Весной прошлого года у телерадиокомпании «Каскад» поменялись менеджмент и состав акционеров. Генеральным директором и главным редактором стала Ольга Волкова, ранее работавшая в представительстве правительства Калининградской области в Москве. В ноябре в состав учредителей вошла структура регионального правительства — АО «Корпорация развития Калининградской области». Действия властей оценили как первый реальный шаг по формированию правительственного медиахолдинга, разговоры о котором велись давно.

В интервью Афише RUGRAD.EU новое руководство «Каскада» — супруги Ольга Волкова и ее заместитель Борис Чесноков — рассказали о том, как выстроены взаимоотношения с региональным правительством; что произойдет, если власти перестанут заключать контракты на освещение деятельности; что должно произойти, чтобы региональное телевидение начало приносить прибыль и почему истории Игоря Рудникова не нашлось места в телеэфире.

«Я не могу отвечать на вопросы из разряда “кто где познакомился?”»

— Вы работали советником руководителя представительства правительства Калининградской области в Москве. Почему внезапно происходит такая рокировка, и вы внезапно оказываетесь в кресле гендиректора «Каскада»? Советник главы представительства и гендиректор телеканала — это должности, которые совсем в разных плоскостях находятся.

Ольга Волкова: Вообще, моя должность называлась «пресс-секретарь представительства». Просто по уставу там все считаются советниками. Я занималась там общением с прессой: пресс-конференции как главы представительства, так и губернатора, который как минимум раз в неделю бывает в Москве. Если был интерес федеральной прессы, то я занималась этими вопросами.

— Грубо говоря, вы там за «медийку» отвечали.

О. В.: Да, поэтому странного в этом назначении нет.

— Кто вам сделал это предложение? «Каскад» и правительство в тот момент — это две совершенно отдельные друг от друга структуры. Понятно, что, наверное, кто-то из команды губернатора вам предложил

О. В.: Мне сделали предложение новые собственники, которые находятся в Москве. Это было решение, которое предварительно было согласовано с правительством.

— И как новые собственники телеканала связаны с правительством? Почему они согласовывали свое решение с ним?

Борис Чесноков: Это надо у них спросить...

О. В.: Я не могу отвечать [на вопросы] из разряда «а кто где познакомился?» и так далее. Я была сотрудником представительства. И как вы понимаете, в московских представительствах интересная такая история [происходит]: туда приходит московский бизнес, приезжает калининградский бизнес. Это всегда площадка для общения.

— Вы хотите сказать, что там в какой-то момент оказались новые собственники «Каскада», и они сразу увидели вас и предложили занять должность?

О. В.: Я не думаю, что это было сразу. (Смеется.) Но так произошло. Но я не могу сказать, было это при первой встрече или при второй.

— Но вы думаете, что вашу кандидатуру с Антоном Алихановым они обсуждали.

О. В.: Конечно. Я была тем человеком, который сопровождал Алиханова по медийным историям в Москве. Естественно, все друг друга знали.

— Кто такой один из ваших собственников Денис Воробьев? Сделку по покупке регионального телеканала сложно представить как покупку какого-то бизнеса, который будет стабильно приносить прибыль. Телеканал в Калининграде воспринимается скорее как политический инструмент, который достают перед выборами.

О. В.: Я не люблю размышлять о чем-то, я люблю говорить про факты. На 8 мая 2019 года я могу сказать, что канал выходит в ноль за счет собственных средств. Но нужно понимать, что мы не какой-то отдельный канал. У нас есть крупные федеральные бренды — СТС и «Европа Плюс». Это успешные бренды с понятной технологией продажи [рекламы] во всех регионах. Если бы «Каскад» был один, то не знаю, как бы он существовал. На данный момент канал вместе с этими брендами выходит в ноль.

— Выходит в ноль, но прибыли же он не приносит. А бизнесменам, как правило, интересна прибыль.

