Виталий Макаров, наверное, один из самых известных спортивных журналистов региона. На его программе «Футбольные полуночники» выросло не одно поколение калининградских болельщиков. Кроме того, Виталий Макаров известен как ведущий и шоумен. Завсегдатаи Дня города должны хорошо помнить его лицо и тембр голоса. Сейчас Макаров прекратил на время участвовать в телевизионных проектах и занимает должность пресс-атташе АНО «Дирекция Калининград 2018». В рамках проекта «Город и его люди» он рассказал Афише RUGRAD.EU о том, что нынешние современные успешные бизнесмены вышли на самом деле из комсомола, как руководство РФС пыталось запретить ему комментировать матчи за излишнюю любовь к «Балтике» и почему он опасается того, что будет после чемпионата 2018 года.


«В Нюрнберге мне стало обидно, что я из Калининграда»

Я здесь родился. Жил до 6 класса в переулке Воздушном. Прямо скажем, район в те времена был не ахти какой благоустроенный. Главным центром культурной жизни был кинотеатр «Победа» (к сожалению, уже несуществующий). Для меня поход в кино был событием. Если параллельно с походом в кино родители покупали мне мороженое, то это была радостная история. Абсолютно типичное советское детство: кино, мороженое.

С детских лет у меня в голове сидела болезнь под названием «футбол». В первом классе мы пошли с мальчишками записаться на стадион «Пионер». Я как-то в то время не обращал внимания: разруха там или не разруха. Если ничего слаще морковки не ел, то и она самый лучший фрукт. Так и здесь: не бросалась в глаза какая-то разруха или неустроенность, отсутствие возможности помыться после тренировки. Пришёл, побегал, спустился к озеру, умылся и домой побежал.

Врать не буду, до определённого времени на архитектуру внимания не обращал. Для меня, как и для любого пацана, главной особенностью было море. Поездки на море в этих забитых электричках, убийственно душных (понятно, что ни о каких машинах ещё никто не мечтал). Море — это моя главная ассоциативная калининградская линия. Но уже в институте я стал обращать внимание, что у нас есть улица Кутузова, ещё какие-то улочки. Когда началась активная фаза поездок с разными спортивными командами, объехав более двух десятков российских городов, далеко не самых крупных центров, разница бросалась в глаза. Оказавшись в таких местах, как Нижневартовск, Чита, Оренбург, в городах, которые не особо блистали внешним видом, ты начинал ценить, что ты из Калининграда, что это особая история. Временами появлялась гордость за свой край.

Когда я побывал Гданьске, то внутри что-то ёкнуло, что это вот что-то [на Калининград похожее]. Когда я побывал в Нюрнберге, то тоже обратил на это внимание. Но если в России мне было радостно и я гордился тем, что я калининградец, то в Нюрнберге мне стало обидно, что я из Калининграда. Когда меня пробило на всякие исторические экскурсы, когда стал находить фотографии, читал что-то, когда я начал погружаться во всю эту красоту, которая здесь до 1941 года была, то стал понимать: боже мой, какой мы город потеряли.

Чисто теоретически Калининград можно «догнать» до уровня Гданьска, а чисто практически — нет. Не только потому, что сейчас мы живём в кризисе, что у нас вечно на всё чего-то не хватает. Мне кажется, что хоть мы и некий «островок» России, можно было бы сделать из нас пилотный проект, в плане туристической привлекательности, влить федеральных средств... Но я Весы по натуре, я всё взвешиваю, у меня нет этого романтизма в голове. Вряд ли это осуществимо. Дай бог мы к чемпионату мира сделаем что-то красиво, чтобы нестыдно было. Но кто даст гарантию, что через 4 года движение пойдёт дальше? Дай бог, чтобы и это не испортили. Чтобы и это сохранили.


«Комсомольцы уже тогда жили капиталистическими ценностями»

Спорт, футбол в частности, всегда был самым важным увлечением. Плюс с 6-го класса появилось увлечение театром. Спорт — это для себя и для здоровья, а театральное искусство — это для души. Два этих главных увлечения у меня по жизни шли и до сих пор остались.

