Калининградская группа Infection's играет тяжелую, гитарную музыку с мощными риффами и, что называется, без особых изысков. Правда, с недавних пор в группе появился четвертый участник, которому пришлось отвечать одновременно и за скрипку, и за вторую гитару, из-за чего Infection's стали временами звучать еще отчаянней и надрывней. В 2010 году группа получила сразу 4 премии хит-пара «Номер Один», а в 2012 году попали на отборочный тур фестиваля Hard Rock Rising в Москву. В 2014 году группа вновь подала заявку на участие в фестивале, победа в котором, может обернуться для коллектива крупным концертом в Риме. Пока в Facebook продолжается интернет-голосование по выбору участников участники группы Родион Романенко и Руслан Насибулин рассказали Афише RUGRAD.EU зачем им второй раз участвовать в Hard Rock Rising, в чем ошибался Джим Моррисон, почему после их песен не хочется выходить на майдан и как они собираются экспериментировать с собственным звучанием.


- Почему вы решили второй раз принять участие в фестивале Hard Rock Rising? Что он такого дает группе?
Родион Романенко: Это фестиваль от сети Hard Rock Café. Конкурс идет среди начинающих групп. Это возможность засветиться. Но еще больше греет формат награждения – главный призер получает up to $ 100 000 плюс мировое турне (концерты в Hard Rock Cafe, по крупным городам планеты) и ряд других привилегий в мире шоу-бизнеса. В итоге, каждый год группу приглашают на какой-то крупный концерт. В 2012 году – это был Лондон, а в этом году будет Рим. Мы в прошлом году ездили на отборочный тур в Москву. Как нам сказали, мы заняли второе место. Но второе место – это вообще ни о чем: хоть второе, хоть десятое…

- Калининград – это все-таки провинциальный город, который на периферии от российских музыкальных трендов находится. Ваша группа как смотрелась на фоне российских команд? Насколько там получается адекватное соперничество?
Р.Р.: Там есть серьезные соперники, это все-таки Москва. Понятно, что большинство там московских групп, но проходят и из других городов. Есть серьезные соперники, а есть начинающие группы, про них ты чувствуешь, что они еще немножко сыроваты. Но сегодня я как раз разговаривал с бывшей однокурсницей, которая в Москве в фирме работает. Они сюда приезжали на корпоратив и искали группу для концерта. Когда я спросил почему она нас не предложила, то она ответила: « Ваше видео смотрели (это как раз выступление с Hard Rock Rising было) и подумали, что эти слишком много возьмут» (смеется). Пошутила, наверное, но все равно приятно (смеется).
Руслан Насибулин: Даже московские музыканты, взрослые мужики говорили: «Блин, ребята, мы как будто на концерт Led Zeppelin попали…». Они прочувствовали.

- Этот фестиваль на судьбу группы как- то повлиял?
Р.Р.: Продвижение получилось очень большое. Когда ты сидишь и ничего не делаешь, то у тебя и в жизни ничего не происходит. Мы долго думали: заявляться или не заявляться на голосование в этом году. Но махнули и очертя голову ринулись опять во все это. И это реально очень много дает: ты опять со всеми связываешься, опять заново знакомишься, появляется какая-то большая общая тема для общего обсуждения, твоя группа начинает расти, все об этом говорят. Под лежачий камень вода не течет.

- Группа Infection’s достаточно давно существует, но у вас всего 3 записанные песни. Вы целенаправленно не записываетесь?
Р.Р.: Первый альбом у нас есть, LP полноценный мы сделали.Видимо, ты просто имеешь ввиду наиболее знаковые вещи. Мы долго шли к следующей пластинке. И вот, спустя 5 лет, со дня на день, мы ждем второго альбома.

- Проблема со звукозаписывающими студиями сейчас есть в Калининграде?
Р.Н.: Проблем со студиями нет. Проблемы больше со сведением. И, в основном с деньгами проблема. Это большая стоимость. Для демо-записей качество, которое они предлагают, может, и пойдет. Но они берут такие деньги, как будто там Игорь Крутой сидит, а твоя вещь после этого становится хитом.

- Когда калининградская группа recordSleep в 2013 записала свой альбом, то стало понятно, что сейчас в Калининграде можно добиваться качества записи вполне на российском уровне. То есть, сейчас можно в городе достичь нормального качества записи и сведения?
Р.Р.: Если ты найдешь студию, где писались recordSleep, то да. Мы переговорили и с recordSleep, и с этой студией, и прям по стопам парней тоже стали там записываться. Наполовину наш альбом будет записан там.

