Короткометражная работа режиссера Тимофея Жалнина F5 победила в номинации «Короткий метр» на последнем фестивале «Кинотавр». Сейчас режиссер занят работой над своим первым полнометражным проектом, но все-таки нашел время прилететь в Калининград на фестиваль «Другое кино», который проводит кинотеатр «Синема Парк». В интервью Афише RUGRAD.EU Тимофей Жалнин рассказал, что такое другое кино и сколько снобизма есть на самом деле в этом термине, почему он не хочет использовать в своем новом фильме состоявшихся кинозвезд, почему «Сталинград» Федора Бондарчука не похож на комикс и о разнице между западными и отечественными сериалами.


- Вы в Калининград приехали в рамках фестиваля «Другое кино». Это же достаточно избитый термин уже. Он имеет, по-вашему мнению, право на существование и вам не кажется, что в нем изначально некий снобизм заложен?
- Я не знаю, что авторы изначально вкладывают в понятие «другое кино». Для меня это загадка. Посмотрим, какой зритель придет. Я вообще жду обычного, простого и неискушенного зрителя. С моей стороны - никакого снобизма тут нет. Я рад, что участвую в этом, потому что это возможность показать короткометражное кино широкому зрителю, а не только фестивальной аудитории. Короткометражки, кстати, уже сами по себе – «другое кино», уже по факту. Хронометраж, форма, которая там присутствует… Там эксперимента больше, это кино на самом деле другое.

- Иногда режиссеры, которые себя позиционируют как авторы именно «другого кино», в это понятие вкладывают то, что их аудитория – это такие специфические люди, с мощным интеллектуальным багажом.
- Ну а почему бы и нет? Если у человека многослойный фильм, если он апеллирует не к самым простецким мыслям, если он говорит на уровне каких- то культурных кодов и метафор, то это замечательно. Я за многослойность. Это вопрос выбора: на каком языке режиссер хочет говорить, какой зритель ему интересен.

- Но вы же в одном интервью говорили, что вы за авторское кино, но за массовое авторское кино.
- Это, наверное, не очень точная цитата… Да, я за то кино, которое будет понятно широкому зрителю. Обычно эти понятия противопоставляются. Но для меня такой фильм как «Форест Гамп» является одним из примеров сочетания и глубокого по посланию фильма, но еще и на доступном для большинства людей языке. Там не примитивные вопросы поднимаются. Там есть вовлеченность зрителя в какую-то собственную реальность, там есть авторский подход.

- В современной России есть авторское массовое кино? Или здесь арт-хаус и кино для массового кинозрителя здесь очень сильно разделены?
- Есть. Оно стало появляться. Не знаю, смотрели ли вы «Географ глобус пропил», но для меня это пример, когда фильм понятен широкому кругу зрителей и в то же время он с душой, он с авторским посланием. Он еще и на хорошей литературе основан, но это еще не все. Тут же еще вопрос как это снять. Велединский (Александр Велединский – режиссер, прим.ред.) там многое переделал. Это пример хорошего, здорового авторского кино, которое не уходит в какие-то метафизические дебри, которое не для узкой прослойки интеллектуалов и эстетов.

- А «Интимные места» Натальи Меркуловой и Алексея Чупова, которые фурор на «Кинотавре» произвели – это еще то самое авторское массовое кино или уже совсем арт-хаус?
- Я бы не назвал это арт-хаусом… Вообще, эти понятия настолько индивидуальные, настолько все плавают в этих определениях, что авторским кино называть. Я для себя авторское кино определяю по языку. Есть режиссеры у которых по нескольким кадрам понятно кто это снял. Кустурица, к примеру. Это люди планеты. Арт-хаус для меня – это лаборатория, эксперимент. Обычно там есть провокация, вызов, пощечина обществу. То есть провокационное кино. Не обязательно для этого брать какие-то острые темы. Это может быть просто киноязык, который ставит все с ног на голову. Между кино для размышления и кино для развлечения границы нечеткие. Для меня «Интимные места» - это все-таки авторское кино.

- Раньше термином «другое кино» могли назвать, к примеру, «Изображая жертву» Кирилла Серебренникова. Это тоже другое кино?
- Если сравнивать с «Яйцами судьбы», то да.

- Может быть тогда водораздел между «другим» кино и обычным проходит по тому моменту как это финансируется? Если берешь деньги у государственных фондов, то это обычное кино, а если находишь средства и спонсоров сам, то это другое кино.
- Нет, вряд ли… Сейчас, допустим, Звягинцев «Левиафана» снимает. И частично он деньги от государства получил, защищая проект. Я не думаю, что у него там будет мейнстрим. Однозначно, это будет что-то интересное. По финансовому признаку разбить тут нельзя.

