- Недавно в онлайн-интервью ER-portal.ru вы сказали, что в Калининграде существует мода на оппозиционность. Но такая мода есть и в Москве. В чём разница?
- Что касается калининградской ситуации, то этот регион отличается от других российских территорий именно своим геополитическим положением. Значительная часть местных жителей никогда не была на «большой земле», им проще доехать до Польши или Литвы. Многие ездят туда даже за собачьим кормом. Поэтому если другие регионы соизмеряют свою жизнь с Москвой, Питером или Тюменью, то здесь равняются по Варшаве и Берлину. И понятно, что это сравнение не всегда в пользу России. Но в общем, калининградцы считают себя россиянами, а их особая политизированность, во многом - миф. Что касается Москвы, то носителями оппозиционной моды там является либеральная интеллигенция, которая всегда находилась в оппозиции к власти. Так было и при царе, и при коммунистах. Так и сейчас. Это не хорошо и не плохо, это просто факт.
- А вы часом сами не являетесь оппозиционером? Ваши заявления часто идут вразрез с генеральной линией партии. То вы против отмены губернаторских выборов высказывались, то опального Лужкова защищали…
- Нормальный партиец может иметь свою точку зрения и не во всём соглашаться с большинством. В этом нет ничего крамольного, если эта позиция не связана с какими-то принципиальными вещами. Например, когда во фракции шло голосование по реформе прокуратуры, у меня была своя точка зрения, которую я озвучил. Я голосовал против этого закона и внёс в него порядка сорока поправок, большинство из которых не прошли. А когда в 2010 году вернулись к идее реформы, у меня опять была своя точка зрения. Мы создали внефракционную рабочую группу, абсолютно неполитизированную, которая подготовила большое число поправок. И 90% этих идей потом были приняты. Партийная дисциплина вовсе не превращает человека в слепого болванчика.
- Тем не менее, грань, которую партиец не должен переходить, существует?
- Член «Единой России», конечно, должен отстаивать свою точку зрения, если она честная и обоснованная. Никаких репрессий это не вызовет. Но эта грань находится там, где заканчивается конструктив. Нельзя вступать с партией в конфликт. А если у человека какие-то расхождения в базовых ценностях, значит партии с ним не по пути. Кого-то исключают, кто-то уходит сам. Это совершенно нормально.
- Вы как-то говорили, что поддерживаете идею очищения, как в партийных, так и в государственных структурах. Считаете, стоило бы инициировать Большую чистку? Понятно, что бескровную, просто масштабную?
- Упаси Бог! Прежде чем начинать чистку необходимо разработать стратегию очищения. А то опять крайними окажутся те, кто меньше всего этого заслуживает. И главное, кто будет эту чистку проводить? Те, кого самого надо вычистить? Это мы сейчас наблюдаем при реформировании МВД. Потому что любая реформа предполагает наличие стратегии. А в случае превращения милиции в полицию никакой стратегии нет. Всё переставлено с ног на голову. Все задачи, которые заявлялись перед началом реформы, по факту оказались невыполненными. Предполагалось, что система будет оптимизирована, избавлена от непрофильных функций. Этого не произошло. Наоборот, получилось, что вспомогательные службы остались в том виде, какими они были раньше и даже добавились. А оперативные подразделения наоборот сокращены. Причём не на 22%, как прописывает указ президента, а почти на 40%. Сокращены подразделения уголовного розыска, транспортная милиция. Это не имеет ничего общего с целью реформ.
- А что, сокращения раздутой структуры вообще не нужны?
- Они должны быть, но когда уголовный розыск сокращается, а штаб, наоборот, расширяется, то возникает вопрос, а кто же будет бороться с преступностью? Сотрудники штаба? Но они живого преступника видели только в передаче «Дежурная часть». В любой системе штабные подразделения являются вторичными. Первичны те, кто выполняет поставленные задачи. В данном случае - оперативные службы. Но у нас они подверглись какому-то безумному, хаотичному сокращению. Следствие этого мы сейчас и наблюдаем. В стране пошёл рост преступлений, в том числе особо тяжких. Тяжелейшая ситуация на транспорте, о чём говорил президент и его указание обеспечить дополнительную численность транспортной милиции есть не что иное, как пощёчина нынешнему министру, потому что это была идея Нургалиева – упразднить транспортную милицию, а потом провести массовое сокращение линейной службы. И то, что произошло в «Домодедово», отчасти является следствием этих сокращений.
- Какая связь между реформами и взрывом?
- Очень простая связь. Во-первых, была нарушена система управления и взаимодействия. Ликвидировано уникальное московское подразделение на воздушном транспорте. Структура, которая была создана ещё под Олимпиаду-80, а по факту обслуживала 3-4 аэропорта. Структура была небольшая и поэтому очень хорошо скоординированная. Сегодня вместо неё создали подразделение Центрального Федерального округа, которое стало обслуживать и аэропорты, и железные дороги на территории всей центральной России. Это привело к потере координации. Во-вторых, пошли сокращения сотрудников. В частности ЛУВД «Домодедово», сотрудники которого не сумели задержать террориста, было сокращено на 40 человек!
- То есть у пресловутой «рамочки» на входе просто не оказалось людей в погонах?
- Да их нет, не то что у рамочки, а вообще на территории аэропорта. Даже приехавший президент удивлялся: «Где они?» А они сокращены в рамках реформы Нургалиева. Это же касается и ГАИ. У нас растёт количество транспорта и растут ДТП. В прошлом году число российских автомобилей увеличилось на 1,5 миллиона единиц. Это всё нужно оформлять, а мы при этом сокращаем сотрудников. У нас сегодня время приезда ДПС на место происшествия уже выросло до полутора часов. А дальше будет ещё хуже. -
- Послушать вас, так во главе МВД стоят откровенные вредители. Но ведь у них наверняка есть своя логика.
- Они, может, и не вредители, просто реформу сегодня проводят штабные теоретики и дилетанты, которые при всём своём несомненном уме и грамотности не имеют никакого практического опыта оперативной работы. И сегодня эти люди, по сути, пишут всю милицейскую реформу. А практически все руководители департаментов МВД жалуются мне, что их не допускают к разработке этих планов. То есть сидит группа теоретиков, которая что-то творит в кабинетах, а потом это «что-то» вынуждена расхлёбывать вся страна.