«Воспоминания о былой любви»: как будет сделан спектакль «Валентинов день» в Драмтеатре
12 мая 2014
17 мая в Калининградском областном драматическом театре начинается новая премьера – спектакль «Валентинов день» по пьесе режиссера Ивана Вырыпаева. «Валентинов день» -своеобразное продолжение пьесы Михаила Рощина «Валентин и Валентина». Две женщины влюблены в одного мужчину. И несмотря на то, что сами героини находятся уже в преклонном возрасте, да и объект их воздыхания уже отошел в мир иной, женщины не устают выяснять с друг другом отношения, не понимая, что между ними образуется странная, эмоциональная связь. Умерший Валентин, тем не менее, из сюжетного повествования никуда не пропал и на сцене присутствует. Да и героев в воспоминания о прошлом перебрасывает регулярно. В пьесе Вырыпаева всего три действующих персонажа (Катя, Валентина и, собственно, сам Валентин), но фактически эти роли поделены сразу на 6-х актеров. Режиссурой постановки занялся Вячеслав Виттих, который до этого на сцене Драмтеатра представлял спектакли «Куклы», «Панночка» и «Мастер и Маргарита». Без мистики на этот раз, судя по всему, тоже не обойдется. Тем более, что Виттих достаточно основательно поработал с фактурой Вырыпаева. Так в сюжетной канве спектакля появился некий перформанс, который у Виттиха вообще становится неким отдельным, самостоятельным персонажем (что это за герой – совершенно непонятно, а режиссер карты раскрывать не спешит, старательно напуская еще больше тумана). Благодаря позиции руководства Драмтеатра, Виттиху удалось собрать для этой постановки свою команду. Некоторые из ее участников работали над «Валентиновым днем» с режиссером еще в театре Бишкека. Творческая группа рассказала Афише RUGRAD.EU о новом спектакле, вечной любви в творчестве Вырыпаева, хореографии и костюмах в новом спектакле.
Вячеслав Виттих, режиссер-постановщик
Я влюбился в пьесу «Валентинов день». Я ее прочитал года два назад. Раньше, сталкиваясь с творчеством я не могу сказать, что в каком-то восторге был. У меня к нему было равнодушное отношение. Но после того, как я эту пьесу прочитал, я понял, что это абсолютно мой материал. Мне интересно покопаться в теме любви... Подумать, что такое вечная любовь и существует ли она вообще? Вот «Кислород», к примеру, (пьеса Ивана Вырыпаева — прим.ред) — это однозначно нет. Не мой жанр, не мой стиль. Выбор пьесы был сделан давно. Мы этот спектакль в Бишкеке уже делали.
Весь актерский расклад этой пьесы удачно лег на труппу Драмтеатра. Я давно еще обещал Надежде Ильиной (актриса калининградского Драмтеатра — прим.ред.) сделать ей бенефис. А другого материала я для нее не нашел.
Юлдаш Урматов, сценография
Я Вырыпаевым раньше особо не интересовался. Но после того, как мы со Славой переговорили, интерес к нему появился. Что такое «Валентинов день»? Это целая жизнь. Настолько у этих троих людей все переплелось: любовь, отношения... Целая система этих отношений выстроена.
Артем Мальков, пластика
Вырыпаева я для себя открыл благодаря Вячеславу. Мне захотелось потом о нем больше узнать. Я узнал, что он «Нику» потом получил за фильм, к которому сам написал сценарий и сам же снял.
Мне как человеку, который пластикой занимается с главной героиней интересно было поработать. В своем теле она должна сочетать и 60-летний возраст, и 30-летний возраст. Много мы говорили о том, чтобы это на пластику Надежды Ильной ложилось. Там же есть еще целый перформанс....
В.В.: «Валентинов день» - это то, чем я болею уже долгие годы. Не самое главное, что там есть любовь. Самое главное, что там есть некая, скажем так, мистическая сущность. Вырыпаев очень точно нашел это сплетение судеб. Если бы не мистика, то может быть, эта пьеса меня настолько и не захватила. Я вообще считаю эту пьесу гениальной. Может быть, это громкое слово, но я пожелал бы каждому театру в репертуаре иметь штуку такого масштаба. Когда ты залезаешь внутрь каждого персонажа и видишь его от рождения и до смерти через любовь. А где-то даже и через ненависть.
