Руководитель фонда «Нужна Помощь.ру», приехавший в Калининград на благотворительные встречи, рассказал Афише RUGRAD.EU, почему нельзя заставлять бизнес делать добро из-под палки, как члены ЛГБТ-сообщества и православные активисты делали общее дело, и в какой сфере Ходорковский успел сделать больше, чем Медведев.


- Благотворительный проект «Нужна Помощь.ру» организован не совсем по привычной схеме. Как правило такие вещи делаются либо меценатами, у которых сразу есть средства для благотворительности, либо медийными персонами, под которых могут легко прийти спонсоры. У вас же получилось, что проект сделали журналисты. У вас какие-то сложности с привлечением средств из-за такой внутренней организации возникали?

- Все дело в том, что журналисты — это точно такая же сила, как меценаты, бизнесмены, как и все люди,которые, как считается, могут на что-то влиять. Точно так же и журналисты имеют некоторый ресурс (читатели, которые им доверяют), и почему бы этот ресурс не конвертировать в добрые дела? Для меня это была личная история. 8 лет я работал журналистом, потом уехал в Крымск, как волонтер, случайно стал одним из руководителей сбора гуманитарной помощи в Москве для Крымска. Потом я вернулся и понял, что медиа могут горы свернуть. Сложность у нас заключается в том, что 100% того финансирования, которое у нас есть, это частные пожертвования. То есть от обычных людей. У нас нет ни одного корпоративного спонсора. Это единственная сложность, которая есть в этом вопросе. К примеру, последнюю неделю топ-новостью была Украина, сейчас стало «Болотное дело». И пожертвования на нашем сайте практически сошли на нет, потому что люди другими медийными историями были заинтересованы. А мы напрямую зависим от трафика, который к нам приходит, в отличие от обычных благотворительных фондов. Есть, скажем, православный фонд «Предание». Люди туда приходят в любом случае, что бы ни происходило. Зачастую даже чем хуже, тем скорее они туда идут, потому для них это вещи взаимосвязанные. Мы себя ни с чем подобным не связываем. Наша задача рассказать людям о тех историях, которые они видят, рассказать, что есть вот такие благотворительные проекты и эти проекты можно поддержать. Мы уверены, что это даст эффект и развитию благотворительности, и вообще развитию гражданского общества в стране.


- Я так понимаю, что у вас еще была такая сложность, что общественность,начала подозревать «Нужна Помощь.ру», как и любой DIY-проект, в самопиаре. Что это вот журналисты Бабченко, Алешковский, Кашин и писатель Сергей Шаргунов просто самопиаром занимаются.

- Такого чувства у нас не было. Ну какой тут самопиар может быть? Моя зарплата в этом году повысилась в фонде до 20 тысяч рублей, а в прошлом году была 10 тысяч рублей. Я не сказал бы, что я это ради денег делаю. Я зарабатываю другими способами. Для меня это важно, потому что я верю, что наш проект может действительно изменить очень многое.


- Но просто очень часто, когда люди сами делают какой-то проект, который, пусть даже на благотворительные цели предназначен, то они сталкиваются с позицией: «Ну, ребята, вы же и для себя здесь чего-то хотите...»

- Я могу сказать честно: «Да, я хочу для себя. Я хочу изменить страну, хочу изменить ее в сторону добра». Это моя основная цель, и я ее не скрываю. Мы должны развивать нашу страну. Мы не имеем возможности развивать ее политическим путем. Мы все ходили на выборы: кто-то голосовал за Путина, кто-то против Путина, потом кто-то пошел на митинги за Путина, кто-то на митинги против Путина. И результат, как мы видим, нулевой. Как мы не влияли на ситуацию в стране, так на нее повлиять и не можем. С холодным сердцем подходя к этому вопросу, я понимаю, что политически здесь ничего изменить невозможно. Поэтому я туда лезть не буду, пусть политикой занимаются другие люди. Мы видим возможность для работы здесь. Даже в Советском Союзе в 30-е годы были благотворительные, некоммерческие организации. Всегда есть возможность делать добро. Пока мы эту возможность видим, то будем бороться за нее и работать на благо всех: государства, жителей, нас самих, наших детей и страны в целом. Речь тут не о самопиаре. Я как ездил на машине купленной в кредит - так на ней и езжу, как жил в съемной квартире - так и живу. Я ничего с этого не получаю, кроме ощущения, что я полезен и меняю страну.


- Вам с бизнес-средой принципиально было неинтересно работать?

