Калининградский промоутер рассказал в интервью Афише Rugrad.eu насколько вкусы местной аудитории отличаются от пристрастий жителей европейских городов, как в городе сорвались концерты Garbage и A-ha и почему новый Виктор Цой никогда не сумеет пробиться через интернет.

- По какому принципу ты выбираешь артистов для концертов? Ты в первую очередь исходишь из личных симпатий или из коммерческого потенциала?
- Если артист самому нравится – это идеальный вариант, но это иногда мешает, потому что личные пристрастия и бизнес бывают расположены очень далеко друг от друга. Иногда они совпадают, иногда нет. Просто ты понимаешь, что какой-то артист для той публики, на которую ты работаешь будет интересен, даже если лично тебе – он никак. Я думаю, что начинают все с привоза тех, кто тебе самому нравятся. У меня достаточно длинный рабочий шлейф, я достаточно давно этим занимаюсь, и не могу сказать, что мне все нравится, что я делаю. Очень много артистов, на чей концерт лучше пойти, чем его сделать, хотя и очень хочется. Но, во всяком случае, антипатии никому из тех, с кем я работаю у меня нет, а это важно.

- С артистами какого уровня ты, как правило, работаешь?
- Это первый эшелон российских рок-групп, первая «десятка». Она мне достаточно интересна, и я с ней давно работаю. Многие группы волны «Нашего радио», которые появились уже в новое время, какие-то «патриархи рока». В принципе то, что я постоянно делаю, как это не странно, концентрируется вокруг русского рока. Хотя я достаточно часто занимаюсь и западными артистами, но там речь не идет о звездах первой величины.

-Насколько тебе самому русский рок интересен? В Калининграде к нему всегда было несколько пренебрежительное отношение.
- Мне русский рок интересен несколькими именами. Я считаю, что Борис Гребенщиков – это камертон русского рока, по которому можно все настраивать. Я считаю, что поэт и рок-группа №1 в России – это «Сплин». Это группа, которая в отличии от всех прочих, имеет четкое и законченное мироощущение. Это команда, которая генерирует абсолютно свою, законченную творческую вселенную. На каждый вопрос –у них есть свой точный ответ. «Сплин» и «Аквариум» для меня – это «золотой фонд» русского рока, все остальные, наверно, уже не живут. У меня много симпатий, я в достаточно хороших отношениях со многими группами нахожусь. Устраиваю им концерты. Но из личных пристрастий – это «Сплин» и «Аквариум».

- Как тебе многочисленная волна рок-групп, которая на «Нашем радио» появилась уже после Козырева?
- Это уже другая генерация. Это те артисты, которые волей судьбы известны ограниченным аудиториям. Такая интернет-генерация. Я не очень за ними слежу. Мне кажется, что каждый должен заниматься своим делом, и молодые группы должны привозить промоутеры в возрасте 25 лет. Последняя волна, на которой я уже успокоился, характеризуется тем, что на группу выделялись огромные (даже по тем временам) бюджеты. Сейчас это сделать невозможно, потому что индустрия CD-носителей умерла. Продажа компакт-дисков не дает никаких денег, а в конце 90-х – начале «нулевых» продажи дисков осуществлялись на миллионы долларов. Я не хочу вживаться в шкуру организатора концертов звезд «десятых» годов. Новые звезды меня не очень интересуют, все-таки нужно работать на ту аудиторию, с которой ты вместе растешь, взрослеешь и стареешь. В каждой генерации должны появляться свои гениальные промоутеры, которые чувствуют нерв поколения. Иначе получается скучная фигня.

