В музее «Дом китобоя» открылась экспозиция, посвященная истории калининградской музыкальной сцены. Один из ее организаторов — Александр «Саныч» Исаев — автор и ведущий радиопрограммы «Номер один», которого вполне уверенно можно назвать одним из главных архивариусов местного музыкального наследия. Для экспозиции авторы выбрали 10 «самых значимых для калининградской музыки песен», а заодно собрали воспоминания местной интеллигенции. Экспозиция приурочена к открытию интернет-радиостанции «Радио Калининград» , которая сейчас рискует стать буквально единственной площадкой, где представлена местная сцена. Портал RUGRAD рассказывает, как устроена новая выставка и почему калининградская музыка так и осталась кантовской «вещью в себе», деградировав до перманентных трибьют-концертов.

Поперек старой, но даже не выцветшей афиши надпись «Самые красивые и рассеянные на сцене». По эпитетам уже в принципе можно догадаться, какие музыканты на этой самой афише изображены — группа «Гитары Stereo». Наверное, одна из самых важных калининградских команд никогда особо не стеснялась примерять на себя образ «прекрасных неудачников» (и не важно, насколько это было к месту или нет). Где-то в стороне от портретов музыкантов короткая подпись от руки с пожеланиями Санычу носить «хорошие джинсы».

От того времени, когда данная афиша была актуальна, в Калининграде уцелело не так много. Группа «Гитары Stereo» с перерывами на краткие реюнионы активную концертную деятельность не ведет. Второй участник того концерта — группа No man's land — превратилась, наверное, во вторую «одну из самых важных калининградских команд» — группу «ЛондонParis». Площадка ДП «Вертолет», где должен был проходить концерт, и вовсе сгинула. Да так, что далеко не все обитатели города вспомнят ее локацию. Впрочем, не всё так однозначно, и изготовитель афиши — агентство «Мольберт и братья» — и сегодня один из главных игроков на региональном рынке рекламы.

Первая половина 1990-х в Калининграде — это не только поднимающая голову местная сцена, но и так называемые «Спарринги» — попытка калининградского музыковеда Владимира Янке перенести в постперестроечный город формат «Музыкального ринга». Так в городе с сольными концертами оказались «Звуки Му» Петра Мамонова и одни из главных героев «Звуковых дорожек» того времени — группа «Наутилус Помпилиус», записавшая к этому моменту свой легендарный альбом «Разлука». О гастролях обеих команд представлены документальные свидетельства в «Доме китобоя».

Афиши и редкие предметы гардероба тогдашней околотворческой богемы — это все-таки не главные артефакты экспозиции в «Доме китобоя». Главное — это условная хронология истории калининградской жизни с конца 1980-х до «нулевых». На стендах краткий ликбез по международной панораме. В основном информвключения сводятся к перечислению новых «горячих точек» на теле планеты, цене за баррель нефти (при 17 долларах за бочку состояние калининградской музыки было явно лучше, чем сейчас) и положению дел в западных музыкальных чартах. Главный бонус, впрочем, это воспоминания участников тех событий или тех, кто условно подпадает под ярлык «калининградская творческая интеллигенция» (аудиофайл можно прослушать, благодаря QR-коду на стендах).

«Никогда еще "пошел на *** [к черту]" не звучало так одобряюще», — вспоминает в одном из таких файлов Андрей Седин. Сегодня он управляющий в ресторанных проектах Владимира Кацмана, успевший в свое время и самостоятельно повлиять на ландшафт общепита в Калининграде. А в 1989 году он был фронтменом группы «РИО», и ему предстояло разогревать «Кино» в ДС «Юность», где собралось 6 тыс. человек. Седин вспоминает о предконцертной дрожи, комплементарно высказывается о Цое, а в песне его группы «Алмазы на твоих башмаках», которая отвечает за 1989 год, вполне можно расслышать попытки подражания раннему «Аквариуму». «Догорал закат, а с ним и коммунизм», — вспоминает будущий управляющий.

Сам Седин, посетивший открытие выставки, признается, что творчество группы «РИО» переслушивает редко, а в клубе, к управлению которым он имеет отношение, калининградской авторской, музыки как таковой нет, поскольку заведению нужна коммерчески успешная музыка. 