Все сцены настолько точно и гармонично у Вырыпаева прописаны, что какое-то сокращение, практически, нереально. Любое слово несет какой-то смысл и без него пьеса теряет большую часть.
А.М.: У нас по этому поводу с Вячеславом было много разногласий. Когда я предлагал сделать что-то нереально-инфернальное, Вячеслав говорил: «Нет, давай здесь все-таки поменьше артистов и их движений. Здесь текст очень важен. Нужно, чтобы он прозвучал».
В.В.: Нет, «Валентинов день» - это не попытка порвать со статусом «режиссера про нечисть». Я говорю, что мистика меня зацепила, но мистика может быть не в том понимании, как ее многие воспринимают. Когда мы встречаемся с умершим человеком, то мы несколько по-другому начинаем себя вести. И это мне и интересно в любой пьесе. В жизни мы все общаемся всего общаемся с равными людьми. А если сейчас в комнату зайдет дух Станиславского, то отношение у нас станет несколько иное...
А.М.: Тут помимо режиссуры Вячеслава добавляются еще костюмы. У художника по костюмам быстро пришло включение, что должна присутствовать какая-то мистика и инфернальность. И эта огромная инфернальность в костюмах чувствуется.
В.В..: У Вырыпаева нет в пьесе гротеска по костюмам. Но для меня было очень важно, чтобы мы от быта ушли. Конечно, полностью избавится в этой пьесе от него невозможно. Будет у нас присутствовать и стол, и стулья... Но это будет вкрадчиво и маленькими детальками. И художник по костюмам нашла ту форму, которая бы не раздражала. Которая была бы и модерновой, и гармонично сочеталась с бытовым настроением пьесы. Мы нашли там очень удачный символ с крыльями. Персонажи пытаются взлететь и улететь в небо. А улететь то не могут, пока период «настоящего оперения» не наступит... Пока все перья не будут на месте. Поэтому у нас много что там с перьями связано. Вообще, спектакль очень символичный.
А.М.: Какой месседж мы видим в этой пьесе? Любовь бессмертна!
Ю.У.: Эти две женщины, по сути, не могут жить друг без друга. Но в тоже время у них на сцене все время происходит конфликт. Для меня в этом спектакле самое отрадное то, что мы смогли посмотреть на пьесу с другой стороны. Если брать саму пьесу, то там 3 человека играют и на этом, по сути, спектакль можно и заканчивать... Но у нас там много работы.
В.В.: Пьеса была написана Вырыпаевым в 2001 году. Я думаю, что тогда он еще не думал о том, чтобы запихнуть туда какую-то религиозную суть. Я там не нашел каких-то религиозных моментов и думаю, что вряд ли кто-то другой найдет. Никаких акцентов мы на этом не делали. Как режиссер Вырыпаев провокационный, а вот как драматург... Возможно, в других пьесах и есть некая провокация…Я не хотел особо сильно и глубоко погружаться в Вырыпаева, как драматурга. Мне здесь важнее сама история, сам сюжет, как это написано. А то, что Вырыпаев делает параллельно, никак не отражается на нашем спектакле. Естественно, я смотрел и «Эйфорию», и «Танец Дели», но все это было до этой пьесы. Хотя, есть у нас тут один шаманский моментик. Но он не столько связан Вырыпаев, сколько с режиссурой, пластикой и всем остальным.
Перформанс в спектакле – это сюжетная линия в виде действующих лиц, которые являются единым целым… У них есть название, о котором мы не говорим. Зрители должны догадаться. Вот существует же любовь и смерть? А перформанс – это нечто среднее между любовью и смертью. Перформанс является связующим звеном, как действующее лицо этого спектакля. Если бы не перформанс, придуманный нами, спектакль был бы совсем другой. Но мы его придумали не для того, чтобы просто актеров занять, а потому что мне не хватало… Там очень длинно написан первый акт. И если его играть с тремя актерами это будет несколько затянуто. Хотелось какой-то живости.
Ю.У.: Через этот перформанс мы смотрим, что с персонажами происходит. Перформанс работает на те действия, которые происходят на сцене. Через него мы можем почувствовать отношения персонажей.