- Дело в том, что и бизнесу с нами было не очень интересно работать. Они не видят для себя никакой выгоды в этом. И у нас, конечно, никакой задачи по бизнесу в этом проекте нет. У нашего фонда есть и другие проекты, в рамках которых мы занимаемся консультацией бизнеса по вопросам корпоративно-социальной ответственности, по вопросам корпоративного волонтерства. Мы обучаем бизнес, как правильно и эффективно заниматься благотворительностью. Один из самых показательных примеров: фирма Samsung долгие годы подряд занималась тем, что покупала детям подарки на Новый год. В этом году они подарили детям-сиротам обучающие семинары. То есть, они вложили деньги в их будущее, а не в бесполезное развлечение. Это очень важно, потому что бизнес обладает возможностями, которых нет у обычного человека. У бизнеса есть деньги. И мы можем их научить, как правильно потратить эти деньги. Плюс мы абсолютно бесплатно консультируем некоммерческие организации в вопросах волонтерского менеджмента, по разным юридическим вопросам. Кроме того, в прошлом году мы обучили 8 тысяч волонтеров. Мы стараемся влиять на все сферы общества, которые в процессе благотворительности задействованы. Мы, общество, сейчас находимся на низовой стадии благотворительности. 99% благотворительных фондов у нас занимаются тем, что помогают детям и собирают деньги только на лечение. Хотя проблемы есть не только у детей — проблемы инвалидов, проблемы стариков, проблемы у взрослых. Есть не только болезни, есть проблемы обучения, ассимиляции, интеграции. Проблем у нас реально непаханое поле, а решается 1%. Причем 99% населения решает этот 1%, потому что у нас в стране развита только адресная помощь. Никто не готов давать деньги на инфраструктурные проекты, которые всем сразу помогают, и никто не готов давать денег никому кроме детей. Дети, вроде как, не виноваты, а взрослые, типа, сами виноваты... По популярности желание пожертвовать взрослому человеку находится после желания пожертвовать на помощь дереву или помощь животному. То есть, первое — это дети, второе — старики, инвалиды, а просто помочь взрослому больному или просто попавшему в сложную ситуацию человеку, у которого раковое заболевание, (как у Жанны Фриске), но не Жанне Фриске, а точно такому же, но неизвестному человеку хотят только после того как помогут дереву. Это ужасная ситуация. Поэтому нужно сделать шаг вперед всему обществу, чтобы помогать можно было всем. Это проблема в сознании. Ее мы и пытаемся решить


- От разного рода левых движений можно часто услышать предложения, чтобы законодательно бизнес обязать заниматься благотворительностью. Вы считаете, что такие решения нужны или российского налогового законодательства для бизнеса вполне достаточно?

- С налогами у нас полный крах и улет. Начинается все с того, что мы, как благотворительный фонд, обязаны платить налоги. И платим мы из тех пожертвований, которые мы собираем. Если ты, скажем, платишь человеку 10 тысяч зарплату, то 4,5 тысячи отдай государству за то, что вроде как выполняешь некоторые функции за него. Получается, что ты деньги, полученные от жителей государства, отдаешь государству за то, что пытаешься этим же жителям помочь. Это довольно подлая система. Что касается налогов для бизнеса, участвующего в благотворительности, то у нас была система льгот в 90-е годы. Ей активно пользовались для отмывания. Но разумеется, такие льготы делать нужно. Вопрос в том, как это будет контролироваться.


- Я имел ввиду обратную ситуацию, когда, скажем, крупный бизнес законодательно заставляют заниматься благотворительностью, курировать какие-то социальные проекты.

- Я могу вас заставить разлюбить маму с папой? Это невозможно. Таким же образом ни бизнес, ни кого-то еще невозможно заставить делать добро. Ты либо хочешь делать добро, либо не хочешь, а когда это из-под палки происходит, то это уже не добро. Разумеется, нужны законы о налоговых льготах, а заставлять кого-то, конечно же, нельзя. Но я, как человек, во многом левых взглядов, считаю, что не заниматься развитием собственной страны — это просто стыдно. Стыдно иметь дома золотой унитаз или сумку Birkin за 40 тысяч долларов, если у тебя есть возможность эти деньги направить на развитие страны. Меня всегда удивляют люди, которые живут в личных многоэтажных домах, ездят на «Мерседесах» и «Майбахах», но по абсолютно уничтоженным дорогам и мимо сгоревших деревень. Ситуация такая, что каждый строит свой персональный рай в большом коллективном аду. Мне этого хотелось бы избежать. И не в смысле, что все у всех отнять и поделить. Просто мне кажется, что совесть у людей должна быть. Вероятно, это и имеет ввиду Владимир Путин, когда говорит о каких-то духовных скрепах. На мой взгляд, даже если ты честно свои миллионы и миллиарды заработал, богатым сейчас быть не очень прилично. Я хочу подчеркнуть, это нормально быть богатым, но вокруг столько боли и проблем, что закрываться от этого за стеной собственного замка просто неприлично.


