В интервью Афише Rugrad.eu калининградский промоутер и президент региональной Рок-ассоциации рассказал о том как региональное правительство помогает фестивалю «Калининград in Rock», почему для актуальных рок-групп нет ниши в современном медиа-пространстве, как ему удается совмещать критику властей и членство в партии «Единая Россия» и почему Рок-ассоциация намерена подать в суд на Александра Пятикопа.


- Калининградские промоутеры как правило работают с артистами разных жанров. Ваше имя обычно ассоциируют в первую очередь с роком. Тут дело в личных пристрастиях или в коммерческой рентабельности таких артистов?
- Момент вкусовщины тут, конечно, присутствует. В принципе вся моя деятельность со времен 1985 года, когда я в создании рок-клуба участвовал, вся направлена в один адрес. Даже когда я был вынужден удариться в бизнес и торговать водкой, открывать кафе и магазины, а потом все это успешно продавать и делать бесперспективные, с точки зрения коммерции, проекты программ и радиопрограмм, и строить студии. Все равно все это было посвящено одной и той же идее. До двухтысячных годов я к промоутерскому бизнесу относился снисходительно. Я продюссированием тогда занимался и считал, что промоутерский рынок, он все-таки, вторичен. Но практика показала, что я ошибался.

- Вы видели в продюссировании коммерческий потенциал? Практически никто из калининградских артистов коммерческого успеха не достиг.
- Я это делал не ради коммерческого момента. Надо начать с такого тезиса, который у меня еще в детстве появился. Когда здесь было все «нельзя» и мы жили в достаточно сложной стране, тут была мечта об Америке, когда мы ее идеализировали и создавали такой фэнтези об этой стране. Видели ее такой, какой, в общем-то она никогда и не была. Я высказал такой тезис, что очень хочу в Америку, но не хочу уезжать. И сказал, что буду делать такую Америку вокруг себя. Но добрый дядя не придет и не сделает, надо самому становиться добрым дядей. Все бы было ничего, если бы один «железный занавес» не поменялся на другой, которым нас окружил теперь уже Евросоюз. Для того, чтобы такие звезды как всякие майклы джексоны и мадонны светили в них вкачиваются огромнейшие деньги и попасть в эту лотерею достаточно сложно. Но при этом существует огромный массовый рынок. К примеру, человек взял в руки гитару, сочинил песню и она понравилась кому-то. А новая песня — это новый товар. И как только появляется новый музыкант вокруг него сразу находятся люди, которые начинают его администрировать. Появляется менеджер, который начинает звонить по клубам, по соседним городам. А если страны, как в Евросоюзе объединены, то можно несколько дней побыть в Берлине, выступить в паре клубов, потом поехать в Гданьск, Варшаву. Пространство перемещения музыкантов, даже не сильно популярных, там существует. А у нас все наоборот: пространства нет. калининградский музыкант не вписан в эту трассу. Кроме того, у нас сложная ситуация с клубной системой. Были прорывы, но они быстро затухали. Российский рынок весь сконцентрирован в Москве. Даже Питер из него высасывается и выглядит как бледная тень. Хочется уже закричать с какого-нибудь холма:«Ребята предоставьте вы уже этому городу независимость от России, или России — независимость от Москвы». Ну что это такое? Все бабки туда стекаются. Есть группы, которые вообще из Москвы не выезжают, а живут при этом гораздо лучше известных коллективов. И мы вот столкнулись с этими проблемами: из Тулы в Москву еще можно приехать на велосипеде, а попробуйте из Калининграда так сделать...Без виз ты никуда не денешься. То есть каждый шаг в этой сфере подталкивает к одному решению - надо просто взять и уехать отсюда.

- Вы преимущественно работаете с коллективами старой школы хард-рока?
- Не надо забывать, что я привозил такие группы как Soulfly, Clawfinger, Napalm Death — это гораздо более молодые имена. Из среднего поколения Exploited привозил. Но я тяготею к «старичкам». Та публика, которая на них сформировалась была обделена в свой тинейджерский период возможностью видеть своих кумиров. А эта аудитория очень стойкая и очень надежная. Я знаю наверняка, что если я привезу что-то, чего здесь не было из золотой плеяды рока 70-80-х годов, публика придет и не даст концерту упасть. Попытки делать концерты более молодых групп, которые вроде должны быть более массовыми, показывают, что на них меньше публики приходит. У более молодого поколения нет такого дефицита информации, нет такого обожания и фанатения. Но я слежу за актуальной сцены. Совершенно шикарный последний альбом у Korn. Я считаю, что дабстеп — очень интересное явление. Группа Kaizen, которая в прошлом году через нас прошла, очень интересная. На их примере видно как роковое начало смешивается с дабстепом. Это очень правильное направление. Мне кажется, что никто не должен пренебрегать новыми технологиями и возможностями.