О. В.: Есть определенные графики... Когда мы пришли на «Каскад», то тут было долгов на 9 млн. Сейчас мы пришли к состоянию, когда мы выходим в ноль. И у нас есть планы, что эта компания будет приносить прибыль. Но есть и понимание, телевизионного рынка. И тут мы даже не в середине двухтысячных.

— То есть вы бы исключили политический интерес собственников к каналу или нет?

О. В.: Я не его пресс-секретарь, извините.

— Вы работали над проектами ИД «Коммерсант» и ТАСС. Вам не кажется, что переход на должность гендиректора регионального телеканала — это шаг назад?

О. В.: Нет. В Москву я переехала в 2010 году и сразу пошла работать на проект «Коммерсант FM» (я его запускала, сейчас он успешно развивается). До этого я работала на «Эхо Москвы» в Екатеринбурге. «Коммерсант» —это большая махина. Но один момент, когда ты являешься частичкой чего-то крутого, и ты учишься у них. Второй момент, когда ты достигаешь какого-то возраста и чувствуешь в себе уверенность, что готов куда-то пойти и кого-то чему-то научить.

— Нужна была должность с функцией самостоятельного принятия решений?

О. В.: Возможно, да.

«Теперь я гендиректор. Будем договариваться нормально работать?»

— Вы сказали, что долги канала раньше были около 9 млн руб., а сейчас их нет. Какие методы позволили ликвидировать задолженность? Со стороны видится, что могло быть две истории: либо оптимизация всего и вся, либо собственник вкладывает в бюджет дополнительные инвестиции.

О. В.: Вторую историю мы отметаем. «Каскад» почему-то всегда был компанией а-ля большая махина: большое количество сотрудников, программ. Как это существовало, нам трудно представить. Мы пришли и увидели [в эфирной сетке] один выпуск новостей (сейчас их 7 в сутки). И ради одного выпуска продолжительностью 26 минут здесь было 12 корреспондентов и 12 операторов.

Б. Ч.: Плюс большое количество сотрудников, которые координировали и еще что-то делали. Первое, что мы сделали, — это аудит всех бизнес-процессов и их оптимизацию. Многие сотрудники ушли сами. Многих мы попросили и расстались с ними на каких-то условиях.

— Какой процент сотрудников пришлось сократить?

О. В.: Это нельзя называть сокращением кадров. Организация труда здесь была... Назовем ее «серой». Часть людей не была устроена официально. Мы сделали на «Каскаде» полностью «белые» зарплаты, и нам не пришлось людей увольнять. Потому что они не были официально трудоустроены.

Б. Ч.: Что они тут делали — мы не поняли. И сказали: «Ребята, извините, мы не видим [трудового] договора с вами. Покажите».

О. В.: Это был очень сложный период. То есть из разряда: «Чем вы занимаетесь?» «Меня устроил сюда бывший гендиректор»... Один водитель у нас не приходит. «Почему ты не приходишь?» — «Я с прошлым гендиректором договаривался, что я работаю два дня в неделю за n-ную сумму денег без договора». Я говорю: «Теперь я гендиректор. Будем договариваться нормально работать?»

Б. Ч.: Мы не утверждаем, но подозреваем, что тут были какие-то «серые» схемы.

О. В.: Часть документов просто была уничтожена. Тут было очень сложно что-то восстанавливать. Мы просто сделали с сотрудниками «белые» договоры.

Б. Ч.: После этого мы почему-то стали платить налогов в 2 раза больше, и расходы на оплату труда у нас немножко выросли. Но сами доходы сотрудников (как они говорят) сократились.

— Помимо количества штатных единиц, что-то еще пришлось оптимизировать?

Б. Ч.: Транспорт. На один бензин мы тратили какие-то космические деньги...

О. В.: 150 тыс. [в месяц]! Может, они его, конечно, пили...