- Когда группа записывает альбом, то обычно потом ждет, что начнется какое-то продвижение, концерты. Калининградским группам запись, как правило, ничего кроме активного репоста в соцсетях не несет. Друзья лайки поставили, но на этом все и кончилось, а музыканты как репетировали в полуподвальных помещениях так и репетируют.
Р.Р.: У нас очень небольшие планы. Я уже говорил, что нам поступили некторые предложения. Самое главное, конечно, это нести его в массы на живых выступлениях, но, к сожалению, не в Калининграде. В Калининграде нигде концертов поставить тебе не дадут. Это, кстати, одна из причин участия в Hard Rock Rising, потому что по условиям фестиваля ни одной кавер-версии звучать не должно. И это очень большой плюс.

- То есть, в Калининграде судьба группы – это исключительно участие в этих бесконечных трибьют-концертах?
Р.Р.: Это только трибьюты, больше вообще ничего не нужно. Корпоратив, каверы, трибьюты – вот и все, что группа может здесь делать.

-Вы сами как свое участие в этих трибьютах оцениваете? Вы же играете время от времени каверы на Nirvana на «Вагонке». Для вас это просто возможность сыграть концерт и деньги за него получить?
Р.Р.: Мы вообще никогда не хотели играть каверы, на самом деле…
Р.Н.: Во-первых, и заработать, и просто быть на виду. Это единственное место, где можно поиграть и собрать людей. Нас там все устраивает.

- Вам вообще каверы той же Nirvana интересно играть?
Р.Р.: Nirvana играть очень интересно. Ее гораздо интересней играть, чем слушать. Особенно их unplugged-концерт. Насколько тяжело unplugged слушать – настолько же прикольно его играть. Это, конечно, веселая музыка, всем попрыгать, но на самом деле – это большая работа. Каверы - это очень тяжело.
Р.Н.: Каверы – это не творчество, а онанизм…

- Калининградскую музыкальную тусовку можно условно на два лагеря поделить. С одной стороны – это металлисты, любители совсем тяжелой музыки, а с другой – «вагонковская» тусовка, которая на Depeche Mode росла. Infection’s как среди этих лагерей существует?
Р.Р.: Мы где-то рядом с металлом, наверное (смеется). Или нет? Но приятней, наверное, первый вариант.
Р.Н.: Мы везде.

- Ту тяжелую, альтернативную музыку, которую вы играете, как в городе принимали? У нее была своя аудитория или все говорили: «А почему у вас «запила» на 10 минут в песнях нет?».
Р.Н.: Те ребята, которые играют тяжелую музыку, в нашей, все равно, что-то интересное находили.
Р.Р.: Мы всегда записывались на металл-фесты, панк-фесты и все такое. Втыкались в самый хардкор. Мы себя видели, как тяжелую группу. Публика на такую музыку здесь есть.

- У вас сейчас же саунд несколько поменялся, вы скрипача взяли?
Р.Р.: Мы специально пошли на этот шаг. Решили сделать небольшое обновление. Усложнить и немного разнообразить звучание. Быть немного ближе к публике и расширить свои горизонты. Мы просто сами понимаем, что рок (тем более если брать какое-то его специфическое направление) идет на достаточно узкую аудиторию. Мы же хотим, чтобы нашу музыку знали как можно больше людей. Как в России, так и в Европе и Америке. Если играть более специфическую, утяжеленную или вообще какую-то загробную музыку, то это тяжело. Никто в это не воткнется.

- Ты не думаешь, что вам все будут говорить, что это такой попсовый ход получился?
Р.Р.: Я уже слышал такие реплики. Но мне кажется, что мы только на еще большее утяжеление идем. Насколько бы мы ни хотели делать больше попсового, как-то приколоться, прикинуться чем-то мелодичным, но чем дальше – тем вещи получаются серьезней и утяжеляются.

- Но если Infection’s – это гранжевая группа, то скрипка в ней смотрится как-то странно и эклектично.
Р.Н.: Мы не играем гранж. Просто народ сказал: «О, похоже на гранж! Вы играете гранж!». Мы изначально не преследовали каких-то стилей, просто играли музыку. Нам нравится хард-рок, нам нравится рок-н-ролл.
Р.Р.: Мы просто хотели играть британские или американские темы . То, что мы любили слушать. Из британских групп – это были Radiohead, Muse, а из американских…
Р.Н.: Nirvana (смеется).
Р.Р.: Из хард-рока нравятся DIO, Rainbow и Deep Purple.
Р.Н.: RHCP и много всяких групп.

