Конкурс на разработку градостроительной концепции застройки центральной части Калининграда конкретного результата не дал. Первое место решили не присуждать из-за уровня работ, а гендиректор АО «Корпорация развития Калининградской области» Андрей Толмачев заговорил о неком «общем знаменателе», который будет сформирован на основе трех работ, получивших призовые места.

9 августа в пространстве «Сигнал» была представлена концепция центра от архитектурного бюро «ХВОЯ». Формально бюро из Санкт-Петербурга заняло в конкурсе на разработку концепции второе место, разделив эту позицию с «Архпроект Групп» Александра Башина. В дискуссии приняли участие доктор философских наук Вадим Чалый, который уже выступал в «Сигнале» с лекцией о символическом значении Дома Советов для города и урбанист Свят Мурунов.

В концепции «ХВОИ» отмечается, что постсоветский Калининград «продолжает находиться в состоянии поиска своей идентичности» и, по мнению авторов концепции, до конца не сформирован. В целом концепция санкт-петербургского архитектурного бюро в описании использует давно известный и несколько уже растиражированный сюжет о фантомных болях по историческому городу.

«Судьба Прусского Кёнигсберга и Советского Калининграда — не забвение и не притворная реставрация, а сложный синтез масштабов и эстетических парадигм. Мы создаеем недостающее звено между советским модернистским проектом несбывшегося будущего и исчезнувшим средневековым городом», — отмечается в описании концепции.

В рамках дискуссии «реконструкцию» Дома Советов назвали «некой рефлексией» по поводу советского периода, который был «очень коллективистский, но не совсем про человека».

Представитель «ХВОИ» Илья Григорьев в своем выступлении в «Сигнале» говорил о неком городском университете: в частности, в проекте упоминается о создании университета медиа и креативных индустрий. Во время дискуссии отмечалось, что региону нужна некая точка, где можно готовить людей «с широким мировоззрением и локальным патриотизмом», причем «патриотизмом не квасным, а системным». После чего участники пришли к выводу, что новый образовательный институт не будет конкурировать с БФУ.

В частности, реконструируемый Дом Советов в концепции «превращается» в сад городских сообществ («центральная институция управления кварталом и его продуктами) и бизнес-акселератор. Университет индустрии медиа и развлечений берет на себя роль «основного драйвера» квартала. Сам калининградский недострой архитекторы предлагают превратить в «экзоскелет». Вместо полного демонтажа сохраняются четыре ствола вертикальных коммуникаций, консольные остекленные лоджии и залы нижней части здания.

«В отличие от существующей структуры мы предлагаем застраивать бывший внутренний двор простыми одноэтажными объемами, положенными один на другой. В предлагаемом образе мы видим отсылку к детским деревянным конструкторам или игре дженга. Не имея возможности сохранить здание целиком, мы считаем необходимым воспроизвести дух его непосредственного модернистского экспериментаторства и некоторую трогательную антропоморфность», — отмечается в концепции.

В прокте упоминался городской форум — универсальный конгрессно-выставочный комплекс. Его предполагается разместить в бывшем замковом дворе — это единственное место, где, по планам архитектурного бюро, допускается застройка.

«Контур руин орденского замка определяет границу паркового пространства, в котором вскрытые подвалы становятся парковым антуражем, не требующим дополнительного благоустройства, кроме лестниц, мостиков и настила для удобного перемещения по руинам. Крайне важно, чтобы музеефикация руин позволяла оставить все конструкции на открытом воздухе», — отмечается в описании проекта.

Портал RUGRAD приводит часть тезисов из выступления в «Сигнале»  архитектора «ХВОИ» Ильи Григорьева.

Илья Григорьев, представитель ООО «Архитектурное бюро "ХВОЯ"»

Думаю, что калининградская ситуация известна всем очень хорошо. Все понимают, что это город с большой-большой дырой в середине, оставленной войной. Каждый человек, приезжающий в Калининград (если он посмотрел заранее старые немецкие фотографии с кучей деталей) видит эту невообразимейшую дистанцию. Приезжаешь, насмотревшись всех этих вещей: здесь было несколько десятков кварталов, а превратилось в один большой сквер вокруг Московского проспекта.