Б. Ч.: Сейчас у нас один водитель. Всё остальное — контракт с такси. И мы тратим на транспорт, наверное, в 5 раз меньше, чем до этого. Мы оптимизировали закупку контента. Где-то в 3 раза ценник снизили. Снизили ценник на охранное обслуживание.

— Что касается покупки контента, канал раньше закупал старые украинские сериалы. Они точно ему были не нужны?

Б. Ч.: Всё дело в концепции вещания. Кто показывает «мыльные оперы»? Все центральные каналы. Мы — канал местный. И мы чем-то хотим отличаться. Мы хотим, чтобы нас включали не для того, чтобы посмотреть старый сериал (до 21-й кнопки телезритель, скорее, просто не дойдет). Мы хотим, чтобы нас включали, чтобы узнать, а что происходит прямо сейчас в Калининграде?. Мы практикуем прямые эфиры. Мы транслируем ключевые политические события. В последний раз — транслировали послание губернатора областной Думе.

«ГТРК —  это наш конкурент»

— Основной доход канала — это продажа рекламы?

О. В.: Да, продажа рекламы.

— Это единственный источник дохода?

Б. Ч.: У нас есть контракты [на освещение деятельности] с мэрией, Облдумой. Мы еще производим имиджевые видеоролики.

О. В.: У нас много заказчиков. В прошлом году у нас был контракт с «Автотором»: каждый месяц мы делали ролик на какую-то тематику. [Волейбольному клубу] «Локомотив» мы делали ролик.

— Какой процент в бюджете «Каскада» формируют рекламные доходы, а какой — видеопродакшн?

Б. Ч.: Видеопродакшн — небольшой. Наверное, процентов 7–10.

— Все кабельные операторы должны транслировать «Каскад» на 21-й кнопке. Для потенциальных рекламодателей тот факт, что это кнопка 21-я, а не 10-я, не является отпугивающим фактором?

Б. Ч.: Мы обязательный канал для распространения. Все те, у кого есть кабельное телевидение (а это 70 % домохозяйств в регионе), нас гарантировано видят.

— Но ГТРК «Калининград» гарантировано видят 100 % домохозяйств в регионе.

О. В.: Вы знаете, я такой пример приведу: часы Swatch и Rolex... Это разные вещи.

— А вы — Swatch или Rolex?

О. В.: Нет смысла сравнивать федеральный канал, который стоит в первом мультиплексе и финансируется из государственного бюджета. Эти вещи разные, как со стороны финансирования, так и со стороны возможностей.

Б. Ч.: Конечно, ГТРК — это наш конкурент. И, наверное, тот факт, что он находится на второй кнопке, — это его преимущество. Но у нас свои преимущества.

О. В.: У них «связаны» руки в отношении каких-то тем и новостей. У них нет такого большого количества эфирного времени как у нас. Если рекламодатель говорит: «Я хочу, чтобы моя программа выходила в это время, и я плачу», — то у меня есть возможность его поставить. А у ГТРК только региональные окна, которые согласуются с Москвой.

— Если сравнить те деньги, которые «Каскад» получает от властей за счет контрактов, и деньги, которые зарабатывает самостоятельно, то какое соотношение между этими суммами?

Б. Ч.: Если мы скажем этот процент, то можно будет посчитать наши прибыли. А это все-таки коммерческая информация.

— Контракты большую роль играют в бюджете телеканала? Если они завтра исчезнут, то вы продолжите выходить в эфир?

О. В.: Январь – февраль – март — 3 месяца мы жили без контрактов. Только сейчас стали что-то отыгрывать.

Б. Ч.: Естественно, отсутствие контрактов повлияет на деятельность компании. Если их не будет, то мы не знаем, сможет ли жить компания и как долго. Это зависит от ситуации на рынке. Но, естественно, будет тяжелее. Новости — это продукт изначально убыточный. Они, наверное, не будут выходить... Либо это будут новости в чьих-то интересах. (Смеется.)

