Сложно не найти в любом регионе городок с названием Железнодорожный. И там, наверняка, будут улицы Пушкина и Дзержинского, может быть, даже Первомайская... и на этих улицах ничто не будет говорить ни о Дзержинском, ни о маёвках, ни о Пушкине. У нас тоже есть Железнодорожный. И теперь он немножечко другой. Там есть то, чего нет в других городах с таким именем. И это даже не особенная история о прошлом, это интересная история в настоящем. В Железнодорожном - бывшем Гердауэне - происходит проект "Город Театр". Попробую о нём рассказать, как поняла и как почувствовала.
Проще всего для этого не включать в себе автора текстов и коротко написать: «Полтора часа спектакля "Оживающий город" оправдали муки поездк и позволили перенестись на время в более лучшую версию современного Гердауэна-Железнодорожного и, вообще, нашего общества, где, как оказывается, есть место романтике, хорошему вкусу, приключениям и празднику и это легально».
Короткие факты: это - новый проект режиссёра Аллы Татариковой-Карпенко и её команды, в которую входят сейчас влюблённые в Гердауэн-Железнодорожный люди самых разных профессий. 19 из них - непрофессиональные актёры, жители городка. “Оживающий город” - это спектакль-фантасмагория и спектакль-путешествие. Наблюдая за действием, 40 зрителей двигаются по улицам Железнодорожного, заныривают в его дворики, проникают в Кирху и даже танцуют на главной (безымянной) площади вместе с артистами. Танцуют под музыку, которая слышна лишь им - причастным к тайне зрителям и артистам. Ведь, чтобы в полной мере насладиться спектаклем, нужно надеть специальные наушники. Надеть и погрузиться в действо.
Спектакль идёт около двух академических часов, то есть час-двадцать по земному времени. Пролетают они незаметно. Реализован при поддержке Президентского фонда культурных инициатив. Демонстрируется дважды в неделю. Участие - по билетам, стоимость их, наконец, не благотворительная, а нормальная, “рыночная”. Артисты будут получать гонорар. Это факты.
Однако нельзя взять спектакль сам по себе и рассказать о нём сухо, вне его контекста, вне истории создания и бытования, вне среды, где он разворачивается. Особенно “Оживающий город”, произведение необычное, но обыденность не отрицающее, а скорее - поэтизирующее красоту обычных эпизодах городской жизни, какими бы неправдоподобными они ни показались в первом приближении.
Итак, новая работа Аллы Татариковой-Карпенко. Создатель легендарного калининградского профессионального “Другого театра” в последние пару лет глубоко работает с актёрами непрофессиональными, обнимая своим творчеством Восток (с прописной буквы, потому что субрегион велик и надежды на его развитие тоже) области. В музее Гусева поставлены “Механика времени”, комедия "Обыватели" и иммерсивный спектакль “Понаехали”. Проект в Железнодорожном - новый уровень. Сюжет разворачивается там же, где играется спектакль - на улицах некоего оживающего города.
Сценарист Вячеслав Карпенко, и режиссёр, безусловно, город прячут. Не называют ни разу. Однако за счет того, что труппа на 99 % состоит из артистов-местных жителей, то в оживающем городе невозможно не угадать Железнодорожный-бывший Гердауэн.
В спектакле, в целом, нет человеческой устной речи. Все важные фразы говорит музыка, Нино Рота, Даниэль Лавуа, Филип Коултер. Авторы укутывают городок и зрителей "в ритмы и сцены " зарубежной эстрады кинематографа жизни. Любопытно, что общеевропейский фантазийно-исторический мотив, как зарубежный, не воспринимается. Всё, что напоминает о гофмановских сюжетах - это уже практически “своё родное” для тех, кто родился или вырос (или и то и другое) в Калининградской области.
Я долго думала, откуда в действующих лицах “итальянки”, почему отдельные сцены “Оживающего города” прописаны как итальянские. В самом спектакле есть красивый ответ, но мне нравится другой: благодаря богатой традиции дружбы и культурного обмена между нашими странами в разные времена, через Горького на Капри, Тольятти на Волге, Челентано на киноэкране, комиссара Катани по телевизору, Сильвио Берлускони в новостях (его даже и с Калининградской областью, пусть и не напрямую, кстати связывает детективная история, но об этом в другой раз), Фредерико Феллини и Софи Лорен, другие легальные легенды сложно назвать более близкую по старой памяти для нормального русского человека страну Западной Европы. Возможно, согласятся с этим ответом не все. Но в моё сердце итальянские сцены попали и никак не уходят. (Нет, ну с чем тут спорить, в Калининграде до сих пор главный ресторан носит абсолютно итальянское название, и второй ресторан, который народный - тоже). Так что спасибо, спасибо Алла Александровна за этот щедрый взрыв итальянской “дольчевиты” в отдельно взятом городке.
Кстати о городке. Опять же: мог ли появиться “Оживающий город” в другом населённом пункте Калининградской области? В Калининграде - сразу нет, трансформации областного центра носят иной характер. Преображается Черняховск-Инстербург, меняется на глазах побережье. И всё-таки это другое. Прихожу к выводу, что нет, мог бы появиться, но звучал бы иначе. Ведь здесь в историко-культурную ткань города вплетены те нити-струны, на которых отчасти играется “Оживающий город”. Пишут, что именно из Гердауэна происходил прототип одного из самых запоминающихся героев сказок Гофмана. Загадочного старшего советника суда и умелого мастера Дроссельмейера, крёстного отца Мари из Щелкунчика. Того, что появлялся на часах в полночь вместо деревянной совы.Впрочем, ни Дроссельмейера, ни других узнаваемых гофмановских персонажей в сказке “Оживающий город” нет. “В наших планах вовсе не было осуществить постановку какого-либо произведения Гофмана. Но он незримо с нами”, - поясняет команда проекта “Оживающий город” в программке спектакля. Кто же есть, кроме итальянцев: горожанки-Дамы, Ключник, Мастер, его создание - Кукла, Пенни-фартингист, а также Джокеры на ходулях, флагисты и, конечно, гофмановские мыши. Не пытайтесь заранее угадать, чем они все будут заняты. Сотворением ли сказки об оживающем городе или его непосредственной моральной реанимацией - это будет красиво, даже остроумно.
А внимательный зритель увидит в одной из самых трогательных сцен спектакля добрую сатиру на день сегодняшний. Так что будет совсем неправильным сказать, что “Оживающий город” уводит зрителей и артистов в какие-то грёзы, вовсе нет. Спектакль старается связать существующий город с одним из возможных для него, да и для нас, идеальных “настоящих времён”. Дополнительной связи с реальностью добавляют обычные жители Железнодорожного, не артисты, просто те, кто выходит из своих подъездов с кошками и лукошками в разгар сцены, кто застывает, открыв рот не по сценарию, глядя на разворачивающееся на пороге действо... это чем-то похоже на фильм Кустурицы и смутно обещает, что однажды и эти граждане станут героями фантасмагории. И если так, то пусть это будет фантасмагория в постановке Аллы Татариковой-Карпенко.. её доброму таланту это по силам.
Русская провинциальная реальность часто похожа на страшную сказку, в которую не хочется верить. Почему бы для разнообразия эмоционального и эстетического опыта не поверить в сказку “Оживающего города”? Восхищение и смех - это лекарство против страха. И это лекарство продаётся без рецепта, возрастные ограничения 0+.
4 февраля в калининградском Музее янтаря открылась выставка «Лиминальные пространства». Попытка поговорить на тему тревожности современного общества языком стен и визуального искусства.
Актуальное искусство – не то, что в первую очередь приходит на ум, когда калининградцы говорят о Музее янтаря. Прежде всего вспоминаются краснокирпичные стены башни Дона, не музеефицированный до сих пор бастион Врангель, бывшая кёнигсбергская мануфактура. Пространства, наполненные содержанием, не свойственным их первоначальному замыслу, пространства, по-своему пугающие, запутанные, местами заброшенные.
Тем интереснее, что в феврале 2022 года команда Музея янтаря приглашает к диалогу о тревожности и судьбе доверенных музею объектов на языке визуального искусства. Башню Дона, где располагается музей, её потерну, артиллерийский блокгауз, бастион Врангеля на ул. Баранова и часть здания бывшей кёнигсбергской янтарной мануфактуры кураторы выставки приравнивают к лиминальным пространствам. Совершенно обычным, но вызывающим у человека бессознательный ужас и беспокойство от соприкосновения с ними. В сопроводительных материалах выставки можно прочесть подробнее о психологических аспектах лиминальности и культурных корнях этого понятия. Восходит оно к древнейшим способам мировосприятия.
Основу экспозиции составляют фотографии Александра Матвеева. Узнав об идее выставки в конце лета прошлого года, он провёл большую полевую работу. Заново познакомился с калининградскими «заброшками», которые курирует Музей янтаря, и обнаружил в них не только «крипоту» и мрачные коридоры. Темноту бастиона он даже взял в соавторы своей работы «Галерея на первом этаже башни Врангель». Саму башню Александр превратил в камеру обскура с помощью черной плёнки.
