Две недели назад стало известно, что в конкурсе на разработку концепции по планировке центральной части Калининграда победу одержало петербургское архитектурно бюро «Студия 44». Сам проект, впрочем, вызвал далеко неоднозначную реакцию у местных архитекторов. Руководитель «Студии 44» Никита Явейн рассказал в интервью «Афише RUGRAD.EU», почему 3 миллиона рублей в качестве премии — это не та сумма, которая может заинтересовать солидных людей, как он отказался стать членом жюри в проекте «Сердце города», почему не стоит восстанавливать Королевский замок и о первых инвесторах проекта, которые обязательно обанкротятся.


- Вы в одном интервью говорили, что ваше архитектурное бюро регулярно занимается участием в конкурсах. В «Сердце города» вас что заинтересовало? Премия в 3 миллиона рублей?
- Да нет (смеется). Я думаю, что с 3 миллионами рублей мы как раз в нули выйдем, в лучшем случае. Тут было несколько моментов: я много раз бывал в Калининграде, я как-то чувствую поэтику города. Мы еще участвовали в конкурсе на театр в Калининграде. Это лет где-то 8-9 назад было. Город мне близок. Мне было предложено стать членом жюри. Но я так подумал-подумал и отказался. Сказал: «Я, наверное, поучаствую». Да и задача мне показалась настолько сложной, что стало очень интересно.

- Просто организаторы про эти 3 миллиона рублей говорили , что это сумма, которая может заинтересовать «солидных людей».
- Если просуммировать все мои затраты на выполнение проекта, то они примерно равны трем миллионам. Безналичный расчет (смеется). То есть получается – один из восемнадцати, что ты убыток не понесешь.

- Вам за вашу практику приходилось сталкиваться с такими заданиями, как на «Сердце города»? То есть, сделать город с практически пустым центром, у которого при этом есть серьезный исторический бэкграунд, который надо учесть и при этом сделать все это функциональным.
- Вот это и было интересно. Был конкурс на центр Петербурга (мы его тоже выиграли), но я этим 20 лет занимался, все время об этом думал. Тем более, что 10 лет был руководителем охраны памятников в этом городе. Это была вещь понятней. То есть, то о чем ты давно думал, а потом просто взял и описал. А здесь гораздо сложнее — «пойди туда, не знаю куда,принеси то, не знаю что». Это и было самое интересное. Я могу сказать одно: я горжусь этим проектом, не важно победил он или не победил. Для нас это большой шаг. Наша молодежная команда очень сильно себя здесь проявила. Мы дня 3 ездили по окрестностям города и все основные идеи тогда были наговорены. И как это все сделано — это, конечно, большая заслуга.

- По поводу вот этого «пойди туда, не знаю куда», а вам организаторы в техзадании прописывали, что конкретно хотят? Допустим, учесть историческое наследие или наоборот сделать упор на современность?
- Что-то было такое написано... Но никто же не знал. Там был такой Васютин (Олег Васютин — калининградский архитектор, входил в экспертную группу при «Сердце города» - прим.ред.), он нас немножко сопровождал. Как я понял, он наши работы изучал довольно серьезно. Я его попросил нас поводить по городу и спрашивал. Но я так понял, что никто не знает, чего конкретно хочет. В этом есть какая-то прелесть.

- То есть, не было конкретно прописано: архитектурное бюро должно воссоздать исторический центр?
- Нет. Там такого нет.

- Но в техзадании прописывались какие-то заградительные барьеры для каких-то безумных фантазий, к примеру? Или можно было космодром на месте руин Королевского замка построить?
- Такого нет, но понятно, что это археологический памятник и зону раскопок трогать нельзя. Я же более чем опытный человек в этом деле. Я 10 лет был председателем комитета по охране памятников в Санкт-Петербурге, такое же не выкинешь. Правда, это 10 лет назад было, но это не важно (смеется).

- Но тогда получается, что нарисовать вообще можно было что угодно.
- Нет, это несерьезно. Фантазия — это вещь несерьезная. Я не видел другие проекты, но считаю, что с фантазией надо поаккуратней. Когда идет полет фантазии, то значит ерунда будет, это можно выкинуть. Тут должна быть именно игра с контекстом в разных его вариантах: с существующим, с погибшим, с закопанным, с разрушенным. Нам и хотелось с этим играть. Многие думают, что там идет воссоздание. Но там нет воссоздания. Ты просто пишешь регламент. И в рамках этого регламента мы нарисовали, что там может получиться. Архитектура прописана в регламенте: определена высота, габариты домов определены, уклоны кровель, процент остекления определен. Мы это определили. А дальше мы уже, как люди со стороны, смотрим на этот регламент и проектируем. Другой, наверное, по-другому спроектирует, но разница сильной быть не может: можно кругленькие окошечки, можно длинные, а можно горизонтальные. Но их можно сделать вот столько и габарит дома должен быть примерно такой.