А.М.: Есть человек. А перформанс в этом спектакле – это несколько существ. Это человек разделенный на несколько частей. Перформанс – это человек, разделенный на несколько частей. Субстанция такая…Но это не чертовщина. Это некие существа находятся между небом, землей и вот этим адом…Это не чертовщина, и не ангельщина…
В.В.: Да, там всего 3 основных персонажа, но ни в коем случае нельзя говорить о минималистичности спектакля. Это масштабное полотно. Там все 3 личности настолько масштабны… Будет современная и очень неоднозначная музыка. Но никаких групп называть не буду, это сюрприз. Мне при работе над этим спектаклем очень хотелось, чтобы там звучали песни, а не просто музыка. Изначально я думал: 70-е – найдем, что-нибудь оттуда, 90- е – найдем что-нибудь оттуда. А потом подумал: «Стоп! Если это песни значит люди начинают слушать текст. Начинают думать о тексте…». Поэтому я решил не использовать современные российские песни (кроме одной). Поэтому все на английском языке, причем ненормативном. Несмотря на закон, который недавно приняли…
А.М.: Я не могу сказать, что спектакль может кого-то шокировать. Там есть модерновая форма, но она все равно переплетается с сюжетом, а сюжет простой – история о любви. Это будет интересно будет посмотреть и 85-летней бабушке, которая когда-то любила и молодым тинейджерам, которые слышали, что есть такое чувство, как любовь…
Ю.У.: Я любой спектакль от себя сужу… Если мне нравится, то должно и другим понравиться. Я думаю, что у спектакля будет свой зритель. Какие-то спорные моменты могут возникнут, но никого равнодушным он не оставит.
В.В.: Оскорбить этим спектаклем мы зрителя не сможем. А вот немножечко удивить…Никто никогда не предскажет, сколько этот спектакль продержится в репертуаре. Иногда спектакль смотрят все, говорят: «Вау! Сейчас народ попрет! Это будет бомба!». А потом на второй спектакль публики меньше, потом еще меньше и спектакля уже нет. А бывает смотришь : «Боже мой, да что это?! Кто это будет смотреть?». А билеты, в результате, не купить. Не предскажешь ты это… Я думаю, что такой спектакль однозначно должен быть в репертуаре. А как часто он должен идти – сложно сказать. Пусть время покажет.
Ю.У.: Все зависит от совокупности факторов. Если актер на сцене, то он должен прожить эту роль. Именно в этом спектакле. Если это случится, то у спектакля будет долгая жизнь.
А.М.: Иногда в каких-то спектаклях зрителя можно наружкой обмануть, а здесь придется постараться… Да и вообще, наверное, не получится.
В.В.: Что могло бы быть следующим моим спектаклям после Вырыпаева? На следующий спектакль приказ уже висит. Это будет комедия. Надеюсь, что очень смешная. Мне, по-моему, название еще нельзя говорить. Но это будет комедия. Без мистики, без всего этого. Просто посмеяться. Но с небольшой философией.
Текст: Алексей Щеголев
Вячеслав Виттих, режиссер-постановщик
Я влюбился в пьесу «Валентинов день». Я ее прочитал года два назад. Раньше, сталкиваясь с творчеством я не могу сказать, что в каком-то восторге был. У меня к нему было равнодушное отношение. Но после того, как я эту пьесу прочитал, я понял, что это абсолютно мой материал. Мне интересно покопаться в теме любви... Подумать, что такое вечная любовь и существует ли она вообще? Вот «Кислород», к примеру, (пьеса Ивана Вырыпаева — прим.ред) — это однозначно нет. Не мой жанр, не мой стиль. Выбор пьесы был сделан давно. Мы этот спектакль в Бишкеке уже делали.
Весь актерский расклад этой пьесы удачно лег на труппу Драмтеатра. Я давно еще обещал Надежде Ильиной (актриса калининградского Драмтеатра — прим.ред.) сделать ей бенефис. А другого материала я для нее не нашел.
Юлдаш Урматов, сценография
Я Вырыпаевым раньше особо не интересовался. Но после того, как мы со Славой переговорили, интерес к нему появился. Что такое «Валентинов день»? Это целая жизнь. Настолько у этих троих людей все переплелось: любовь, отношения... Целая система этих отношений выстроена.