- Почему творческие люди вообще очень часто любят лепить к своему творчеству термин «другой»: другая музыка, другая литература, другое кино? Они хотят в собственном значении выиграть за счет этого?
- Порой – да. Нет критерия другого кино, нельзя набрать на «Википедии» выражение «другое кино». Многие может быть просто хотят приобщиться к какой-то элитарности, приобрести лоск, что, вот, мы не для всех, а для узкой прослойки. Кто-то, может, не понимает до конца границ. Я думаю, что это игры, а иногда позерство. Я и обратную тенденцию нахожу: некоторые люди снимают достаточно простое кино, но ставят на нем знак, что это другое кино. Но от этого оно другим кино не становится.

- Как у вас появился сюжет вашей короткометражки F5? У вас там девочки из авангардного театра, попадая на фестиваль специально ставят такую конъюнктурную постановку, чтобы победить, но все равно проигрывают. Такая тема была выбрана потому, что вы тоже с театром были связаны?
- Сюжет такой был, конечно, из-за того, что я был связан с театром. А сама тема появилась, потому что это был последний год моего обучения и я вот-вот должен был в открытое море выходить. И вот эти варианты компромисса, что ты можешь снять какую-то телевизионную штуку, какой-то низкопробный сериальчик, но у тебя будет достаток, будет на что жить. Что у тебя, однозначно, будет аудитория, потому что это канал финансирует, то он это изначально делает под какую-то аудиторию. Эти мысли тогда бродили у меня в голове (да и сейчас они не до конца изжиты). Это все, что называется, наболело.

- Как на вашу режиссерскую судьбу повлиял фестивальный успех F5? Вам полный метр предложили же сделать после того как фильм победил в конкурсе короткометражек на «Кинотавре».
- Предложение поступило еще до «Кинотавра». Но конечно картина приобрела вес да и мое имя во многих местах засветилось. Многие люди стали подходить и сами знакомиться. Фестивали дают возможность двигаться дальше, перейти на новую ступень. Это весомый аргумент в разговоре с продюсером. Такого уровня награды – это помощь.

- Про свой полнометражный фильм расскажете?
- Это будет такая камерная, психологическая драма о молодой паре, которая теряется в тайге. Все не так уж и хорошо в их отношениях: они на грани разрыва. Точнее – один человек хочет от другого уйти, избавиться от него. Это история и физического выживания, и психологического. Поиск нового языка между собой. И открытие, что оказывается мы можем прожить несколько лет вместе и не узнать, что там скрывается за человеком.

- Какой у вас там актерский состав? Вы с мейнстримовыми звездами пока не работаете?
- Я не хочу. У нас хорошие отношения с продюсером, и мы никаких условий друг другу не ставим. Но была просьба, к которой он прислушался, что не должно быть никаких известных лиц. Я хочу, чтобы история была аутентичной и предельно правдоподобной. Натуралистичной. А если мы там увидим какое-то медийное лицо, которое уже имеет бэкграунд, то степень доверия снизится. Я считаю, что время звезд в таком кино уходит.

- Можно сказать, что ваш путь – это универсальная модель для молодых режиссеров, в том смысле, что перед тем как получить полный метр надо несколько короткометражек снять? Отмечают же, что начинающие режиссеры сейчас сходу замахиваются на высокобюджетные проекты, а им, понятно, никто таких денег не дает.
- Это правда. Даже если короткометражки не имеют громкого успеха, но уже прокатались по фестивалям, если они профессионально сделаны – это то, что можно показать. Не просто красиво говорить или делать презентацию на словах. Можно показать какими руками ты это делаешь. Портфолио такое.

- Вы еще чью-нибудь историю можете привести, кто с короткометражек успешно на полный метр перешел?
- Жора Крыжовников, который «Горько» снял. А до этого у него была замечательная короткометражка, которая, кажется, «Проклятие» называлась.

- Вам, как раз, этот пример не кажется странным? Сначала сделать короткометражное кино, а потом снять «Горько», которое, на первый взгляд, кажется типичной российской комедией да еще и с Сергеем Светлаковым, который супер-медийное лицо.
- Я пока не смотрел. Но мне кажется, что по отзывам тех людей, к которым я прислушиваюсь, это что-то интересное. Это не унижение зрителя тупым и ржачным юмором. Там есть что-то еще.

- В августе в Калининграде прошел фестиваль «Короче», который, как раз, задумывался как площадка для продвижения начинающих режиссеров, работающих с коротким метром. То есть сначала они показывают там короткометражку, а потом с ними уже начинают работать продюсеры, чтобы сделать полный метр. Фестиваль может работать как поисковая площадка?
- Может быть. Меня на «Короче» даже звали организаторы, но я не смог приехать. Но никакого фидбэка или отдачи… Пока на меня с этого фестиваля никто не вышел. А вообще фестивали – это, безусловно, среда знакомств и среда общения. Как площадка продвижения фестивали имеют перспективы. И это касается как короткого, так и полного метра.

