Об увольнении Вилюса Малинаускаса из «Тильзит-театра» стало известно, практически сразу, после того как губернатор Николай Цуканов и министр культуры Светлана Кондратьева приехали в Советск открывать новое здание театра в честь Года культуры в Калининградской области. При том разойтись миром и без взаимных обвинений директору «Тильзита» Нине Лемеш и бывшему главному режиссеру не удалось. Господин Малинаускас подробно рассказывал о творческих и административных проблемах, которые существуют в культурном учреждении, а директор, в свою очередь, обвинила режиссера в том, что он не смог найти с труппой общего языка. «Тильзит-театру», фактически, оставшемуся после ухода Малинаускаса без главного режиссера пришлось, в срочном порядке, рекрутировать Евгения Марчелли в качестве режиссера постановщика. В интервью Афише RUGRAD.EU экс-главный режиссер «Тильзит-театра» рассказал почему у него возникли разногласия с дирекцией культурного учреждения, почему в «Тильзит-театре» неохотно принимали на работу новых актеров, как театру удавалось работать в помещении, где не было даже гримерки и почему, на самом деле, он мог оказаться не самой лучшей кандидатурой на пост главного режиссера.


- Как вы согласились на должность главного режиссера «Тильзит-театра»? У вас не было ощущения, что вы соглашаетесь работать в какой-то провинции, где медведи по улицам ходят, а что такое современный театр никто не слышал?

- Сперва, меня директор театра Нина Лемеш просто позвала поставить спектакль, потому что у них постановка тогда срывалась. А это был юбилей, 55 лет со дня открытия, и надо было срочно поставить спектакль. Времени на постановку было всего 6 недель. С коллективом мы сработались достаточно славно, спектакль получился, и мы поехали на гастроли, фестивали и так далее. В этот момент мы почувствовали с коллективом какой-то общий язык. После этого директор позвала меня на место главного режиссера.


- Вы когда стали рассказывать о причинах своего увольнения, то обозначили целый ряд конфликтов и недопониманий между вами и директором театра Ниной Лемеш. Эти конфликты сразу обозначились, после того как вы на работу перешли?

- Нет. Это стало вырастать постепенно. Когда ты все объясняешь на словах и договариваешься на берегу — это одно. Потом это все уже выплывает чуть-чуть в ином свете.... Театр давно уже жил без главного режиссера и те спектакли, которые были в репертуаре не совсем соответствовали моим планам, мои спектакли не совсем приживались в «Тильзите». Тут можно углубляться в административные дела, в продажу билетов, какие-то вкусовые понятия и так далее. Все это постепенно выплывало, шаг за шагом.


- А катализатором к тому, чтобы эти конфликты обозначились, что послужило? Ваша репертуарная политика?

- Нет, я думаю, что не было одного какого-то катализатора, который бы эту бомбу взрывал. Как говорила наш директор: «Все это мелочи», но из мелочей составляется жизнь. Это и административная часть, и разногласия с труппой, потому что они привыкли работать по иному способу, чем я. Нет одного хорошего способа или школы, нет и абсолютно плохой. Они просто разные. И это нормально, когда новый режиссер приходит, то в труппе всегда происходят какие-то расколы. И все это складывалось в течении двух лет. Я считаю, что режиссерский план должен ставится на 5 лет. Потому что первые полгода ты только разбираешься в ситуации. А когда ты уже начинаешь принимать какие-то решения, то все проблемы и появляются.


- Просто немного странно получается. В феврале состоялось торжественное открытие «Тильзит-театра» после ремонта. Получилось такое пафосное мероприятие, вы фотографировались и с министром культуры, и с директором, но на тот момент уже приняли решение уходить.

