Так и установилось: замок призраком является нам на фотографиях, на остановках, везде — как самый узнаваемый объект утраченного Кёнигсберга. Говорим «Москва» — видим Кремль, говорим «Кёнигсберг» — видим замок, говорим «Калининград»… видим мёртвым телом висящий над Шлоссбергом дом Советов, явленный во плоти, но не живущий и мало цитируемый обыденным сознанием или рынком визуальной продукции. А что про него говорить-рисовать, вот он, мертвая громада, стоит в укор историческому высокомерию — Мертвая башня из старинной легенды.

Редкие иностранные фотографы и журналисты, избалованные замками в недоразрушенной Европе, ему удивляются и поражаются его достоверности и «честности». Мы же крепки в своих подростковых комплексах подражательства, в желании вернуть утраченное прошлое и, как историческую девственность, придумываем «ганзейские хрущевки»…. 

* Мнение высказано культурологом в своем собственном блоге.