- Как вы тогда прокомментируете цитату Михаила Ходорковского, который сказал, что бизнес, не ощущающий социальной ответственности, не имеет права на существование. Вы с ней не согласны?

- «Юкос» - это один из примеров для подражания самого социально-отвественного бизнеса. Они для России сделали столько, сколько правительство Медведева за время своего существования не сделало. Я знаю историю, как по национальному проекту «Образование» в алтайские деревни привозили компьютерные классы. Но в этих деревнях не было электричества, поэтому эти классы там просто стояли в коробках и все. То есть получилась такая безликая фигня. А проекты «Юкоса» были развивающими и жаль, что они закончились. Но я не считаю, что бизнес обязан заниматься социальными проектами. Он должен это делать для общества. Вопрос в том, что для меня моральное отношение к вопросу важнее, чем законно-обязывающее отношение. По закону это не должно становиться обязательным, но моральные обязательства важнее. Если у человека своя фирма, которая дороги строит в 10 раз дешевле, чем все остальные, то вот его социальная ответственность. Ему совершенно не нужно жертвовать куда-то еще. Давайте начнем с малого: пускай он строит хорошие дороги и хотя бы на них не ворует.


- Ваш проект стал работать по краудфантинговой схеме сбора средств. Насколько такую модель было тяжело осуществлять?

- Технических проблем нет. Проблема есть в доверии. Проблема в том, чтобы люди поверили, что деньги будут потрачены туда, куда нужно. Большинство населения, к сожалению, верят только тогда, когда им показывают фотографию ребеночка, который якобы скоро умрет, если ему денег не дать. И чаще всего это делают мошенники. Никакого подтверждения или доказательств того, что этот ребенок действительно болен, что он существует, что его нельзя бесплатно по квоте вылечить, что его нужно лечить за границей за миллион долларов, а не в Москве за тысячу долларов - нет. Когда вы жертвуете деньги физическому лицу на карточку Сбербанка, вы не можете проконтролировать, как эти деньги будут потрачены. У нас есть отчеты, банковские платежки, которые на сайте выкладываются. Люди могут увидеть, сколько денег они реально перевели в благотворительный фонд. Такие элементарнейшие вещи должны быть вбиты людям в голову. Чтобы они понимали, что вот тут — правда, а тут, когда тебя «Вконтакте» просят: «Перепости срочно или ребенок умрет!». А что это за ребенок? Ты его вообще видел?


- Как вам кажется, краудфантинг, как модель, может превратиться в общую схему для СМИ, благотворительных фондов и еще каких-то подобных сетевых проектов? Сейчас, допустим, по системе краудфантинга группа «Би-2» находит средства для записи нового альбома, портал Colta.ru из года в год продлевает свое существование, а националистический сайт «Спутник и Погром» существует вообще исключительно благодаря этой схеме.

- Краудфантинг набирает невероятную силу, и люди готовы жертвовать на абсолютно полную чепуху, на мой взгляд. Мне кажется сомнительным, что группа «Би-2» не может найти себе спонсора на запись альбома. Я уверен, что эта запись стоит несколько миллионов. И мне кажется, что эти деньги можно было бы направить на более полезные вещи. Я понимаю, что это деньги чужих людей и каждый жертвует по собственному желанию. Но для меня, если стоит выбор, жертвовать ли на новый альбом «Би-2» или на центр по обучению собак-поводырей, которых в России всего 2 тысячи на 300 тысяч человек слепых, выбор очевидно ложится в сторону собак. В случае оригинального контента - другая ситуация. Colta.ru и «Спутник и Погром» - это уникальный контент, другого такого не будет. Нет других таких сайтов, которым бы дали деньги. Бизнесу это неинтересно, бизнес живет в параллельной реальности от «Спутника и Погрома» и сайта Colta.ru. А спрос на такое есть и люди готовы за это платить, вот и все. Те проекты, которые интересны, будут жить. Поэтому будет жить и Colta.ru, и «Спутник».


- Когда вы на сайте выкладываете какие-то истории или в Facebook пишете посты, то вы специально это делаете, чтобы у людей появился какой-то эмоциональный накал и они стали участниками проекта?