- У вас не возникает ощущения, что вырастет новое поколение, которое ваши пристрастия просто понимать перестанет?
- Совершенно верно. Поэтому промоутерский бизнес для меня является фактором необходимости. Мы продолжает заниматься развитием рок-культуры, создали Рок-ассоциацию, развиваем фестивальное движение. Очень мощные подвижки у нас начались: впервые победитель фестиваля «Kалининград in Rock» поедет в Польшу. С финнами и эстонцами завязываем отношения, с литовцами работаем. У нас очень много потерь было: были группы очень талантливые и мощные, которые здесь появлялись, набирали все, что могли, но не имея выхода дальше, начинали разлагаться. Очень было бы обидно, что когда мы получим возможности для экспансии нашей музыкальной традиции. У нас просто не окажется нормальных групп. Я, кстати, верю, что если было возможно «ливерпульское» чудо, то возможно и «кенигсбергское».

- Если касаться концертов Uriah Heep и Nazareth, то они успешно прошли?
- С коммерческой точки зрения, то нет. Nazareth был уже в пятый раз, концерт был в рабочий день, проходил он спустя три недели после Uriah Heep, то есть концерт по похожей теме. И рекламная кампания на такие группы должна начинаться за 2-3 месяца. Uriah Heep тоже был в рабочий день и в рекламу мы вышли поздно. Я не скажу, что это катастрофа. Я в свое время потерял 19 тысяч долларов на первой «Дискотеке 80-х» в 2004 году, так что были попадосы и гораздо серьезней и даже на попсовой теме. Но были и подъемы. Если Nazareth сейчас подвел, то в 2003 году на «Балтике» он собрал так, что дай бог.

- Вы планируете группы подобного формата еще в Калининград привозить?
- Я сейчас ищу темы из этого же поколения, которые от меня ускользали, но город их еще не видел. Есть масса исполнителей, которых не было у нас: Foreigner, Глен Хьюз, участник Deep Purple, музыкантов из Black Sabbath было бы очень интересно привезти. Манфред Манна я в свое время пытался привезти и думаю, что выйду на него и привезу. Это будет интересно и не только тому поколению, он же еще писать продолжает.

- Формат «Нашего радио» когда-то был очень удачным поставщиком артистов, в том числе и для калининградских клубов и площадок.
- Я за ним слежу. «Наше радио» немножко классифицировалось, заняло свое нишу и стало очень консервативным. Чтобы туда новой группе попасть надо играть и петь не в очень современном стиле. Для групп, которые пытаются идти в ногу со временем я даже не знаю ниши. Может быть, отчасти радио Maximum. По телевидению вообще завал, его просто нет. A-one чего-то пытался делать, но ушел в хип-хоп. По-большему счету мы получили какую-то свободу, но она очень условная. Мы в Советском Союзе, не имея ничего, слушая на чердаках «Голос Америки» и ловя на пляжах Швецию и Польшу, знали о музыкальных новостях больше, чем сейчас, сидя в море информации. Сейчас информационное пространство завалено таким мусором. У меня вот телевизор не работает с сентября месяца. Началось все с того, что не вовремя проплатили кабельную сеть, ее чикнули, я несколько дней прожил без телевизора и сказал жене: «Слушай, а какой кайф...».

- С форматом «Нашего радио» и его первым гендиректором Михаилом Козыревым связывают и отрицательные тенденции в рок-музыке. Все группы стали подстраиваться под этот формат и стали резко похожи друг на друга.
- Не хотелось бы скатываться на критику. «Наше радио» в свое время сделало очень сильную подвижку, заняло свою нишу и теперь ее успешно удерживает. Что мы должны от них ждать? Я думаю, что еще какое-то радио должно появиться, которое пойдет дальше и займет следующую нишу. На западе не было всяких выстрелов из «Авроры», они там естественным путем развивались. Схема там выстроена так, как она должна быть. Если мы где-то отстали, то оно у нас еще будет. Просто со временем.