- Если брать песню Stay, с которой вы на Hard Rock Rising пробиваетесь, то про нее как раз можно сказать, что у группы надрывности добавилось.
Р.Р.: В этой песне Саша играет не на скрипке, а на гитаре. Но благодаря нашему увеличенному составу, тому, что мы сейчас вчетвером играем, это действительно добавилось надрывности. Песня стала живой. Мы чувствовали, что в рамках старого состава нам чего-то не хватает. Мы всегда искали второго гитариста или клавишника, чтобы звук как-то расширить. Уйти от «нирванитости». Когда мы только приехали в Калининград, то часто слышали отзывы, что наше звучание уводит куда-то далеко в олд скул. Куда-то в 70-80-е года.
Р.Н.: Один человек сказал: «У меня такое впечатление, что вас как-будто на несколько лет заперли в подвале с одной кассетой Nirvana».
Р.Р.: Хотя это абсолютно не так.
Р.Н.: Я слушал Nirvana, когда мне было лет 15-16.
Р.Р.: А я вообще только в 22 года узнал про Кобейна. В нашей музыке мы традиции олд скула чтим и отходить от них не собираемся. 

- Просто когда группы пытаются свое звучание расширить, то речь обычно идет о появлении клавишника.
Р.Р.: Да. Пианино или орган, какие-то элементарные роковые клавишные партии – это было бы офигительно. И не важно - кто на них играть будет. Может быть, Руслан сыграет или я. Клавиши у нас рано или поздно появятся.

- Сейчас же на русскоязычной сцене модно про политику петь. Вы эту тему стороной обходите?
Р.Р.: Мы, наверное, не в этой теме… Единственное, нас часто просят хоть какую-то песню сделать на русском. Это требование мы попытаемся удовлетворить. Это как всегда будет, как и все наши песни, о жизни, о дружбе, о любви.

- Но рок-музыка, особенно такая с тяжелыми гитарами, воспринималась как бунт. Джим Моррисон говорил, что это музыка хаоса и разрушения. А ты говоришь, что у вас песни про любовь и дружбу.
Р.Н.: Некоторые люди могут ошибаться. Это его личное мнение. Музыка, она вся разная. Кажется, что всего 7 нот и создать уже больше нечего. Но на самом деле – границ нет.
Р.Р.: Если брать тексты, то там никакого протеста, чтобы собрать массы и выйти с революцией на майдан, там нет. Там нет никаких призывов, чтобы что-то взорвать или угнать вертолет и направить ракету на небоскреб. Это просто философия жизни. Просто чувства или эмоции.

- Вы много говорили про какие-то амбиции, концерты. Вам не кажется, что эти вещи было бы легче реализовывать, уехав в Москву или Питер, а не из Калининграда, который выпадает все-таки из концертной жизни России?
Р.Р.: Конечно, мы об этом думали. Мы очень часто думали о том, чтобы уехать. И чем быстрее – тем лучше. Но Москва или Питер (что еще мощнее) – это очень сильные центры. Попав туда, мы, наверное, вряд ли сможем выбраться когда-нибудь. Там есть слушатели, есть определенная атмосфера, но там все-таки ориентация идет на коммерцию и эстраду. Мы, наверное, попытаем счастья в Европе.

- В Европе же у лейблов есть специальные менеджеры, которые прослушивают студенческие радиостанции, а потом выцепляют оттуда интересные, молодые группы. Вы в эту систему не встроены и вам будет сложнее пробиваться.
Р.Р.: Конечно. Но даже в России куда-то воткнуться – это большая проблема. Ты должен быть в теме настроенческих трендов, нужно быть в каком-то соответствующем саунде, чтобы прокричать какую-то тему, чтобы все к тебе повернулись и ахнули. В нашем случае, мы будем тем коллективом, который сохранит свою индивидуальность, не обращая внимания на тренды. Просто попытается сказать свое слово. А понравится это или нет – увидим .

- Музыканту сейчас можно своим творчеством деньги зарабатывать? Или времена, когда у рок-звезды были огромные состояния и лимузины ушли в прошлое?
Р.Р.: Я считаю, что деньги зарабатывать можно, но нужно для этого очень сильно напрячься. И серьезно в это вложиться, в том числе и материально.
Р.Н.: Люди, которые зарабатывали на лимузины, давали по сотне концертов в месяц. Это большой труд: каждый день перелеты, переезды, вечные гостиницы… Это нелегко. Нормальный человек, с нормальной психикой, это вряд ли выдержит.

Текст: Щеголев Алексей

Фото: предоставлено группой