личной наживы, а поэтому часты случаи воровства. Плохо себя ведут некоторые военные и моряки». И далее: «В области имеется немало случаев диверсионных актов - поджог Южного вокзала в городе Калининград, поджог лесов и ограбления». Обком партии объявил решительную войну «нездоровым настроениям». В колхозы и на городские предприятия зачастили агитаторы, лекторы. Начались индивидуальные беседы, читки, доклады. Третья мировая война областного масштаба была прекращена. На смену ей пришла новая тема - отмена карточной системы и обмен денег.
Об авторе: Сергей Гольчиков, калининградский краевед, автор нескольких книг, посвящённых боевым действиям на территории Восточной Пруссии во время Великой отечественной войны.
Предвоенные планы Раздел Польши и включение в состав Советского Союза Прибалтики привели к появлению общей границы между Германией и СССР, а фактически поставили лицом к лицу две сильнейшие армии Европы. Оба вождя, Сталин и Гитлер, прекрасно понимали неизбежность в перспективе военного столкновения, и выполняли заключенный в августе 1939 года договор о ненападении (пакт Молотова – Риббентропа) только из соображений политической целесообразности. В частности уже 18 декабря 1940 года Гитлер подписал директиву № 21, получившую кодовое наименование «план Барбаросса», а 21 января 1941 года вышла директива «О стратегическом развёртывании», уточнявшая задачи вооружённых сил в будущей войне с Советским Союзом. Что реально планировал Сталин в отношении Германии, до настоящего времени остается неизвестным, но в любом случае будущая война советскому руководству тоже виделась преимущественно наступательной. В соответствующем духе велось военное строительство, а лозунг «победим малой кровью, в кратчайшие сроки и на чужой территории» официальная пропаганда внедряла в сознание населения страны как непреложную истину. Благодаря опубликованным в 1996 году на страницах «Военно-исторического журнала» планам действий приграничных военных округов в начальный период войны, можно сделать вывод, что командование Красной Армии при планировании операций не было столь категоричным в смысле «малой кровью», но отдавать инициативу противнику оно однозначно не собиралось. На фото: Эскадрилья советских бомбардировщиков ДБ-3А готовится к вылету. Предвоенное фото. Источник: портал «Военный альбом» ()
Нет смысла пересказывать эти документы, важно только отметить, что по аналогии с 1-й Мировой войной, в них предусматривалось определённое время, необходимое противоборствующим сторонам для мобилизации и переброски войск к границе. Уже в этот период командование Красной Армии собиралось действовать активно, в частности нанести удары по всем выявленным местам базирования вражеской авиации (( По советским данным в Восточной Пруссии имелось 55 аэродромов и 28 посадочных площадок, важнейшие аэроузлы – Кёнигсберг и Пиллау. В генерал-губернаторстве (остаточной Польше) – 100 аэродромов и 124 посадочных площадки), а затем бомбардировками железнодорожных узлов и крупных мостов затруднить развёртывание войск противника. При этом Кёнигсберг, как важный железнодорожный и аэродромный узел, значится целью для ударов авиации сразу двух военных округов: Прибалтийского и Западного. Для реализации планов к началу войны ВВС округов имели соответственно 425 и 466 бомбардировщиков типов «СБ», «Ар-2», «Пе-2» и «Су-2». Кроме того, на этом направлении действовали 1-й и 3-й корпуса дальней бомбардировочной авиации (ДБА), в сумме имевшие 409 бомбардировщиков «ДБ-3»/«ДБ-3ф» и 161 «ТБ-3». .
Начало войны Как известно, 22 июня события стали развиваться по другому сценарию: германская авиация первой нанесла удар по ряду советских аэродромов, а ударные наземные группировки, сосредоточенные до начала военных действий, начали переход линии границы спустя час – полтора после первых залпов артиллерии. Предвоенные планы в один миг оказались несостоятельными, что вызвало сильное замешательство руководителей Советского Союза. Судя по Директивам № 1 («войскам быть в готовности отразить нападение, но не поддаваться на провокации») и № 2 («уничтожать противника на своей территории, но до особого распоряжения наземным войскам границу не переходить, а авиации действовать на глубину до 100-150 км»), Сталин еще некоторое время верил в возможность разрешить конфликт политическими средствами. Характерен в этом плане пункт «Разбомбить Кёнигсберг и Мемель» (ближайшие сравнительно крупные собственно немецкие города), который в случае нанесения им серьёзного ущерба можно рассматривать как последнее предложение Гитлеру: «Мы тоже сильные, давай договариваться мирно». Впрочем, иллюзии у Сталина быстро рассеялись: войска получили Директиву № 3 («нанести концентрированные удары по противнику на сопредельной территории и овладеть городами Сувалки и Люблин»), а населению в 12 часов объявили по радио о начале войны. Бомбардировка Кёнигсберга как «последнее предупреждение» теряла смысл, но приказ оставался в силе, поскольку на первый план выходили уже пропагандистские соображения. В первые дни обстановка на границе не была до конца понятной даже для Генерального Штаба Красной Армии, верить в катастрофу не хотелось, и первым объяснением неудач стало: «Противник, упредив наши войска в развёртывании, вынудил части Красной Армии принять бой в процессе занятия исходного положения по плану прикрытия. Используя это преимущество, противнику удалось на отдельных направлениях достичь частичного успеха» (* Оперативная сводка Генерального Штаба Красной Армии № 01 на 10 ч. 00 мин. 22 июня 1941 года). На фото: Подготовка советского бомбардировщика ДБ-3Б из состава 1-го минно-торпедного авиаполка Балтийского флота к вылету. На крыле у кабины самолета – командир 1-го МТАП Герой Советского Союза полковник Евгений Николаевич Преображенский (1909—1963). Источник: портал «Военный альбом» ()
В таких условиях для руководства любой страны совершенно естественно желание успокоить население своей страны и укрепить его веру, как в собственные силы, так и мудрость руководителей. Разумеется, лучшим средством для этого были хорошие вести с фронта, и они последовали. Уже в сводке Совинформбюро за 24.06.41 сообщалось: «В ответ на двукратный налёт немецких бомбардировщиков на Киев, Минск, Либаву и Ригу советские бомбардировщики трижды бомбардировали Данциг, Кёнигсберг, Люблин, Варшаву и произвели большие разрушения военных объектов». Конечно, относительно «больших разрушений военных объектов» информация сомнительная, но сам факт бомбардировок, безусловно, имел место и подтверждается немецкими документами. В частности сведения о первых налётах советской авиации в Восточной Пруссии приведены в отчётах президента Верховного окружного суда провинции от 23 июня и 5 июля 1941 года (Tilitzki Christian. «Alltag in Ostpreußen 1940-1945. Die geheimen Lageberichte der Königsberger Justiz 1940-1945». Verlagshaus W ü rzburg), и некоторых других документах. По Кёнигсбергу в обобщённом виде картина следующая. Утром 22 июня в Кенигсберге объявлялась воздушная тревога, но бомбы не сбрасывались. С учетом материалов советской стороны наиболее вероятной причиной воздушной тревоги стал бомбардировщик «СБ» 40-го сбап (скоростного бомбардировочного авиационного полка) с аэродрома в Вентспилсе. По приказу командира 6-й смешанной авиационной дивизии вскоре после налёта немецких самолетов он произвёл разведку по маршруту Кёнигсберг – Таураге. О результатах командир 40-го сбап доложил ещё до поступления Директивы № 2, то есть до 8-9 часов 22 июня.