«Когда я туда попал, я увидел невероятный вид из бойниц прямо на ров и оставалось только затемнить, чтобы изображение спроецировалось на стену. Там получается такая хитрость, что не сразу видишь, оно проявляется на стене. Это занимает примерно 5 минут. А фотография – это переснятое со стены изображение. Весь процесс занял около часа. Камера обскура – это волшебство, меня колбасило, наверное, неделю. Это просто невероятно, как так получается, что ты всего навсего при помощи отверстия можешь увидеть картину мира», – комментирует Александр.
Черная пленка активно используется и в оформлении экспозиции. Она скрадывает контуры архаичных выставочных витрин и превращает их в новые стены, из которых складывается настоящий лабиринт.
Выставку нельзя назвать интерактивной, здесь очевидно не хватает карты, на которой бы были нанесены все упомянутые объекты. Однако нужно понимать, что это – пожалуй, первая выставка актуального искусства на сложную тему в Музее янтаря в принципе. Во-вторых, выставка – только часть большого проекта о лиминальности в Калининграде. Другие части этого проекта – велоквест и международная конференция.
«Мы и не подозревали, что так много исследователей занимаются темой лиминальности в принципе, лиминальности в искусстве, и что они захотят нас поддержать», – рассказывает Майя Ковалёва, одна из кураторов выставки.
Выставка фотографий и графических работ, посвященная пространствам перехода и зданиям музея в переходном состоянии, будет работать до конца февраля. Очень недолго. Постарайтесь её не пропустить.
10 декабря в Калининградском областном драматическом театре дают премьеру – спектакль «Гипс» по повести Анны Вольтц. Режиссёр Роман Бокланов четко выбрал актуальные выразительные средства, чтобы создать с калининградской труппой музыкальный, яркий спектакль о семейных ценностях, первой влюбленности, отношениях на битом стекле эмоций и о том, что в больнице можно залечить не только телесные раны. [/I] «До того, как стать мамой, я была кем-то еще», – эту фразу говорит героиня ближе к финалу спектакля «Гипс», стараясь что-то объяснить своей дочери-подростку. Сквозь комплекс вины и стену из битого стекла она говорит о том, почему однажды любая мама может захотеть «стать собой». И эта её исключительность будет в первую очередь эгоистической, стремящейся вернуться в то своё время, когда можно было проводить выходные легко, за любимыми занятиями с вредной едой и без детей. Конечно, героиня потом будет оправдываться, как это делают все без исключения – ведь «если бы был выбор, вернуться в те 25 лет, когда я была не замужем и вас с Бетти не было или остаться, как сейчас, 43 лет, только что разведенной, я бы не задумываясь выбрала второй вариант». Цельный, понятный, раненый образ. В этом спектакле все главные герои так или иначе ранены, покалечены. В связи с травмами они и оказываются в больнице. И если у одних раны буквальные – оторван палец, скрытое массивное абдоминальное кровотечение, – то у других они не менее настоящие и может быть, более болезненные. Очевидно, что чувство ненависти к себе за глупость, обиды на родителей за мнимую нелюбовь в 14 лет не притупит местная анестезия, а боль от ухода любимой женщины буквально перебивает боль от разрыва селезёнки. Сюжет разворачивается в большой городской (голландской) больнице в канун Рождества. Клиника живёт своей взрослой и почти идеальной жизнью. Ведь слаженный командный ритм, который артисты–медработники буквально отрабатывают на басах и ударных, комичные влюбленности сестёр в докторов и всех друг в друга, внимание к самым капризным пациентам – это то, чего не хватает семье главных героев. Здесь, напротив, почти все резко понимают, что у них есть не командные, а свои собственные интересы, и стараются по этим интересам пожить.. а некоторые – и умереть. Фокус спектакля – на подростках. Их роли зажигательно, проживая образ, исполняют молодые артисты труппы Калининградского областного драматического театра. За слово «зажигательно» не стыдно, оно здесь к месту. На генеральном прогоне Александре Черных (Примула) удалось разогреть зал на два личных взрыва аплодисментов, в том числе – за исполнение песни в кигуруми. «Облака за окном и реки из глаз, всё, что ты делаешь не напрасно. Ты такая красивая, когда погасла, ты такая красивая, когда несчастна». Кигуруми, сетевая поэзия, пластические сольные номера и рок-банда, 28 розовых плюшевых медведей, некоторые из которых символизируют младенцев в отделении реанимации новорожденных и Санта-Клаус, явно не в своем уме (или подождите). Монологи артистов, которые транслируют мысль: «Развод – это нормально». Удивительно ли видеть это на сцене областной драмы? Нет, это нормально. Боюсь слова “современно”, но актуально – безусловно. Научит ли этот спектакль тому, что выбор взрослого человека не быть больше в браке можно уважать? Научит ли он тому, что ребёнка нельзя обманывать, ведь от полуправды он соорудит гораздо более страшную для умалчивающего конструкцию, которая ударит по голове в три раза сильнее? Научит ли этот спектакль тому, что влюбленность – это классно в любом возрасте и в любом статусе, будь ты подросток, у которого на лбу написано, или кардиохирург? Ответы зависят от тех, кто зачем-то приходит в театр учиться. Все дидактические и выразительные средства режиссёром Романом Боклановым подобраны со вкусом и знанием дела. Рекомендуется для семейного просмотра. Возрастные ограничения 12+.
В день сдачи номера исполняется 9 дней со смерти Ивана Вшивкова (сейчас уже прошел месяц и историю стали постепенно забывать, не находите? – прим. авт. от 11 ноября 19 г.). 36-летнего мужчины, чьё имя теперь записано в новейшую историю Калининградской области самым трагическим образом. В ночь с 19 на 20 октября он получил несовместимые с жизнью травмы там, где о его безопасности и жизни должны были позаботиться – в отделении полиции.
Речь идёт о подразделении МВД на ул. Киевской в Калининграде. В ту злополучную ночь в одной из камер этого отделения за закрытыми дверями Иван Вшивков, задержанный за незначительное правонарушение, получил травмы, несовместимые с жизнью. Говоря примитивным языком, он был ошпарен до смерти. По версии следствия, в закрытом помещении внезапно прорвало трубу центрального отопления. По стечению обстоятельств к этому времени мужчина находился в помещении абсолютно один и – вопреки ряду регламентов – вне поля зрения полицейских. Камера видеонаблюдения была выведена из строя самим задержанным. И никто не позаботился о том, чтобы перевести его в помещение, оборудованное работающими средствами слежения.
Как следует из заключения Общественной наблюдательной комиссии (ОНК), даже если прорыв трубы и последовавшие события сопровождались шумом или криками задержанного, дежурные физически едва бы его услышали. Камера запирается металлической дверью без каких бы то ни было окошек. За этой дверью – коридор, который, в свою очередь, преграждает деревянная дверь. И только затем – помещение дежурного.
Говорят, полицейские поняли, что произошла беда, не по камерам наблюдения, а только проходя по коридору дежурной части: из-за двери в коридор валил пар. Мужчину, по данным ОНК, обнаружили лежащим на кушетке в этой камере. Он был обожжен. Можно представить, что почувствовали и сказали тогда полицейские. В заключении упоминается, что один из них побежал искать ключ от батареи, чтобы перекрыть доступ кипятка.
Эти выводы общественников идут вразрез с данными, которые озвучил в своей первой версии Следственный комитет. По данным СКР, мужчина самостоятельно сорвал батарею и получил ожоги, после чего «незамедлительно был доставлен в медицинское учреждение», где позже умер.
Мы живём в XXI веке и исходим из того, что никто и ни при каких обстоятельствах не должен умирать в нашей стране такой страшной смертью – будучи заживо сваренным. С учетом того, где произошла эта трагедия, даже не является предметом обсуждения, на чьей стороне лежит ответственность за произошедшее. В уголовном кодексе есть несколько статей, которые, с точки зрения участников общественной дискуссии, могли бы быть применены в этом случае. Следственный комитет пока возбудил дело по статье «Халатность» и расследует его.
Один из уважаемых представителей врачебного сообщества, по совместительству член общественного совета при УМВД, рассказал, что по делу будет проводиться судебно-медицинская экспертиза. Именно это исследование должно дать какие-то факты об истинном состоянии человека перед смертью. Пока нет этих данных, пока ведется расследование, общественный совет при УМВД произошедшее никак не комментирует и обеспокоенности не выражает. Выразили только соболезнование семье погибшего.
Мама умершего гражданина Ивана Вшивкова убеждена, что сына пытали. Что произошедшее – следствие какого-то использования силы, но никак не трагическая случайность. Сейчас её семья уже работает с адвокатом и просит по возможности связаться с ними те семьи, которые пережили утрату при похожих обстоятельствах. Ольга Витальевна уверена, что такой случай преступной гибели в отделении полиции – не уникальный для Калининградской области.
Участник ОНК не согласен с тем, что подобные инциденты можно было бы скрыть. По крайней мере, не в 2019 году. Но возникает вопрос, что было раньше, до того, как большие драмы маленького Калининграда начали благодаря социальным сетям молниеносно попадать в повестку федеральных СМИ и телеканалов? Сколько подобных историй остались без освещения и надежды на объективное расследование?