Артем Мальков, пластика
Вырыпаева я для себя открыл благодаря Вячеславу. Мне захотелось потом о нем больше узнать. Я узнал, что он «Нику» потом получил за фильм, к которому сам написал сценарий и сам же снял.
Мне как человеку, который пластикой занимается с главной героиней интересно было поработать. В своем теле она должна сочетать и 60-летний возраст, и 30-летний возраст. Много мы говорили о том, чтобы это на пластику Надежды Ильной ложилось. Там же есть еще целый перформанс....
«Ты залезаешь внутрь каждого персонажа и видишь его от рождения и до смерти через любовь».
В.В.: «Валентинов день» - это то, чем я болею уже долгие годы. Не самое главное, что там есть любовь. Самое главное, что там есть некая, скажем так, мистическая сущность. Вырыпаев очень точно нашел это сплетение судеб. Если бы не мистика, то может быть, эта пьеса меня настолько и не захватила. Я вообще считаю эту пьесу гениальной. Может быть, это громкое слово, но я пожелал бы каждому театру в репертуаре иметь штуку такого масштаба. Когда ты залезаешь внутрь каждого персонажа и видишь его от рождения и до смерти через любовь. А где-то даже и через ненависть.
Все сцены настолько точно и гармонично у Вырыпаева прописаны, что какое-то сокращение, практически, нереально. Любое слово несет какой-то смысл и без него пьеса теряет большую часть.
А.М.: У нас по этому поводу с Вячеславом было много разногласий. Когда я предлагал сделать что-то нереально-инфернальное, Вячеслав говорил: «Нет, давай здесь все-таки поменьше артистов и их движений. Здесь текст очень важен. Нужно, чтобы он прозвучал».
В.В.: Нет, «Валентинов день» - это не попытка порвать со статусом «режиссера про нечисть». Я говорю, что мистика меня зацепила, но мистика может быть не в том понимании, как ее многие воспринимают. Когда мы встречаемся с умершим человеком, то мы несколько по-другому начинаем себя вести. И это мне и интересно в любой пьесе. В жизни мы все общаемся всего общаемся с равными людьми. А если сейчас в комнату зайдет дух Станиславского, то отношение у нас станет несколько иное...
«Валентинов день» - это не попытка порвать со статусом «режиссера про нечисть».
А.М.: Тут помимо режиссуры Вячеслава добавляются еще костюмы. У художника по костюмам быстро пришло включение, что должна присутствовать какая-то мистика и инфернальность. И эта огромная инфернальность в костюмах чувствуется.
В.В..: У Вырыпаева нет в пьесе гротеска по костюмам. Но для меня было очень важно, чтобы мы от быта ушли. Конечно, полностью избавится в этой пьесе от него невозможно. Будет у нас присутствовать и стол, и стулья... Но это будет вкрадчиво и маленькими детальками. И художник по костюмам нашла ту форму, которая бы не раздражала. Которая была бы и модерновой, и гармонично сочеталась с бытовым настроением пьесы. Мы нашли там очень удачный символ с крыльями. Персонажи пытаются взлететь и улететь в небо. А улететь то не могут, пока период «настоящего оперения» не наступит... Пока все перья не будут на месте. Поэтому у нас много что там с перьями связано. Вообще, спектакль очень символичный.
А.М.: Какой месседж мы видим в этой пьесе? Любовь бессмертна!
Ю.У.: Эти две женщины, по сути, не могут жить друг без друга. Но в тоже время у них на сцене все время происходит конфликт. Для меня в этом спектакле самое отрадное то, что мы смогли посмотреть на пьесу с другой стороны. Если брать саму пьесу, то там 3 человека играют и на этом, по сути, спектакль можно и заканчивать... Но у нас там много работы.
«Какой месседж мы видим в этой пьесе? Любовь бессмертна!»
В.В.: Пьеса была написана Вырыпаевым в 2001 году. Я думаю, что тогда он еще не думал о том, чтобы запихнуть туда какую-то религиозную суть. Я там не нашел каких-то религиозных моментов и думаю, что вряд ли кто-то другой найдет. Никаких акцентов мы на этом не делали. Как режиссер Вырыпаев провокационный, а вот как драматург... Возможно, в других пьесах и есть некая провокация…Я не хотел особо сильно и глубоко погружаться в Вырыпаева, как драматурга. Мне здесь важнее сама история, сам сюжет, как это написано. А то, что Вырыпаев делает параллельно, никак не отражается на нашем спектакле. Естественно, я смотрел и «Эйфорию», и «Танец Дели», но все это было до этой пьесы. Хотя, есть у нас тут один шаманский моментик. Но он не столько связан Вырыпаев, сколько с режиссурой, пластикой и всем остальным.