Первый налёт на город произошёл около 5 часов утра 23 июня. Самолеты зашли со стороны моря и планируя с большой высоты, сбросили бомбы, упавшие на улицы: Хорнштрассе, Гинденбургштрассе, Тиргартенштрассе, Вагнерштрассе, Шиллерштрассе, Луизеналлее и Хуфеналлее ( Сейчас улицы: Сержанта Колоскова, Космонавта Леонова, Зоологическая, Вагнера, Шиллера, Комсомольская и проспект Мира). Сильные повреждения получили 8 зданий, частичные – 23 здания. Противовоздушная оборона поздно обнаружила бомбардировщики, и сигнал воздушной тревоги запоздал. В результате погибли 16 человек, имелись тяжелораненые. Новая воздушная тревога (очевидно ложная) на короткое время объявлялась в 9.15. По советской информации удар нанесли 15 бомбардировщиков «ДБ-3» ( Модификации «ДБ-3» имели потолок 8300-9700 метров) 53-го дбап ( Дальнего бомбардировочного авиационного полка) ., 1-го корпуса ДБА Второй налёт, тоже совершённый 1-м корпусом ДБА в ночь на 24 июня, не принёс заметного ущерба – большинство бомб упало на незастроенный район. Третий налёт выполнили несколько «ДБ-3» 7-го дбап во второй половине дня 24 июня – бомбардировка велась с большой высоты. По немецкой информации погибли 3 человека, несколько получили ранения, сильно повреждены 3 дома. С задания не вернулись 3 экипажа полка, сбитые истребителями между рекой Неман и поселком Гросс Скайсгиррен (Большаково, Славский район). Они стали первыми потерями 1-го корпуса ДБА с начала войны. Положение на фронте заставило советскую авиацию отказаться от дальнейших ударов по территории Восточной Пруссии и перенести усилия на борьбу с наступающими моторизованными группировками противника. По немецким оценкам: «В общей сложности на Кёнигсберг сброшено приблизительно 100 бомб. Военные и промышленные объекты не пострадали. В настоящее время (к 5.07.41) авиационные налёты прекратились» (Tilitzki Christian. «Alltag in Ostpreußen …». В мемуарной литературе приводятся и другие эпизоды бомбардировок Кенигсберга, не имеющие документального подтверждения). Следующее появление советских самолётов над Восточной Пруссией связано с бомбардировками Берлина 7.08-4.09.41, ставшими ответом советской стороны на налёты немецкой авиации на Москву. Для советских лётчиков Кенигсберг, наряду с другими приморскими городами, был запасной целью, но какой-либо информации о бомбардировках в этот период нет. На фото:Советские летные оружейники готовят 5-тонную авиабомбу (ФАБ-5000) к подвеске на самолет-бомбардировщик Пе-8. Впервые такая бомба была сброшена ночью 28 апреля 1943 года — на Кенигсберг. Источник: портал «Военный альбом» ()
Позднее в районе Кёнигсберга до середины ноября 1941 года эпизодически появлялись одиночные бомбардировщики «ТБ-7» («Пе-8») и «Ер-2» 81-й авиационной дивизии (Полки дивизии базировались на аэродромы Киржач, Ундол, Коврово и Кратово, расположенные западнее Москвы), но их действия имели чисто пропагандистское значение. Немецкие документы подтверждают случаи сброса листовок над Восточной Пруссией советскими самолетами, но реальный ущерб от их действий в Кёнигсберге отмечен только один раз 13 ноября, когда от сброшенных бомб один человек погиб и шесть получили ранения. По советской информации вылет совершил экипаж «ТБ-7» командира эскадрильи полковника А.Д. Алексеева из 432-го дбап. С декабря 1941 года оставшиеся силы советской дальней бомбардировочной авиации резко снизили свою активность из-за плохих метеоусловий и последовавших весной 1942 года организационных мероприятий по преобразованию в авиацию дальнего действия (АДД) с непосредственным подчинением Ставке Верховного Главнокомандования. Действия АДД над Восточной Пруссией возобновились только в апреле 1942 года. На фото: Последствия налёта на Кёнигсберг советской авиации 23 июня 1941 года. Источник: Tilitzki Christian. «Alltag in Ostpreußen 1940-1945. Die geheimen Lageberichte der Königsberger Justiz 1940-1945». Verlagshaus Würzburg.
С любезного разрешения автора «Провинциальные архивы» публикуют статью российского архитектуроведа Ирины Викторовны Белинцевой «Летние дома для Раушена (Светлогорска)». Ирина Викторовна — кандидат искусствоведения, профессор, работает в Научно-исследовательском институте теории архитектуры и градостроительства Российской академии архитектуры и строительных наук. Статья «Летние дома для Раушена (Светлогорска). К столетию конкурса 1911 года.» была опубликована в конце 2013 года в сборнике «Калининградские архивы» №10.
Летние дома для Раушена (Светлогорска)
К столетию конкурса 1911 года
Исследуемый историко-архитектурный материал конца XIX – начала ХХ в. имеет прямое отношение к современной ситуации, сложившейся на курорте федерального значения в г. Светлогорске, бывшем Раушене. Прибрежные города Балтики стали в начале третьего тысячелетия предметом интереса краеведов, туристов, инвесторов, заказчиков и архитекторов. Особенно популярен в настоящее время курорт с давней историей — Светлогорск, где появляется большое количество сооружений, в облике которых стилизуется художественное наследие довоенного прошлого. Научное изучение архитектуры этого региона находится в начальной стадии, несмотря на появление многочисленных энциклопедий, справочников, каталогов памятников города и области, касающихся культуры Кёнигсберга/Калининграда и окрестностей. Архитектура балтийского курорта Светлогорска также остается до настоящего времени практически неизученной. В конце XIX — начале ХХ в. в Восточной Пруссии состоялись два конкурса на проекты загородных домов, которые свидетельствовали об интересе к проектированию частного жилища для одной- двух или более семей. Конкурсы отражали общие тенденции рубежа веков, когда проживанию в дружественном семейном кругу, в особняке, расположенном в пригороде или в горах, на морском курорте или в лесу, придавалось особое значение. В культуре пропагандировался образ хижины, в которой усталый от цивилизации горожанин мог бы отдохнуть от условностей ритуализованного общества. Идея жизни в хижине культивировалась на побережье Балтийского моря с первой четверти XIX в. — большинство гостей курортов Кранца (Зеленоградска), Раушена, Нойкурена (Пионерского) размещались в обычных домах местных рыбаков, которые во время сезона перебирались в хозяйственные постройки — в хлева и конюшни. Многие отдыхающие привозили с собой специальные палатки-навесы, где проводили время днем и даже принимали посетителей. Ф. Ницше тонко уловил потребности времени. Проживая в горах Швейцарии, вблизи Сент-Морица и Давоса, философ сформулировал в 1883 г. пожелание: «Я хотел бы иметь достаточно денег, чтобы построить себе подобие собачьей будки: я думаю, деревянный дом с двумя помещениями». Идея Ницше была воплощена в радикальной форме при создании швейцарского поселения Монте Верита, где стояли небольшие деревянные домики с двускатными крышами, с минимумом удобств. Жители поселения ходили большей частью босиком, одетые в простые рубахи, водили хороводы и встречали рассветы в горах. В менее экстремальном варианте предлагалось «слиться с природой» жителям предместий больших городов, гостям горных и морских курортов. В конце ХIХ — начале ХХ в. идея жизни среди природы получила в Германии особенно широкое распространение. Жилище, выполненное из местных доступных материалов, простое по облику, без исторических архитектурных украшений и орнаментики, мыслилось в гармонии с естественным природным окружением. В Восточной Пруссии, как и по всей стране, проектировались города-сады, а в начале ХХ в. появились колонии вилл — лесные (колония в Метгетене вблизи Кёнигсберга, ныне пос. им. А. Космодемьянского, 1906-1907 гг.) и приморские (колония Георгенсвальде, ныне пос. Отрадное, на берегу Балтийского моря вблизи Раушена, 1908 г.). Особенно быстрыми темпами развивались морские курорты провинции, которые виделись панацеей от бед и болезней городской цивилизации. Первый конкурс на проекты вилл был объявлен Восточным банком Кёнигсберга в октябре 1896 г. Особняки предназначались для застройки 80 участков в районе аллеи Королевы Луизы, расположенной на окраине столицы Восточной Пруссии. Второй архитектурный конкурс был проведен Обществом благоустройства Раушена спустя ровно 15 лет, и проекты принимались до 15 декабря 1911 г. Этот конкурс должен был решить проблему строительства летних домов для курорта Раушен, которые создали бы неповторимый и привлекательный облик морского поселения. Проведение в 1906 г. железной дороги до вершины дюны и присоединение к Раушену территорий, ранее принадлежавших соседней деревне, ускорили процесс дальнейшей застройки курорта.
