Творческая группа Come With Us в калининградской клубной тусовке известна, в последнее время, по своим вечеринкам на уикенде в «Рафинаде». В отличии от большинства других калининградских тусовок, здесь царит несколько иная атмосфера: на танцполе играет тяжелая электроника и техно, а в зале можно заметить совсем уж фриково одетых персонажей. Впрочем, формат Come With Us не ограничивается только традиционными клубными вечеринками на выходных. Именно благодаря этому проекту в Калининграде прошел концерт Red Samara Automobile Club, а в планах проекта организовать в «Рафинаде» вечеринку с участием калининградских электронщиков (среди которых есть уж совсем мрачные персонажи, играющие тяжелы электронный индастриал) и привезти в Калининград проект Summer of Haze. В интервью Афише RUGRAD.EU участники Come With Us Илья Машичев и Павел Николаевич рассказали о любви к восьмидесятым и space disco, почему их не тянет делать вечеринки в гей-клубах, консервативности калининградского клубного формата и разнице в форматах с серией популярных вечеринок Loshadka Party.



- Как появилась промо-группа Come With Us?

Павел Николаевич: Вечеринки начинались еще без какой-то конкретной промо-группы. Было несколько людей, которые делали ивенты в различных местах. Даже еще нигде не закрепились. Я делал ивенты, подбирал тех, кто будет играть, делал какую-то рекламку. Но я понимал, что нужно это как-то застолбить и сделать какое-то творческое объединение. Come With Us — это даже не промо-группа, промо-группа — это слишком грубо звучит.

Илья Машичев: Промо-группа — это слишком узконаправленно. Наша сфера деятельности не ограничивается только вечеринками. Мы 24 часа в сутки разными вещами занимаемся: мы хотим различные фотоссесии делать, привлекать различных артистов или творческих людей. Как появилось наше объединение? Паша делал вечеринки, а я был просто недоволен тем, что происходило в клубной жизни города. Было очень скучно, в клубах не было никакого экшена, форматы были очень тривиальными и избитыми. Поначалу я думал, что в Москву буду переезжать, но все-таки сюда вернулся. И как-то подошел на вечеринке к Паше и сказал: «Чувак, давай сделаем вечеринку». У меня вообще была мечта делать фриковые и провокационные ивенты, где люди будут себя чувствовать себя свободно.


- Название Come With Us как появилось? Это какая-то аллюзия на культуру 80-х?

П.Н.: У нас vaporwave преобладает и это мне симпатизирует. С названием была беда. Что меня останавливало от создания команды, так это название. Сначала мы котировали Rave On, у нас была каша по музыкальному формату. Я хотел один формат, люди играли другое. Потом все потихоньку перетекло, а название родилось спонтанно.

И.М.: Наша идеология — это не совсем фриковость. Скорее разнообразие. Сперва мы делаем одну вечеринку, потом — другую. На первый взгляд — это разные истории, но у это всего есть общий фундамент и бэкграунд. То что мы не запариваемся над стилями и какими-то ярлыками. Да, это эклектика. Потому что мы хотим соответствовать духу времени, а дух времени на данный момент очень эклектичный.


- Вам не кажется, что в результате будет просто «винегрет» получаться?

П.Н.: Главное, чтобы он хороший был, чтобы вкусный... Чтобы был стильный «винегрет».

И. М.: Винегрет будет в любом случае.

П.Н.: Да он уже есть. У нас одна вечеринка была — техно-рейв, где все во фриковых костюмах приходили, а следующая (мне диско точно так же близко) — Suck my disco.

И.М.: А потом мы привозим артиста, который играет vaporwave, low-fi музыку, пост-витч-
хаус и даже немного хип-хоп. Summer of Haze, которого мы привозим, это, чистой воды, эклектика. И современной молодежи это нравится. Такой постмодернизм, при чем качественный и искренний. Люди давно такого хотели. Потому что ты приходишь в «Универсал» или «Платинум», а там играет один и тот же коммерческий хаус. Еще куда-нибудь приходишь и опять играет deep house, который, грубо говоря, никому не нужен... Нет, ну еще пока нужен, но скоро это будет неактуально.