«На финансирование от "Корпорации развития области" не рассчитываем»

— Недавно стало известно, что «Корпорация развития Калининградской области» купила 26 % доли «Каскада». Вы можете объяснить, что это такое было?

Б. Ч.: Это должны комментировать те, кто купил... Мы не можем комментировать действия других лиц.

— Но для вас как менеджеров что-то после этой покупки поменялось?

Б. Ч.: В информационной политике — вообще ничего. Единственное, мы отправляем отчеты учредителям о нашей операционной деятельности. Теперь отчитываемся в том числе и перед корпорацией.

— В регионе давно ходят слухи о формировании правительственного медиахолдинга. Покупка доли в «Каскаде» выглядит как первый шаг в этом направлении.

Б. Ч.: Мы согласны, что выглядит. (Смеется.) Но мы пока информированы на эту тему примерно так же, как и вы. Ходят слухи...

О. В.: Есть некая идея... А когда она будет реализована...

— А у кого есть такая идея?

О. В.: Мы знаем, что такая идея есть в правительстве. Кто ее родоначальник...

Б. Ч.: У областных властей, очевидно, есть такая идея.

— Как корпорация должна участвовать в жизни канала? Вы можете рассчитывать на дополнительные инвестиции с их стороны?

Б. Ч.: Нам бы хотелось. Но наши учредители ставят перед нами задачу быть рентабельными, и когда-нибудь хотя бы [начать] платить дивиденды. Мы бы хотели получать финансирование, но, скорее, будет обратное...

— Когда менеджеру ставят определенную задачу, то он говорит: «Простите, тогда нужно увеличивать бюджет». В таком ключе разговор с корпорацией не ведется?

Б. Ч.: Давайте мы не будем раскрывать наши разговоры с корпорацией... (Смеется.) Но ситуация такая, что финансирование мы от учредителей в этом году не получали и на него не рассчитываем.

«Рынок интернет-СМИ сформирован и поделен»

— Вы сказали, что рано или поздно, но собственники потребуют от вас дивиденды. Но примеров из истории региональных СМИ, когда местный телеканал оказывался бы прибыльным, кажется, нет.

Б. Ч.: Сейчас на рынке такая ситуация, что региональное телевидение в кризисе. В регионах закрываются телеканалы. Причем по несколько в квартал. На калининградском рынке тоже сложная ситуация: агентство, которое продает рекламу на федеральных каналах, сильно демпингует. Весь прошлый год оно обваливало цены. У нас из-за этого было падение продаж (не только у нас, но и у радиостанций). У всех снижение. Рекламные бюджеты, которые выделяются на телевидение и традиционные медиа, сокращаются. Новые медиа откусили часть рынка. В этой ситуации я не вижу, чтобы канал приносил какую-то серьезную прибыль. Но сейчас идет период трансформации, когда региональные каналы ищут новое место на рынке. И мы не знаем, как будет выглядеть медиарынок через 3 года, через 5 лет. Что-то может поменяться. Мы сейчас не можем точно сказать, кем мы будем через 5 лет. Мы тоже занимаемся поиском этой модели. Наверное, региональный телеканал может приносить прибыль. Но не сейчас. Не в текущей рыночной ситуации.

— Через какой-то момент после того, как вы возглавили компанию, от нее отделились радиостанция «Монте-Карло» и новостной интернет-портал Kaliningrad.ru

О. В.: Это было задолго до того, как мы возглавили компанию. Собственники сели и [приняли решение], что одни забирают вот эти [активы], а остальное не берут. Когда новые собственники меня назначили, то я автоматически уже не являлась руководителем «Монте-Карло» и Kaliningrad.ru. Здание принадлежит «Каскаду». И было бы нелогично, что компании, которые тут занимали некие площади, [оставались здесь и дальше на прежних условиях].

— Я к тому, что вам не хотелось бы сохранить в вашем холдинге интернет-портал? Рынок интернет-рекламы растет.