Но в период 9–10 класса (не обладал я гениальными способностями в плане учебы) мне дома было чётко сказано: «Хорош заниматься фигней, у тебя есть школа, ты должен поступить, и никаких вопросов». Робкие намёки, что я поеду поступать в театральное училище, даже не воспринимались. Отец у меня всю жизнь ходил в море, и логично, что я отправился в Калининградский технический институт на факультет промышленного рыболовства. У нас всегда был рыбацкий край. В конце 70-х ни о каком развале Советского Союза и рыбопромышленной отрасли и речи не шло. Всё было стабильно. Мне светила чёткая перспектива ходить в море, зарабатывать деньги, как и большинство калининградских мужиков.

Доучившись до третьего курса, сходив на практику в море, я смекнул, что море — это здорово, но, может, ещё какие-то интересы есть? Хороший знакомый нашей семьи, предложил мне остаться на кафедре. Не могу сказать, что я гениально учился. На промрыбе тогда давали ещё диплом штурмана малого плавания, и по навигационным приборам я все ГОСы на «пятёрки» сдал. Меня оставили на кафедре.

Ещё до журналистики у меня был целый пласт жизни, который меня всего переломал. Появился комсомол. Я туда пришёл работать за 3 года до его развала, там уже всё на ладан дышало. Я за короткий период прошёл путь от заместителя секретаря комсомола КТИ до первого секретаря центрального райкома комсомола. Учитывая, что это произошло за 3 года, то о таких вариантах раньше никто и не мечтал. Если бы это были «застойные» советские времена, то мне бы пророчили безумную политическую карьеру. Но мы жили на стыке эпох, и всё это воспринималось несколько иначе.

Вторым секретарем центрального райкома комсомола был Олег Болычев. Он уходил в обком, а я пришёл на его место. Вадим Быкасов был секретарем комитета комсомола на заводе «Кварц». У меня работал Владимир Лучников. Он потом и по партийной линии поработал. Юра Федяшов был заместителем секретаря Московского райкома комсомола. Лет 6 назад все они ещё были на виду, сейчас как-то растворились. Многие вышли из комсомола и успешно себя чувствуют.

Когда я туда шёл, то у меня не было каких-то проблем: почему комсомол? Какие-то горящие глаза с красным знаменем наперевес...? Нет, шел я, может быть, с какой-то меркантильной историей. На кафедре я переставал видеть какие-то перспективы, а комсомол подвернулся, когда я был на перепутье. Но я никогда не был активным комсомольцем, вожаком-активистом. Меня уговорили. А когда я туда пришёл, то там уже пошли всякие новомодные штучки «перестройки»: гласность, альтернативность, выборы и прочее.
Наверное, комсомольцы тогда уже жили капиталистическими ценностями. Тот последний слой комсомола начал перестраиваться. Не секрет, что многие успешные комсомольцы сейчас являются успешными бизнесменами. Сложный вопрос: проблема это или нет. Мне задавали вопрос: «Вот почему ты ушёл «пустой»?». Понятно, что с тонущего корабля пытались тащить всё, что только можно. Но у меня даже мыслей таких не было, чтобы нагреться где-то: прихапнуть автомобиль, разбитый «Москвичок», или комсомольские взносы перевести на какой-то счёт, оттяпать помещение, которое было под каким-то подростковым клубом. Может, я какой-то коммерческой жилкой не обладаю?

Если я получал комсомольскую зарплату, это не значит, что я разделял все взгляды и мысли. Более того, я и по голове иногда получал, как человек, который пытался что-то не то делать. Тот же руководитель парткома нас — комсомольцев — частенько гонял за то, что мы пытаемся что-то своё лепить. Это свидетельство того, что мы с властью не были заодно?