- Еще раньше меня, такое же решение приняли молодые актеры, которых я позвал из Москвы и Петербурга. О том, что может возникнуть такая ситуация , я директора еще в октябре предупреждал. Конечно, нам с ними [молодыми актерами] лучше удалось найти общий язык, потому что у нас не такой большой возрастной отрыв. Но никаких подговоров с моей стороны не было и никакой тайной ситуации, что мы, якобы, придумали разорвать театр, не было. Когда ребята работали с труппой, то они почувствовали какое-то разногласие по способам работы. Я директора предупреждал, что если мы не будем решать те или иные проблемы, то я просто почувствую свою ненужность в театре, почувствую ненужность своей работы. В этом тоже нет никакой проблемы, потому что, может быть, это не я должен работать в этом театре.


- Вы 2,5 года работали в театре, который в очень тяжелом состоянии, с точки зрения ремонта, находился. Это был тяжелый творческий процесс?

- Как мы говорили с директором и министром культуры: «Театр — это не здание». Город нам дал, как мы его называли, «спортзал». Образовалась творческая площадка - «кочегарка». Ее мы оборудовали старой театральной аппаратурой, которая в театре была еще до ремонта. И получилась маленькая черная коробочка, которой, по сути, могли бы позавидовать многие известные, современные театры Петербурга и Москвы, которые просто в подвалах работают. Даже если привести пример, «Этюд-театра» и «ON. Театр», которые живу, практически, без места, но дают самые яркие спектакли по качеству, ездят на фестивали и получают призы. Этот период был, конечно, трудный. Потому что труппа и администрация привыкли работать в достаточно комфортных условиях, когда все на одном месте, а не разбросано как попало в городе. А тут надо для подбора реквизита ехать в какую-то девятую школу, где один склад, другой склад... Гримерной вообще не было. Но все это лишь физические условия, которые, конечно влияют, но мало, на творческую составляющую.


- Как вы оцениваете тот результат, который после реконструкции получился?

- По своим техническим характеристикам, театр, конечно, сейчас крутой. В нем удобно работать. Самая хорошая аппаратура, которой Драмтеатр может только позавидовать. Есть даже синхронный перевод на четырех языках. Можно провести любую пресс-конференцию или театральный международный фестиваль. Но есть другая проблема. Театр оборудован по самым современным стандартам, но использовать все положительные стороны этого оборудования театр, на сегодняшний день, не совсем способен.


- Вы говорили, что слышали в отношении своих работ фразы от администрации, что «город этого не поймет». Что в этих работах было такого «непонятного» и авангардного?

- Я думаю, что город то как раз поймет. Конечно, всегда на спектакле есть люди, которым это нравится, а есть которым не нравится. Но даже спектакль «Семейные истории», который называли, скажем так, в кавычках, «скандальный» и «непривычный», потянул молодого зрителя в театр. А у администрации были трудности с продажей билетов на него. Но это уже другой вопрос: кто работает распространителями билетов, как осуществляется рекламная политика, она появилась только перед открытием, когда мы нового пиар-менеджера наняли. Ну и дальше идут все эти вопросы: как продавать, почему продавать и надо ли это вообще театру и городу. Может быть, это только неудобство приносит…. Советск — сам по себе театральный город. Он еще со времен немецкого периода был на высоте. Зритель привык к экспериментам. Спектакли Марчелли, которые всегда были провокационными и необычными, здесь смотрели с удовольствием. Здесь нет такого, как вы сказали, что приезжаешь, а тут медведи ходят...


- Директор от вас каких спектаклей хотела? Нина Лемеш говорила, что ждала каких-то ярких спектаклей, которые можно было бы на фестивалях демонстрировать. Они вам это как преподносили? Что надо какой-то вечный «Вишневый сад» ставить?