- Вы очень негативно прокомментировали законопроект, который вводит систему банковских залогов для промоутерской деятельности. Даже сказали, что готовы в тюрьму садится. Вы действительно к таким радикальным мерам готовы?
- Я несколько раз в жизни очень сильно худел: в спортивном лагере, в армии и как-то сказал, что третий раз наверно уже на зоне похудею. Мы из одного маразма окунулись в другой. Из маразма, который назывался «Советский Союз» с тоталитаризмом мы как-то незаметно перетекаем в другой абсурд. Этот закон же бьет не только по коммерции, речь, фактически, идет о цензуре. Свобода слова, к примеру, это свобода в том числе и издаваться. Поставьте издательствам условие, что книги может издавать только издательство у которого есть полмиллиарда рублей на счету. В результате на всю страну останутся 1-2 издательских дома-монополиста, которым неинтересно будет издавать начинающих поэтов или экспериментирующих прозаиков, а будет интересно издавать только ширпотреб, который миллионами экземпляров продается. С концертным бизнесом тоже самое будет происходить.

- Но при такой радикальной позиции вы член партии «Единая Россия».
- Чтобы что-то в стране, которую ты бросать не хочешь, что-то изменить, нужно идти не туда, где люди разваливают, а туда где есть возможности строить. Безусловно, можно говорить, что в партии масса плохих людей, масса плохих действий, но важно, что там есть возможности что-то делать. В других политических движениях есть возможность только кричать, что «все — козлы, все уроды и все плохо». Если я говорю, что вот этот закон плох, то я говорю это как член «Единой России», я могу поднять этот вопрос и в партии. И на меня совершенно по-другому реагируют. Это удобный инструмент. Я не буду идеализировать ситуацию, не все там хорошо. Но есть такое оружие, которое называется «здравый смысл». Когда ты приходишь и говоришь: «Ребята нужно что-то в этом направлении делать». Есть люди, которым это нужно, а мы хотим чтобы эти люди за нас голосовали. И им нельзя за это ничего не давать взамен. Речь идет о гражданском договоре. Если мы называем «Единую Россию» «партией власти» значит она народная партия, значит народ ее поддерживает. А если в этом народе есть сегмент калининградских рокеров, которых, может быть, несколько десятков тысяч человек, и они хотят, чтобы были фестивали, клубы значит давайте думать как этому делу помогать. Да, это конформизм чистой воды. Но любой компромисс, по сути, является конформизмом. Жить в обществе и быть свободным от него – невозможно.

- Вы не думает, что ваше членство в партии может навредить как вашей репутации, так и репутации вашего фестиваля «Kалининград in rock»?
- Очень сильно это портит репутацию. Но я шел на этот шаг совершенно умышленно. Я бы не смог в 85-м году сделать в Калининграде рок-клуб, если бы комсомольцем не был. Вот по этой же аналоги. Если мы хотим строить новые клубы, проводить фестивали, то что нам нужно с властью шашкой махать или вести конструктивный диалог и находить точки соприкосновения? Мне никто не запрещает, если власть совершает неправильные поступки, устраивать пикеты и сборы подписей. Я хочу подчеркнуть, что не надо ставить знак равенства между калининградским рок-движением и «Единой Россией». У нас в Рок-ассоциации есть члены разных партий, разных религиозных конфессий и общественных организаций.

- Была информация, что на одном из ваших фестивалей участников групп заставляли документы подписывать, что они будут за ЕР голосовать.
- Немножко не так. Я убедил исполком «Единой России» выделить средства, чтобы оплатить взносы групп на отборочный конкурс к фестивалю 2012 года. Для того, чтобы это юридически оформить, мы придумали такой формальный документ, что группа является агитатором партии. Но он был действительно формальный. Никого не заставляли ничего говорить со сцены или фотографироваться с флагами.

- Вам не кажется, что в русском роке в последнее время устойчивый тренд на конформизм обозначился? Все стали православными, спортсменами, патриотами, на пропутинских мероприятиях выступают.
- Все мы люди и всем нам свойственно где-то менять свое мнение. Ну если мы говорим о Владимире Владимировиче, тон он как раз основная причина почему я вступил в «Единую Россию». Я склонен к монархизму. В Норвегии монарх и все граждане там получают долю от добычи нефти и вообще все они очень богатые люди. А мы имея больше всех территории и всю таблицу Менделеева на это выйти не можем. Должен же кто-то всю эту шоблу разогнать. С другой стороны: начнешь разгонять – превратишься в диктатора. Как это все разруливать совершенно непонятно.

- Сейчас в художественном сообществе идет много споров о поиски государственной идеологии. Рокеры могут в подобных процессах участвовать?
- Рок-движение – едва ли последний барьер на пути разваливании хоть какой-то культурной идеи. Если где-то осталась какая-нибудь идеология, то она осталась в рок-культуре.