- Калининградская аудитория консервативна? У нас же действительно есть тенденция, что одних и тех же артистов возят много лет подряд.
- Нет, ни в коем случае. У нас очень развитая аудитория, причем любых возрастов. Мы всю жизнь жили немножко в других медиа-полях, нежели Россия. У нас тут польское телевидение брало, моряки пластинки привозили, поэтому публика более подкованная. У нас один из самых больших процентов в РФ публики, которая выезжает на концерты в близлежащие города. В России такого нет, чтобы все собрались и поехали в Сопот или Варшаву на концерт. Что касается одних и тех же артистов, то это просто значит, что они очень востребованы. Если к нам каждый год ездят «Пикник» или «Ночные снайперы», то это значит, что есть точная аудитория, которая на них пойдет, и даст организатору стабильный заработок. Наша аудитория настолько же развитая, насколько и непредсказуемая. Поэтому каждый раз, запуская новый проект, еще не бывавший в Калининграде, ты рискуешь тем, что люди от тебя отвернутся. В том числе, это говорит еще о том, что город у нас маленький. Область вообще можно не учитывать, потому что там считанные единицы этим интересуются. В моем поле зрения, несколько тысяч человек – это максимум.

- Запрос на новые имена здесь ощущается?
- Я его не ощущаю, поскольку работаю с возрастными артистами. Бывает наоборот, что интерес падает. Люди стареют, перестают ходить на концерты. Только какой-то сильный повод их может заставить. Допустим, последний концерт, когда группа завершает карьеру. Как это было с «Агатой Кристи».

- Можно говорить, что вкусы калининградской аудитории похожи на вкусы жителей европейских городов?
- У нас все гораздо сложнее. Мы живем, образно говоря, между роскошью и тоской. Сейчас, в этом смысле, хорошо всем: и поклонникам Стаса Михайлова, и поклонникам Deep Purple, и поклонникам какой-то синти-поп музыки. У всех есть свои возможности: первый пойдет на концерт в СК «Юность», второй поедет в Вильнюс, третий – сходит в City Park. Я не вижу никаких проблем, с точки зрения спроса и предложения. Может быть, мы находимся в загоне по части остромодной музыки, но ведь мы провинция. Нормальная, благополучная провинция, хорошо расположенный закуток России.

- Это замкнутая система может разрушиться, скажем, из-за того, что новое поколение вырастет, с другими музыкальными интересами?
- Конечно ситуация поменяется. Я вижу, как это было в прошлом и представляю, что в будущем очень многое изменится. Когда появится новая аудитория с другими запросами, появятся и люди, которые за деньги будут их удовлетворять. Но я пока эту генерацию не вижу. Но я и в современной музыке не вижу ничего нового, сравнимого с волной того же эмо или драм-энд-бэйса. При этом это общемировой кризис. У него есть объективные причины, связанные с падением продаж носителей. Чтобы запустить «звезду», хоть российскую, хоть западную, надо потратить миллионы долларов. Бывает, что эти деньги тратят на правильных артистов, иначе бы не появлялись такие суперские группы как Radiohead или Placebo, которые поп-группами нельзя назвать. Сейчас мы живем в межвременье, когда непонятно как капитализация таланта происходит. К примеру, Psy со своим Gangnam style собрал кучу денег на одной песне, но дальше непонятно что с ним будет. Кризис связан и с тем, что рухнула сама модель поведения молодого человека. Когда я был молодой, я хватался за гитару, хотел играть на большем стадионе и знал, что этим можно заработать кучу денег, потому что и Джон Леннон был до меня, и куча других ребят. Сейчас молодые люди больше хватаются за диджейские вертушки, либо смотрят назад и хотят быть новыми куртами кобейнами. Но это не работает, в этом нет революции, это уже осточертело. Сам символ молодого человека с гитарой –это, сейчас, настолько ксерокс, снятый с ксерокса… Если раньше в 50-е годы это была революция, то сейчас любой оболтус может купить себе фирменный Fender Stratocaster и кучу примочек к нему. Но он будет в этом списке многомиллионным очередным молодым человеком.

- Российская сцена, по твоему мнению, за последнее время сильно изменилась? У нас даже качественные поп-артисты стали появляться уровня «Елки» и Ивана Дорна, чего раньше не было.
- Это на самом деле украинские вливания. Украина дала нам «Елку», Дорна, «Океан Эльзы», «Вопли Видоплясова», у них может быть все и хорошо, а в России я за этим не очень слежу. «Елка» - это очень хорошо, но это единичный случай. Я помню время, когда новые «звезды» при Козыреве (Михаил Козырев - бывший генпродюссер «нашего радио - прим.ред) на «Нашем радио» появлялись раз в месяц. Рубеж тысячелетия, когда ты мог включить радио, услышать песню новой группы, каких-нибудь «Смысловых Галлюцинаций» и понять, что это круто и надо везти их на «Вагонку», потому что будет четко и все ребята придут. За год появлялись 10 крутых артистов, которые собирали «Вагонку», а сейчас ничего подобного рядом не валяется. Появляются какие-то интернетовские интересные штуки с кучей просмотров на Youtube, но они не пробивают своей головой потолок интереса людей в провинциальном городе. Появился прекрасный Вася Обломов, но он собирает 100-200 человек.