«Клуб, которым я сейчас руковожу, — это коммерческое предприятие. К сожалению, мы не можем себе позволить какую-то альтернативную музыку, которая не коммерчески успешная. Немного стыдно признаваться», — как будто извиняется он перед всеми присутствующими.

В 1992 году Калининград, как и вся остальная страна, переживал эпоху первоначального накопления капитала. Будущий создатель музеев Altes Haus и «Дом китобоя» Александр Быченко вместе с бизнес-партнером держал палатку в одном из приморских городов, где, как сам вспоминает, «продавали всё, что можно было продавать». Тогда как раз началась волна «ностальгического туризма», под которую бизнесменам удавалось продавать пластмассовые шахматы, как якобы янтарные. Через какое-то время предприниматели перейдут к разливу спиртного. Схема не очень понятна, но в системе производства был задействован в том числе и туалет. В бутылки под разными этикетками наливалось примерно одно и то же, что, впрочем, не мешало местным потребителям алкоголя рассуждать о разнице содержимого, но продукция с премиум-этикетками котировалась выше. 

В Боснии и Герцеговине, тем временем, момент начинаются вооруженные столкновения. На стенде мелькает фотография Чикатило, а сам год представлен песней «Не время любить» группы «Комитет Охраны Тепла» — единственной калининградской команды, которую в рок-энциклопедиях без всякого стеснения пишут через запятую от «Гражданской обороны», «Инструкции по выживанию», «Черного Лукича» и других представителей отечественного музыкального подполья.

Пока у всей страны, согласно сегодняшней официальной версии истории, были «лихие 1990-е», у телеведущего и шоумена Виталия Макарова были «лучшие годы». Именно с его именем во многом ассоциируется развитие калининградской спортивной тележурналистики. В 1994 году в Москве открываются первые супермаркеты, начинается Первая чеченская кампания, первый губернатор области Юрий Маточкин запрещает продажу в регионе питьевого спирта («такое решение продиктовано в первую очередь защитой нашего потребительского рынка»), а в городе открываются торговые ряды «Старая башня». Макаров в качестве ведущего участвует в концерте любимой группы Sweet в ДС «Юность». Калининградская сцена либо игнорирует трагические события в стране, либо старательно делает вид: 1994 год на выставке представлен песней группы «Пилоты» про голоса и дождь в окне. В ней нет ни строчки, ни про спирт, ни про Чечню.

В 1995 году генерального продюсера фестиваля «Калининград Сити Джаз» и владельца клуба «Вагонка» Андрея Левченко еще нельзя было узнать по характерной залысине. Продюсер колесил где-то в районе Санта-Моники на кабриолете и слушал «Макарену», про которую сразу понимал, что это будет хит. В Москве тем временем убивают Влада Листьева, Немцов и Жириновский плещут в друг друга апельсиновым соком во время дебатов, а генерал Лебедь подписывает с Масхадовым крайне болезненные для официальной Москвы мирные соглашения. В мире группы «Гитары Stereo» всего этого тоже как будто и не существует: они поют «Никуда-никуда» про «летящую над морем красоту».

Следующий год не сильно отличим от предыдущего. Пока одни российские музыканты едут в проельцинский тур «Голосуй или проиграешь», а другие участвуют в прозюгановском «Русском прорыве», в Калининграде будущий лидер группы «ЛондонParis» Евгений Лебедев пытается поймать с компанией такси. Вместо стандартного автомобиля останавливается автобус, и музыкант впервые приезжает на «Вагонку», которая станет для его музыкальных проектов домашней площадкой на долгие, если не сказать слово «вечные», годы. За 1996 год отвечает песня «Слезы Жанет» — культовый «вагонковский» медляк, которым «ЛондонParis» и по сей день завершает свои выступления. Хотя хронологически этот хит относится к периоду No man's land.

Это благостное настроение сохраняется вплоть до 1998 года, пока в плейлисте экспозиции не появляется гитарный хардкор от Perverts с речитативами в духе ранних альбомов Дельфина про то, что «люди мрут как мухи».