- Нет. Я всегда был за разнообразный репертуар. Я же понимаю, что в городе разные люди живут, а театр только один. Одностороннюю репертуарную политику можно выстраивать только в большом городе, где есть 4-5 театра и у зрителя есть выбор – в какой ему театр идти. В Советске театр только один и репертуар там должен быть разнообразным: и комедия, и трагедия, и какой-нибудь трагифарс,грубо говоря. Но я всегда бился за качество. Потому что тупо салонную комедию я не мог себе позволить в театре, потому что это противоречит моим театральным принципам. Но я так же понимал, что это бюджетное учреждение, и мы должны просто обслуживать того зрителя, который есть в городе, который ждет от театра не только фестивальных спектаклей и экспериментов. По требованиям к репертуару я всегда с ней [Ниной Лемеш] был согласен. Но даже самую сухую комедию положений можно поставить качественно и не качественно. Яркость спектаклей тоже можно по-разному оценить… А дальше уже начинаются вкусовые вопросы и вопросы финансирования... Качественного режиссера за копейки не позовешь. Качественную постановку без денег не сделаешь, как бы грубо это не звучало. Нина Николаевна была очень сильно занята ремонтом, потратила на это очень много времени, но оправдываться только этим — нечестно.
Почему мы за это время не смогли получить ни одного гранта, и почему мы не смогли нанять человека, который занимался бы этими вопросами, я лично, ответить не могу. Если посмотреть на репертуар, который образовался в «Тильзит-театре» во время моего пребывания, то очевидно одно: он разнообразный. Есть и экспериментальные постановки, и комедии, и драмы, как современных российских и европейских авторов, так и классика. В этой ситуации жалко только одно, что претензии от директора высказываются уже после того, как мы расстались, а не в рабочем процессе. Ведь могли бы и раньше расторгнуть контракт или не продлить его после первого года моей работы.


- Вы сказали, что вам не хотелось бы ставить низкопробные комедии, но даже Драмтеатр занимается тем, что постоянно ставит у себя какие-то комедийные постановки. «Номер 13» по Рэю Куни показывали уже больше 100 раз и никто не жаловался, а пьесу по братья Пресняковым «Терроризм» наоборот убрали из репертуара. Может быть вы от «Тильзит-театра» слишком многого требовали?

- Я думаю, что нет. Когда директор приглашает главного режиссера, он внимательно должен рассмотреть, кого же он приглашает, почему и ради чего это нужно и почему именно этого человека директор зовет в театр. Это же человек, который готовит свою программу, как минимум, на 5 лет. И люди, которые его приглашают, должны быть готовы к этим изменениям. Они должны быть готовы к тому, что публика в театре будет меняться, так как в театр приходит новый человек со своими понятиями о театре. И если те зрители, которые ходили в театр до этого, не будут ходить на его спектакли, то, может быть, появятся новые.

Те кто ходят на Камалетти, не будут ходить на Мольера. Здесь очень тонкая грань: как понять эту вкусовую планку зрителя. Готовы ли мы менять зрителей в своем театре или нет? Так, например, получилось со спектаклем «Семейные истории» . На него пришли молодые зрители. Но мы же не умеем их притягивать в театр, делать для них целевую рекламу – это уже другая проблема.


- Вам не кажется, что этой молодой публики просто очень мало в Советске? И если театр будет на нее ориентироваться, то просто скатится в финансовую яму?

- В Советске мало зрителей… В Советске живет приблизительно 45 тысяч человек. Один спектакль здесь идет (самое большое) где-то 50 раз. Если сравнить с большими городами, то там спектакли могут показываться по 150-200 раз. При усилиях маркетинга, рекламы и пиара, мы бы смогли спектакль показать раз 15-20, и это был бы средний показатель. Только готовы ли мы идти на изменения дизайна, готовы ли мы принимать на работу людей, которые обладают такими качествами?


- Но, условно говоря, в Советске есть такой бар «Махаон», куда местные ходят выпить и отдохнуть. Может быть от «Тильзит-театра» руководство подобной же функции хотело, чтобы туда люди могли прийти после работы, как-то расслабиться, посмотреть пьесу на понятном языке и уйти домой?