- Практически получается, что рок-музыканты из бунтарей в консерваторов превратились.
- Бунтари все равно будут. Рок-ассоциация будет выступать против всех попыток введения цензуры или ограничений в творческом плане. Только оставляя свободу самовыражения, мы можем узнать о своих болячках. А если заткнуть рты, то болезнь уйдет внутрь и приведет к очередному выстрелу из «Авроры». А я не хочу больше выстрелов из «Авроры», я хочу музыку играть и петь.

- Зачем создавалась Рок-ассоциация, ведь практика рок-клубов в стране благополучно атрофировалась?
- Это не рок-клуб, а принципиально другая организация. Это общественная организация, объединение людей, которые рок-культуру хотят развивать. Мы все можем сидеть на кухнях и говорить что-то про Президента или «Единую Россию» и на основе этого приходить к выводу, почему у нас в подъезде не вымыто. Надо, чтобы люди научились выражать свои интересы. Мы когда объединились, мы почувствовали, что все не так уж и плохо. Опять же объединение дает нам право говорить с тем же областным правительством. Когда Андрей Феоктистов как предприниматель разговаривал – это был личный предпринимательский разговор. Была к тому же странная ситуация: «Калининград in Rock» никогда коммерческим не был, а говорил о нем коммерсант. А сейчас есть Рок-ассоциация и она уже говорит о фестивале, о том, что нам необходимы новые клубы, помещения, новый концертный зал надо делать. В прошлом году правительством было выделено около 300 тысяч рублей и и с его помощью был найден генеральный спонсор, который выделил миллион. И при этом не было никакого нагиба на предмет какой-то агитации.

- Региональные власти уделяют внимание молодежной политике?
- На уровне области – да. В городе, пока что при наличии благих намерений, де факто в прошлом году ликвидировали старейшую студию звукозаписи. Есть,кстати, большая вероятность, что фестиваль в этом году будет за пределами Калининграда. В прошлом году мы очень много нервов положили на то, чтобы убедить что Калининграду фестиваль нужен. Это не смотря на то, что руководство города – «Единая Россия» и я тоже в «Единой России» состою, но мы очень долго бодались. Вот пример к нам отношения: председатель горсовета Александр Пятикоп заявил, что если установить в городе Стену русского рока, то рокеры ее развалят и взорвут. За словами следить надо. Он таким рокеров приравнял к террористам. Пока что я вижу, что быдлосы-спорстмены взрывают, разламывают, на мобилы трясут и людям лица портят. Вы на это посмотрите. Из рокеров страшилочку делают. Мы эту тему не отпустим. Рок-ассоциация однозначно будет подавать в суд и требовать извинений. Если понадобится – будем собирать подписи, чтобы этого человека отстранили от руководства горсоветом.

- «Калининград in Rock» насколько стандартам качества отвечает?
- Звук на последнем фестивале был плохой. В Рок-ассоциации были по этому поводу серьезные разборки. Мы решили, что хоть мы и не государственная структура, что отныне все вопросы звукового обеспечения мы будем решать на конкурсной основе. Почему-то компания «Балт Саунд» выставил фактически свой клубный аппарат вместо более мощного. Нас просто поставили перед фактом, когда что-то менять уже поздно было.

- Вы действительно на фестивале игнорируете калининградские англофильские группы?
- Ничего подобного. Моя личная позиция, что если ты хочешь, чтобы тебя в Лондоне понимали, то надо на том же языке, что и лондонцы говорить. Надо петь о тех вещах, о которых лондонцы думают, хватать их за жабры теми вещами, которые им понятны. Как ты сидя в Калининграде, мысля на русском языке, можешь выдать что-то, что произведет впечатление на лондонского парня? Это, простите за выражение, онанизм. Там таких клевых как он в Лондоне сидит тысяча штук, но они в отличии от калининградских исполнителей знают жаргон и чувствуют атмосферу. Но на фестивале такие группы не игнорируются. Я только об одном их прошу: учитывать, что они выступают перед русскоязычной средой и хотя бы комментировать о чем песня. Порой я ловил некоторых исполнителей. Я спрашивал их о чем песня, а они сами не в курсе были, перевести даже не могли.

- По хедлайнерам на 2013 год планы откроете?
- Пока не скажу, еще ведется работа над бюджетом. Скажу одно: есть очень большое желание удивить. Мы в свое время предпринимали попытки с Deftones, но не срослось, я не прекращаю работать по Sepultura, но чего-то обещать пока не могу. Я должен знать бюджет.


Текст: Алексей Щеголев
Фото: vk.com