- Ваши ивенты сравнивают с известной серией вечеринок Loshadka Party. То есть вы просто поняли, что эта тема качает и переняли эту эстетику?

И.М.: Эстетика таких вечеринок пошла не от Loshadka Party... Фильм Party Monster смотрели все. Это нью-йоркские вечеринки конца 80-х. Но мы не полностью слизали оттуда. Но если не было такого формата в городе, то почему бы его не сделать? Есть же люди, которые делают Zebra Party или «Кобылка Party». Они концепцию вечеринки полностью слизывают. А то, что у нас тяжелая электронная музыка и костюмы на вечеринках — это не совсем Loshadka Party. У Loshadka Party — своя концепция. В «Партизане» как-то люди пытались делать Loshadka Party, но у них ничего не получилось.


- Хорошо, вы на вечеринках выступали в цветных париках, люди в полицейских фуражках танцевали. Это тогда откуда тогда все взялось?

П.Н.: Из моего дома взялось (смеется). Парики притащил Илья. У меня просто такие девайсы были: фуражка и плетка. Я специально это для вечеринки покупал. Пригодилось...


- Название вечеринки в духе Suck my disco - это такая осознанная провокация?

И.М.: Да. Мы все делаем осознанно. Это такая игра слов. Скоро будет вечеринка, пока не скажем как она будет называться, но это будет еще жестче в 10 раз. Это будет полный разнос.


- Насколько такой формат оказался востребованным у калининградской публики? Это то, чего действительно не хватало?

И.М.: Да, конечно. То, что мы делаем — это то, что витало в воздухе. Просто ни у кого не хватило смелости воспроизвести это и материализовать. Как часто у нас в городе бывает: «Ну, типа, никому это нахер не нужно. Полная фигня, никто не придет, Калининград...». Но на самом деле, мы работаем с публикой, меняем ее мышление. Мы раскрепощаем и даем людям понять, что вечеринки в нашем городе могут быть не скучными и однообразными, а реально очень крутыми. И за всем этим может стоять определенная философия. Человеку нужен экшен. Он должен приходить в клуб и это должно быть что-то, что вызывает у него эмоции.

- Кто к вам ходит на такие вечеринки? Это, как правило, молодежь?

П.Н.: Разные люди. И «проходимцы»...

И.М.: И простые ребята. Мы не хотим на наших вечеринках видеть быдло. Но это абсолютно разные сегменты публики. В основном — молодежь: от 18 до 30 лет.

П.Н.: Нет, я еще видел и мужчин постарше.


- Это обязательно должны быть какие-то девочки в рваных леггинсах?

П.Н.: Они сами приходят (смеется).

И.М.: Нет, это любой человек, который готов не запариваться и быть частью этой атмосферы. Быть в теме.


- У вас вечеринки, как правило, в «Рафинаде» проходят. И тут же рядом каждую пятницу делает свои ивенты «Артишок». Это же вещи, которые, примерно, на одну и ту же публику рассчитаны?

И.М.: Нет. Мы чаще все-таки в субботу вечеринки делаем и часть публики из «Артишока» приходят и на наши вечеринки. Должен же быть какой-то плюрализм. Я против того, что «Артишок» там тусуется, «Рафинад» - там, а еще кто-то в другом месте. Я хочу, чтобы люди избавлялись от этого снобизма. Ничего особенного нет, но все пытаются что-то кому-то доказать... Прямых конкурентов у нас нет. Мы даже не запариваемся. Кто еще делает такие вечеринки как мы?

П.Н.: Людей мало, не за что конкурировать. Мало людей подобными вечеринками интересуется. Их наоборот еще выцеплять надо.

И.М.: Все-таки не место делает вечеринку, а музыка, люди и атмосфера. Можно хоть в гараже ее сделать, но если там будет интересная публика и крутая музыка, то это будет супер.


- Come With Us — это сейчас какой-то андерграунд клубной культуры в городе или все-таки мейнстрим?

И.М.: Ну, какой же мы мейнстрим? Это просто такие категории: «андерграунд», «мейнстрим»... Мы — инди. Я неплохо отношусь к коммерции. Но в нашей стране и гламур немножко говняненький. Если пойти в какой-нибудь клуб в Москве, или в «Платинум» или «Универсал», то становится смешно, если сравнить это с западным гламуром. Это разные вещи.


