К многоэтажному дому напротив «Рыбной деревни» я имел отношение. На самом деле первый проект этого объекта был на 5 этажей ниже. Материалы предполагались совершенно другие — дом в кирпиче, который больше соответствовал концепции «Рыбной деревни». Он не должен был сильно выделяться. Но клиент заказал рабочий проект не у нас (мы делали первоначальный эскиз), а в другой компании. Рабочий проект «подрос». Каким способом заказчик согласовал данный проект в мэрии — это уже отдельная история. В результате появилось другое здание, к которому я имею достаточно косвенное отношение. Когда здание было практически построено, администрация города попытались максимально повлиять на ход строительства: навесить современные материалы и облегчить верхушку. Путём титанического труда мы заставили заказчика сделать так, чтобы верхняя часть была стеклянная. Но такой размер скрыть весьма сложно, и когда я стал главным архитектором города, то на меня навесили этот ярлык, и я с этим ярлыком до сих пор. Ключевой игрок в реализации любого объекта — заказчик. Следующий игрок — мэрия, которая разрешает или не разрешает. В данном случае не я разрешал увеличивать этажность.


«Почему фамилия Башин превратилась в ярлык?»

У большинства архитекторов должны быть амбиции. К этому времени я уже спроектировал достаточное количество успешных зданий: жилые дома на проспекте Мира, ул. Колоскова, ул. Гостиной, ул. Тельмана, «Рыбная деревня» уже начала строиться, уже строился Балтийский бизнес-центр. Я окреп как архитектор. Появилось желание создавать крупные комплексы, которые повлияли бы на развитие города. Не находясь во власти, сдвинуть крупные градостроительные проекты невозможно, крупные инвестиций — это приоритет власти.

С Юрием Алексеевичем Савенко у нас было понимание. В этот период происходило максимальное развитие: мы подошли к проектированию центра города, стали делать проект развития исторической части Калининграда, провели воркшоп. Первый проект центра мы сделали при поддержке Георгия Бооса и Юрия Савенко — он, конечно, был такой флагманский... Это тогда мы сделали высотки около Дома Советов. Надо понимать, что это был 2003 год. Тогда был рост цены на недвижимость, которая являлась серьёзным способом дохода. Я в то время много путешествовал: ездил не только в Европу, но и в Гонконг, ездил в Австралию, в динамично развивающийся Китай, в Дубай и так далее. Сама территория Калининградской области — очень интересная: свободная экономическая зона, потенциал, как у Гонконга, и анклавность похожа на Гонконг. Но неправильно выстроенная экономическая политика не дала того роста, чтобы приблизиться к темпам роста Гонконга... Когда ты туда приезжаешь, то у тебя просто дух захватывает... Может быть, в этом и была моя ошибка: небоскрёбы в Гонконге — это следствие экономической политики. Мои мысли опережали реальное экономическое состояние. Хотя по тем временам большая часть инвесторов готова была строить высотные здания в центре города. Через год мы пересмотрели концепцию центра, снизили этажность до 8–9 этажей около Дома Советов, сделали её более европеизированной.

Архитектура — это выражение политики и экономики территории. В тот промежуток времени можно было сделать такие высотки. Сегодня, когда экономика в падении, даже нет смысла об этом разговаривать.

Почему фамилия Башин превратилась в ярлык? Это вопрос очень серьёзный. Политика, к сожалению, дело тонкое. Я всё-таки не политик, я архитектор. Человека делает информационная система. До прихода во власть я был 100 % положительным героем. Но, войдя в политику, надо быть к ней готовым. У нас тренд, как в басне Крылова: «И виноват лишь тем, что хочется мне кушать...». Политику всегда проще сделать виновным архитектора, чем самому стать виновником. И правительство, мэрия, бизнес никогда не будут виноватыми: вся информационная система устроена таким образом.

Вырубка Сиреневого сквера и «Кловер» — это как раз не самые плохие истории. Самая плохая история — это всё-таки вот это здание напротив «Рыбной деревни». Построили его уже тогда, когда я стал главным архитектором Калининграда. И я остался к нему причастным (я, собственно, от него и не отказываюсь). Но не мы увеличивали его до таких размеров. Тут надо было уже не мне настаивать [на снижении этажности здания]. Моих собственных сил не хватает, чтобы такие решения отстоять. Всё решалось на совершенно другом уровне. Это не лично моя вина. Но повесить всё это на меня было проще всего. Это и сделали, и на меня был повешен ярлык, что я автор всего этого безобразия.


«Мы хотели сделать из Светлогорска Ниццу»

Произошла смена власти: Юрий Савенко ушёл в Думу, в мэрии начались изменения. Да и была некая усталость, понимание, что тот проект, ради которого я пришёл в горадминистрацию, — центр города — на тот момент был заморожен. Не было смысла дальше вокруг этого толкаться, и я ушёл в Светлогорск.