Как отмечали современники, конкурс 1911 г. «показал, что строительное искусство стало лучше и особенно то, что выросла новая смена архитекторов», знакомых с архитектурными новинками и зарубежным опытом. Так, в Германии благодаря публицистике архитектора Германа Мутезиуса, исполнявшего обязанности технического атташе при немецком посольстве в Лондоне в 1896-1905 гг., стали популярными образцы английских жилых домов. Г. Мутезиус опубликовал в 1904 г. многотомное исследование «Английский дом», которое неоднократно переиздавалось в последующие годы и имело самый широкий отклик в творчестве немецких архитекторов'. В начале ХХ в. в регионе были популярны английские мастера так называемого «второго поколения», такие как Войси, Эшби и особенно Маккей Хью Байли Скотт, автор интерьера виллы Гренц, построенной архитектором Ф. Хайтманном в 1906 г. в районе Кёнигсберга Амалиенау. Архитекторы и дизайнеры Англии показали остальным европейцам возможности, которые дает изучение и использование национального наследия, включающего сельскую культуру и традиции готического строительства. Как утверждал Г. Мутезиус, люди в английских загородных коттеджах жили более счастливо, чем в городских дворцах. «Английский дом, оформленный такими английскими мастерами, как Уильям Моррис, оказался примером для архитектурных реформ на континенте. Англия стала обозначением феномена Аркадии, мечты». В состав комиссии, которая оценивала качество представленных проектов конкурса 1911 г., вошли девять известнейших деятелей культуры Восточной Пруссии начала ХХ в., пользовавшихся авторитетом и популярностью у местного населения. Более половины членов жюри (пять человек) имели собственные летние дома в Раушене и были лично заинтересованы в создании современного и привлекательного курорта. В жюри конкурса вошли четыре профессиональных архитектора — королевский строительный советник Рихард Детлефсен (Кёнигсберг); профессор, правительственный архитектор Фридрих Ларс (Кёнигсберг); инспектор железных дорог, правительственный строительный инспектор Лухт (Кёнигсберг-Раушен); профессор, преподаватель строительно-ремесленного училища, архитектор-инженер Георг Остеррот (Кёнигсберг). Кроме того, в жюри были художник Генрих Грефе, имевший большую виллу в Раушене, а также известный историк искусства, преподаватель строительно-ремесленного училища доктор Антон Ульбрихт (Кёнигсберг). Вошли в комиссию также кёнигсбержец и одновременно житель Раушена, доктор медицины Эбнер; казначей Общества благоустройства Раушена Карл Кюн; директор кёнигсбергского зоопарка, известный восточнопрусский общественный и правительственный деятель и председатель Общества благоустройства Раушена, тайный советник Герман Клаасс (Кёнигсберг-Раушен). Светлогорск/Раушен. Бывшая вилла К.Кюна. Начало 20 в. Современный вид. Фото автора статьи.
Раушен. Вилла Кунке вблизи пруда. Около 1903 г. Архитектор неизвестен. (Ostseebad Rauschen. Die Perle des Samlandes. Das leibliche Jdyll unter sämtlichen Nord- und Ostseebädern. Prospekt und Führer. Herausgegeben vom Verschönerungsverein Rauschen. 1904).
К числу влиятельных членов комиссии принадлежал главный реставратор провинции Восточная Пруссия Р. Детлефсен. В настоящее время его биография достаточно хорошо известна, но факт участия в жюри этого конкурса до сих пор не фигурировал в научной печати. К моменту объявления конкурса на проекты домов для Раушена Рихард Йепсен Детлефсен (24.08.1864-24.03.1944) уже имел сложившуюся репутацию. Он получил архитектурное и искусствоведческое образование в Высшей технической школе в Ганновере, после окончания которой работал в качестве правительственного архитектора на восстановлении храмов в Мёлльне (Шлезвиг, 1895-1897 гг.), Штольпе (Померания, 1899 г.) и Бранденбурге (1900 г.). Тогда же он получил государственную стипендию для всестороннего изучения нижненемецкой готики. Знание исторических строительных традиций дало ему возможность получить в 1901 г. заказ на реставрацию собора на острове Кнайпхоф в Кёнигсберге. С этого года начинается карьера Р. Детлефсена в Восточной Пруссии. В 1902 г. он был избран реставратором исторических памятников провинции сроком на три года, что соответствовало законам Восточной Пруссии. Его деятельность оказалась столь результативной, что Р. Детлефсен оставался в этой должности до 1936 г. В 1907 г. он стал работать высшим правительственным строительным советником Управления государственного высотного строительства в центральной части Кёнигсберга. Р. Детлефсен одним из первых начал изучение крестьянских домов и исторической городской жилой застройки и в 1911 г. опубликовал книгу «Крестьянские дома и деревянные церкви в Восточной Пруссии». По его инициативе в 1911 - 1915 гг. на территории зоопарка в Кёнигсберге возник первый в Германии музей на открытом воздухе по скандинавскому образцу, где были не только представлены копии и реконструкции традиционных типов народных сооружений, но и привезены со всей Восточной Пруссии подлинные образцы сельских зданий; были возведены деревенская церковь, ветряная мельница, кузница и разные типы восточнопрусских крестьянских жилых домов. К началу конкурса на проекты летних домов в Раушене Р. Детлефсен, первый реставратор собора на острове Кнайпхоф (ныне остров Канта), был известным знатоком народной архитектуры и местных строительных традиций, которые повлияли на стилистику представленных работ. Некоторые проекты оказались выполнены в духе исследованных и описанных им крестьянских усадебных домов. Среди архитекторов, входивших в состав комиссии, одним из наиболее известных в Восточной Пруссии был Ф. Ларс, уроженец Кёнигсберга (1880-1964)11 После окончания реальной гимназии в Кёнигсберге Ф. Ларс отправился в 1898 г. учиться в Высшую техническую школу Берлина-Шарлоттенбурга. В июле 1902 г. в качестве правительственного строительного руководителя был принят в бюро Рейхсбанка. В 1906 г. талантливый архитектор отмечен премией имени Ф. Шинкеля. После экзамена по окончании учебы в марте 1907 г. Ф. Ларс получил статус свободного архитектора и некоторое время оставался в Берлине при Высшем строительном управлении, участвовал в строительстве Судебной палаты и, кроме того, работал ассистентом в Высшей технической школе. С государственной службы он уволился 1 октября 1908 г., вернулся в Кёнигсберг и был приглашен преподавателем в Художественную академию на вновь созданную кафедру архитектуры. Важнейшие работы Ф. Ларса созданы в Кёнигсберге, среди них — могила Канта при соборе на острове Кнайпхоф (1924 г.). Будучи членом «Общества друзей Канта», в 1936 г. он создал папку литографий под названием «Город Канта, 8 изображений Кёнигсберга 18 века». В 1926 г. Ф. Ларс руководил раскопками фундамента Высокого замка Кёнигсберга и обобщил свои наблюдения в книге «Замок в Кёнигсберге», опубликованной в 1956 г. Выход этой книги стал возможным благодаря тому, что дочь Ф. Ларса Сабина (в замужестве — Блюмерс) сумела вывезти во время войны часть рукописи в Южную Германию. В 1910-1911 гг. Ф. Ларс получил сначала должность, а затем и звание профессора. Во время проведения конкурса в Раушене он работал над строительством Художественной академии (1909 - 1916 гг., по другим данным — 1913-1919 гг.). Ф. Ларс был всесторонне одаренным архитектором, он не только возводил новые здания (например, ему принадлежит пристройка к собору над могилой Канта, 1924 г.), но и восстанавливал исторические сооружения, предварительно исследуя их строительную историю.