- Просто в Калининграде, еще лет 5 назад, формат инди-вечеринок — это было минимал-техно или deep house.

П.Н.: Это уже популярная, клубная музыка.

И.М.: Музыку мы слушаем разную. Но играем мы вполне массовую музыку: современное французское техно. Я люблю электроклэш, мы иногда его ставим, но техно и electro все-таки больше. Такой mash up получается.

П.Н.: Я всегда стремлюсь, чтобы у нас было стильное техно, такое космическое space disco, чтобы «грязи» было поменьше. Чтобы оно было и плотное, и рейвовое, и стильное.


- Просто если говорить про клубные тренды «нулевых», то это, наверное, ну никак не space disco и даже не французское техно.

И.М.: Техно всегда было в авангарде.

П.Н.: До 2004 года был транс. Сейчас он уже вообще никак. Транс — мертв.

И.М.: Я бы не согласился. Транс и техно — это такие вещи, которые шли особняком. Транс — не мертв: Goa-Trance, Psy-Trance. Люди до сих пор ездят в Индию, употребляют вещества и тусуются под транс.


- Серия ваших вечеринок Intilligente Rave - это как раз то, что выбивалось из этой андерграундной линии, такая попытка с коммерцией позаигрывать?

И.М.: Это была проба пера. Это просто была попытка поработать вместе. Но это старые дела.

П.Н.: Это каша была. Я хотел одну музыку играть, но не было столько людей, которые бы это играли. Среди них, по сути, только я такое играл. Я не вписывался и был «гадким утенком». Думал, что это я что-то неправильно делаю, но потом набрал окружение, которое мне больше подходит... Я не могу сказать, что эти люди делают плохую музыку. Но это совсем другой формат — что-то зализанное, ближе к мейнстриму.


- Вечеринка «Ельцин Rave» как появилась? Ельцин вам чем не угодил?

П.Н.: Я картинку с Ельциным увидел и на афишу его зафигачил. Это было 4 января. А 4 января в России преобладают алкогольные настроения. Самым алкогольным символом России всегда был Ельцин. Он отображает атмосферу всего постновогоднего времени своей аурой.

И.М.: Ельцин — это персонаж, который нам не очень симпатичен. Это такое либерально-алкогольное начало.


- Как получилось, что вы в «Рафинаде» обосновались?

И.М.: Это довольно адекватная, андерграундная площадка. А делать вечеринки где-нибудь в «Амстердаме» нам бы не хотелось.

П.Н.: Я делал там вечеринки. И мы ушли в «минус» на тысяч 15 там. Если бы к нам в «Рафинаде» пришло столько же людей, то мы бы еще и заработали.


- Вы говорите, что в «Амстердаме» вам бы не хотелось делать вечеринки. Но те же Loshadka party как раз проводят вечеринки в гей-клубах.

И.М.: Я понимаю, что аудитория там довольно раскрепощенная...

П.Н.: Плохая там аудитория, плохо раскрепощенная...

И.М.: Ну, немножко региональная... Мы не делаем какие-то узконаправленные вечеринки. Наши вечеринки — это не гей-вечеринки, как мне много раз говорили. Мы не делаем вечеринки для лесбиянок и геев. Мы делаем вечеринки для всех. Это все шаблоны. Личная жизнь людей должна оставаться позади.


- В Калининграде тяжело с площадками для подобных вечеринок?

П.Н.: Тяжеловато. Не все к себе пустят. В данный момент нам многие площадки подходят: и по своему географическому положению, и по геометрической структуре. Но туда такой андерграунд делать просто не пустят. Они хотят, чтобы к ним приходили «кисули», танцевали под deep house и набивали у них на баре много денег. Там все чересчур консервативны.

И.М.: Люди хотят делать бабки. А на таких вечеринках сверхприбыль не получишь. Если сыграешь «в ноль» или чуть-чуть заработаешь, то уже хорошо. У меня есть концепция - «вечеринка моей мечты». Я хочу достичь этого, а публика сам будет наслаиваться. Людей становится все больше и больше.


