Владимир Сливяк

Фото: twitter.com

Мы внимательно проанализировали весь проект «Лукойла» по освоению нефтяного месторождения D-33, его экологическую часть, написали свои комментарии и официально отправили их тому, кто организует общественное обсуждение, — компании «Лукойл-Калининградморнефть» и администрации Зеленоградского муниципального округа. Надеемся, что вместе с пакетом документов по проекту они эти официальные комментарии приложат и направят на государственную экспертизу в Москву в Минприроды. Мы потом постараемся проверить, сделали ли они это. 

Мы считаем, что разработчики части ОВОС (оценка воздействия на окружающую среду — прим.ред.) этого проекта должны учитывать максимально возможные аварии, то есть разливы большого количества нефти. А они исходят из того, что если даже разлив произойдет, то они успеют его каким-то образом локализовать до того, как он достигнет побережья. Но на основании фактических данных о том, какая погода может быть в Балтийском море, может быть ситуация, при которой разлив происходит в шторм. И мы считаем, что рассчитывать надо максимально возможный ущерб не при обычной погоде. При шторме в 9–11 баллов например невозможно ничего локализовать, надо просто ждать, когда он закончится. В этом случае, конечно же, нефть дойдет до берега, будет выброшена на берег, и это может привести к огромному ущербу всей береговой линии, в том числе Куршской косы. И не только на нашей стороне, но и на литовской стороне тоже. 

Почему важно говорить о трансграничном влиянии, про которое вообще ничего нет в проекте ОВОС, а должно быть? Потому что Россия подписывала конвенцию, и она обязана анализировать трансграничное влияние и обсуждать с соседними странами. Кроме этого, если объекту всемирного наследия ЮНЕСКО будет нанесен вред, да еще и на территории не только Калининградской области, но и соседнего государства, то, конечно, Российской Федерации будет выставлен огромный счет, который нужно будет оплачивать, я думаю, что это может быть какая-то фантастическая сумма, и, таким образом,  будет нанесен дополнительный ущерб бюджету РФ. Представьте! 

Предположим, случился разлив нефти в неблагоприятных погодных условиях при очень сильном шторме. Невозможно ничего начать убирать, пока шторм не прекратится, а он может идти не одни сутки. Время, за которое от планируемой платформы нефть достигнет побережья — где-то в пределах 30 часов плюс минус пару часов. То есть с большой долей вероятности при утечке нефть достигает берега, и, скорее всего, на литовской стороне тоже. И убрать потом эту нефть можно только вместе с песком. Если в случае нефтяного загрязнения снять весь загрязненный песок с Куршской косы, то просто не будет возможности удерживать эту территорию выше уровня моря, она станет ниже уровня моря и подвергнется затоплению! То есть речь идет о том, что коса может исчезнуть в том виде, в котором мы ее знаем. Как ее в этих условиях сохранять — совершенно непонятно. 

Вот именно такой самый тяжелый сценарий надо рассматривать в ОВОС и честно говорить про максимально возможный ущерб. А в проекте «Лукойла» ничего этого нет вообще. Ну, если у «Лукойла» какая-то очень умная нефть, которая знает, что в шторм разливаться не надо, тогда всё в порядке с ОВОСом. Но мы вот думаем, что не в порядке и нужно документ переделывать в части последствий разлива нефти. Потому что это ключевая информация для общественного обсуждения, она может очень серьезно повлиять на общественное мнение. Скрывать ее, делая вид, что такого не может быть никогда, — это введение общественности в заблуждение.

* Мнение высказано сопредседателем российской экологической общественной организации «Экозащита!» в эфире радиостанции «Серебряный дождь».