- Для этих целей в Советск много приезжает антерприз и концертов. И эта целевая аудитория может ходить туда.


- Нина Лемеш говорила, что вам с труппой не удалось найти общего языка.

- Есть проблемы, и я этого не скрываю. Мои методы и темы спектаклей отличаются от тех, по которым с ними работал Евгений Марчелли, с которым они выросли, с которым они были творческой семьей. При нем большинство труппы пришло в театр, при нем они добились успехов, получали награды и призы. С ним они прожили самые лучшие годы своей творческой жизни. Но я больше склоняюсь, может быть, к европейскому театру и к другим способам работы. И тут возникают некоторые разногласия: и вкусовые, и так далее…. Средний возраст актеров труппы – 45 лет. Она, конечно, нуждается в обновлениях, в молодой крови, а сейчас трое из молодых актеров тоже покидают «Тильзит-театр». Штатных мест, при этом, в театре почти не было. Что тогда делать? Люди боятся за свои места… Это все, конечно, нормальное явление, но вопрос тут в том: хотим ли мы из этой ситуации выйти или нет? Если провести переаттестацию, то может возникнуть еще больше вопросов. В труппе есть очень талантливые люди, а есть и другие… Но это мое личное мнение. Когда оно начало сильно мешать директору и творческому процессу, и нельзя уже было ничего изменить, я ушел. Каждый новый главный режиссер или художетсвенный руководитель в театре должен создать свою команду. Очень редко бывает, когда в эту команду попадает вся труппа. Не могу сказать, что со всеми актерами «Тильзит-театра» я не нашел общего языка. Были и конфликты, были и моменты творческой радости. И опять же повторю: может быть, это не я должен работать в этом театре.


- То есть, получается, что вы там просто какой-то статус-кво там нарушали? Была какая-то уже сложившаяся ситуация, из которой вы старались «Тильзит-театр» вывести, но все это просто не сильно оценили?

- По сути, да. Но, может быть, это мне одному так нужно было… Они хорошо жили и хотели продолжать, а тут появился кто-то… В театре, в течении нескольких лет, не появилось ни одного нового человека. А тут я им свалился на голову, потом пришло 6 молодых актеров (двое из них в прошлом году ушли), поменялось два бухгалтера, появился новый юрист и пиар-менеджер. И все это происходит в коллективе, которые не менял свой состав много-много лет. Это проблемная ситуация. Как говорится, в чужой монастырь не лезут со своим уставом. А мы именно полезли в чужой монастырь со своим уставом и новыми людьми. Но тогда опять возникает вопрос: зачем тогда я был нужен в этом театре?


- То есть, можно сказать, что театр в каком-то состоянии застоя находился?

- Это ваши слова (смеется). Не мне судить. Мое мнение стоит столько же, сколько мнение других людей. Для одного – это застой, а другой будет кричать от восторга.


- Можно тогда сказать, что «Тильзит-театр» движется в сторону типичного провинциального театра, от которого не стоит ждать каких-то театральных открытий?

- Я не знаю, что будет, как будет и какие планы в голове у директора… Но очевидно, что мои приглашенные режиссеры там работать не смогут. Мой план, поставленный на 2014-й год не будет выполняться по причине того, что уходят молодые актеры. Так быстро молодых актеров театру не найти. Молодые сейчас не такие уж и материалисты, как думается, что им дай зарплату, дай квартиру, и они будут у тебя работать. Без главного режиссера, без идеи в «Тильзит-театре» делать нечего. Современная молодежь – идейные люди. А те планы, которые были поставлены, реализовываться не будут. Срываются даже некоторые старые спектакли. Играбельных спектаклей театре почти что нет, максимум – 2-3 постановки. Может быть, конечно, директор сейчас придумает какие-то гениальные шаги. Может быть, появится другой главный режиссер, соберется новая команда. Куда это все придет – покажет время.


Текст: Алексей Щеголев