Впрочем, это исключение скорее подтверждает общее правило: калининградская музыка напрочь игнорирует реальность, отгородившись от нее железным занавесом, сшитым из джинсов Levis 501. На федеральных каналах — «Курск» и смена президентов, на калининградских танцполах — электронщики «Бигуди» с треком «Полюбить Гурченко», которые потом сменятся «Лавандой» с их придуманной ностальгией по 1980-м и наивными ритм-боксами.

Про калининградские «нулевые» по экспозиции в «Доме китобоя» можно сказать, что они были временем достаточно травоядным. Во всяком случае группа Bar De Aux могла себе позволить озаглавить трек LSD («Лазеры, секс и девочки»), а Александр Исаев вспоминает, как в Калининград везли White Stripes. На границе пограничники, глядя на Джека Уайта возмущались: «Так это ж мужик! А на фотографии баба...». Тем не менее группа благополучно прошла паспортный контроль, и историческое выступление на «Вагонке» состоялось. Тогда же выяснилось, что советский космонавт Алексей Леонов в качестве бренда города для американских инди-рокеров куда привлекательнее философа Канта.

Любую хронологию можно выстроить по самым разным сценариям, и у той версии, которая попала в «Дом китобоя» наверняка найдутся свои противники: «А где поколение клуба «Бумбежка» , где популяция, выращенная фестивалем «Калининград in Rock», где, в конце концов, экс-лидер группы «Мир огня» Константин Бекрев, который после долгих путешествий по миру независимой музыки, оказался в составе у Григория Лепса?» Архитектор Артур Сарниц, к примеру, в разговоре с корреспондентом RUGRAD из всего многообразия местной сцены вспоминает про панк-группу «Понос». В версии истории от создателя хит-парада «Номер один» ей места не нашлось, но и сам архитектор вспоминает про нее без особых подробностей.

Впрочем, даже те 10 песен, которые уместились в формат экспозиции, — это определенный диагноз, по которому можно судить о родовых травмах калининградской сцены. 

«То, что я делал, было не на злобу дня», — вспоминает Андрей Седин из «РИО», когда его спрашивают о неком духе калининградской музыки. Александр Исаев рассуждает, в свою очередь, о «калининградском снобизме». «Мы — снобы. Да, это не хорошо и не плохо. Это часть нашей снобистской культуры. Мы на всех смотрим как бы немного со стороны и свысока. Потому что мы хорошо одетые, хорошую музыку слушаем и вообще четкие ребята. У нас правда хороший вкус. Я хочу, чтобы это оставалось и не пропадало никуда. Чтобы люди, которые приезжают сюда жить, не размывали это, а, наоборот, принимали как часть своей культуры», — говорит он.

Попытка вывести некий «калининградский культурный код», который бы объединял и «ЛондонParis» с их неоромантикой, и «Комитет Охраны Тепла» с перманентным абстинентным синдромом, и польские радиостанции, формировавшие местный вкус, и дефицитные пластинки, привозившиеся моряками, оборачивается смехом и шутками про «дух могилы Канта». Хотя именно у Канта, сформулировавшего философский термин «вещь в себе», можно поискать ответ на вопрос, почему калининградская музыка осталась сугубо локальным явлением, а из условных «ЛондонParis» не получилось каких-нибудь «Смысловых галлюцинаций» в версии «2.0». 

Отгородившись от окружающего мира железным занавесом из «хороших джинсов», польских радиостанций и редких пластинок, калининградская сцена не только избежала всех понятных болячек так называемого «русского рока», но и добровольно закрыла себе выход на российские рынки. 

Можно долго рассуждать о минусах программной политики «Нашего Радио», подарившей стране певицу Чичерину, но и калининградская сцена к двадцатым годам подошла явно не в самой лучшей своей форме. В конце концов, если рассуждать на тему того, чем на экспозиции мог бы быть представлен 2022-й, к искреннему нонконформизму Perverts или отчаянию «Комитета» пришлось бы добавлять бесконечные афиши трибьютов Depeche Mode и записывать аудио, на котором какой-нибудь арт-директор паба в Центральном районе объяснял бы, что именно это сейчас и есть та самая «коммерчески успешная музыка», а алмазы на башмаках от группы «РИО» больше не нужны. По злой иронии лучше всего на эту роль подошел бы сам исполнитель песни про алмазы Андрей Седин.