Есть вероятность того, что и на этот раз расследование попробуют заболтать. Уже сейчас в социальных сетях появляются публикации с посылом, что чуть ли не сама жертва виновата в том, что с ней произошло. Если вам такое придёт в голову, боритесь с этой мыслью. Даже если гибель Ивана Вшивкова окажется следствием чудовищного стечения обстоятельств, если выяснится, что это ничего общего не имеет с убийством, знайте, что у каждого такого обстоятельства есть имя, фамилия и отчество.
Полиция, конечно, проводит свою проверку, двух сотрудников отдела уже уволили – именно тех, кто вроде бы знал, что Иван ведет себя неспокойно, но заперли его одного в камере без возможности наблюдения. Еще семеро полицейских предупреждены о неполном соответствии занимаемым должностям.
Но человека не вернут никакие отставки. Его фундаментальное право на жизнь нарушено. Причем, нарушено при непосредственном участии того органа госуправления, который должен использовать свои репрессивные и ограничительные инструменты только ради общественного блага. Допуская мысль, что подобное можно оправдать, один раз легко оправдать и всю систему, которая так ярко демонстрирует, что ничего не стоит попасть в её застенки и не выйти – по совокупности причин.
Середина сентября. Почтовый ящик квартиры, в которой вы живёте или того хуже – не живёте, но пытаетесь содержать «на всякий случай», вновь переполнен. В нём – белые пухлые конверты – квитанции. Как минимум шесть разных организаций всех форм собственности присылают вроде бы официальные платежные документы. У каждого жителя города свои пристрастия, как их оплачивать: идти ли с ворохом документов на почту, в банкомат или списывать средства прямо с банковского счета через онлайн-приложение. Оплата счетов – это уже малоприятная обыденность. Она настолько привычна, что кажется логичной, пока не узнаёшь, что в других городах документооборот между снабжающими конторами и гражданами ограничивается одной квитанцией, где сведены все основные услуги и платежи за них.
А если вдруг у гражданина нет физического доступа к своему ящику, то состояние счета можно проверить по адресу квартиры через сервис госуслуг. Попробуйте сделать то же самое в Калининграде, и вам придётся шесть или семь раз вводить данные различных лицевых счетов, привязанных к вашему жилью.
Калининградская система оплаты за ЖКХ выглядит громоздкой и местами необъяснимой. По большому счету, каждая квитанция предназначена для перевода денег на счет какого-то одного поставщика. Но для трети этих поставщиков оплата проходит через счета муниципального общества с ограниченной ответственностью «РВИЦ «Симплекс». С каждого такого перевода «Симплекс» получает определенную комиссию. Понятно, почему этому посреднику невыгодно объединять в одну платежку даже те квитанции, которые обслуживает он сам. Для «Симплекса» это чистая прибыль. По итогам прошлого года она составила более 3 млн рублей.
С ворохом квитанций и с тем, что в них могут быть внесены недостоверные данные о стоимости услуги, можно мириться, покуда они дают возможность взаимодействовать с коммунальными организациями удаленно. К сожалению, как только ситуация начинает хоть сколько-нибудь отличаться от порядка безоговорочной и в полной мере оплаты предъявленных счетов, личный визит в офис ресурсных организаций становится неизбежен.
Тут-то и понимаешь, что единой системы взимания платежей, никакой системы оказания коммунальных услуг в городе нет. К примеру, нет такой «службы одного окна», которая могла бы по заявлению обновить данные о лицевом счете, привязанном к вашему жилью. То есть, если вы вдруг сменили фамилию или стали новым собственником жилья, то изменить имя в квитанции вы сможете только после личного обращения в «Водоканал» или «Теплосеть». Причем, только добравшись в офис «Водоканала», вы узнаете, какие именно документы нужно было привезти документы для этой нехитрой процедуры. На сайте муниципального предприятия информация о документальном сопровождении подобных процедур не опубликована. Ни на сайте, ни в самом офисе «Водоканала» вы также не найдете и не услышите внятных объяснений, зачем им для замены фамилии в лицевом счете нужна поквартирная карта из паспортного стола и копии всех заполненных страниц паспорта.
В жизни бывают разные ситуации, и однажды средств может перестать хватать, чтобы вовремя платить за ЖКУ. Тогда неизбежны долги, а их нужно гасить. И мало того, что, кроме как при личном визите в отдел по работе с абонентами, вы не узнаете точную сумму задолженности. Вы без этой информации ничего с точностью не сможете оплатить. Как оказалось, в случае с некоторыми калининградскими поставщиками ресурсов не работает схема частичной оплаты долговой нагрузки. Если сумма, заброшенная плательщиком для погашения долга, не совпадает с прописанной в квитанции, она «возвращается». Но кому и куда – неизвестно. Долг не гасится, переплаты по текущему платежу не происходит.
И это только маленький эпизод, когда деньги, которые гражданин переводит на оплату услуг ЖКХ, куда-то утекают. Утекают они не только от собственников жилья, но и проходят, по всей видимости, мимо бюджета. Тут стоит напомнить, что «Водоканалы» и «Теплосети» существуют за счет городской казны, это муниципальные предприятия, которые должны, по идее, приносить деньги в бюджет, а не только вынимать.
19 сентября об этой проблеме достаточно прозрачно высказался губернатор Антон Алиханов. Он напомнил о идее объединить все процедуры по расчету и приему платежей за ЖКХ от населения в одной организации, которая должна заменить «Симплекс», который приносит прибыль городской администрации.
В 2019 году, он если и справляется со своей функцией и поддерживает сложившиеся запутанные отношения между городскими ресурсоснабжающими предприятиями, потребителями и банками, то, по сути, уже ущербен. Дело в том, что «Симплекс» – это муниципальная история, в то время как две важные услуги, связанные с поддержанием жилья, уже вынесены на областной уровень. То есть «Симплекс» сейчас не связан с администрированием платежей за капитальный ремонт общего имущества и платежей за вывоз мусора. И если у Симплекса начнут еще и забирать услуги, то хаоса в решении самых элементарных задач станет только больше.
Делаю то, что должно было бы сделать уже давно. 6 августа в «Дворнике» опубликовали беседу с Аллой Александровной Татариковой-Карпенко о Другом театре, о том, как что устраивалось в культурной сфере города К. в конце 1990-х - начале «нулевых», о театре вообще и о ней самой. Формально – приурочили к грядущему (уже завтра 20 августа) театральному фестивалю «Башня». Но на самом деле – давно хотелось. Я взрослела на культурном коде спектаклей «Другого» и более красивых людей, чем те, кто был занят в этих постановках, я не встретила. Текст привожу полностью, по газете.
Алла Татарикова-Карпенко: В Калининграде есть спрос на интеллектуальный театр
20 августа в Калининграде откроется международный фестиваль фантазийных и романтических спектаклей «Башня». В его преддверии проект «Калининградцы» встретился с художественным руководителем фестиваля, основателем «Другого театра», режиссёром Аллой Татариковой-Карпенко. «Дворник» публикует её монолог о том, как в 1998 году в Калининграде удалось создать театр Серебряного века, кто контролирует качество спектаклей в 2019 году и почему время, когда не стыдно было закрывать издательства и театры, всё-таки прошло.
Я оказалась в Калининграде в конце 1990-х. Меня отправили сюда на разведку перед переездом. До этого я, москвичка, прожила семь лет в Алма-Ате, чудесном городе, где в 1987 году родился «Другой театр». Но наступил момент, когда русские начали отчаливать из Казахстана: закрывались русские журналы, русские теряли руководящие должности. Потом через какое-то время всё устаканилось, лет, может быть, через 10, но тогда момент был очень ощутимый. Журнал «Простор», в котором работал мой муж, Вячеслав Михайлович Карпенко, стал как-то утрамбовываться, сокращаться. И, хотя у нас было большое число друзей казахов, корейцев, созрел план уезжаать.
Я понимала, что в Москве не смогу сохранить свой театр. Театр в Москве! Надо иметь такие связи, которых у меня никогда в жизни не было. Если говорить честно, я вообще не умею делать карьеру и просить, ходить с протянутой рукой, устраивать дела.
Театр с самого начала был не государственный, он был частный. Сначала во владении одного бизнесмена, потом другого… Но осветительная и звуковая аппаратура, костюмы, декорации принадлежали мне. Когда мы переезжали в Калининград, в один день с семьей прибыл по железной дороге и контейнер – «двадцатитонник». В нём было, условно, пятнадцать тонн театрального скарба и пять тонн книг и картин. Всё. Сначала меня в Калининград послали на разведку, посмотреть недвижимость, которую мы могли бы себе позволить. Я приехала в город в начале октября, сладкого, яркого, теплого. Тот октябрь выдался таковым. Черепичные крыши, золото и кармин листьев, еще было очень тепло на побережье. И произошло удивительное: в отрочестве у меня была мечта жить в Прибалтике. И тут в одночасье влюбилась в город, и любовь эта ширится, крепнет с каждым годом, и утончается, углубляется в восприятии. На мой взгляд, за прошедшие годы он стал чище и презентабельнее. Потери вообще неизбежны: мы умираем, умирают здания, умирает память, она уходит. И уж особенно всплескиваться я бы не стала, но я, конечно, проливаю слеы по Кройц-аптеке, по роскошным виллам, которые преступно горят, начиная с крыш, а потом туда падает снег, льют дожди, и дальнейшее понятно. Я проливаю слёзы по рушащимся зданиям заводов и фабрик, которые могли бы быть великолепными арт-пространствами и очень интересными туристическими объектами.