Уничтоженный центр города отзывается вот этими фантомными болями. В Калининграде произрастают загадочные какие-то вещи, мало имеющие отношение к историческому городу (вроде «Рыбной деревни»). Всё время есть попытка как-то отрефлексировать и отреагировать на утраченный город, перекинуть мост между городом несуществующим и городом, который есть сейчас. Все конкурсы, которые проводятся на этом месте, в общем-то про одно и то же — про попытку этого самого синтеза.

Мы понимаем, что для заполнения той пустоты, которая образовалась на Королевской горе, необходимо измельчать сетку советских улиц. У советских модернистов было представление, что чем улица шире — тем лучше. Нам необходимо некоторое измельчение. Понятно, что мы его рисуем на основе той исторической сетки, которая там лежит под культурным слоем.

Вторая проблема заключается в том, что у нас есть насыщение наполнения квартала, которое было невероятно мелким — средневековый дом с очень узким фасадом. Сейчас мы имеем огромную сетку. Нам нужно найти некое среднее по масштабу и некое среднее по площади этой застройки, чтобы эту дырку залатать.

Как мы себе представляем эти пошаговые схемы сборки? Сохраняя все здания и все зеленые массивы, насколько это возможно, мы отрезаем транзитные советские трассы (Московский проспект, ул. Шевченко), изготавливаем сетку, которая сильно напоминает, практически один в один сетку лебенихтских старых улиц, вставляем получившуюся заплатку в это место, аккуратно сшивая все места соединения, наполняем ее новыми зданиями и функциями. Связываем зеленый пешеходный каркас друг с другом, чтобы он был осмысленный и последовательный.

При этом масштаб наполнения квартала — совершенно не средневековый, он ближе, скорее, к советскому. Из-за наложения этих двух слоев друг на друга получаем такой забавный эффект, когда город явно современный, но при этом какие-то непонятные углы между зданиями. Явно базируемся на какой-то исторической основе, но при этом мы делаем новый город.

Мы стараемся избегать прямых аллюзий и прямых стилизаций. Это город, который явно понимает, что он современен. И без всяких стилизаций живет какой-то своей самостоятельной жизнью.

Если мы тут располагаем университет, то у него сразу же получается центральное положение в городе: это вроде как Кембридж и Оксфорд обходными путями. Не город сложился возле университета, а наоборот: в некоторую пустоту введен этот университет, с памятью об Альбертине и т. д. <...>

Это открытая штуковина без забора, у нее очень разная целевая аудитория. С одной стороны, это студенты, которые чему-то учатся, с другой — молодые профессионалы, которые уже чему-то научились и здесь же неподалеку арендуют какие-то мастерские, офисы, профессионально занимаются тем, чему они уже научились.

Не могу не отметить, что [Дом Советов] программно задуман как рационалистическая победа над природой. Но, конечно, он явно выходит за рамки этой схемы. Потому что с этой трогательной антропоморфностью и с вот этими двумя физиономиями… Он в общем такой дурачок, но он трогательный достаточно получился. Он же двуликий Янус — две физиономии смотрят в разные стороны. Мне кажется, его прочтение гораздо глубже, чем та изначальная задумка, которая советскими модернистами была в него вложена.

[Дом Советов и замок] загадочно рифмуются: [это] административные здания. Дом Советов претендовал на роль «административного трона» над городом, но так не получилось. Оба здания были некоторое время в руинах, а Дом Советов был всю жизнь городской руиной. Оба они сносимы против какого-то достаточно ощутимого голоса горожан.

Наши реконструкции по отношению к ним похожи. Что мы делаем с Домом Советов? Мы снимаем внешние объемы и оставляем стволы вертикальных коммуникаций и заполняем недостроенное внутреннее пространство. То, что было эндоскелетом, превращается в экзоскелет. Это похоже на такой деревянный детский конструктор. Но эту антропморфность, похожесть на человеческую физиономию остается и даже немного усиливается.

С замком похожая история, но нам ничего не надо расчищать, всё было расчищено до нас. Единственное, что мы должны сделать, — это выявить, выкопать и законсервировать подвалы замка. Сделать из них парковое благоустройство. Нет ничего лучше для парка, чем аутентичные руины, по которым ты можешь как-то лазить. А вот то, что никогда не было застроено, внутренний двор замка — превращается в объем.

Текст: Алексей Щеголев
Фото: презентация проекта бюро «ХВОЯ» в пространстве «Сигнал»