В настоящее время практически ничего неизвестно о творческой деятельности члена комиссии, дипломированного инженера и архитектора, профессора Г. Остеррота и совсем ничего не удалось узнать о правительственном строительном инспекторе Лухте. К известнейшим и уважаемым деятелям Восточной Пруссии относился директор зоопарка, тайный советник Г. Клаасс (1841-1914), организатор и руководитель Немецкой северо-восточной промышленной и ремесленной выставки, проходившей в 1895 г. По инициативе Г. Клаасса на территории выставки был основан зоопарк, открывшийся 21 мая 1896 г. и существующий до сих пор. О популярности Г. Клаасса среди жителей Кёнигсберга свидетельствует тот факт, что в 1901 г., когда город чествовал создателей парка для зверей, улица напротив главного входа была названа в его честь (ныне улица Свободная). В год выхода Г. Клаасса на пенсию (1913) ему был установлен прижизненный памятник на территории зоопарка. Не менее известным в Восточной Пруссии был историк искусств, художественный критик Антон Ульбрих (1867-1939), автор книги по истории искусства региона. После завершения высшего образования в Технической школе Дрездена (1890-1891 гг.) и работы в разных городах, А. Ульбрих в 1898 г. появился в Кёнигсберге, где остался до конца жизни. Он преподавал в строительно-ремесленном училище города. В 1901 г. ему была присвоена степень кандидата философских наук. В декабре 1911 г. А. Ульбрих получил звание профессора, а за несколько недель до участия в жюри конкурса был назначен руководителем Художественно-ремесленного музея Кёнигсберга. Конкурсные проекты направлялись члену комиссии, казначею Общества благоустройства Раушена Карлу Кюну, на адрес его фирмы в Кёнигсберге. Фирма «Бердинг и Кюн» занималась, кроме прочего, созданием плетеных пляжных корзин для защиты от ветра, которые стали приметой курортной жизни на Балтике с начала 1910-х. Именем К. Кюна в Раушене была названа улица, расположенная перпендикулярно бывшей Прибрежной улице (переименованной в 1930-е гг. в Эрих-Кох-штрассе, а после Второй мировой войны — в улицу Ленина). Сейчас это переулок Пушкина, который заканчивается нарядным, как сказочный домик, коттеджем, когда-то принадлежавшим семье К. Кюна. Конкурсные проекты, отмеченные жюри, оказали влияние на характер последующей застройки Раушена. В работах архитекторов был учтен английский, шведский и норвежский опыт строительства в камне и дереве, сказалось влияние американского «верандного» стиля и т. д. Одним из главных условий при проектировании новых жилых домов называлась их дешевизна, а также следование принятым 3 апреля 1911 г. новым строительным правилам, обязательным для Кёнигсбергского округа (например, обязательным было наличие специальной комнаты для стирки, покрытием полов и т. д.). В целом рекомендовались сооружения из прочных материалов, но для одноэтажных домов допускалось строительство из деревянных брусьев (со стояками десятисантиметровой толщины). В число запретов входили плоские крыши и покрытия из картона, рубероида, деревянной цементированной крошки и тому подобных непрочных и легковоспламеняющихся материалов. Количество помещений, этажность особняка, членение пространства этажей — это предоставлялось на усмотрение участников конкурса, причем желательны были эркеры и застекленные веранды при доме, а также подвал или полуподвал. Прагматичность конкурсных предписаний не исключала определенного романтизма и эмоциональности в решении образа дома. Как и было обещано в конкурсной программе, в январе 1912 г. в Кёнигсберге открылась публичная выставка проектов. После тщательного рассмотрения специальным жюри были определены победители конкурса. Всего подано 135 проектов, причем конкурсная комиссия выделила 51 работу, выполненную 36 участниками. Некоторые авторы показали по несколько проектных решений, отмеченных наградами. В конкурсе приняли участие не только профессиональные архитекторы Восточной и Западной Пруссии, но и дилетанты, пожелавшие продемонстрировать свое видение летнего дома для семьи среднего класса. Проекты опубликованы в журнале «Немецкое соревнование, объединенное с архитектурным соревнованием» за 1912 г. и демонстрировали художественные предпочтения компетентного жюри. Одну из трех первых премий получил правительственный ведущий архитектор из Кёнигсберга Макс Беккер . Проект летнего дома для Раушена/Светлогорск. 1 премия. Арх. Макс Беккер, Кёнигсберг. Из: Ferienhäuser in Ostseebad Rauschen // Deutsche Konkurrenzen. Bd. XVII. Heft 56. S. 5. (Staatsbibliothek zu Berlin. Preussischer Kulturbesitz. Haus Unter den Linden).
Двух других премий были удостоены мастера из столицы Западной Пруссии Данцига (Гданьска, Польша) - Эмиль Штеффка и Карл Эльсте. Их проекты выглядят современно и спустя сто лет. Проект летнего дома для Раушена/Светлогорск. 1 премия. Арх. Эмиль Штеффка. Данциг. Из: Ferienhäuser im Ostseebad Rauschen // Neue Kunst in Altpreußen. Königsberg. 1911-1912. Heft 5. (Herder-Institut, Marburg/Lahn)
Проект летнего дома для Раушена/Светлогорск. 1 премия. Арх. Карл Эльсте. Данциг. Из: Ferienhäuser im Ostseebad Rauschen // Neue Kunst in Altpreußen. Königsberg. 1911-1912. Heft 5. (Herder-Institut, Marburg/Lahn).
В конкурсе участвовали пять представителей Западной Пруссии - кроме вышеназванных мастеров четыре проекта представил данцигский инженер Г. Корнельсен, по одному проекту выставили архитекторы из Данцига (П. Хофер) и из Мариенбурга (К. Шинц). Присутствие среди награжденных представителей Западной Пруссии не случайно: в Данциге издавна существовала сильная архитектурная школа - архитектурный факультет в составе Политехнического института - в отличие от Кёнигсберга, где не было высшей архитектурной школы (только строительно-ремесленное училище). Эта плохая традиция сохранилась до сих пор - только в Калининграде, большом областном центре России, пока нет собственной высшей архитектурной школы. Вторую премию получил Фриц Вернер из Инстербурга (Черняховска) за проект под девизом «Морские волны». Проект летнего дома для Раушена/Светлогорск. 2 премия. Арх. Фриц Вернер. Инстербург. Из: Ferienhäuser in Ostseebad Rauschen // Deutsche Konkurrenzen. Bd. XVII. Heft 56. S. 8. (Staatsbibliothek zu Berlin. Preussischer Kulturbesitz. Haus Unter den Linden).
Третья премия досталась кёнигсбергскому архитектору Максу Шёнвальду, который представил на конкурс наибольшее количество проектов - пять работ - и занял, помимо третьего призового места, с остальными четырьмя своими работами 50-53-е места в списке награжденных. В журнале «Новое искусство в Старой Пруссии» за 1911-1912 гг. отмечалось, что конкурс показал высокий уровень мастерства прусских архитекторов. Следует отметить, что среди участников мы не найдем громких имен архитекторов, известных в Германии или только в Восточной Пруссии. Проект летнего дома для Раушена/Светлогорск. 3 премия. Арх. Макс Щёнвальд. Кёнигсберг. Из: Ferienhäuser in Ostseebad Rauschen // Deutsche Konkurrenzen. Bd. XVII. Heft 56. S. 9. (Staatsbibliothek zu Berlin. Preussischer Kulturbesitz. Haus Unter den Linden).
На страницах этого журнала было представлено несколько проектов, среди них только две работы, получившие первые премии, Э. Штеффки и К. Эльсте. Остальные проекты, выбранные, видимо, издателем журнала О. В. Куккукком, известным патриотом Восточной Пруссии, занимали последние места в списке, опубликованном в общегерманском журнале «Немецкое соревнование, объединенное с архитектурным соревнованием». Среди девяти конкурсных работ, удостоенных в журнале О. В. Куккукка похвальных отзывов, четыре проекта не получили высоких наград от официального жюри, но были одобрены профессионалами за лаконичность внешнего облика, простоту и функциональность планировочного и объемно-пространственного решения. «Какое соответствие Родине может быть достигнуто, если постройки в духе проектов Г. Шмолля, Фр. Вагнера, Р. Шёна, Фр. Вернера и других станут определять образ Раушена», — написал, вероятно, сам редактор. В качестве высшей похвалы было сказано, что представленные проекты при их осуществлении не нарушат красоты прибрежного ландшафта Балтийского моря. В журнале «Новое искусство в Старой Пруссии» высказывалась мысль о том, что Общество благоустройства Раушена выполнило бы свое назначение, если бы были построены дома в соответствии с указанными конкурсными проектами. Следует отметить, что все здания, предложенные в проектах, имели простые компактные прямоугольные, реже квадратные планы. В наружном облике, помимо застекленных веранд, галерей и эркеров нижних этажей, живописность архитектурным решениям придавали разнообразные черепичные крыши — четырехскатные, полувальмовые, мансардные, крутые двускатные, украшенные чердачными окнами типа «летучая мышь» или выступами фронтонов. Представленные на конкурс проекты можно разделить на четыре группы в соответствии с разными формами крыш. Образцом первой группы раушенских особняков служат уже упоминавшиеся проекты М. Беккера и Э. Штеффки, в основу которых положен прямоугольный в плане дом с мансардной полувальмовой крышей, со встроенной в основной объем угловой верандой и входом с боковой, длинной стороны. Над входом возвышался выступ крыши с треугольным фронтоном или с приподнятым скатом. В вариантах этого типа вместо фронтона для освещения мансардного этажа на продольной стороне фасада было запроектировано окно типа «летучая мышь», представляющее собой полукруглое отверстие под плавно приподнятой кровлей. В этой группе проектов встречались решения, в которых торцевая сторона здания усложнялась полукруглым или многогранным выступом эркера для освещения общей комнаты на первом этаже, на который опирался верхний этаж или балкон.