Как «Октябрь» стал «Домом искусств»
Мы приехали сюда в 1997 году в мае, и через очень короткий промежуток времени я предложила свой театр мэрии Калининграда. В тот момент мэрия вырывала из частных рук кинотеатр «Октябрь». Здание должно было превратиться в некий культурный центр городского подчинения. Всё совпало.
Это было время, когда городом руководил Игорь Иванович Кожемякин. Был объявлен конкурс на должность директора и художественного руководителя нового культурного центра. «Домом искусств» этот театрально-концертный комплекс тогда и не думал называться. Но в беседе со Светланой Федоровной Сикозой, тогдашним начальником управления по культуре, вице-мэром Татьяной Ивановной Морозовой, я предложила это название и вот, в последний момент успели впечатать его на машинке в шапку конкурсного документа. «Концертно-театральный комплекс «Дом искусств». Это название я предложила не случайно, именно в «Доме искусств» в Петрограде доживал свои последние часы мой возлюбленный Серебряный век после Революции 1917 года, и мой дед, писатель Иван Новокшонов строил еще один Дом искусств в далекие 1930-е годы в тогдашнем Свердловске.
Результатом конкурса было следующее: решением Игоря Ивановича Кожемякина Алла Татарикова-Карпенко назначалась художественным руководителем «Дома искусств». Мой ответ был таков: « Мне нужен только мой театр». Художественным руководителем стал Аркадий Фельдман. В Большом зале поселился симфонический оркестр, в Малом – Другой театр.
Как строить работу Дома, поначалу в мэрии не очень понимали. Хотели строить работу по принципу клуба, с кружками и развлекательными программами. Но симфонический оркестр и драматический театр - это профессиональное искусство. Постепенно создавалось штатное расписание театра. Я написала пьесу «Нездешние сны» по мотивам жизнетворчества корифеев Серебряного века, приехали актеры, работавшие в Другом театре в Алма-Ате, создавалась труппа, приступили к репетициям. В верхнем фойе здания появился арт-дансинг, особая форма танцевально- развлекательно-интеллектуального досуга с невероятным пластическим шоу, исполняемым актерами Другого театра, несказанной красоты костюмированным ведущим вечеров – примой театра Андреем Алексеевым.
С «Ольштыном друг другу не мешали
В кинотеатре «Октябрь» до нас была дискотека, убогая, грязная, где дамы-билетеры на своем посту лузгали семечки. И контингент посетителей был соответствующим. А тут - арт-дансинг! Элегантные красавцы и красавицы в сумасшедших пластических экзерсисах. Ведущий - в замшевых ботфортах, в бархатном камзоле с кружевными жабо и манжетами. Сюжеты шоу и игр, особая музыкальная программа, свечи, маскарады… Это, конечно, был слом сознания публики. К нам пошли люди в вечерних нарядах, студенческая молодежь, взыскующая нового, яркого, эстетичного досуга.
Мы работали очень много: три дня в неделю, и всегда был аншлаг. Параллельно существовал «Ольштын» и мы друг другу не мешали абсолютно. Мы у себя танцевали, потом бежали в «Ольштын» выступать, потом - в «Шарм», потом – обратно к себе. Востребованность арт-шоу Другой театр зашкаливала. В июне мы выпустили премьеру – «Нездешние сны», и после неё первый вице-мэр Галина Янковская вышла на сцену и сказала: «Всё, у нас родился новый театр. Мы обрели невероятное». И всё, и начался первый сезон 1998 года. Журналисты писали: «Это ошеломляет!» «Серебряные в городе!» Без Другого театра не проходил ни один городской праздник, ни одно крупное событие. Постепенно формировалась труппа. Два актера и актриса приехали со мной из Казахстана, профессионалы приезжал из других городов, кого-то я брала в шоу, готовила к поступлению в московские театральные ВУЗы, люди заочно заканчивали их, параллельно работая в Другом. Я приняла приглашение от БФУ им. Канта и стала доцентом, мастером курса режиссуры. На нем выучилось еще несколько человек. То, что в нашем театре были красивые актрисы, вызывало восхищение, но еще больший восторг проявлялся по отношению к одаренности и красоте мужской половины труппы. Поклонницы, фанаты, зрители, посещавшие каждый спектакль по многу раз, культовые спектакли «Асмодеева кукла», «Маски герцога Лоренцо», «Анаэль» – всё это было нормой.
Мотивация - нерентабельность
Время-то шло. Двенадцать сезонов. Театр Серебряного века. Интерес к той эпохе был связан с повтором витка истории: русский ренессанс - конец XIX, начало XX века. А мы - конец ХХ, начало XXI века. После 2012 года явственно стало проявляться эпоха уничтожения разума, личности, эпоха ошаблонивания мышления – самого страшного, к чему пришло человечество. Наша цель, у театра, у искусства – сохранить сознание, разум и душу и развить, расширить рамки. И «Другой театр» именно для этого существовал и существует. Цель – давать пищу, чтобы эта пища порождала новый голод. Людям, даже живущим во тьме, нужно показывать солнце, чтобы они знали, что оно существует.
«За солнцем» люди приходили до последнего сезона, а потом его погасили. Нет никакой официальной версии, кроме мотивации: «нерентабелен». Искусство и рентабельность… Сомнительный тезис. Расходы были минимальные – крошечные зарплаты. Даже страшно сказать, как мы «закупали» костюмы. Шились коллекции роскошных костюмов на мои средства, затем через секонд-хенд это оформлялось по 200, а то и по 50 руб. за комплект – за бархатное платье с головным убором, сшитые по сложным эскизам. Я вынуждена была передавать по бросовым ценам «Дому искусств» сотни нарядов, так как то, что задокументировано, не может находиться на территории здания. А были спектакли, на которые мне приходилось привозить и увозить декорации и костюмы, хранившиеся в нашем с мужем доме, без оформления хоть какой-то амортизации. Это нонсенс, не бывает, чтобы штатный режиссер, главный режиссер театра привозил на свои деньги декорации на спектакль, билеты на который продавало бюджетное учреждение. Но так было. И я верила, что на Другой театр у «Дома искусств» практически нет средств. Почему верила? Почему не требовала нормального финансирования, видя, что на параллельно существующий эстрадный коллектив средства всегда находятся? Не знаю. Так жила. Трудоголик. Шоры. Было интересно работать. Остальное терпела. Театр был закрыт в 2010 году с первой попытки. Никто не боролся. Тогда не было соцсетей, не было волны возмущений. Вышла парочка статей – и всё. Просто в одно время существования страны какие-то вещи допустимы и «нормальны», а в какое-то - невозможны. Тогда многое было закрыто как «нерентабельное»: например издательство «Янтарный сказ». Жуть, конечно. Но – реалии времени. Отношение к театру и ко мне лично было хорошо известно. «Зрителю такие спектакли не нужны», – решало руководство и бухгалтерия. Сегодня, с развитием интернета, было бы стыдно произносить это или писать, потому что приличные люди бы засмеяли. Но… Разочарование? Чувство потери? Да. Конечно. Но было частное предложение осваивать площадку Закхаймских ворот. Не хватило деловых качеств, рядом не оказалось талантливого, хваткого менеджера. Я отступила.
Спонтанный фестиваль
Сталкиваясь с самыми разными людьми, удивительно, узнаешь, что тебя все знают. Если не был на спектаклях «Другого театра» муж, то бывала его жена, студент знает тебя как преподавателя, его мама – как режиссера. А еще кто-то – как писателя, кто-то видел показ нарядов, знает как художника по костюмам. Даю много мастер-классов по самопозиционированию, имиджу, преподаю риторику. Люблю этот город, его жителей, зрителя моего, читателя. Город любит меня. Это счастье. После закрытия «Другого театра» я уехала писать книгу о Вячеславе Михайловиче Зайцеве. Знакомство с мэтром, с Красным Диором произошло на калининградском, когда-то с поддержкой «Лукойла» созданном фестивале «Сон в летнюю ночь». Совместная работа с Зайцевым – этап, часть судьбы, веха. Жила и работала над книгой в его имении, в апартаментах Дома моды на проспекте Мира, он познакомил меня со многими интересными людьми, в частности, с Пьером Карденом. И тот выдал удивительную формулу: успех складывается из трёх вещей: таланта, трудолюбия и удачи. И это абсолютно про меня: если бы в моей жизни была настоящая удача, я могла бы творить не для города, для мира. Потом были годы, в Таиланде и в Москве, жила, преподавала, ставила спектакли, написала вторую книгу, вышедшую в 2017-ом в московском издательстве РИПОЛ классик, ненадолго возвращалась в город К. И вот, уже третий год, как вернулась. Поставила спектакль «Королева», потом «Гофман. Транскрипции» - Другой театр жив! Создавала новые коллекции одежды для жизни, пишу третью книгу, даю мастер-классы. Работы много. Интересной и разной. Этим летом у меня три больших проекта, один из них спектакль-бродилка по моей пьесе «Понаехали», который идёт в Гусеве в пространстве историко-краеведческого музея: 18 актёров и 18 зрителей. Место действия – наш регион, время действия – от пруссов до наших дней. Проект необычный: Музей+театр. Слияние пространств. В июле – сорокалетие Музея янтаря, куда меня пригласили режиссером – постановщиком праздника. Важная для меня работа. Мне дорог этот музей, дорога Татьяна Юрьевна Суворова, мы с ней знакомы и в дружбе с первых дней нашего сюда явления. Это – тонкий искусствовед, человек, глубоко понимающий, что такое культура, что такое искусство. И третий проект, который идёт сейчас, – это Международый театральный фестиваль «Башня». Он появился совершенно спонтанно. Министр культуры незадолго до окончания подачи заявок на конкурс в связи с Годом театра объявил новый поворот: заявки могут подавать не только организации, но и частные лица. И как-то меня народ в сетях уговорил подать заявку. И поскольку она принималась в самой волшебной свободной форме: просто напиши, что ты хочешь, я написала: фестиваль фантазийных и романтических спектаклей!