- Интернет так и не заработал как полноценное средство промоушена?
- Я все-таки думаю, что до сих пор нельзя списывать со счетов ни телевидение, ни радио. В период конца 90-х, когда интернет был не так развит, нельзя было обходиться без ротаций на радио и телевидении. Это было обязательным условием успеха. Все разбивали копилки, снимали дорогие видеоклипы, засовывали их на телеканалы. Люди, которые смотрят ролики в интернете – ждут какого-то прикола. Невозможно сесть и запеть песню как у «Аквариума» или «Кино» - никто даже слушать не будет. Людям нужен прикол, через минуту понять, что это очень прикольно.

-Ты согласен с мнением, что генерация отечественных артистов, которые через сеть пробились, это, в основном, откровенные фрики?
- Любая генерация: Psy – это фрик. Это такое время, время интернет просмотров. Это такая штука, где серьезная, грузящая песня никак не проконает. Даже если это великолепная вещь на уровне «Романса» группы «Сплин». Ну просто сидит человек и под гитару поет хорошую песню…Это неинтересно. Интересно, когда фрики в кадре, приколы, «Жора, где ты был?». Вещи, которые сразу становятся смешными. Смех – сильная эмоция, можно сразу скинуть ссылку и все поржут. Но никто не может скинуть ссылку, если появится новый Саша Башлачев и запоет «Время колокольчиков». Это же тяжело и неинтересно. Мышление поменялось у молодых людей. Хотя в любом правиле есть исключения, но я пока их не знаю. Если бы я узнал, что какой-то молодой человек спел песню и получил на Youtube миллионы просмотров, я бы подумал, что скорей всего какой-то прикол.

- У тебя самого была какая-то тяга к экспериментам? Привезти в город что-нибудь экстраординарное.
- Была, обычно это кончается либо ужасно, либо очень хорошо. С точки зрения финансов, первый концерт Brainstorm в 2004 году, был провальным. Сейчас их окучивают другие организаторы и это все успешно. Провал был с одной из лучших групп в мире The White Stripes. За неделю до этого они были хедлайнерами фестиваля «Гластонбери», а на «Вагонке» собралось человек 300. Но это эксперименты, которые все равно оканчиваются хорошо. Деньги – это такая вещь, которую можно отыграть назад. А второй раз The White Stripes никто никогда не привезет. Во всяком случае, мои эксперименты заканчивались так, что я выживал на этом рынке и продолжал заниматься любимым делом. С возрастом все меньше и меньше экспериментируешь, потому что личные пристрастия заканчиваются, группы, которые тебе были интересны, прекращают свою деятельность, либо стареют. Я вот всегда любил группу «Центр» и Василия Шумова. Я его привез, там был небольшой «минус», но я получил огромное удовольствие, так как с этим человеком познакомился. Сейчас у меня эксперименты находятся на уровне таких проектов, по которым нет никакой статистики. Таких групп никогда не было в Калининграде и возможно больше не будет, но это может быть и коммерчески успешно, да и самому интересно. Как концерт Эмира Кустурицы и No Smoking Orchestra.