- За пределами области о «Короче» что-то уже слышно или он пока только локальное явление?
- В эпоху интернета этот вопрос снимается сам по себе. Конечно, я о нем слышал. Но я вижу все это в сети (телевизор я не смотрю). Но не настолько у фестиваля еще длинная история и масштабы, чтобы о нем говорили в кулуарах.

- Телевизионные сериалы, по примеру короткометражек, могут стать школой продвижения для начинающих режиссеров? Или если ты в таком проекте принял участие, то значит уже однозначной попсой становишься?
- Я посчитаю волшебством, если человеку, после учебной скамьи, сразу дадут высокобюджетный, многосерийный, телевизионный фильм, а не какую-то залепуху третьесортной киношной компании. Даже до хорошего телевизионного фильма надо дорасти. Никто, вот так сразу с нуля, не будет рисковать.

- Почему, по-вашему, мнению такая большая разница по качеству между западными телевизионными сериалами и российскими? Если смотреть западные сериалы стало модно, то отечественный продукт до сих пор в зоне нерукопожатности находится.
- Мне кажется проблема тут в том, что в России мы очень много оглядываемся на запад. Мы эхо в лучшем случае. Для того, чтобы говорить о чем-то ярком и оригинальном нужна смелость. А в России пока боятся рисковать. Те люди, которые дают деньги, идут по проторенному пути. Каналы покупают франшизы. Есть проект «Реальные пацаны» - это, конечно, не тот сериал за которым я слежу, но я не знаю есть ли аналоги за рубежом. Наверное есть, а может быть его и с нуля сняли. Мне кажется, что здесь просто смелость нужна. Дело не в деньгах, а в смелости: что-то сказать, выбрать форму. Должна быть сильная история и драматургия, а драматургическая школа на западе сильнее. Как поставить камеру, как это показать, как сделать цветокоррекцию, какой сделать монтаж, чтобы это выбилось из общего мейнстрима, а это риск. И люди боятся рисковать, потому что может не получится как на западе.

- Вы сказали, что телеканалы покупают франшизы западных сериалов. Но на популярные сериалы как раз почему-то франшизы и не покупаются. Это из-за того, что там много авторского подхода?
- Может быть там действительно слишком авторский взгляд и есть личность на экране. Вот, к примеру, «Доктор Хаус». Хью Лори – это личность. Это не просто актер, который доктора Хауса изображает. Я верю в него. За таким уровнем сериалов стоят некие личности, уже состоявшиеся актеры. С другой стороны, может быть там просто франшизы дорогие (смеется). Я не знаю.
Мне сейчас интересно, что происходит в Швеции с сериалами, потому что там интересный язык, интересный подход, монтаж не под Америку, он там не как конструктор «Лего», а там бывают шершавые и интересные вещи. А вообще у меня на сериалы мало времени, потому что я понимаю, что очень много интересного, в плане эксперимента, происходит сейчас на западном телевидении. Английский сериал я недавно смотрел. Он небольшой, там 8 серий где-то, про убийство ребенка где-то на пляже. Какая-то в общем мистическая история… Там картинка очень интересная.

- Но вот этот английский сериал можно было бы в России, к примеру, снять? То есть не выкупить по франшизе, а просто сделать что-то подобное?
- Да почему бы и нет? Если смелость будет и некий подход… Сейчас появился шведский сериал «Реальные люди» про роботов. Это возможно было снять. Многие каналы, наверное, так и делают: либо покупают, либо делают под что-то. Если будет режиссер, который будет это все чувствовать, немножко мистик такой… На наших каналах многие сериалы как будто под копирку сделаны, а все эти вещи индивидуальны.

- Голливуд сейчас очень много времени и сил уделяет экранизации комиксов. Отечественное кино когда-нибудь придет к этому?
- У нас нет этого в культуре. Это западная культура. Здесь будет сложный переход. Можно, конечно, копировать, но там это сделают лучше. Потому что комикс родился в их культуре, там он развивался и перешел в кино. Они в Голливуде сразу мыслят этими картинками. С комиксом у нас точно не получится сделать такую фишку.

- «Сталинград» Федора Бондарчука – это разве не комикс? Просто он про войну, а не про супергероев.
- Я не смотрел. Я слышал, что это скорее кино-опера. У Дмитрия Быкова есть интересная рецензия, где он называет эту картину новаторской, просто потому, что она на языке кино-оперы повествует нам о войне. В России такого еще не было.

- У вас сейчас еще предложения помимо первого полнометражного кино есть?
- Да. Я параллельно работаю над тремя сценариями. Один я пишу лично, а два других делаю в соавторстве. Это интересные люди, с которыми мне интересно работать. Это не просто рабы, которые мне пишут. Это настоящее соавторство. Есть и телевизионные предложения. Одно из них достаточно интересное, если все получится, то я не отрицаю возможность поработать над качественным, телевизионным фильмом.


Текст: Алексей Щеголев