- В Калининграде не так много промо-групп, которые занимаются привозом артистов, если это не диджеи. Вы делали концерт Red Samara Automobile Club. Как так получилось?

И.М.: Я просто сидел «Вконтакте» и слушал Red Samara. Я ему просто написал, а он мне скинул ссылку на своего менеджера. Сказал: «Калининград — классный город. Хочу к вам приехать уже давно». Я списался с менеджером, и мы все сделали.


- В Калининград уже 3 раза приезжала группа «Барто», которая, примерно, из этой же музыкальной тусовки. Они собирают очень мало публики. С RSAC была такая же ситуация?

И.М.: Это организационные моменты... Последний концерт «Барто» был в клубе James Brown. Он был нераскручен и про него просто никто не знал. В результате туда пришло три с половиной человека. Это было жестко. Но они могли сделать лучше и людей было бы больше. Мы заморочились с рекламой, и люди пришли. Феликс позитивный парень. И приедет к нам еще неоднократно.

П.Н.: Мы концертом довольны. Недовольны только «минусом». В конце весны мы планируем фестиваль, где будет несколько подобных участников.


- Может тут еще проблема в том, что люди ждут от концерта живого звука, а на Red Samara выходит чувак с лэптопом и поет под «минусовку»?

И.М.: Нет тут никакой проблемы. Все давно уже првиыкли к такому формату. Вспомнить того же Mujuice или Disclosure. Mujuice, кстати, можно было бы привезти, но мы пока не знаем сколько он будет стоить по деньгам. В планах у нас много крутых привозов, но все пока упирается в деньги.


- Что это за эксперимент с калининградскими электронными музыкантами — Zex Model и Lord of the Flyez, с которыми вы собираетесь устраивать вечеринку?

П.Н.: Ребята пишут хорошую музыку, которая мне нравится, но в Калининграде они почти неизвестны, только в определенных кругах и соцсетях. Такое своеобразное интернет-гетто. Они издаются на интересных лейблах, но в городе это не востребовано. Витч-хаус уже давно существует, но в Калининграде ни одной такой вечеринки не было. Уже пост-витч-хаус начался, уже что-то около витч-хауса что-то развивается... А у нас еще даже витч-хаус вечеринки не было.

И.М.: Может быть, конечно, какая-нибудь квартирная витч-хаус тусовка и была, где собрались 7 девочек, с зашифрованными «Вконтакте» именами, просто накурились и поставили витч-хаус. Такие вечеринки может быть и были.


- Просто Zex Model — это же совсем мрачная и не танцевальная музыка.

П.Н.: Конечно. Но он не будет именно свою музыку играть. Он будет играть танцевальную синтезаторную музыку. Не знаю, крики Сатаны какие-нибудь под электронный бит. Я товарищу скинул послушать его треки, а он говорит: «У меня сейчас из углов черти полезут!», Но у него зато стильная музыка. В апреле он будет играть на двух крупных российских ивентах.


- Как вы проект Summer of Haze нашли, который 22 февраля будет выступать в «Рафинаде»?

П.Н.: Я еще прошлой весной-зимой на него наткнулся. Он был еще не так популярен: у него и «Вконтакте» еще мало друзей было, и лайков ему под треками не ставили. Я слушал, и меня эта музыка очень перла. Я весной еще загорелся его привозить. Но Илья говорил: «Да ты что, чувак?! Его же никто не знает!Это все в «минуса» уйдет». Но за лето он обрел популярность в определенных кругах.

И.М.: Сейчас он на пике.


- Вы про свои вечеринки все время говорите: там «минус был, здесь «минус» был. Вообще возможно такие ивенты делать так, что бы они еще и коммерчески успешными были?

И.М.: Если мы будем регулярно проводить вечеринки, у нас сформируется своя аудитория, и мы такую культуру такой эклектики будем в городе развивать, то тогда можно будет и деньги делать. За хороший продукт нужно платить. Но это не сразу. Мы люди не алчные, мы за искусство. Но кушать хочется...

П.Н.: Было бы замечательно делать то, что нравится и еще и кушать.



Текст: Алексей Щеголев