Почему романтических? – Потому что чернуха зрителю надоела, публике хочется чего-то яркого, светлого, прекрасного. Сколько можно жевать тему помойки?! Под «помойкой» я имею в виду место действия, потому что очень многие современные пьесы, если не в прямом смысле, а очень часто и в прямом, местом действия имеют помойку или бомжатник, или свалку, или помещение, где умирает в нищете какой-то ужасный человек или это помойка душевная, и тогда вообще всё плохо. Помимо помойки есть ведь и что-то другое, есть ведь просто счастье жить. Одни видят лужи, другие – отражения в них звёзд. Мне хочется фестиваль про звёзды в отражениях. Это что, так удивительно? Фестиваль «Башня» пройдет с 20.08. по 26.08. Тюмень и Элблонг, Минск и Москва, Екатеринбург и Советск представят спектакли на суд зрителей и жюри. 20-го вечером у фонтана , что перед Музеем изобразительных искусств, – большое и яркое театрализованное открытие фестиваля.
Воспитание нового зрителя
Сейчас в Калининграде, слава Богу, есть спрос на интеллектуальный театр, и потому есть новаторские, талантливые и сложные постановки. Думаю, что перелом в восприятии начался, когда в Областном драматическом театре поставили «Мнимого больного». Революционность этого спектакля была уже хотя бы в том, что у них актриса в кувырках по лестнице умудряется петь: кувырок – она поёт, кувырок – она поёт. На сцене присутствует живой и необычный оркестр, эксцентрика, фарс – непривычно. В этом было много новизны. Позже был поставлен очень странный и очень любопытный спектакль – пушкинские «Маленькие трагедии», тяжело воспринимаемый из-за малого количества света на площадке, из-за экстравагантного подхода к теме, из-за неудачного, на мой взгляд, финала «Пира во время чумы». Но это был спектакль, принесший совсем другую эстетику на площадку калининградской драмы. Визуальные решения, коллекция костюмов, особый философский взгляд… Думаю, что от количества талантливых произведений зависит и количество насмотренных людей. Чем больше новаторского и невероятного возникает в городе и позволяет себе жить, тем больше становится людей, у которых открываются глаза на новое, свежее, на поиск. Конечно, определенным образом сработали и «Балтийские сезоны». Сюда привозились блистательные спектакли, и люди имели возможность это вдохнуть – дорого, но это дало свой результат. И то, что в калининградской драме сейчас существуют как минимум два направления деятельности такой старый театр в тех традициях, в которых он жил долгие годы, увядая, и совершенно параллельно существует новый театр и на большой и на малой сцене – это и «Спички», и «Мама, сними голову», и, наконец, блистательный «Черная кошка. Белый кот». Там же работает Наталия Степаненко, которая поставила три очень любопытных спектакля для совсем маленьких детей. И это – воспитание нового зрителя, с открытыми глазами и без нафталина, а с каким-то очень живым чувством, сочными красками восприятия. Это очень важно. И было бы еще лучше, если бы появились спектакли для юношества такого же высокого класса. Есть в Калининграде и удручающее безобразие на других площадках. Что значит, кто это пропустил? – Сейчас нет художественных советов, и решение приглашать того или иного режиссера принимает единолично художественный руководитель театра. Поставил – показывай, а люди ходят, аплодируют. Зритель голосует рублём – всё.
Два слова от МП: Мой товарищ, Илья Заболотнов, относится той бесценной группе калининградских предпринимателей, которым небезразлична судьба той области, где мы родились и выросли, как и небезразлична судьба исторического наследия, которое в нашей области пока еще сохраняется. Как все историки, пусть не по образованию, но по призванию, Илья знает, что "наследие" – это не только те здания и сооружения, что обладают таким юридическим статусом. И что вне зависимости от официального статуса, с наследием нельзя обращаться без оглядки на то, чем оно на самом деле является. Недавно стало известно, что региональные власти задумали вложить немалые суммы в реконструкцию пос. Железнодорожный. Представленные предварительные эскизы напоминают стиль «ванильного Ленинского» – вот этих хрущевок, облепленных каменной ватой, с изрисованной декоративной штукатуркой поверху. Илья Заболотнов в своем блоге на Facebook опубликовал суждение о том, почему в Железнодорожном нельзя допустить повторения «хрущевского» сценария. Публикуется с согласия автора, Ильи Заболотнова
Почему нужно срочно изменить ход ремонта домов в Железнодорожном ________________ Все знают, что бывший Гердауэн – важнейший памятник, но понять, почему его архитектура действует на нас именно так, невозможно без глубокого изучения темы. Удивительная, магическая атмосфера Гердауэна возникла не в процессе естественного развития города. За ней стоит скрупулезный труд архитекторов и строительных мастеров прошлого, в первую очередь – архитектора Хайнца Штоффрегена. До 1914 года облик Гердауэна был совсем другим. Это был аляповатый сельский классицизм, ничем особо не примечательный, в котором терялись фрагменты более ранней городской ткани, как и везде в Восточной Пруссии. Однако, когда после первой мировой войны разрушенные области поделили на 24 восстановительных района, то в каждый из них прислали архитектора, отвечающего за свой участок. В Гердауэн попал Хайнц Штоффреген из Бремена, и он отнесся к своей задаче с огромной ответственностью и одновременно творческой смелостью.
Что сделал Штоффреген? Во-первых, убрал весь классицистический декор со зданий севернее рыночной площади (здания к югу от площади не горели). Во-вторых, выделил самые ранние и интересные архитектурные формы и использовал такие же на более новых домах. Выровнял этажность. Значительную часть зданий он тщательно спроектировал с нуля, использовав в качестве референсов три старинных дома в Голдапе – на Мюленштрассе, Лоссовштрассе и Тёпферштрассе. Он создавал не отдельные здания, он конструировал город целиком, как законченный архитектурный ансамбль.
Для вновь возводимых зданий Штоффреген активно использовал едва заметные эрративы. Где-то линия стены чуть изогнута, где-то есть небольшая асимметрия или арка специально чуть неправильной формы. Он лично следил, чтобы это было реализовано именно так – в 1915-1918 годах он все время находился в Гердауэне для авторского надзора. Эти эрративы очень важны и ценны: это одновременно и историзм par excellence, и немецкий экспрессионизм, который делает Гердауэн похожим на декорации к фильму «Фауст» Фридриха-Вильгельма Мурнау 1926 года.
Практики капитального ремонта подразумевают полное уничтожение этих эрративов. Как и аутентичных материалов, которые в Железнодорожном много где хорошо сохранились.
Опубликованные Оксаной Астаховой эскизы не только радикально изменяют исторический облик зданий, они, увы, объективно очень плохи со всех точек зрения – архитектурной, эстетической, культурной. Это отсутствие единого стиля, пропорций, гармонии. Имитация фахверка – но такого, который не мог бы быть функциональной конструкцией. Классицистические элементы (как те, которые убрал Штоффреген, только хуже) – на здании совершенно не классицистических пропорций. Это даже не поделка под старину, это нарочитое, вызывающее игнорирование культурного и исторического контекста, его демонстративное высмеивание.
Если опубликованные эскизы будут реализованы, то вся ценность Железнодорожного как объекта туризма будет полностью уничтожена.
К счастью, наследие Штоффрегена хорошо изучено и документировано. Его крупнейшим исследователем является Нильс Ашенбек (Nils Aschenbeck, род. 1965; PhD по архитектуре с 1997), и у него есть множество публикаций, с фотографиями и чертежами. Я не верю, что он не был бы рад помочь – скорее всего, он всю жизнь мечтал о подобной просьбе.
Как указал архитектор Дмитрий Сухин в одном из своих докладов о восстановлении Восточной Пруссии в 1915-1918 годах, «тогда больше прочего опасались всевластия местного каменщика». Спустя сто лет эта опасность угрожает архитектуре Калининградской области как никогда.
Работы в Железнодорожном уже начались, но по состоянию на 14 июля 2019 года ничего непоправимого еще не произошло. Но в ход ремонта нужно вмешиваться срочно – иначе Калининградская область потеряет важный культурный актив с ценным экономическим потенциалом.