- У тебя были ситуации, когда очень хотелось привезти какую-то группу, но при этом было понимание, что в Калининграде за это браться не стоит?
- Я ежедневно получаю письма от букинг-агентств про всевозможных западных артистов и 99% этой переписки уже не читая, отправляю в корзину, поскольку для Калининграда – это слишком круто. Я хотел привезти в Калининград A-ha, когда группа еще существовала. В 2003 и 2006 году у нее был русский тур, но в каждом я пролетал. Доходил уже достаточно далеко, находил спонсорские деньги… Я вел переговоры первичного уровня даже с Depeche Mode. Но когда ты предлагаешь сделать концерт, ты же предлагаешь те деньги, которые тебе кажутся обоснованными. А агенту артиста это кажется не стоящим того. Вот у меня был в прошлом ноябре логистический фейл… Был абсолютно четкий вариант привезти Garbage. Они играли в Риге, а потом через два дня им надо было выступать в Кракове. Я предложил Калининград, мы обо всем договорились, но из-за проблем с визами для американцев это сделать не получилось. Когда у тебя появляется инструмент, которым ты можешь приподнять рынок, приподнять гонорары артистов, то ты этим рычагом пользуешься. У меня так было с «Янтарным пляжем». Все кричали, что никогда Paul Oakenfold не приедет в наш провинциальный Калининград. Но он приехал, потому что появилась возможность приподнять какие-то бюджеты на хедлайнера. Думаю, что и в будущем будут какие-то удивления.

- Насколько ты рассчитываешь на успех проекта No Smoking Orchestra, поскольку их музыка все-таки не для всех?
- Я могу только надеяться, что концерт будет успешным. Мы же буквально говорим о том, что на концерт должно прийти 1 000 – 1 500 человек, чтобы он окупился. А я эти 1 500 человек, практически, всех в лицо знаю. Люди, которые, реально музыкой интересуются, приходят на концерты, здороваются. У нас появились события, которые вписываются в подобные феномены. И Goran Bregovic, и Zucchero. Если все пройдет успешно, можно будет это продолжить. Gogol Bordello подъедет какой-нибудь.

- Организация концерта группы уровня Franz Ferdinand в Калининграде возможна? Есть подходящие площадки, инфраструктура?
- У нас возможно все. Если говорить группах ранга Garbage или Franz Ferdinand – мы на все копыта подкованы. У нас прекрасные площадки, шикарный звуковой аппарат, приемлемый свет, есть отели мирового класса. Если говорить о уровне Depeche Mode – то это опен-эйр, какой-нибудь Девау или «Балтика». Но вот если бы нашелся такой спонсор, который бы сказал: «Да, мы это хотим!». Либо политические структуры, либо финансовые. Любой кандидат в депутаты тратит на предвыборную кампанию деньги сравнимые с привозом Depeche Mode. Он может просто после концерта выйти на сцену, заплакать и сказать: «Это я вам привез эту группу! Голосуйте за меня!». И весь Калининград скажет: «Вот он молодец…Мы всю жизнь хотели. И он привез». Таким образом получилась акция «Музперелет», которую я придумал. Она попала в Книгу рекордов России. Тогда «Мумий Тролль» сыграл концерты в один день во Владивостоке и Калининграде. История долго тянулась, я за всеми бегал: и за артистами, и за спонсорами. В итоге «Единая Россия» дала денег. Земной поклон им за это. Они могут творить все что угодно, но в этой ситуации они помогли воплотить этот рекорд. Это многое говорит о тех людях, которые мне сказали «да».

- Можно сказать, что калининградский рынок шоу-бизнеса является закрытым? Новые игроки не часто появляются?
- Появляются, но рынок действительно тяжелый. Он ограниченный, затоптанный и застолбленный. Есть определенные, как у сыновей лейтенанта Шмидта, конвенции. Я стараюсь не переходить дорогу одним людям, в ответ надеюсь, что они мне не перейдут. Это просто профессиональная этика. Исторически так сложилось. Я знаю, допустим, что Феоктистов (Андрей Феоктистов — калининградский промоутер -прим.ред) привозил какого-то артиста и захочет его вновь привезти, так что лучше не перебегать дорогу. А если вот кто-то к кому-то потерял интерес, а ты в артиста веришь, то можно. У нас рынок уже сложился. Поэтому о новых промоутерах иногда можно говорить в негативе, как про людей, которые уводят из стойла любимую лошадь, такой «цыганский» бизнес. Но этим карьеру не сделать. На больших сроках – это бесперспективное занятие. Новые промоутеры –это должны быть и новые направления. На моей памяти были такие, которые как серферы забирались на волну. Была волна R’n’B на ней вылез один молодой промоутер, была волна драм-энд-бэйс, и мой коллега сделал на ней, чуть ли не двенадцать больших рейвов серии «Жесть». Лучший прорыв для молодого человека – это везти то, что сейчас в поле зрения существующих компаний не попадает. Но то, что будет востребовано молодой аудиторией. Например, американских панков Anti-Flag, они недорогие, бодрые и в Россию заезжают.