Структурные особенности второго типа вилл определялись отмеченным первой премией проектом К. Эльсте, который представил двухэтажный коттедж с крутой двускатной крышей, оштукатуренным нижним этажом с угловой верандой и трехгранным выступом общей комнаты на торце. Вход, как и в первом варианте, расположен с продольной стороны. Верхний этаж и чердачное помещение, выполненные из дерева и обшитые вертикальными досками, опирались на выступ эркера. Как варианты этой группы проектов можно рассматривать предложения, в которых щипец (остроугольный треугольник, образованный крутыми скатами крыши и непосредственно, без карниза, переходящий в поле стены) представлял собой фахверковую конструкцию с контрастной графикой балок. В этой разновидности проектов также присутствовал мотив пятиугольного выступа на торце первого этажа здания, который завершался балконом. На продольной стороне двускатной кровли часто размещался фронтон или окно под приподнятой крышей, служащие для освещения верхнего этажа. К этой группе относились проекты Г. Шмолля, Фр. Вагнера, Р. Шёна , Проект летнего дома для Раушена/Светлогорск. Арх. Рудольф Щён. Кёнигсберг. Из: Ferienhäuser im Ostseebad Rauschen // Neue Kunst in Altpreußen. Königsberg. 1911-1912. Heft 5. (Herder-Institut, Marburg/Lahn).
столь горячо одобренные в журнале «Новое искусство в Старой Пруссии». Проекты третьей группы отличало использование обычных мансардных крыш. Остальные мотивы - угловые веранды, окна формы «летучая мышь» подприподнятым скатом кровли, многогранные выступы комнат наземного этажа повторялись. Оригинальность отдельным замыслам придавали полуциркульные окна, живописная фахверковая конструкция низа, крыльцо торцевого входа . Все проектные решения отличало полное отсутствие наружной декорации, не обусловленной потребностями конструкции - даже окна, обычно со ставнями, редко выделялись наличниками. Общим было использование частого шага оконных переплетов, особенно характерных для остекления верандных пристроек.
Проект летнего дома для Раушена/Светлогорск. 3 премия. Арх. Г.Фрич. Кёнигсберг. Из: Ferienhäuser in Ostseebad Rauschen // Deutsche Konkurrenzen. Bd. XVII. Heft 56. S. 27. (Staatsbibliothek zu Berlin. Preussischer Kulturbesitz. Haus Unter den Linden).
В отдельную, четвертую, группу проектов следует выделить одноэтажные деревянные сооружения, как в предложениях М. Шёнвальда или Р. Шинца. Их особенный признак - низкие вальмовые кровли над очень просто решенным срубом (как правило, из бруса), прорезанным горизонтальными окнами с мелкими переплетами. Срубное строительство в Германии носило обиходное название «русского стиля», его популярности способствовало и знакомство с североамериканской архитектурой. Но в моду деревянная архитектура в регионе вошла под влиянием норвежского деревянного «стиля драконов». Кайзер Вильгельм II во время путешествия в Норвегию в 1891 г. был столь восхищен местными сооружениями из дерева, что заказал строительство охотничьего дома в Роминтене (Роминтенская пуща) норвежским архитекторам Хансену Мунте, Сверре и Ольсену. Из 36 архитекторов, чьи проекты опубликованы в разных изданиях, имена лишь немногих можно с трудом найти в довоенных или современных справочниках. К ним относятся архитекторы из Кёнигсберга Рудольф Шён и Макс Шёнвальд. Архитектор и художник Р. Шён родился 26 ноября 1889 г. в Кёнигсберге (место и дата смерти не установлены), получил отличное профессиональное образование в строительно-ремесленном училище и Художественной академии Кёнигсберга, дополнительно проходил практику в архитектурном бюро и в Высшей технической школе в Дармштадте. Он специализировался также в оформлении интерьеров общественных и жилых зданий, в том числе украсил кафе «Дюна» в Раушене. Дом, предложенный Р Шёном на конкурсе, немногим отличался от рыбацких хижин прежнего Раушена. Прямоугольник компактного плана был слегка усложнен боковыми выступами с продольных сторон здания. Выступ входного вестибюля с примыкающими служебными помещениями (гардеробной, туалетом, проходом к лестнице на второй этаж) в мансардном этаже подчеркивался окном в форме «летучая мышь». С противоположной входу стороны дома располагался застекленный эркер, увеличивавший пространство общей столовой. На первом этаже размещались спальня родителей, кухня и лестница, ведущая в подвал и в жилую мансарду. Высокая полувальмовая крыша давала возможность разместить наверху две детские спальни, игровую комнату для детей, уголок для прислуги. Макс Щёнвальд. Светлогорск. Дом на улице Московской. Фото автора статьи.
Макс Щёнвальд. Светлогорск. Дом на улице Московской. Фото автора статьи.
Фасады нижнего этажа были оштукатурены, выделялись окна с частыми переплетами, простыми цветными наличниками и ставнями. Фронтон предлагалось обшить диагонально расположенными досками. Интересно отметить, что современный исследователь архитектуры Восточной Пруссии Нильс Ашенбек выделил и описал незамысловатый проект Р. Шёна как соответствующий местным строительным традициям. Архитектор М. Шёнвальд работал в столице провинции Кёнигсберге (краевая больница на Вильгельм-штрассе, 1895-1896 п. и др.), построил летние дома в Раушене, дом отдыха в Нойкурене (Пионерском), вокзал в Георгенсвальде (Отрадном), капеллу в Лабиау (Полесске) и т.д., но его творческая биография практически неизвестна. Лишь по крупицам автору статьи удалось найти некоторые сведения об этом мастере. Он родился в прибрежном селении Гросс - Курен (Приморье) в 1878 г. и получил ремесленное и техническое начальное образование, вероятно, в Кёнигсберге. Дальнейшее обучение проходил в архитектурном ателье, был членом архитектурного объединения «Архэ», членом Союза свободных немецких архитекторов (ОЕА). Макс Шёнвальд предпочитал работать с использованием художественных приемов югендстиля, создавал также стилизации в духе необарокко, в межвоенное время ХХ в. использовал манеру стиля ар-деко, соединившего строгость упрощенных геометрических форм современного стиля с яркой декоративностью деталей. Значительное место в творчестве М. Шёнвальда занимали приморские виллы и летние дома. Мастер специализировался на строительстве курортных сооружений, о чем свидетельствует не только участие в конкурсе 1911 г., довоенные фотографии построенных вилл и сохранившие здания, но также объявление в «Путеводителе по курорту Раушен (Самландия)», изданном в 1926 г. В краткой рекламе говорилось, что архитектор Макс Шёнвальд проживал по адресу: Кёнигсберг в Пруссии, Фуксбергер-аллея, 19, напротив Самландского вокзала, — а также в Раушене, в доме « Бромбеерсвинкель» и специализировался на строительстве домов отдыха. Далее приводились слова от первого лица: «Выставка проектов и моделей — в моем ателье в Кёнигсберге. Виллы, усадьбы, сельскохозяйственные постройки. Множество рекомендаций». Большинство работ М. Шёнвальда связано со строительством в дереве, что, по-видимому, объясняется родственны и связями архитектора. Он был братом жены известного на побережье предпринимателя Германа Винклера, владевшего лесопильным заводом в Раушене. Г. Винклер появился здесь около 1900 г. и основал сначала партнерскую строительную компанию, а затем стал ее единоличным владельцем. «Заказы, которые он выполнял вместе со свояком архитектором Шёнвальдом, давали возможность развития предприятия. Помимо прочего, семейство вело работы по строительству променада в Раушене и кёнигсбергского Северного вокзала. Предпринимателем был построен лесопильный и деревообрабатывающий завод. В 1920 г. Г. Винклер назван в юбилейном сборнике советником общины. Спиленный лес привозился собственным транспортом из лесничества Варникен (пос. Лесное) и после переработки поставлялся по железной дороге на кёнигсбергский большой рынок дерева, принадлежавший Адольфу Шварцу. Семейный подряд существовал до 1945 г.». М. Шёнвальд построил несколько летних домов в Раушене, фотографии которых опубликованы в журнале «Немецкие строительные мастерские» за 1913 г.34 До настоящего времени сохранился (с незначительными изменениями) летний домик на улице Маяковского (бывшая Кирхенштрассе) в Светлогорске, построенный по его проекту (рис. 8 ). Деревянное здание удалось идентифицировать благодаря фотографии в журнале, что позволяет предположительно датировать его временем между 1911 и 1913. Дом выстроен как пятистенок из бруса, сложенного «с остатком» (так называется соединение бревен или брусьев в углу сруба с выходом концов за плоскость стены), с двумя большими окнами на первом этаже главного фасада, одно из которых сейчас частично заложено. Выступы балок и большие окна — единственное украшение нижнего этажа. Фронтон жилого мансардного этажа обшит досками и сохранил три окна: два маленьких боковых и два сдвоенных окна, установленных очень оригинально — на край далеко выдвинутого подоконника, поддерживаемого деревянными консолями. В интерьере вынесение широкого подоконника наружу позволило несколько расширить внутреннее пространство, а снаружи — использовать залом крутой черепичной крыши, продолжив его скат непосредственно над нависающим окном. Этот интересный прием, обогащающий внешний вид скромных летних домов Раушена, был широко распространен в архитектуре этого курорта. На конкурс 1911 г. М. Шёнвальд представил пять проектов деревянных домов. Один из них, под девизом «Чертополох на взморье», получил третью премию и отзыв комиссии: «Достоинства: простое одноэтажное бревенчатое здание со спокойной, привлекательной архитектурой, четким планом, хорошим использованием пространства и распределением помещений». Похожий проект деревянного дома, рекомендованный к продаже, представил архитектор Рихард Шульц. Кроме того, архитекторы Рихард и Рейнольд Шульцы сделали проект деревянного одноэтажного дома в форме восьмигранника, похожего на застекленную садовую беседку, но это, как заметила комиссия, «на любителя».