(Фотографии из книги Wasmuths Monatshefte für Baukunst und Städtebau, 1922/1923) Буду очень благодарен, если вы сочтете возможным поделиться этой записью.
Несколько калининградских СМИ солгали. Солгали вслед за городскими властями, которые 16 мая поспешили отчитаться о победе… над автолавкой. Той, что базировалась в арке на Ленинском проспекте, рядом с остановкой «Гостиница Калининград». Неопределенного года выпуска, видавшая виды черная иномарка раскрывала свой багажник, как скатерть-самобранка для всех желающих никак не меньше чем на протяжении семи последних лет. Он продолжает это делать и сейчас. Сама иномарка за границу едва ли выезжала: не раз и не два мне приходилось своими глазами видеть, как водитель белого грузового микроавтобуса передавал продавцу товар, бумаги и даже инструкции. В 2019 году машина исчезла, но санкционка осталась на месте. Теперь её выкладывали на обычном пластиковом столе, накрытом красной клеенчатой скатертью. Бизнес-идея была предельно простая: одни люди продают польские продукты (сладости, копчености, масло, йогурты, сыр, кофе, алкоголь к праздникам, моющие средства), другие продукты покупают. Чеков нет, ценообразование привязано к курсу злотого. В среднем, цены были не то, чтобы низкие. Вновь открывающиеся торговые базы на окраинах города предлагают намного более бюджетные продукты. О вкусах тех и этих можно спорить. Хотя клиентами автолавки были люди с привычкой, сама по себе она самым настоящим вызовом общественному укладу. Её владельцы без стеснения показывали фигу государственной политике по поддержке отечественных производителей (и продавцов еды). Кто-то, глядя на автолавку говорил о коррупции (мол, у них всё схвачено), кто-то о русской смекалке: умеют же протащить. Мне хочется сказать о бессилии чиновничьего аппарата. Официальной и публичной борьбы с автолавкой никто не вёл до весны 2019 года. В сущности, таких лавок в городе – около сотни. На каждом торговом «пятаке» граждане занимаются подобным бизнесом под угрозой получить протокол за несанкционированную торговлю. Но между майскими праздниками один городской чиновник по фамилии Чернышев заявил о том, что к борьбе с лавкой привлекут полицию и ФСБ. Тут нужно заметить, что Евгений Чернышев возглавляет в горадминистрации комитет муниципального контроля. Эту должность он занял в текущем году, а до того, участвовал в конкурсе на пост главы администрации города и в праймериз «Единой России». Как тут не сыронизировать, что чиновник не смог одержать победу на тренировочных выборах, а всё туда же – с палаткой воевать. Словом, с 7 мая, когда были высказаны эти намерения, до 27 мая включительно с торговлей у арки на Ленинском проспекте произошло примерно ничего. Неизвестно, выезжали ли на место событий сотрудники компетентных органов, но городские власти точно посещали арку. Сообщили на своем сайте, что провели разъяснительную беседу, в результате чего автомобиль из арки исчез, а на въезде и выезде из нее появились декоративные бетонные вазоны с цветами. Очевидно, что вести торговлю с лотка газоны никак не мешают. Что торговцы и проделывают в выходные и будние дни, когда контролеры Чернышева их не видят. В связи с началом летнего сезона к традиционной польской бакалее прибавилась и клубника. Неизвестного происхождения, но вероятно – оттуда же, из Польши. Некоторым прогуливающимся гражданам удается застать арку без этого лотка, но и в предыдущие годы его работа не была регламентирована определенными часами. Есть товар – есть торговля. Товар закончился – багажник закрыт, продавца нет. В итоге администрации Калининграда пришлось в социальных сетях констатировать, что управы на автолавку нет. Штрафы за нарушение правил торговли – минимальные. В сравнении с оборотом такой торговой точки – совсем не большие. И главное, пока есть спрос, можно выгонять это предложение в дверь – оно всё равно через пару дней вернётся через окно. Борьба же с палаткой начинает показывать не только административное бессилие местного самоуправления. В исполнении ограничительных мер на ввоз санкционных продуктов из стран Евросоюза много дыр. Известно, что в прошлом году Россельхознадзор с полицией изъял из оборота в регионе намного больше санкционки, чем в принципе выявили сотрудники таможни в пунктах досмотров. Коммерсанты и фермеры констатируют, что по целому ряду наименований их продукты не могут конкурировать с ввозимыми нелегально по серым схемам. А по другим наименованиям наши производители просто не могут закрывать потребности региона. Или им выгоднее продавать свою продукцию в “большую Россию”, а не на своей территории. И эти дыры войной с автолавками, хотя бы и с привлечением органов госбезопасности не заткнуть. Зато борьба с лавкой закономерно поднимает вопрос о природе этих глобальных дыр в продовольственной безопасности региона. С такого ракурса борьба с автолавкой, этим наследием челночного бизнеса, вытянувшего в 1990-е многие калининградские семьи из нищеты, выглядит трагикомичной. Причем кто в этом фарсе положительный персонаж еще нужно подумать. Автолавка и ее организаторы ближе и понятнее своим клиентам, чем любой муниципальный контроллер. На днях городская администрация сообщила, что добавляет в схему расположения нестационарных торговых объектов точку на Ленинском проспекте вблизи ул. Шевченко. Конечно, речь не идёт о торговой точке в арке, хотя ориентиры и совпадают. Право торговать на санкционированных местах в Калининграде распределяют через аукцион. И победа организаторов автолавки (всё равно никто не знает их имён) в подобном аукционе стала бы достойным продолжением начатой чиновниками трагикомедии.
Пришла пора признаться: после ликвидации фермерской ярмарки у Дома Советов мне пришлось втрое урезать потребление местных продуктов. Следуя принципам здорового питания, я не могу отказаться от покупки овощей, но поручиться за их происхождение я не могу. В сетях я стараюсь покупать хотя бы зелень, на упаковке которой указано: Зеленоградский р-н, теплицы такие-то под Калининградом. Но всё это не то. Также местный частник недополучает денег из бюджета нашей семьи на молочную продукцию и мёд. Всё так или иначе размывается по торговым сетям. Мне от этого грустно лично, но тащить личную боль в работу неправильно. Однако недавно произошло интересное событие: в редакцию нашей газеты обратился очень колоритный аграрий. Предистория и история, которая привела его в наш офис, заставила с одной стороны вспомнить о героях произведений Некрасова из школьной социалистической программы; с другой, уняв пристрастность, вновь напомнить аудитории, чем оборачиваются шаги по ликвидации удобных рынков сбыта крестьянской продукции.
(Текст опубликован в №1 (1151) газеты «Дворник» от 21 января 2019 года)
С осени 2017 года, когда прекратила своё существование фермерская ярмарка у Дома Советов, все эксперименты властей по предоставлению новых мест производителям оказались безрезультатными. Ни одна из новых точек, как и все они вместе, не дала частникам даже половины прежнего уровня доходов. Такой точки зрения придерживаются представители инициативной группы фермеров – 62 владельца небольших хозяйств, производители мяса, овощей, зелени. Многие – в прошлом получатели областных грантов на развитие малых форм сельскохозяйственного производства.
Сразу после новогодних праздников в редакцию газеты «Дворник» пришел представитель этой инициативной группы – Андрей Буйвол. На ярмарке у Дома Советов он был известен как продавец собственных саженцев плодовых растений. После закрытия торговой площадки, селекционер специализацию не сменил, но стал активным участием движения фермеров за восстановление рынков сбыта. Поводом для обращения в газету стал опубликованный в №43 (1146) ответ Дмитрия Кускова, министра промышленной политики Калининградской области. На вопрос читателя о том, что можно сделать, чтобы вернуть ярмарку на прежнее место, Кусков по существу не дал ответа, но перечислил шесть адресов, где, по его данным, работают альтернативные «ярмарки»: на ул. Портовой, на проспекте Победы, проспекте Калинина, Генерала Челнокова, ул. Дзержинского и Киевской.
Бюрократы и «дробильщики»
Андрей Буйвол полагает, что этот ответ министра Кускова содержит информацию, которая вводит читателей в заблуждение, потому что торговые точки на проспекте Победы, Киевской, Челнокова и Дзержинского – это никакие не «ярмарки», а «пятачки» одиночек. Организовать здесь сбыт нескольких тонн аграрной продукции невозможно. Это с одной стороны. А с другой стороны, ответ не учитывает решения, которые были выработаны на апрельской и июньской встречах фермеров и бывшего вице-премьера областного правительства Александра Шендерюка-Жидкова в 2018 году.
Еще весной прошлого года на встрече в правительстве фермерам обещали проработать вопрос о возобновлении ярмарки выходного дня у Дома Советов после проведения чемпионата мира по футболу, а летом – «рассмотреть возможность участия сельхозпроизводителей в передвижной сельскохозяйственной ярмарке». Однако чемпионат прошел, Шендерюк-Жидков покинул правительство, на месте ярмарки у Дома Советов открылся зимний парк аттракционов и каток, а вместо передвижного рынка – торговые ряды на ул. Суздальской, куда, как известно, практически не ходит общественный транспорт. Фермеры чувствуют себя в очередной раз обманутыми и задаются резонным вопросом: почему нельзя найти для них место в центре города?