- Твой фестиваль «Янтарный пляж» насколько интересен калининградской аудитории?
- Он абсолютно органично здесь смотрится. У нас в России не так много пляжных фестивалей, а в Калининградской области вообще ни одного. Когда несколько лет назад все это начиналось, я думал, что это может быть крупное событие даже на федеральном уровне. Одновременно с нами организовали фестиваль Kubana, который поддерживает губернатор Краснодарского края, дает на него очень много денег. Фестиваль стал ярким событием, там шикарные артисты, это очень круто сделано. У нас пока на уровне руководства области такого понимания нет, но я думаю, что если долго что-то делать, это когда-нибудь кому-то понравится. «Янтарный пляж» был задуман и как инструмент внедрения на побережье нашего региона мирового стандарта пляжей «Синий флаг». В туристических «мекках» мира он везде воплощен, в том числе и в близлежащих странах. Когда у нас хотят развивать туризм, то я говорю, что хорошо бы привезти в порядок пляжи. Хорошо бы сделать ежегодное пляжное большое событие. Нет исторически перешедших событий в Калининграде, которые были бы интересны всей стране, а значит их нужно внедрять и придумывать.

- На «Янтарном пляже» ты совмещал форматы rave-опен-эйра и рок-концерта. На последнем фестивале хедлайнером первого дня были Scooter, а второго «Танцы Минус». Ты намерен продолжать совмещать эти форматы или все-таки выйдешь на моно-фестиваль?
- Классическая история, когда на большем фестивале выступают все, кто угодно. Впервые я был впечатлен пляжным фестивалем в Лиепае, там 10 лет подряд происходила Baltic Beach Party. Там одновременно барабанили «Мумий Тролль» на главной сцене, какие-то хэви-металлисты на альтернативной, какие-то электронщики, латвийская эстрада. Все было полностью перемешано и это правильно, потому что моно-формат фестивалей актуален для больших, европейских конгломератов, куда могут все люди съехаться. У нас, если хочешь собрать большую толпу, нельзя заморачиваться на одном формате.

- От областного правительства ты пытался поддержку получить. Для них туризм это сейчас такая идея-фикс.
- Мы ведем диалог, в этом году мы победили в конкурсе среди мероприятий, которые имеют какой-то туристический потенциал. Наверное, власть на нас смотрит. Но как-то еще не совпали наши вектора интересов. Но я понимаю, что сначала надо озаботиться глобальными вещами. Нет смысла делать фестиваль в городе, в который можно прилететь за деньги, которые сравнимы с полетом в Лондон или Нью-Йорк. Беда с авиаперевозчиками, с пляжами, которые смывает… Есть какие-то проблемы, которые острее стоят.

- Ты развитие фестиваля как видишь?
- Нужно понять, за счет чего можно поднять бюджет. В регионе мы собираем всех любителей того, что мы предлагаем: электронная музыка, русский рок , просто гитарная музыка. Чтобы перешагнуть порог и стать интересными не только на региональном уровне нужно, чтобы в первый день играли The Prodigy, а во второй Rammstein. Это технически можно сделать, но тогда в это дело нужно вложиться так, чтобы ближайшие несколько лет на фестиваль пошел приток гостей из близлежащих стран и России. Но пока не решены базовые вопросы транспортной доступности Калининграда, об этом рано говорить. Я думаю, что когда-нибудь интересы на высоком и нашем уровне должны совпасть. Мне скажут: «Давайте уже сделаем ваш пляжный фестиваль. Давайте в первый день The Prodigy, во второй –Rammstein. Сделаем три сцены, построим фестивальный городок, и все у нас будет очень круто. К нам приедет много людей из России, и все это будет неделю длиться». Но это такие планы на вырост.


Текст: Алексей Щеголев