К сожалению, пока не удалось обнаружить ни одной виллы, в точности соответствующей первоначальному проекту, хотя многие исторические здания в современном Светлогорске несут отпечаток влияния конкурсных проектов 1911 г. Построенные перед Первой мировой войной летние дома в Раушене по архитектурному решению даже интереснее предложений конкурса: они представляют собой сложные объемно-пространственных композиции, демонстрируют богатые комбинации форм перекрытий, веранд, эркеров, обрамлений окон верхних и нижних этажей и т. д. Например, проектам деревянных домов четвертой группы соответствует здание на Аптечной улице в Светлогорске, усложненное окнами жилого чердачного этажа; проекту здания второй группы (с фахверком) - дом на Балтийской улице; проектам Р. Шёна и Г. Шмолля - дом на улице Ленина, 1. Сходство с проектами М. Шёнвальда обнаруживает деревянный дом на улице Пушкина и другие. Светлогорск/Раушен. Жилой дом. Архитектор М.Щёнвальд. До1913 г. Фото автора.
Подводя итог, следует отметить, что конкурс 1911 г. показал, что архитектура Восточной Пруссии была включена в общегерманские процессы развития зодчества, учитывала новейшие стилевые тенденции и творчески перерабатывала влияния разных европейских художественных школ. В то же время конкурсные проекты восточнопрусских мастеров продемонстрировали знание местных художественных традиций и стремление соответствовать основным прусским ценностям. Экономичность, прагматизм, скромность и простота соседствовали с романтическим восприятием жизни на лоне природы.
В 1952 году руководство Калининградского Управления МВД СССР передало на постоянное хранение в Государственный архив Калининградской области 27 немецких учётных карточек советских военнопленных, умерших в нацистском лагере «Шталаг 1F". Во время Второй мировой войны «Шталаг 1F” располагался в Восточной Пруссии (на территории, которая после 1945 года отошла к Польской народной республике). В учётных карточках военнопленных в обязательном порядке указывалась следующая информация: имя, национальность, категория воинского учёта, войсковая часть, где и когда попал в плен, рост, вес, особые приметы, степень годности к тяжёлой работе, предупреждён ли пленный о невозможности сексуальных отношений с немецкими женщинами, дата и причина смерти и многое другое. В обязательном порядке в учётную карточку пленного вносилась девичья фамилия его матери. Это делалось для выявления среди военнопленных евреев. На каждой карточке - фотография пленного. Рядом с фотографией - отпечаток его пальца. На всех картах от руки записан адрес ближайших родственников пленного в СССР. На каждой карточке стоит чернильный штамп: «Tote kartai”. С немецкого это можно перевести как «Мёртвая картотека», или «Картотека мёртвых».
Учётная карта советского военнопленного Ивана Шемета. Умер от болезней в лагере "Шталаг 1F" 20 июня 1944 года.
В марте 2011 года стихийно сформировавшаяся инициативная группа (сотрудники Государственного архива Калининградской области Варвара Егорова и Алла Фёдорова, управляющий санатория "Энергетик" Игорь Кринтовский, фотограф Людмила Брилевская, журналист Александр Адерихин) за собственные и привлечённые средства провела выставку «Солдаты, для которых Победы не было». Известный калининградский фотограф Людмила Брилевская, с сохранением всех «следов времени» (царапин на фото, следов ржавчины на месте канцелярских скрепок, и так далее), увеличила «служебные фотографии» из учётных карточек. В результате появилась очень мощная по силе своего воздействия галерея портретов умерших в «Шталаг1F» советских военнопленных. Для открытия выставки организаторы записали специальную звуковую дорожку: лай немецких овчарок был наложен на нацистские марши, которые могли транслироваться в лагере.
В этой драматической истории лагерные, или как их ещё называют, «служебные» фотографии-портреты заслуживают особого внимания. Фотографировали пленных в разных лагерях разные фотографы. На некоторых фото весьма профессионально поставлен свет, выбран ракурс съёмки. На некоторых фото пленные, совсем в стилистике того времени, откровенно позируют.
Открытие выставки «Солдаты, для которых Победы не было» широко освещалось в региональных и федеральных СМИ. В процессе подготовки выставки инициативная группа предприняла попытку разыскать родственников военнопленных из так называемого «Калининградского списка». К открытию выставки удалось найти родственников четырёх военнопленных из «Калининградского списка». Всем родственникам были высланы копии учётных карт и последние фотографии их близких, сделанные для учётных карт лагерными фотографами. Родственники погибших военнопленных были потрясены. Они десятилетиями считали своих близких «пропавшими без вести». Всем родственникам были высланы точные копии учётных карточек и фотографии их близких, сделанные лагерными фотографами для учётных карточек. После посещения выставки к поискам родственников присоединились сотрудники Калининградского регионального подразделения судебных приставов. В результате были найдены родственники ещё пятерых из «калининградского списка».
Все до единого их родственники до этого времени ничего не знали о судьбе своих братьев, отцов, дедов; многие безуспешно разыскивали их десятилетиями. В поиск оказались вовлеченными Калмыкия, Удмуртия, Башкортостан, Краснодарский и Ставропольский край, Белгородская область. Были найдены родственники, проживающие ныне в Янало-Ненецком автономном округе, Красноярске, Невинномысске и т.д. Все они получили официальные письма из архива с извещением о месте смерти и захоронения их родственника, фотокопию его лагерной учетной карточки, последнюю фотографию, выполненную лагерным фотографом, и фотографию мемориала на месте братской могилы военнопленных.
К сожалению, при описании проекта СМИ и официальные лица часто говорят о «военно-патриотическом воспитании». У всех участников проекта была своя личная мотивация. Лично я ставил перед собой совсем иные цели, чем «военно-патриотическое воспитание» кого либо. Я просто хотел, чтобы мои современники могли посмотреть в глаза солдатам, для которых Победы не было...
Александр АДЕРИХИН.
Панасенко Иван Васильевич. Родился 12 сентября 1921 года. Местожительство до войны: Орджоникидзевский край, Либкнехтский район, с. Балахоновское. Рядовой 83-го пехотного полка. Попал в плен 19 мая 1942 года. Умер 21 января 1944 года.
Во время подготовки выставки выяснилось, что Иван Панасенко служил на Черноморском флоте, был награжден орденом Красного Знамени за мужество в боях под Феодосией. Установлена связь с сестрой военнопленного – Ниной Васильевной Панасенко, которая ныне проживает в г. Невинномысске. Она долгие годы писала в Москву, Ленинград, Новороссийск, отовсюду был ответ: «судьба неизвестна». Н. В. Панасенко ежегодно приезжала в родное село на митинг, посвященный Дню победы. Узнав правду о судьбе брата, дату и место его смерти, она смогла отслужить по нему панихиду. .
Бедуля Павел Карпович. Родился в 1903 г., Воронежская область, Вейделевский район, село Тарабаново. Рядовой 270-го сапёрного батальона. Попал в плен 20.07.1942 г. под Харьковом. Умер 28.08.1943 г.
В ходе проведения поисковых мероприятий было установлено, что Бедуля Павел Карпович действительно проживал с женой Марией Стефановной и тремя сыновьями в с. Тарабаново. В 1946 г. семья уехала из родного села. В итоге поисковых мероприятий была установлена связь с внуком П.К.Бедули – Романом Анатольевичем Бедуля, который проживает в Красноярске и в адрес которого были высланы документы о судьбе и месте захоронения деда.