Как следует из переписки Андрея Буйвола с Администрацией президента России, ярмарка могла разместиться и на ул. Сергеева 10-14, и на перекрестке Ленинского проспекта и Портовой. Однако эти участки, объективно удобные и для приезжающих из области фермеров, и для привязанных к общественному транспорту покупателей, «внезапно» оказались заняты. На участке у эстакадного моста началась стройка ООО «Патефон», а свободным с виду участком на Сергеева распоряжается Калининградская епархия Русской православной церкви. Это означает, что в новом сезоне фермерам снова предстоит торговать на окраинах. Производители, которые потерпели значительные убытки в прошлом сезоне из-за отсутствия нормального доступа к покупателям, готовы пойти на самые радикальные шаги. И речь не о пикетах или протестах: они готовы просто бросить сельскохозяйственное производство.
Одной рукой дают гранты, другой – лишают продаж
«В 2018 году я выручил 390 тысяч рублей на семью из пяти человек! Поэтому в этом году я закрываю всё это т***е (крепкое ругательство, которое обозначает занятие высшей степени бесполезности - прим. авт.) и ухожу в наёмные работники. У меня такое ощущение, что смысл именно в этом – вышибить фермеров. Верить в это не хочется, потому что вроде как одновременно и помогают, гранты всё-таки дали, но такое отношение. Это же не потому, что мы просто хотим ярмарку по конкретному адресу. Мы готовы хоть в кокошники нарядиться одинаковые, хоть какие палатки поставить, готовы нанимать любые клининговые компании за свой счет, готовы арендовать площадку у любых депутатов любых госдум. Нет, кому-то просто не надо, чтобы в центре стояли фермеры, а почему не надо? – А потому что», – сокрушается фермер из посёлка Мичуринское, единственный официальный овощевод Нестеровского района Владимир Рейтер. В 2017 году он каждую неделю в сезон вывозил на ярмарку у Дома Советов на грузовичке цветную, брюссельскую и капусты кале с «курчавыми» листьями. Его супруга отвозила часть урожая на продажу в Гусев, на местную ярмарку. По совокупности у семьи получалось около 50 тыс. руб. выручки за выходные. Однако в 2018 году закрылась и гусевская ярмарка. В итоге семье Рейтера, выращивающего овощи «уже лет семь», пришлось сократить посевы в шесть раз. «Сейчас мы используем все варианты продажи продукции, вплоть до групп в интернете, сарафанного радио и индивидуальных коробочек кому-то в подарок. Но это бред! Если я раньше торговал с 6 га, то в прошлом году я срезал до 1 га свою площадь и то - еле продал. Власти сначала нам тыкают эти деньги в виде гранта, полтора миллиона рублей, давайте, ребята, нам овощи нужны, а потом берут аккуратно и яички подрезают – убирают рынок сбыта. Мы говорим: ну вот, мы вырастили, а они отвечают – а вас никто не заставлял», – пересказывает он своё видение ситуации. Владимир Рейтер участвовал в программе малых грантов для крестьянско-фермерских хозяйств. На полученные средства построил мастерскую для сельхозтехники и подземное овощехранилище. Несколько лет урожай и инфраструктура для его хранения помогали зарабатывать на кропотливом труде. Теперь же Рейтер не может вспомнить ни одного из своих товарищей-овощеводов, у кого в 2018 году не возникло бы проблемы со сбытом и кто бы не подписывал обращения за возвращение рынка в центре города. Рассказывает, что в конце лета, когда областной минпром собрал аграриев для «согласования» ярмарки на ул. Суздальской, фермеры открыто кидали в лицо чиновникам смятые листки бланков для голосования. Как полагает Рейтер, с самого начала было понятно, что покупатель в «Русскую Европу» не поедет. «Если поднажать, то от моего дома до Калининграда можно доехать за полтора часа. Добраться до Центрального рынка – еще 40 минут, из них 30 – это дорога по Московскому проспекту. Мои покупатели едут из другой части города, и они прямым текстом мне сказали: Володя, при всём уважении к тебе, мы за одним килограммом брюссельской капусты в неделю полчаса по Моспроспекту в одну сторону и столько же в другую тратить не будем. Я один раз съездил, постоял там, понял, что не аллё», – делится фермер своими наблюдениями.
Андрей Буйвол от ухода с ярмарки у Дома Советов в финансах не проиграл. «Я пользуюсь таким авторитетом, что ко мне домой приезжают. Но я и работаю один, продукции не очень много, могу продавать через сайт и через avito. Но если бы были наёмные работники, я бы, конечно, почувствовал», – рассуждает селекционер. Он предполагает, что от раздробления большого фермерского рынка почти не пострадали владельцы небольших КФХ, производящих молочную продукцию, не коснулся кризис сбыта и производителей зерна. По его оценкам, хуже всего пришлось тем, кто вкладывал деньги и силы в овощи повседневного спроса.
«Моя знакомая из посёлка Мозырь, немолодая уже женщина, рассказывает, что несколько лет назад повелась на предложение руководителей сельскохозяйственного управления администрации и взяла грант на строительство теплицы, стала выращивать зелень. На ярмарке у Дома Советов они с мужем и сыном продавали по 5 тонн товара. Когда ярмарку закрыли – стали продавать по 100 килограммов. Ранней весной прошлого года пришел момент: к продаже готовы салаты и первая зелень. 3 гектара, а продать – негде. Она позвонила Граковой (Ирина Гракова, заместитель министра промышленности Калининградской области, прим. ред.), но вместо помощи получила проверку от всех инстанций. Затем снова к ней приехали люди из районной администрации, запричитали: «Что вы возмущаетесь? Сейчас мы у вас заберем зелень в торговые сети, а деньги потом отдадим». И тут она вспомнила, что, к примеру, петрушку перекупщики забирают по 40 рублей за килограмм а продают в сетях по 400 рублей. Ну, она и сказала сыну. Так он на их глазах сел на трактор и запахал все три гектара», – пересказывает Андрей Буйвол одну из типичных фермерских историй. Дозвониться до её главной героини нам не удалось.
Таинственные арендаторы
В своём ответе на «Горячую линию» Дмитрий Кусков указывал, что самая интересная для горожан и фермеров земля у Дома Советов сдана в аренду «третьим лицам на праве безвозмездного пользования». «Дворник» выяснил, что земля, на которой много лет, сначала «вольно», а затем под «крышей» Центрального рынка существовала ярмарка выходного дня, это два разных участка. Один из них, расположенный ближе к ул. Зарайской, до 2054 года будет находиться в аренде у ООО «Протострой». В 2017 году сделка с ней была перерегистрирована в Росреестре. Второй, больший по площади, тот, на котором когда-то стояли павильоны «Старой башни», числится в государственном реестре недвижимости как зарезервированный для государственных или муниципальных нужд. Упоминаний о каких-либо арендаторах, которые бы препятствовали фермерам, нет. Еще один вариант, о котором нужно упомянуть, если вспоминать все версии переезда ярмарки, – это территория Центрального рынка. В правительстве области даже выдали Андрею Буйволу как самому главному активисту контактные данные «представителя ООО «Строительно-инвестиционная корпорация». В этом есть определенная ирония: ООО «СИК» принадлежит тем же людям, которые в последние годы сдавали фермерам в аренду места у Дома Советов. Андрей Буйвол называет эти годы «бардаком, когда ярмарку заполонила запрещенка и коммерсанты». Новейшая история Калининграда знает годы, когда город жил без ярмарки. Например, вскоре после закрытия аграрного рынка у кинотеатра «Россия» перед строительством торгового центра «Европа». И это были не лучшие в плане экономики годы в жизни страны. Стоит ли усугублять сходство?
12 часов в понедельник – время, которое нельзя назвать прайм-таймом на телевидении, особенно на местном. Активная часть населения в это время находится на рабочих местах. Однако именно на этот час ГТРК «Калининград» назначила начало трансляции «Прямой линии» с губернатором Калининградской области Антоном Алихановым.
Впервые формат «Прямой линии» был опробован на российском телевидении в 2001 году. Единственным спикером был президент – Владимир Путин, а трансляция состоялась на «Первом канале». Смысл «Прямой линии» в том, что как бы без предварительной записи люди могут подойти к корреспондентскому пункту телеканала на улице, задать вопрос и получить на него ответ в прямом эфире. Часть вопросов поступает заранее – на электронный портал линии или в колл-центр, куда можно дозвониться по примеру «Горячей линии» газеты «Дворник». В итоге эфир заполняет очно-заочное общение чиновника высокого ранга с населением и журналистами – они озвучивают вопросы читателей своих изданий или редакционные. Считается, что журналисты – тоже в какой-то степени выразители общественного мнения.
В Калининградской области героем «Прямой линии» 3 декабря был губернатор Антон Алиханов. На то, что формат, дату и время проведения трансляции определяли не в Калининграде, а где-то в Москве, намекает ряд фактов. Во-первых, аналогичные «Прямые линии» во второй половине 2018 года проходят во многих субъектах федерации: уже прошли в Псковской, Тверской, Кировской областях. Во-вторых, сайт, который принимал вопросы для калининградского эфира, был создан еще в сентябре текущего года, но начал работать как площадка для обращений только в конце ноября. В-третьих, между датой первого анонса – 30 ноября и самой трансляцией прошло всего три дня. То есть на сбор вопросов и приглашение участников организаторам было отведено крайне мало времени. Поэтому роль гостей студии исполнили журналисты, с одной стороны, и отдельные члены правительства области - с другой.