О. В.: Недавно мы зарегистрировали свой сайт [в качестве СМИ]. У «Каскад» и Kaliningrad.ru [в прежнее время] были единые собственники. И было бы нелогично развивать одновременно два сайта. Поэтому как новостной сайт развивался Kaliningrad.ru. А сайт «Каскада» больше использовался как хранилище программ (он был как такая «заброшенка»). Мы вообще сторонники развития бренда «Каскада».

— То есть вы видите перспективу развития собственного новостного сайта? Вам не кажется, что рынок новостных интернет-порталов давно уже в регионе сформирован и поделен?

Б. Ч.: Я бы даже сказал, что он переполнен.

О. В.: А я скажу другое. Рынок действительно сформирован и поделен. Но у «Каскада» есть конкурентное преимущество — у нас видеоконтент. Такого количества видеоконтента, которое мы производим ежедневно, нет ни у одного сайта.

— То есть в перспективе вы себя видите сайтом, конкурирующим с «Новым Калининградом»?

Б. Ч.: У нас нет таких амбиций, что мы попадем на первое место, второе или третье. Но есть ощущение, что мы займем определенную часть этого рынка. Может быть, не такую большую, как у уважаемых коллег с «Нового Калининграда», «Клопс.ру» или «Калининград.ру». Но какую-то свою часть мы займем.

«Мы не видим, чтобы история Игоря Рудникова хайпанула»

— Как вы сейчас для самих себя формулируете концепцию телеканала «Каскад»?

О. В.: Информационно-познавательный канал.

— То есть в политическом контенте вы смысла не видите? Он стал устаревать?

О. В.: Я не вижу в Калининграде ни политологов, ни достойных спикеров. Может быть, есть два-три достойных политических спикера. Но вы же не будете показывать одних и тех же людей...

— Вы ведете к тому, что чтобы делать политическое шоу, нужна политическая жизнь в регионе, а ее здесь нет?

Б. Ч.: Мы не будем утверждать, что ее совсем нет. Но нет тех ресурсов, чтобы создать полноценное шоу, которое будут смотреть. У нас коммерческий телеканал. Любой проект должен приносить деньги. Идея такого шоу у нас есть, мы ее обсуждаем.

- Вы говорите, что не видите здесь фактуры, чтобы создать политическое шоу. Но будет и другая точка зрения, что, вот, канал получает контракты от правительства, поэтому там нет политических высказываний.

О. В.: У нас есть политические программы: «Дума о главном».

— Но это же, наверное, на деньги Облдумы....

О.В.: У нас еще должен быть контракт по политическим партиям.

Б. Ч.: В контрактах всё прописано: есть контракт с администрацией города — мы производим какие-то информационные сюжеты об их деятельности.

— Вы сейчас ведете к тому, что на остальную часть вашей деятельности контракты не накладывают никаких обязательств?

Б. Ч.: Конечно.

— Юридически вы правы, но вряд ли канал, у которого есть контракт с правительством, параллельно выпустит сюжет, что у губернатора снижается рейтинг.

Б. Ч.: Это философский вопрос, который уходит корнями в принципе в проблему независимых СМИ. На эту тему часами можно говорить. Я в свое время на эту тему курсовую написал. Можно Канта вспомнить, который про субъекты и объекты говорил... Мы действуем исходя из каких-то своих внутренних ощущений, какой-то конъюнктуры. Если мы видим, что есть тема, которая хайпанет, то почему бы ее не сделать? Мы на этом заработаем аудиторию и рейтинги. Мы —коммерческая компания. Наша задача — выходить в прибыль. Надо ставить на чашу весов: если выходит резонансный сюжет, то что мы с точки зрения финансов теряем, а что приобретаем?

— У Антона Алиханова падает рейтинг — такая новость хайпанет? Это сюжет для телеканала «Каскад»?