Болтнев Иосиф Павлович. Родился в 1900 году. Местожительство: Башкирия, Стерлитамакский район, деревня Бугуруслановка. Рядовой 10-го пехотного полка. Попал в плен 06.07.1941 года под Старым Осколом. Дата смерти неизвестна.
Семья погибшего военнопленного выехала в полном составе из дер. Бугуруслановка в 1950-х гг. В 1970-х гг. проживала в Узбекистане. После распада СССР покинула Узбекистан, связи между отдельными ветвями семьи были утрачены. На настоящий момент живы две дочери И.П. Болтнева – Шукова Елизавета Иосифовна и Трифонова Валентина Ивановна. Вместе со своими детьми, внуками и правнуками они живут в Краснодарском крае. Найдена также его внучка, Хабибова Ирина Ивановна, проживающая в Ямало-Ненецком автономном округе. Десятилетия они считали отца и деда пропавшим без вести, писали многочисленные запросы и только сейчас узнали правду о его судьбе.
Желтов Богдан Александрович. Родился в 1914 году. Местожительство родных: Донецкая обл., Макеевка, Каменный карьер. Рядовой 410-го пехотного полка. Попал в плен 14 октября 1941 года под Орщицей. Умер 4 мая 1944 года.
Дземан Николай Дмитриевич. Родился в 1917 году. Местожительство: Украина, Станиславская область, Тлумачский район, деревня Ольша. Рядовой 604-го пехотного полка. Попал в плен 17 июня 1942 года. Умер 11 мая 1944 года.
Лапыгин Иван Ермилович. Родился 20.02.1912 г. Местожительство: Сталинградская обл., Нехаевский район, хутор Павловский. Рядовой, 1006 пехотный полк. Место пленения и дата – неразборчиво. На учетной карточке обозначение: опасен, склонен к неповиновению. Умер 29.12.1943.
Установлена связь с дочерью И. Е. Лапыгина – Новиковой Анастасией Ивановной, проживающей в Волгоградской области. Жена И. Е. Лапыгина – Лапыгина Прасковья Ивановна, долгие годы разыскивавшая мужа, умерла за 13 дней до получения известия из архива. Из письма дочери военнопленного А. И. Новиковой: «Я лично и мои дети, внуки и правнуки желаем Вам и всей группе здоровья, успехов в нелегком кропотливом труде. Низкий Вам поклон». Анастасия Ивановна прислала довоенные фотографии отца и дружной семьи Лапыгиных (сентябрь 1939 г.), которые были использованы на выставке.
Ибдалаев Чиманиас Ибдалаевич. Родился в 1911 году. Местожительство родных: Узбекистан, Хивская область, Хорезмский район. Попал в плен 15 мая 1942 году под Харьковом. Умер 10 ноября 1943 года.
Круглов Андрей Мартынович. Родился 16 сентября 1920 года. Местожительство родных: г. Горький, ул. Карла Маркса, 26. 504-ый бомбардировочный полк, лейтенант. Попал в плен 27 апреля 1943 года. Не имел правой руки до локтя. Пытался бежать из плена. Был тяжело ранен. Умер 30 июня 1944 года.
Карелин Алексей Тимофеевич. Родился в 1910 году. Местожительство: Тамбовская область, Липогорский район, дер. Селезни. Рядовой 165-го пехотного полка. Попал в плен 14 февраля 1942 года. Умер 10 марта 1944 года.
Клиньев Павел Николаевич. Родился 19 июля 1918 года. Местожительство родных: Рязанская область, г. Ряжск, улица Ленина, 24. Попал в плен 28 марта 1942 года. Умер 21 апреля 1944 года.
Кореневский Василий Васильевич. Родился 25 февраля 1916 года. Местожительство: Украина, Ворошиловградская область, деревня Ивановка. Попал в плен 16 июля 1941 года. Дата смерти неизвестна.
Махонин Иван Денисович. Информация с карточки: родился 15.09.1911 г. в с. Крапивное Шебенкинского р-на Курской области, рядовой, 959 пехотный полк. Попал в плен 17.08.1941 г. Умер 31.07.1943 г. Указал, что его родные проживали в Курской области, Шебененском районе, деревня Крапивное.
Во время поисковых мероприятий установлена связь с семьями сыновей умершего военнопленного – Махониными Анатолием Ивановичем и Николаем Ивановичем, проживающими в Белгородской области. Из письма внучки военнопленного Натальи Анатольевны Махониной: - «Мы, родственники, от всей души благодарим вас за сообщение о нашем отце и дедушке – Махонине Иване Денисовиче… ".
Мирошников Никанор Емельянович. Родился 11 ноября 1917 года. Местожительство: Украина, Сумская область, деревня Бруски. Старшина 873-го пехотного батальона. Попал в плен 26 мая 1942 года под Харьковом. Умер 4 июня 1943 года.
Мукликов Михаил Макликович. Родился 8 октября 1917 года. Местожительство: Калмыкия, деревня Балык.
Найдена внучатая племянница М. М. Мукликова, узнавшая родственника по фотографии – Мокликова Гиляна (при смене поколений изменилось написание фамилии), проживающая в Республике Калмыкия.
Нелынь Фёдор Никандрович. Родился 8 февраля 1902 года. Местожительство: Украина, Запорожская область, Андреевский район, село Андреевка. Рядовой 784-го пехотного полка. Попал в плен 13 мая 1942 в Крыму. На учетной карточке обозначение: склонен к неповиновению. Умер 13 августа 1943 года.
Невоструев Василий Михайлович. Родился в 1897 году в дер. Тугбулатово. Удмуртия. Попал в плен 27 июня 1941 года у пос. Молодечно, умер 15 августа 1942 года.
У Невоструева Василия Михайловича и его жены Марии Семеновны было девять детей. Установлена связь с дочерями военнопленного – Елизаветой Васильевной и Тамарой Васильевной, проживающими в Ижевске, и семьей Чиркова Геннадия Геннадьевича – внука Невоструева В.М. Все сведения о судьбе и месте захоронения Невоструева В. М. переданы его семье.
Объедов Василий Николаевич. Родился 12 апреля 1907 года. Адрес родных: г. Баку. Попал в плен 20 мая 1942 года. На учетной карточке обозначение: склонен к неповиновению. Умер 5 марта 1944 года.
Орлов Иван Александрович. Родился 15.10.1911 г. Русский, рядовой из рабочих. Попал в плен 12.07.1941 г. Место пленения неразборчиво. Умер 31.03.1944 г. Указал, что его родственники проживали в Ярославской области, Некоузский район, с. Некоуз.
Установлена связь с дочерью военнопленного – Кругловой Галиной Ивановной, проживающей в городе Рыбинск Ярославской области. Из письма дочери И. А. Орлова: - «Благодарна Вам за сообщение о найденных документах военнопленных… Конечно, известие тяжелое, стоило ни одной бессонной ночи. Но теперь я знаю день его смерти и могу заказывать поминовение в церкви. Как считала мама, отец погиб в начале войны, она не получала ни одного письма от него».
Сергеев Николай Иосифович. Родился 5 ноября 1908 года. Местожительство родных: Тульская область. Попал в плен 3 октября 1942 года под Моздоком. Умер 29 апреля 1944 года.
Сулейманов Дурсун. Родился в 1921 году. Местожительство: Грузия, Ахатский район, деревня Хеот. Попал в плен 15 мая 1942 года. Умер 10 июня 1943 года.
Егор ВасильевичТерехов. . Информация с карточки: родился в 1908 г., русский, солдат, 206 кавалерийский полк. Попал в плен 06.10.1941 г. под Вязьмой. Умер 12.11.1943 г. Уазал, что его сестра Терехова Вера проживала в Орловской области, Трубчевский район, деревня Емельяново. Родственники найдены. Установлена связь с внучатым племянником военнопленного – Тереховым Юрием Михайловичем, проживающим в Брянской области, которому высланы копии архивных документов как память о деде.
Устименко Роман Тимофеевич. Родился 23 ноября 1909 года. Местожительство родных: Украина, Полтавская обл., Ирклеевский р-н, с. Крутьки. Рядовой 519-го пехотного полка. Попал в плен в 1941 году. Умер 18 марта 1944 года.
Борисов Фёдор Иванович. Родился в 1916 году. Местожительство: Смоленская область, Смоленский район, деревня Покров. Рядовой 407-го пехотного полка. Попал в плен в 1941 году. Умер 4 мая 1943 года.
Червинский Ануфрий Ильич. Родился 10 мая 1918 года. Местожительство родных: Украина, Винницкая область, Хмельницкий район, село Думенки. Попал в плен 17 октября 1941 года. Умер 1 мая 1943 года.