У ряда представителей СМИ и чиновников функция была совершенно декоративной. В 11:50 пресса (9 человек) заняла одну трехрядную трибуну, чиновники (11 человек) – другую в эфирной студии ГТРК "Калининград". Время от времени в эфире появлялись общие планы этого «амфитеатра». Чтобы создать эффект многолюдности, журналистов и чиновников работники студии попросили сесть друг от друга подальше. Антон Алиханов со своим пресс-секретарём разместился за изогнутым прозрачным столом. Ведущие заняли традиционные позиции в центре зала.
Подобные программы на региональном ТВ строятся по одной схеме. Сначала короткое вступительное слово говорит приглашенный гость, затем он отвечает на дежурный вопрос одного из ведущих, затем следует вопрос извне. В случае с эфиром Антона Алиханова 3 декабря такой первый внешний вопрос поступил из Черняховска. Житель этого города Надежда Михайловна сообщила, что является федеральным льготником и страдает бронхиальной астмой, но в этом году не получала льготных лекарств. В ответ Антон Алиханов сообщил: в Калининградской области есть случаи, когда федеральные льготники сначала отказываются от получения лекарств в пользу денежной компенсации, а затем стали снова записываться в реестр получателей лекарств, теперь уже – за областной счет. С одной стороны, это влечет «задвоение» расходов, с другой – выпадение граждан из списков получателей по чисто бюрократическим процедурам.
Второй вопрос оказался по-настоящему острым, потому что показал ситуацию, о которой региональные СМИ почти не пишут. Известно, что в конце 2017 года в область проникла африканская чума свиней и что карантин по этому заболеванию животных захватил многие районы региона, в том числе Черняховск. Почти никто не говорит, как на самом деле это повлияло на жителей сельской местности.
«Наш кооператив занимался переработкой сельхозпродукции, в том числе некондиционного товара. Основным его потребителем были личные подсобные хозяйства со свиньями. Они как-то развивались, создавали рабочие места. Сейчас, если я не ошибаюсь, вырезано 100% поголовья свиней в нашем районе. Будет ли восстанавливаться свиноводство?», – обнажил разрыв устоявшихся производственных связей в отдельно взятом районе директор кооператива «Загорское».
Ответ Антона Алиханова был неутешителен. «К сожалению, нет», – подвёл черту под надеждами селян губернатор. Он отметил, что фермерам было предложено сдать свиней под выкуп государству или самостоятельно их забить и продать. «Но в личных подсобных хозяйствах свиней быть не должно», – резюмировал глава региона.
Дальше последовали вопросы из Калининграда, где жители центра города оказались расстроены несправедливостью: правительство области бодро рапортует об открытии школ по современным проектам в окраинных микрорайонах и за пределами городской черты. Известно, что в новое строительство школ область вкладывает миллиарды рублей. В то же время образовательные учреждения в центре города страдают от нехватки площадей для основных и дополнительных занятий. Антон Алиханов ответил, что лично он ничего не имеет против учебы в две смены, поскольку сам ходил в школу во вторую смену. Четкого ответа, как помочь школам в центре города, он не дал, но обратил внимание на то, что в районах новой застройки образовательные учреждения должны появляться. «Возможно, об этом нужно было думать заранее», – подчеркнул он.
Подобные «Прямые линии» практически никогда не делаются ради развёрнутых ответов на сложные вопросы. В сжатые сроки чиновники, даже зная вопрос за три дня, подготовить полноценный ответ не успеют. Это постановка вопроса, демонстрация среза общественных проблем среднего класса. Пограничные группы – те, у кого нет телевизора с региональными каналами, те, кто аполитичен, – не избавлены от проявлений социальной несправедливости, а может быть, даже более уязвимы к ней. Но они не попадают в прямой эфир, поскольку им просто неоткуда узнать о такой возможности, этот аттракцион не для них. Таким же образом в линию не попадут те, кому интереснее узнать ответы на системные и конфликтные вопросы.
Поэтому картинка среза оказывается достаточно нейтральной, от жизненных ситуаций, рассказанных гражданами, не веет безнадёгой и депрессией социального дна. Никто не жалуется на проявления коррупции и черствость чиновников.
Текст впервые опубликован в №45 (1148) в газете «Дворник» от 4 декабря 2018 года
По иронии судьбы, об этом заговорил сам губернатор, рассказывая о людях, которые уклоняются от уплаты налогов и таким образом крадут блага у всех остальных граждан.
«В Багратионовском районе мы нашли огромное количество схем, как можно не платить налоги, как можно повесить платежи за автомобиль, вообще, на одинокую женщину. И приставы мне говорят: она же платит, 50 % на уплату этого налога мы забираем из её пособия. Оказалось, что эта женщина – многодетная мать, за ней числится Mersedes S600 c номером «три шестерки». Какие-то жулики ездят на нём в городе Гусеве. А она обращается в полицию и говорит: это не моё, а ей отвечают: гражданка, это ваше. Три раза ей отказали в возбуждении дела, приставы говорят: «А зачем? Она же и так платит. Вот и поступления по транспортному налогу». То есть отношение к людям наплевательское», – рассказал Антон Алиханов случай из своей практики.
Молодой человек, одетый в яркую гимнастёрку, обшитую малопонятными символами каких-то организаций, студент педагогического института БФУ имени Канта спросил, что же будет с малокомплектными школами в сельской местности.
По характеру вопроса стало понятно, что юноша не застал реформу образования при Георгии Боосе, когда школы в посёлках присоединяли к более крупным ради обещанной экономии и модернизации. Может быть, те учителя, которые ради сохранения «своей» школы освоили в 2007 году работу с интерактивными досками, и нашли себе работу в новой системе образования, но тот надрыв, который слышался в их комментариях 10 лет назад сложно забыть. Студент с вопросом губернатору застал уже новое проявление модернизации, когда укрупняются те школы, которые пережили «боосовскую реформу».
«Есть объективные ситуации, когда просто некого учить и дети от этого страдают», – пояснил свою позицию по вопросу Антон Алиханов. К примеру, между посёлками Заповедное и Тимирязево – более 16 км.
Последствия оптимизации прошлых лет, судя по вопросам жителей области, сильно проявились и в сфере здравоохранения. Алёна из Янтарного рассказала, что когда их больницу присоединяли к Светлогорской, то жителям побережья пообещали, что они получат улучшение качества медпомощи и доступ к узким специалистам. По факту же в Янтарном осталась одна амбулатория, где ведёт прием терапевт, а запись к нему расписана на две недели вперёд. О доступности медпомощи речи не идёт. Со слов Алёны можно было понять, что больницу в Янтарном закрыли пару месяцев назад, однако её упразднили еще в 2015 году, хотя во врачебном сообществе Янтарновская ГБ была на хорошем счету. Сейчас же объективная реальность такова, что и Светлогорская центральная районная поликлиника, в состав которой три года назад почему-то вошла больница, будет в обозримом будущем присоединена к Пионерской ЦРБ. Именно там формируется «центр компетенций» на побережье. Но как это поможет Янтарному? Пионерский, Янтарный и Светлогорск объединены одним автобусным маршрутом, рейсы по которому выполняются пять раз в день с приличным интервалом. Между городами – 24 км. Минздраву поручили проработать этот вопрос.
Калининград задал вопросы о хаосе с транспортным обслуживанием, о строительстве проезда между Московским проспектом и улицей Гагарина, о переезде чиновников правительства в Дом Советов. Ответы Алиханова лежали в плоскости будущего времени, а их решения – за пределами его губернаторских полномочий.
Один из вопросов касался газификации отдельных районов Калининграда. Житель областного центра предположил, что если бы город назывался «Кёнигсберг», то проект «Северный поток» с большей вероятностью обеспечил бы его газом. Поскольку стратегические вопросы о газоснабжении регулярно попадают на «Горячую линию» «Дворника», мы полностью приведём здесь ответ Антона Алиханова.
«Хотите честный ответ? Проект «Северный поток» – это проект не только корпорации «Газпром». Там есть другие участники, многие из них иностранные, их почти 50 %. И чтобы строить объекты для области, надо договариваться со всеми ними, вряд ли это кому-то нужно. По существу, мы проговаривали это и с Владимиром Владимировичем, нужно увеличение объемов поставок газа. Оно было обещано «Газпромом» - почти на 700 млн кубических метров. Надеемся, что эти договоренности будут исполнены», – заключил губернатор.
В своих ответах он всё еще не выглядел прожженным циником. Рассказал, что пытается навязать областным властям инициативу софинансировать восстановление объектов культурного наследия, если 50% суммы собрано неравнодушными гражданами. Правда, за такую идею краудфандинга Алиханов, по его словам, уже был высмеян комментаторами в интернете.
«А мы, чиновники, люди ранимые, нам скажи – мы и подумаем, что эти люди выражают общую точку зрения. Но я надеюсь, нет», – посмотрел Алиханов в камеру широко открытыми глазами.