Ситуация в Светлогорске была интересна тем, что там можно было реализовывать небольшие проекты при поддержке губернатора и мэра. Не было таких противостояний, как в Калининграде. Мэром города был назначен Михайлин Владимир Васильевич.
Мы хотели тогда из Светлогорска сделать маленький курортный город наподобие Ниццы, Карловых Вар или Сопота. Светлогорску же не хватало развития инфраструктуры: пляжей, променада, пирса, гостиниц, — общей структуры гостеприимства. Аналогом Светлогорска является Сопот. Оттуда можно брать готовые элементы инфраструктуры и переносить в наш город, что мы и начали делать. За два года мы реконструировали въездное транспортное кольцо: город должен начинаться со въезда. Отремонтировали памятник погибшим в Великую Отечественную войну, благоустроили сквер около юстиции, отремонтировали начало пешеходной улицы (Гагарина), соединяющей Светлогорск-1 и Светлогорск-2, начали благоустраивать пешеходную зону вокруг озера Тихое, сделали пешеходную, велосипедную дорожку вдоль моря в парке, расселили большую часть аварийного жилья, отремонтировали здание администрации города, разработали и утвердили генплан города, разработали концепцию «Морского бульвара» — это проект променада с комплексом 4–5-этажных зданий общественного назначения вдоль проектируемого променада, разработали 6 вариантов брошенной стройки Театра эстрады, начали благоустраивать парк. Снесли большую часть торговых палаток в Светлогорске...

Свою позицию по апарт-отелю на первой линии в Светлогорске я озвучивал. Он слишком большой. Я не против строительства и не против Александра Ковальского (я вообще это с персоналиями не связываю). Я говорю об объекте: он несоразмерный для Светлогорска. Надо тогда всю концепцию города менять. Мы же хотим сделать гармоничный курорт, похожий на Сопот или Баден-Баден? Мне кажется, что этот объект тянет Светлогорск в обратную сторону. Большая часть приезжающих хочет увидеть небольшую архитектуру «сказочного городка». Урбанизированной среды в Москве хватает. В Светлогорск едут совершенно за другим. Плюс в Светлогорск всё-таки удалось перетянуть юрмальский тренд: он должен стать фестивальным городом. Сюда будут приезжать люди, которые должны идентифицировать город как Юрмалу. Если мы это перенесли, то и сама архитектура, и размерность города должна быть такая же, как в Юрмале. «Стакан» и юрмальский тренд абсолютно несовместимы. В Юрмале это было бы невозможно. Кроме этого, не надо забывать, что Светлогорск — это бальнеологический курорт федерального значения, где отдыхающие должны находиться в гармонии с окружающей средой.


«Я вернулся спасать собственный бизнес»

 Николай Николаевич Цуканов предложил мне работу [в региональном агентстве по архитектуре и градостроению]. Те объекты, которые мы разработали в городе, требовали лоббирования на областном уровне. По сути, в правительство я ушёл как лоббист Светлогорска и до сих пор [его интересы] лоббирую. Я благодарен губернатору за возможность реализации своих проектов. 

Я не просто был готов вновь со всей этой системой столкнуться. Я её уже понимал, что реализация крупных проектов возможна только с помощью правительства, бюджетирование таких проектов возможно только через правительство. Когда есть опыт работы сначала в маленьком муниципалитете, а потом в правительстве, тогда можно проекты склеивать. Сами по себе проекты не рождаются. Кому-то их надо генерировать. А когда ты проект инициируешь, находишься в правительстве и знаешь муниципалитет, то можно сложить все пазлы. В том числе градостроительные, архитектурные, финансовые, политические.

В чём была проблема в правительстве? Постоянно менялось много людей. Поэтому проекты проходили очень долго. Человек только изучит историю вопроса, как он уже уходит. Но это дело не в моей компетенции.

В правительстве я хотел не допустить принципиальных ошибок, как с этим зданием напротив «Рыбной деревни» (это градостроительная ошибка, и я её признаю). Не хотелось, чтобы были такие казусы в дальнейшем. Я боролся с теми людьми, которые пытались сделать подобное. По тому же Светлогорску я пытался вмешаться в процесс реализации достаточно крупных проектов на побережье (на ул. Динамо, на ул. Ленина). Это были апарт-отели, застройщики завышали этажность. Я считаю, что размер зданий достаточно большой. Можно было бы хотя бы на пару этажей поменьше сделать.

Почему ушёл из правительства? Переоценка ценностей. У общественной работы есть обратная сторона медали: неустроенность личной жизни. Надо понимать, что те люди, которые идут во власть и занимают высокие посты, в личной жизни, как правило, глубоко несчастные. Я считаю, что нужно вовремя поменять приоритет в какой-то промежуток времени. Особенно когда возраст подходит... Плюс я понимал, что я архитектор и не всю жизнь буду чиновником. Невозможно быть вечно государственным служащим: рано или поздно человек уходит с этой должности. А дальше что? Большая проблема чиновников: уйти вовремя не могут. А потом сложно приспособиться к другой жизни.

Я считаю, что я вовремя ушёл, в том числе чтобы не разбалансировать окончательно компанию (она была в плохом состоянии), которой раньше руководил. Всё время, пока я находился на государственной службе, компания «пахала», чтобы поддерживать государственные проекты. Ещё пару лет — и от компании бы ничего не осталось. Фактически я вернулся спасать собственный бизнес. Говорить о том, что здесь сумасшедшая прибыль... Один убыток от этого происходит. Я хотел вовремя вернуться в свой бизнес, чтобы потом не остаться без ничего, — приспособиться к ещё не ушедшему времени и дать возможность другим реализовать себя.


Текст: Алексей Щёголев
Фото: RUGRAD.EU