В конце июня власти Советска демонтировали мемориальную табличку литовскому драматургу и философу Видунасу. Портал RUGRAD объясняет, почему действия муниципальных властей не так уж и хорошо укладываются в «патриотическую логику» и по какой причине региональным властям так важно дать хотя бы моральную оценку данному инциденту.

Действия администрации Советска выглядят как типичная попытка угадать и исполнить волю начальства еще до того, как эта воля была сформулирована. Гипотетическую логику среднестатистического чиновника в данной проблеме срежиссировать не так уж сложно: между Россией и Литвой очередной тяжелый политический кризис, стороны обмениваются комментариями, которые далеки от рамок дипломатической этики. На этом фоне излишнее рвение в деле борьбы с культурой соседа вряд ли вызовет недовольство начальства. Наказание можно скорее получить за недостаточный накал борьбы.

Впрочем, эффект получился не совсем таким благоприятным, на который мог рассчитывать глава администрации Евгений Макаров. Калининградская интеллигенция всегда была явлением достаточно космополитичным (польские фамилии в списках участников местных литературных фестивалей никого не удивляли). Так что Макарову вполне ожидаемо указали, что, пока российские деятели подпадают за границей под так называемую культуру отмены, он выстраивает у себя нечто подобное на местном уровне (хотя лучше бы строил «культуру сохранения»).

Политики, которые вполне подпадают под определение «ястребов», также к ситуации с демонтажем мемориальной доски отнеслись без восторга, аккуратно указав чиновнику, что не стоит уподобляться варварам.

Впрочем, если инициатива Евгения Макарова не получит конкретной оценки (не так важно, положительной или отрицательной), то общество так и будет находиться в состоянии шизофренической двойственности, не понимая, пришла ли уже пора срывать со стен таблички и мемориальные доски с труднопроизносимыми для русскоговорящих фамилиями или стоит ждать более явного приказа. Первый, кто достоин сострадания в данной ситуации, — это коллеги Макарова по сектору муниципального управления. Потому что главе администрации условного Нестерова нужно четкое понимание, пора ли ему сформировать из зависимых от него муниципальных служащих колонны «неравнодушных граждан» и двинуться шествием к музею Донелайтиса или губернатор в период выборной кампании не поощрит такую инициативу.

Несмотря на отсутствие явного одобрения, у главы администрации Советска, безусловно, могут быть аргументы в защиту своей позиции. Первый и наиболее убедительный — отсутствие необходимых согласований при установке мемориальной доски. Кажется, именно из-за подобной риторики региональное министерство культуры и вынуждено занимать исключительно травоядную позицию. Хотя, даже если маневры местных властей не оставили министру Андрею Ермаку возможностей для реагирования в правовом поле, он мог бы выступить с личной оценкой произошедшего. Кажется, заголовки в региональных СМИ, где встречаются слова «уничтожают» по отношению к любому деятелю культуры, все-таки должны вызывать у профильного министра хоть какую-то эмоциональную реакцию.

Второй аргумент — вместо литовца Видунаса на здании теперь появится мемориальная доска генерал-лейтенанту Денису Давыдову, поэту и одному из знаковых героев Отечественной войны 1812 года (одним словом, эдакая «русификация» пространства культуры, как представляет ее себе среднестатистический чиновник). 

Давыдов — не самый очевидный поэт XIX века, его очень условно можно отнести все-таки к некоторому «потерянному поколению», которое оказалось скрыто за «золотым веком» русской поэзии. Глава администрации Советска совсем не похож на литературоведа, который готов путем долгих штудий разбираться, кто там составлял в те времена литературную славу России, помимо Пушкина, Лермонтова и Жуковского. Хотя бы потому что человек, который пишет на собственной странице «Товарищи! Я настолько люблю свою страну, свою Родину, что ещё немножко и меня разорвёт!», — совсем не походит на того, кто унаследовал от Пушкина, Достоевского, Толстого и прочих классиков хотя бы чувство стиля родного языка.

Впрочем, если Макарову действительно хочется заняться «русификацией» Советска, то начать он мог бы с куда более знаковых объектов. В городе до сих пор стоит фонтан с орлом — тоже далеко не самый очевидный для русской культуры символ. Хотя пояснение, что это «дар городу» от некоего Н. Воищева, возможно, хранит птицу от попыток насильственной русификации сверху.

Третий возможный аргумент — власти не сами взялись за мемориальный объект: законность его установки попросили проверить некие жители. Это действительно любимый риторический прием бюрократического аппарата: когда им это необходимо, чиновники любят кивать в сторону некой неконтролируемой «народной воли», которой они якобы обязаны подчиняться (когда речь заходит, к примеру, уже не о политике, а о сфере ЖКХ, то там воля граждан может и не иметь такого значения).

Мем «неравнодушные граждане» можно рассматривать как буквальное воплощение довлатовского анекдота «Кто написал 4 миллиона доносов?». Однако исследователь Николай Эппле в своей книге «Неудобное прошлое» советует обращать внимание не на граждан, которые пишут эти самые доносы, а на управленцев, которые сконструировали систему, когда доносы становятся чем-то выгодным и допустимым.

Впрочем, за всей этой риторикой и попыткой отбить аргументы властей Советска можно пропустить главное: сторонники Макарова наверняка уверены, что действуют в рамках «патриотической парадигмы» и защищают русскую культуру, хотя противники его действий могут указать, что глава администрации занимается как раз обратным. 

Русской культуре вообще не свойственны попытки закрываться от всего мира или воевать с чуждыми ей явлениями. Лучше всего об этом говорит Достоевский в своей знаменитой «Пушкинской речи», указывая на способность к «всемирной отзывчивости». Существование в режиме «железного занавеса» было для русской культуры скорее временной аномалией, связанной с определенными историческими событиями, чем привычным порядком вещей. Но даже тогда, в те времена, в культурную иерархию удавалось встроить того же Киплинга, хотя его взгляды крайне сложно назвать русофильскими.

Попытка представить Россию как пространство, которому исконно чуждо всё западное, — это та область, где российская и антироссийская пропаганда сливаются до степени полного смешения. В этом смысле инцидент в Советске дает куда больше очков тем, кто привык видеть Россию в образе разъяренного медведя с западных карикатур XIX–XX века.

Совсем недавно в регионе проходил фестиваль «Кантата», где один из тематических концертов был посвящен Сергею Дягилеву — импресарио, который пытался сделать русскую культуру открытой и понятной для Запада (то есть делал нечто совершенно противоположное, чем власти в Советске). На подтверждение дягилевского тезиса потратили около 28 млн руб. из бюджетов различных уровней. И это пока один из немногих сигналов, который может остановить условную Елену Дятлову от того, чтобы сформировать собственные «легионы» и двинуть их к могиле Канта.

Редакция Калининградского делового портала RUGRAD