«Я понял, что меня сейчас просто замогилят»

В 1991 году я совершенно неожиданно узнаю, что планируют открывать первое негосударственное телевидение. Это был телеканал «Премьер» и Андрей Шуляк, приехавший с Камчатки, который начал собирать команду. Во время чемпионата Европы в 1992-м я предложил Андрею, что давай я буду делать некое обозрение матчей. Он говорит: «А это надо будет кому-нибудь?» Я говорю: «Давай попробуем...». Я начинаю это делать, появляются положительные отклики. Мы расширяем историю и пошло-пошло-пошло.

На «Каскад» пришёл человек, который предложил сделать коммерческий проект о футбольном клубе «Балтика». В итоге они меня переманили. Проект назывался «Пенальти». Это была «песня»... «Балтика» тогда вышла в Высшую лигу. В России тогда подобных программ не было. Были короткие обозрения на Первом канале. А так, чтобы отдельной команде была посвящена целая программа... Это были и видеоотчеты о матче, и интервью с игроками, и какие-то исторические подборки. Интереснейшая была программа. Но «Балтика», к сожалению, вылетела. Интерес товарища-бизнесмена пропал. Сначала программа медленно сошла на нет, но потом переродилась в программу «Футбольные полуночники».

Помимо телевизионный истории, была еще и радийная. Были репортажи на радио «Балтик Плюс», которые я вёл из разных городов, и это было безумно сложно. Со мной был «чемодан» в виде телефона, который грелся на 15-й минуте, а батарея садилась через полчаса. Розетка на стадионе была чудом. Я с этим безумным автоматом, сидя среди болельщиков, комментировал. Эмоционально меня перло: я и кричал, и охал, и стонал. Людям, которые вокруг меня сидели, надо должное отдать. У меня было всего пару случаев-конфликтов. Один раз — в Казани: болельщик, который рядом со мной сидел, чуть драться не полез. И в Питере: я сидел среди питерских коллег-журналистов, «Балтика» на 93-й минуте сравняла счёт, и я начал орать «Гол!». Они повернулись: у них были такие лица — я понял, что меня просто сейчас замогилят.

У меня случился конфликт с руководством РФС за поддержку «Балтики» на домашнем матче (Виталий Макаров выступал в тот момент в роли диктора. — Прим. ред.). То, что сейчас активно проповедует господин Кадыров, мы в Калининграде ещё тогда делали. Я кричал: «Балтика!», «Давай-давай!» или что-то ещё. Это дошло до руководства РФС, и они сказали: «Что за фигня? Кто у вас такой ерундой занимается?» Но когда стали поднимать документы, чтобы найти какие-то жёсткие условия, что делать этого нельзя, то нашли, что нельзя использовать технические средства поддержки. Микрофон, конечно, можно подтянуть, как техническое средство поддержки, но это же не машина? Товарищ тот был настроен решительно, рекомендовал руководству меня уволить. Но меня, слава богу, отстояли.

Во все времена у телевидения были два основных дохода: спонсоры и реклама. Никто ничего не придумал. Я бы не сказал, что в те времена у спонсоров к спортивным передачам было больше интереса. Я думаю тогда, как и сейчас, всё держалось на любителях этого дела. Тот же Леша Петухов был директором «ХЭЛП-Кириши» (сеть автозаправок. — Прим. ред.) и сказал Игорю Ростову и Ольге Котовской: «Давайте сделаем программу ''Пенальти''». Потому что он любил футбол. Ему было интересно, он вложил свои личные деньги в этот проект. Я несколько раз записывал интервью с ним для этой программы, чтобы его как-то засветить. Но он к этому не особо рвался. Хотя попадались люди, которым надо было «светануться».


«Журналист в шоу-бизнесе»

Журналистика, телевидение — это штуки абсолютно финансово неблагополучные, и не от хорошей жизни я во всю эту историю с шоуменством втянулся. Потом мне уже это стало интересно. Это как с фигурным катанием: есть произвольная программа, а есть обязательная. Если брать обязательную, то это были свадьбы, юбилеи и так далее. А была ещё произвольная: организация спортивных праздников, которых я провёл безумное количество. Или Дни города, когда ты с интересными артистами встречаешься. Я благодарен судьбе за то, что она мне позволила сохраниться в этой обойме. Я не скрывал, что это финансово мне сильно помогло.