- Ко мне постоянно приходят люди и говорят: «Митя, ты столько всего пишешь плохого! Хочется уже отдохнуть...». Будет, на самом деле, еще хуже и еще больше. Нужно, чтобы люди переломили себя и перестали воспринимать это, как что-то плохое. Это должно стать нормальным: пошел с утра на работу, купил пакет молока и батон хлеба, отдал 100 рублей на благотворительность. Это естественно помогать другим. Не надо помогать тысячами долларов, если у тебя их нет. Но для любого человека найдется вклад. Можно помогать делами. Мы хотим донести до простого человека, что благотворительность — это обычная и естественная вещь.


- Когда в интернете началась дискуссия на тему, «а нужны ли в России вообще мигранты», и кто-то предложил по этой теме провести референдум, как в Швейцарии, вы сказали: «А давайте мы ничего у быдла спрашивать не будем». То есть получается, что вот это «быдло» аккумулируют средства, в том числе, и на ваши проекты, а вы предлагаете: «А давайте мы у них ничего спрашивать не будем».

- Я не называю никого быдлом... Я не про это сказал, я писал про это в Twitter и в 140 символов было невозможно уложиться. После этого я написал большой текст, потому на меня всякая шваль типа Рыкова (Константин Рыков — экс-депутат Госдумы, основатель ряда сетевых СМИ, прим.ред.) набросилась с криками: «Кого ты быдлом называешь?! Русский народ?!». Я, конечно, не считаю русский народ быдлом (как и народ в принципе). У нас прекрасный народ. Я очень люблю свою страну и побольше чем многие. Все, что я имел в виду в этой фразе, на самом деле, сводится к тому, что наше общество сейчас разлагается под влиянием разных политических факторов. Люди не замечают реальных проблем, а разнообразные кукловоды их внимание направляют на другое. Сидит какой-нибудь Васька в деревне и пьет жидкость для мытья бассейнов, а виноваты в этом, скажем, “жиды” или “понаехавшие”. То есть он склонен винить всех, кроме себя. К сожалению, сейчас проводить общероссийский референдум... Напоминаю, что большинство людей проголосовало за Путина и это действительно так. А можно еще провести референдум по вопросу «Вешать ли депутатов на столбах, сажать их на кол или разрывать их на дыбе?». Я уверен, что 99,9% проголосует за то, чтобы их четвертовать. К сожалению, мы не должны нашему обществу, в его нынешней стадии развития давать возможность такого бесчеловечного решения. Оно несет за собой очень большую ответственность. А общество не в той стадии, чтобы ее нести. Мы должны из Средневековья шагнуть вперед. Сделать так, чтобы жизнь любого человека, не только русского мальчика или девочки, а человека любой национальности, вероисповедания или сексуальной ориентации была превыше всего. Это основная задача, которая должна в нашей стране восторжествовать. И сейчас давать обществу возможность принимать глобальные решения, на мой взгляд, преждевременно. Мне кажется, что необходим какой-то буферный период развития. Я считаю, что, конечно, стране нужен просвещенный диктатор. Я просто вижу рядом пример — Грузию, которая превратилась в абсолютно другое государство. Есть, конечно, разница между нами и ними, но сам метод, что просто нужно взять и весь «совок» из голов искоренить. Только после этого мы сможем делать какие-то шаги вперед, либо мы скатимся туда, куда мы катимся сейчас. Я - за демократию. Моя мысль заключается в том, что просвещенная диктатура должна привести нас к демократии. Ты должен сделать все, чтобы в стране были верховенство закона и неотвратимость наказания за его неисполнение. Вот в чем диктатура должна быть.


- Вы понимаете, что сейчас говорите те же слова, что и Путин в начале «нулевых»: «диктатура закона» и все такое прочее.

- Ну и где его диктатура закона? Нет ее. Он показал как раз наоборот, что существует просто диктатура и беззаконие. На мой взгляд, закон должен быть выше всего. Он может быть плохой, может быть хороший, но это не важно. Это закон. Тут встает вопрос, как относиться к новым законам, которые недавно были приняты. Те законы, которые были приняты в последнее время, — это просто сумасшествие. Нужно законными методами эти законы отменять. Но только законными. Я категорический противник бунтов. Русский бунт — бессмысленный и беспощадный, и у нас он не приведет ни к чему хорошему.


- Недавно в Госдуме обсуждалась инициатива об ограничении платежей через интернет. Подобные вещи же бьют в первую очередь по таким проектам как ваш?