Шарко Григорий Алексеевич. Родился 12 марта 1910 года. Местожительство родных: деревня Казминка, Либкхнетский район, Кавказ (так в документе). Рядовой 1169-го пехотного полка. Попал в плен 16 октября 1941 года под Полтавой. Умер 23 апреля 1944 года.
Шемет Иван Дмитриевич. Родился 26 августа 1923 года. Местожительство родных: Харьковская область, Харьковский район, деревня Циркуны. Попал в плен 17 июля 1942 года. Умер 20 июня 1944 года.
Тимченко Филипп. В попавших в архив немецких документах не сохранилось учетной карточки данного военнопленного. Лишь фотокарточка и скупые сведения: имя, фамилия, факт смерти в лагере.
Исторически «честный» проект Что можно было бы сделать с островом Канта
Этой идее - 25 лет. Оформленная в чертежах и схемах, получившая своё культурологическое, историческое и много других обоснований, она стала дипломным проектом выпускника тогда ещё Ленинградского архитектурного института Юрия Забуги. В те, ещё советские времена к самим попыткам восстановить в советском Калининграде что-то немецкое именно как немецкое власти относились очень настороженно. Тем не менее, крамольный проект был признан интересным. Время от времени эта идея-проект, доработанная и доосмысленная, «всплывала» на поверхности общественного мнения. О проекте говорили и писали в СМИ. Чтобы через некоторое время об идее... забыть. На 25 лет.
Немного истории В средние века на острове Канта располагался Кнайпхоф. Один из трёх городов, в XVIII веке объединённых в единый Кёнигсберг. До этого исторического момента Кнайпхоф жил сам по себе. Здесь были свои органы власти, свои вооружённые формирования, свои законы. Стены Кнайпхофа буквально упирались в стены соседнего Альтшадта, ещё одного средневекового города, располагавшегося на месте нынешнего Дома Советов. Это не мешало двум городам-соседям время от времени воевать друг с другом. В 1941 году Кнайпхоф представлял собой типичный европейский город на острове. Здесь было много узких улочек, проложенных мимо невысоких, не больше 4-х этажей, домов. В каждом квартале был свой маленький внутренний дворик. В августе 1944 года Кнайпхоф был разрушен британскими бомбардировщиками. После 1945 года то, что осталось от Кнайпхофа, использовалось в качестве каменоломен. К острову подгоняли баржи, которые заполнялись отличным немецким кирпичом. Кирпич отвозили в Ленинград, восстанавливаемый после блокады. В 70-е годы прошлого века остров Канта «облагородили». Практически за два дня, за два общегородских субботника, остатки цокольных этажей и мощёные улицы немецкого Кнайпхофа были похоронены под слоем земли. Сверху посадили липы и поставили советские скульптуры. Могилу похороненного немецкого Кнайпхофа мы можем видеть и сегодня. Это «плато» , которое начинается от Кафедрального Собора. Верхний слой этого «плато» - примерно 50 сантиметров. Под ним - отлично «законсервированный» старый город. С мощёными улочками, отлично сохранившимися цокольными этажами старых, часто средневековых домов, со всем их выжившим содержимым. И со своими многочисленными тайнами. В 80-е годы прошлого века, когда лопнул проходящий через остров коллектор, ремонтники вынуждены были раскопать большую траншею. Архитекторы и историки обнаружили, что в некоторых окнах откопанных руин кнайпхофских домов отлично сохранились деревянные рамы. В 90-е прошлого века во время одного из многочисленных фестивалей на острове устроители пытались установить в парке скульптур опорный столб для каруселей. Бур резко ушёл в пустоту. Несколько журналистов и краеведов на свой страх и риск спустились в отверстие «в парке». Один из участников этой «экспедиции» рассказывает, что спустились они, «скорее всего, в аптеку». В помещении, украшенном прекрасной лепниной, отлично сохранилась изразцовая печь и сотни стеклянных бутылочек разного объёма и формы. Помещение уходило куда-то в темноту... Сегодня в СМИ время от времени появляется информация о планах властей по застройке острова Канта. Есть идеи «восстановить» Кнайпхоф. А именно построить на этом, очень дорогом месте не менее дорогую недвижимость в «историческом стиле». То есть создать на острове вторую «Рыбную деревню» в «средневековом стиле».
«Честный» проект Архитектор Забуга в своём проекте предлагает ничего не строить на острове Канта. Надо всего лишь раскопать похороненный и законсервированный город у нас под ногами. Расчистить цокольные этажи, прекрасно сохранившиеся мостовые, милые внутренние дворики, но оставить парк. Парк, в котором зелёные насаждения не надо будет уничтожать ради воплощения проекта. Их можно будет просто пересадить. Проект предусматривает, что посаженные и пересаженные по линии кварталов зелёные насаждения будут создавать «вертикальный масштаб» старого города, не затрудняя доступ туристам во внутренние дворики и восстановленные строения Кнайпхофа. Для этого на острове придётся посадить ещё больше деревьев. Проект архитектора Забуги предусматривает даже сохранение многочисленных скульптур советских времён, стоящих сегодня в парке на острове. Их, ставших частью нового «генетического кода» этой территории, также будут использовать для устройства архитектурного парка на острове Канта. При этом предусмотрены многочисленные детали. Например, зелёные насаждения, посаженные на месте или по линиям улиц, предлагается подстригать в форме фасадов кнайпхофских домов. Таким образом парк архитектурно будет «поддерживать» громаду Кафедрального собора. Такой подход является, по мнению Юрия Забуги, исторически наиболее честным. Туристы вместо «гламурного новодела» получат возможность прикоснуться к реальным историческим артефактам, сохранившим реальный архитектурный код средневекового города. Помимо этого, есть ещё один, крайне важный, исторический нюанс. Калининградский археолог Константин Скворцов рассказывает «Дворнику», что на месте средневекового Кнайпхофа, ни в немецкое, ни в советское время, практически не было «системных» археологических раскопок. В этом отношении законсервированный в советские времена город представляет собой настоящий археологический Клондайк. Скворцов уверен: если проект архитектора Юрия Забуги будет реализован, то вместе с прекрасно сохранившимися цокольными этажами и каменными мостовыми мы раскопаем не одну тайну, которые хранит в себе похороненный город на острове Канта. Речь идёт о вполне реальных научных сенсациях. Примечательно, но сами по себе археологические раскопки на Кнайпхофе могут стать отличной приманкой для туристов. За ними можно будет наблюдать в режиме онлайн.
Когда коррупция против По мнению Юрия Забуги, такое «решение» территории острова будет в сотни раз дешевле новодельного строительства. Да, проектом предусмотрено строительство культурных центров, музеев, ресторанов, магазинов и кафе. Но они по проекту «группируются» вокруг Кафедрального собора и никак не трогают уже существующий парк, который нам надо будет только «переформатировать». То есть не надо будет тянуть дорогостоящие коммуникации, вписывать новодел «под средневековье» в строгие современные строительные нормы, и привлекать к строительству большое количество специалистов. Более того, есть идея привлекать к работам в парке самих горожан-волонтёров. Под руководством специалистов, архитекторов и археологов, с соблюдением всех необходимых мер безопасности горожане-энтузиасты смогут лично принять участие в раскопках. Это может стать незабываемым приключением на всю жизнь, учитывая тайны, которые хранит Кнайпхоф. Важная деталь - территория острова Канта до сих пор является муниципальной землёй, и городские власти могут начать реализацию масштабного, но относительно недорого проекта хоть завтра. В отличие, например, от территории вокруг Дома Советов, которая принадлежит частному предприятию. Проект, равному которому нет в России и по масштабам нет равного в Европе, можно быстро сделать «малой бюджетной кровью». Самые дорогие объекты в проекте Забуги - это два пешеходных моста через Преголю. Но «бюджетная дешевизна» проекта Юрия Забуги делает его «неинтересным». В нём нет больших денег, которые можно было бы «спрятать» в масштабном строительстве на острове, нет безумно дорогостоящих подземных коммуникаций, нет армий полулегально работающих за копейки гастарбайтеров. Нет в нём и офисных центров в переполненном центре города, приносящих деньги владельцам и «пробки» горожанам. В нём очень низка «коррупционная составляющая». Именно поэтому закопанный за два субботника Кнайпхоф может не переживать за свои многочисленные тайны. Их откопают лет через 25. Или навсегда похоронят под фундаментами бутафорских офисных центров в стиле псевдорыбной деревни...
P.S. Вы можете задать вопросы по поводу проекта или вступить в дискуссию с архитектором Юрием Забугой здесь, в блоге "Провинциальные архивы"