О. В.: Вы не должны нас расценивать как каких-то прихвостней (любимое у меня слово) или троллей Алиханова. (Смеется.) Прежде всего мы журналисты нормальных авторитетных изданий (хоть и в прошлом). Новость, что у Алиханова упал рейтинг? Мы сделаем некий объективный материал. Со всех двух-трех сторон, с разных точек зрения.

Б. Ч.: Нужно исходить из общественной значимости. Насколько это важно, что у губернатора снизился рейтинг на какой-то процент?

— На вашем YouTube-канале, куда вы выкладываете новостные сюжеты, я не смог найти ни одного упоминания об уголовном деле Игоря Рудникова — резонансная история, которая как раз сильно хайпанула.

Б. Ч.: Мы не видим, что она сильно хайпанула...

— Вы считаете, что нет?

Б. Ч.: Наверное, нет.

— Мусорная реформа?

Б. Ч.: Мы делаем все новости про мусорную реформу.

О. В.: Нам и пишут и звонят [телезрители] на телефоны, отправляют [жалобы] в Instagram. Мы все показываем.

«Кто платит деньги — тот и заказывает музыку»

— Зато у вас на канале есть новость о военных учениях НАТО вблизи Калининграда. Сюжет подан очень спокойно, в отличие от некоторых ваших конкурентов. Вам не кажется, что если бы вы попытались здесь сыграть в этакого Дмитрия Кисилева регионального разлива, то вам бы эта история как раз хайп и принесла.

Б. Ч.: Нет. Мы экспериментируем с интернет-аудиторией и стараемся по-разному подавать эти новости. Наша аудитория, выражаясь современным языком, хейтит ура-патриотическую подачу. Ей это не нравится. Может, есть часть аудитории, которая требует подачи в стиле Кисилева. Но она не наша.

О.В.: Вот проститутки (имеется в виду сюжет о противостоянии проституток и «Янтарных моржей» на озере Шенфлиз. — Прим. ред.)! За 16 часов — 4,5 тыс. просмотров. Вот они темы.

Б.Ч.: Мы на текущий момент сформировали ядро аудитории. Это женщины от 30 до 40: молодые мамы в декрете, мамы школьников. Естественно, им про «Искандеры» не очень интересно.

— Вы говорите, что в Калининграде сейчас не хватает фактуры для того, чтобы делать политическое шоу. Но у вас в эфирную сетку возвращается передача «В гостях» с Кристиной Двуреченской...

О. В.: Она вернулась и [снова] ушла.

—А я хотел спросить, зачем в 2019 году делать передачу «Пока все дома» еще раз.

О. В.: У нас кто платит деньги — тот и заказывает музыку. Осенью прошлого года «Автотор» решил, что им нужна эта программа.

Б. Ч.: Мы этот проект решили реанимировать, потому что [раньше] он очень хорошо набирал просмотры на YouTube. Но это было, когда там участвовали известные федеральные селебрити. А тут нам хотелось рассказать о достойных людях в регионе. Но отклик на YouTube оказался меньше.

— Шоу «Сегодня вечером», которое запускалось еще при прошлом руководстве... В первом выпуске там были такие читаемые реверансы в сторону шоу «Вечернего Урганта». Вам не кажется, что в регионах нет смысла равняться на такой опыт федеральных коллег. Пусть даже удачный.

Б. Ч.: Это не совсем «Вечерний Ургант»: там все-таки юмористическое шоу. Многое в плане оформления студии, «одежды» программы мы подсмотрели у «Вечернего Урганта», не будем это скрывать. Но это тоже купленная франшиза. В принципе, очень много телевизионных проектов — это копирование и переработка чьих-то идей. «Поле чудес» — это копирование «Колеса фортуны». Единственный российский проект — это КВН. Как и «Нива» — единственная отечественная машина, которую ни с чего не скопировали.  

Текст: Алексей Щеголев
Фото: RUGRAD.EU, фотографии Ольги Волковой предоставлены спикером