Перформанс в спектакле – это сюжетная линия в виде действующих лиц, которые являются единым целым… У них есть название, о котором мы не говорим. Зрители должны догадаться. Вот существует же любовь и смерть? А перформанс – это нечто среднее между любовью и смертью. Перформанс является связующим звеном, как действующее лицо этого спектакля. Если бы не перформанс, придуманный нами, спектакль был бы совсем другой. Но мы его придумали не для того, чтобы просто актеров занять, а потому что мне не хватало… Там очень длинно написан первый акт. И если его играть с тремя актерами это будет несколько затянуто. Хотелось какой-то живости.
Ю.У.: Через этот перформанс мы смотрим, что с персонажами происходит. Перформанс работает на те действия, которые происходят на сцене. Через него мы можем почувствовать отношения персонажей.
А.М.: Есть человек. А перформанс в этом спектакле – это несколько существ. Это человек разделенный на несколько частей. Перформанс – это человек, разделенный на несколько частей. Субстанция такая…Но это не чертовщина. Это некие существа находятся между небом, землей и вот этим адом…Это не чертовщина, и не ангельщина…
В.В.: Да, там всего 3 основных персонажа, но ни в коем случае нельзя говорить о минималистичности спектакля. Это масштабное полотно. Там все 3 личности настолько масштабны… Будет современная и очень неоднозначная музыка. Но никаких групп называть не буду, это сюрприз. Мне при работе над этим спектаклем очень хотелось, чтобы там звучали песни, а не просто музыка. Изначально я думал: 70-е – найдем, что-нибудь оттуда, 90- е – найдем что-нибудь оттуда. А потом подумал: «Стоп! Если это песни значит люди начинают слушать текст. Начинают думать о тексте…». Поэтому я решил не использовать современные российские песни (кроме одной). Поэтому все на английском языке, причем ненормативном. Несмотря на закон, который недавно приняли…
«Это не чертовщина, и не ангельщина…»
А.М.: Я не могу сказать, что спектакль может кого-то шокировать. Там есть модерновая форма, но она все равно переплетается с сюжетом, а сюжет простой – история о любви. Это будет интересно будет посмотреть и 85-летней бабушке, которая когда-то любила и молодым тинейджерам, которые слышали, что есть такое чувство, как любовь…
Ю.У.: Я любой спектакль от себя сужу… Если мне нравится, то должно и другим понравиться. Я думаю, что у спектакля будет свой зритель. Какие-то спорные моменты могут возникнут, но никого равнодушным он не оставит.
В.В.: Оскорбить этим спектаклем мы зрителя не сможем. А вот немножечко удивить…Никто никогда не предскажет, сколько этот спектакль продержится в репертуаре. Иногда спектакль смотрят все, говорят: «Вау! Сейчас народ попрет! Это будет бомба!». А потом на второй спектакль публики меньше, потом еще меньше и спектакля уже нет. А бывает смотришь : «Боже мой, да что это?! Кто это будет смотреть?». А билеты, в результате, не купить. Не предскажешь ты это… Я думаю, что такой спектакль однозначно должен быть в репертуаре. А как часто он должен идти – сложно сказать. Пусть время покажет.
Ю.У.: Все зависит от совокупности факторов. Если актер на сцене, то он должен прожить эту роль. Именно в этом спектакле. Если это случится, то у спектакля будет долгая жизнь.
А.М.: Иногда в каких-то спектаклях зрителя можно наружкой обмануть, а здесь придется постараться… Да и вообще, наверное, не получится.
В.В.: Что могло бы быть следующим моим спектаклям после Вырыпаева? На следующий спектакль приказ уже висит. Это будет комедия. Надеюсь, что очень смешная. Мне, по-моему, название еще нельзя говорить. Но это будет комедия. Без мистики, без всего этого. Просто посмеяться. Но с небольшой философией.
Текст: Алексей Щеголев
Поделиться в соцсетях