Я думаю, что изначально людям хотелось иметь у себя на празднике человека из телевизора. Был какой-то круг людей, который приглашал меня, потому что знал, как человека. Но для львиной доли это было так: «О, это же тот чудак из телека, давайте его позовём!»

Я заметил, что в последнее время в так называемый шоу-бизнес народ ломанулся валом. Но не имея хороших навыков общения, владения языком, умения правильно построить фразу и её логически завершить, мы получаем жуткую косноязычность ведущих. Журналист в шоу-бизнесе — это как раз благо. Человек, который умеет красиво сказать, красиво преподнести.

У меня был период, когда я провёл все топовые мероприятия правительства и города. Рядом со мной всегда были губернаторы и мэры. Это безумная ответственность: всё по протоколу, никаких импровизаций, говоришь так, как прописано. Но ты должен сказать грамотно: не дай бог не перепутать ни падежи, ни ударения, ни фамилии, ни отчества. Гонорар, может, там и копеечный. Но ответственность безумная.

Приходилось ли перед бандитами выступать? Меня как-то бог миловал. Было пару-тройку раз, когда я видел, что сидят реальные ребята, реальные пацаны. Но я как-то умел находить язык с разными сословиями. Опять же комсомольская школа. Если говорить о сложных мероприятиях — первая моя армянская свадьба. Они совершенно иные, нежели у россиян. Мне надо было принимать все правила игры, и я их принял. Потом меня эта диаспора постоянно приглашала, они меня за своего приняли.

Была у меня русско-голландская свадьба. К жениху приехали его родственники и друзья. Наняли переводчика. Но она тормозила жутко, ничего не успевала, в итоге я на ломаном английском стал объяснять. До какого-то часа они были совершенно замкнуты. А потом смотрю: как раскрылись... Стали веселиться, пошли плясать. Я не мог понять, что произошло. А потом выхожу. Ко мне подходит свидетель и говорит: «Виталий, всё супер, ты красавчик. Вот это ещё возьми, и тебе тоже станет, как мне».


«Закончится лето 2018 года, и что дальше будет?»

Расставаться было тяжело и с «Каскадом», и с «Балтикой». Когда я уходил в АНО «Дирекция Калининград 2018», мне казалось, что чемпионат мира — уникальная история, когда ещё такое будет? Когда ты ещё будешь сопричастен этому процессу? 

25 лет на телевидении — ну сколько можно? Есть уже некоторая усталость. А сейчас прошло время, и я понимаю, что жутко скучаю: и по программам, и по телевидению, и по «Балтике». Ловишь себя на мысли: «А правильно ли я поступил? Может, стоило остаться?» Присутствует это терзание время от времени. Посмотрим, как оно дальше сложится. 

Я абсолютно уверен, что Калининград способен принять матчи ЧМ–2018. Нет тут ничего невозможного. Я не могу сказать, что мы прям реально хуже всех: у нас немножко затянулась история со стадионом. На это было много причин. Но я уверен, что у нас есть все возможности провести чемпионат мира.

Вот сколько чемпионатов мира и чемпионатов Европы проходило? Везде приезжали эти орды фанатов. Да, есть особо опасные категории: не дай бог, попадут к нам сборная Англии и Польши, и понятно, что здесь безумие будет. Ну а приедет сюда Коста-Рика и Нигерия, и пройдет всё спокойно. Готовимся к худшему, настраиваемся на лучшее.

Придёт этот день. Пройдёт чемпионат мира в России, в том числе и в Калининграде. Закончится лето 2018- года. Что дальше будет? Не знаю... С одной стороны, это интересно: ты живешь и можешь только предполагать, что тебя дальше ждёт. С другой — неизвестность немного пугает.