- А по стоимости проекта были заградительные барьеры?
- Никто не понимает, что такое стоимость. Как ты сочетаешь эту стоимость? Это же не предполагает разового осуществления. Это на много лет, в какой-то ситуации... У нашего архитектурного бюро в основном коммерческие заказы, и мы старались, чтобы это, в той или иной мере, было окупаемо. Я думаю, что можно найти инвесторов, которые поиграют в эту игру и с радостью будут строить. Понятно, что первые постройки будут нерентабельными, но когда среда образуется, это все станет рентабельным. Это такой городок, в который, как я думаю, потянутся из Петербурга. Сейчас вся страна ездит в Петербург гулять в рестораны, и я думаю, что вы часть потока оттяните. Раньше все в Прибалтику ездили, теперь — в Петербург, я думаю, что если все это будет осуществлено, будут ездить в Калининград.

- Касаясь вашего проекта по Альтштадту, как я понял из ваших интервью, вы сами весьма скептически относитесь к симуляции исторической застройки.
- А тут нет симуляции. Здесь есть 2 момента. Первый — выкапываются исторические улицы, раскапываются похороненные там подвалы и фундаменты. Все дома, как я понял, были с подвалами. Их никто не разрушал, на 70-80% они наверняка сохранились. И на старых фундаментах по определенному регламенту строится некий дом. У него должна быть скатанная крыша и какой-то процент остекления и не должны использоваться искусственные материалы. Все. Никакого процесса воссоздания тут, как такового, нет. Никто не просит орнаменты или еще что-то.

- И тут вы попали на прицел местному архитектурному сообществу, потому что местные архитекторы ваши домики находят недостаточно историчными.
- Ну, и не надо этого... Они все равно не будут историчными, а будет пошлый новодел. Я думаю, что в Калининграде уже есть не очень удачный опыт...

- Вы Рыбную деревню сейчас имеете ввиду?
- Да. Все равно получается такая театральная постановка. Шоу. А шоу на такой территории — это невозможно.

- Одним из самых дискуссионных вопросов был вокруг восстановления Королевского замка. Вы как раз по этому его решили не трогать? Чтобы не играть в этот новодел и шоу?
- Вообще — это запрещенные вещи: воссоздавать в таком объеме и по каким-то чертежам. Когда Екатерининский дворец какой-нибудь, то там хотя бы стены стояли, и он воссоздавался как символ, что мы войну пережили. Но говорить о том, что это подлинно, не приходится. А тут, когда вообще ничего не сохранилось... Воссоздавать какой-то муляж просто нельзя. Это хуже, чем фантазия. А потом будут говорить, что так оно и было. Это все равно, что сожгли картину Леонардо да Винчи, а потом кто-то ее нарисовал по фотографии и говорит, что это Леонардо да Винчи.

- Еще одна тема для дискуссий — это что делать с Домом Советов. Вы его решили оставить. У многих он вызывает раздражение, у многих — одобрение. Вы считаете, что это какое-то важное наследие советского архитектурного стиля?
- Знаете, так нельзя: сначала замок снесли, потом это снесли... Это здание своего периода, оно не достроено, его надо как-то достраивать, в нем что-то есть... Ну, а как это: все сносить? Хватит уже, отдохните. Это неправильно. Это памятник эпохи. Через десять лет вдруг скажут, что это здорово. Вы не исключаете такого? Нет? Так зачем тогда сносить?

- Еще был важный вопрос по транспортной схеме, некоторые отмечают, что у вас весьма сложная вещь для реализации получилась.
- Ее делал наш транспортный партнер. Фактически мы хотим освободить центр от транзитного движения. Оставить там общественный транспорт, такси и воссоздать трамвай, который там всегда ходил. То есть, оставить то, что обслуживает жителей и туристов. Проблемы с реализацией — это неизбежно. Может быть, она должна быть как-то откорректирована. Я думаю, что у других конкурсантов тоже были какие-то предложения... Во всяком случае, ее делали профессионалы, они считали потоки, прикидывали все это. Конечно, есть определенные сложности. Но вам этот «крест» все равно надо кольцевать. Этот «крест» - это смерть. Писали, что мы там Московский проспект закапываем... Мы в проекте ничего не закапываем. Тем более, там копать нельзя, там немецкий канал, который осуществляет дренаж всего центра.

- На итоговой пресс-конференции озвучивалась такая идея, чтобы собрать из всех здравых идей один проект. Вы как к такой концепции относитесь? У вас творческой обиды нет?
- Если по-честному, это все у Гоголя подробно описано: нос Ивана Петровича да приклеить к другому... Есть еще такая шутка: верблюд — это коллективно спроектированная лошадь. Наверное, так можно сделать, развитие будет. Но тут все-таки должна быть какая-то одна идеология. Если их будет несколько, то это будет просто ерунда. Должно быть что-то лидирующее. Иначе получится каша. Понятно, что при реальном воплощении, все это изменится до неузнаваемости. Но все-таки должна быть какая-то общая идеология.

- По-вашему мнению, ваш проект в жизнь можно от и до воплотить?
- При реализации такие проекты всегда меняются до неузнаваемости. Но мне кажется, что Альтштадт и регламенты по нему — это вполне состоявшаяся тема. Если она принимается, то ее можно реализовывать поэтапно: собирать пул инвесторов и начать делать все прочее.

- Но это не слишком дорогой проект для инвесторов получится?
- Какая-то инфраструктура должна быть на себя взята городом или страной, а дальше уже все схватятся. Но еще раз говорю: первый — прогорит.


Текст: Алексей Щеголев
Фото: предоставлено собеседником