- 15% пожертвований на наш сайт приходит через «Яндекс.Деньги», Qiwi, WebMoney. Этих денег мы, видимо, лишимся. Думаю, что люди просто перестанут пользоваться этими сервисами. Я не исключаю, что этот законопроект был сделан, чтобы решить какие-то свои бизнес-разборки. «Яндекс.Деньги» - это Сбербанк, государственный бизнес, так что я не исключаю, что это просто разборки. А нас по касательной случайно задели... Ну, ладно, если задели, то почему бы и тут не насолить? Нужно просто понимать, что это конвертируется в реальные смерти, к которым приведет принятие этого закона. Это просто еще одна неприятная гадость, которую нам подкидывают. У меня порой бывает ощущение, что я иду по реке, по горло в воде, а на встречу мне идет поток. К горлу у меня привязано несколько плотов с людьми. И я иду против течения и тяну их всех вперед. А иногда кто-нибудь проплывет мимо тебя и пнет. А мимо на лодке еще какие-нибудь гады проходят. Все, кто нам могут мешать, и так уже мешают. В принципе, нам от государства нужно одно: не мешайте. Мы вам же никак не мешаем, мы помогаем. Но государство этого не понимает, потому что там в нас видят политических соперников. Но никто в благотворительности не занимается политикой. Никогда мои политические взгляды не будут иметь отношения к тому, чем занимается наша организация. Мы сотрудничаем в Москве с чиновниками, которые входят в «Единую Россию», мы порой сотрудничаем с людьми, с которыми совершенно не хочется сотрудничать. Есть Егор Просвирнин со «Спутника и Погрома». Мне его взгляды не нравятся категорически, они абсолютно противоречат моим. Но я понимаю, что это талантливый человек со своей аудиторией. И важно было, если бы мы смогли показать, что мы сможем объединится ради того, чтобы сделать людям хорошее. Мы смотрим на какие-то вещи по-разному, но цель у нас одна — сделать так, чтобы в России было хорошо. И я его попросил для нас текст написать. Ради того, чтобы заниматься добром, я многократно переступаю через свои принципы. В этом, как раз разница между нами и политиками. Политики работают ради собственного пиара, а мы работаем для других. Поэтому мы общаемся с чиновниками, с любыми партиями, с любым бизнесом и людьми. Для нас не имеет значения, кто хочет помочь. К примеру, на смотровой площадке ОМОНовцы вместе с «белоленточниками» грузили одну фуру с гуманитарной помощью, а рядом православные и ЛГБТ-активисты грузили другую фуру. И это именно то, чего мы хотим добиться, чтобы все объединились во имя добра. А какая у кого потом политическая каша в голове будет — личное дело каждого.


- То есть власть воспринимает вас именно как политических оппонентов? Порой ее репрессии, конечно, никакой систематизации не поддаются, но под удар все-таки всегда попадали те, кого она хотя бы на каком-то уровне воспринимала как своих соперников. На какие-то поправки к этому закону об ограничении платежей вы рассчитывать не можете?

- Они видят в нас своих политических оппонентов. Не стоит думать, что власть глупая. Если в Думе сидят идиоты — это не значит, что власть глупа. Власть пытается нас уничтожить. Принятие закона «О волонтерах» приведет к тому, что для того, чтобы перевести бабушку через дорогу, ей нужно будет оформить страховку, оформить себе страховку и купить обратный билет на переход дороги. А еще получить книжку волонтера и зарегистрироваться в каком-то региональном органе. Это уничтожит просто все на корню... Ну, будем тогда работать без регистрации, будем собирать деньги наличными.


- У вас не было опасения, что если все эти структуры, организованные по горизонтальному принципу, работают лучше чем власть, если какие-нибудь волонтеры в Крымске работают лучше чем МЧС, то власть окончательно откажется от последних остатков социального государства?

- Во-первых, власть не всегда работает хуже. Волонтеры много сделали в Крымске, но власть тоже много работала. На Дальнем Востоке власть не допустила жертв, за что ей честь и хвала. Губернаторы там работали прекрасно и то, что не было погибших — это их прямая заслуга. Второе, мне кажется, что было бы, в общем-то, неплохо, если бы власть отказалась от своих социальных обязательств. По одной простой причине: это в первую очередь поможет людям рассчитывать только на самих себя. У нас чуть что случится — люди надеются на власть. Зальет — власть должна давать деньги, взорвется — власть должна деньги давать. А почему она должна давать деньги, если ты, дурак, не застраховал свою квартиру или дом? Если ты живешь в зоне подтопления, то почему власть должна тебе платить? Конечно, должны быть социальные функции, доступные всем: скорая помощь, пожарные команды, но власть не вечный банк и не кошелек, из которого можно взять деньги, расплатиться и все.


Текст: Алексей Щеголев
Фото: top.oprf.ru