Мешало и мешает становлению среднего класса, собственно, само государство с его институтами, не желающее делиться со средним классом — буржуазией - своими привилегиями, ресурсами и в конечном итоге частью властных полномочий. Одним словом, появление развитого, политически независимого среднего класса, владеющего малым и средним бизнесом, неизбежно вызовет необходимость пересмотра архаичной цивилизационной модели страны. А это требует большой политической воли и непривычных самоограничений, что не каждой власти под силу.
Однако рано или поздно, если мы хотим сохранить и приумножить страну, на эти меры идти надо, так как именно малый и средний бизнес являются локомотивом экономики развитых стран. В них на долю малого и среднего бизнеса приходится от 40% до 70% добавленной стоимости (дохода) государства. Но в России эта доля не превышает (по разным источникам) 3-4%. Не случайно такой же порядок цифр, то есть 3-4%, занимает российская доля в глобальной экономике. Для сравнения: вклад США в мировую экономику доходит до 16%, хотя по «возрасту» Штаты более чем в два раза «моложе» первого централизованного русского государства - Московии. В итоге благодаря оптимальному сочетанию производительных сил США являются первой экономической и военной державой мира. На второе место в глобальной экономике сумел выдвинуться за 30 лет коммунистический Китай, причем принципиально не изменяя своего политического устройства. Китай смог найти оптимальное сочетание концентрации ресурсов в руках централизованной, но сменяемой через 10 лет власти, с широкой инициативой народных масс и новой буржуазией, ответственной за малый и средний бизнес, его производственный сегмент в первую очередь.
Так что же нам мешает оказаться в числе ведущих держав мира? Мне думается, что ответ на этот вопрос следует искать в изначально в огромных размерах территории России, расположенной вне основных торговых путей, территориальной и рукотворной изоляции страны от ведущих культурных и технологических центров Европы с ее тысячелетними цивилизационными традициями и демократическими практиками. С другой стороны, Россия, будучи географическим аутсайдером, обладает значительным потенциалом природных ресурсов, что делает нашу страну до поры самодостаточной и независимой от окружающего мира, а богатейший человеческий капитал страны — невостребованным. Зачем возиться с этим капиталом, когда есть более простые способы пополнения казны за счет экспорта ресурсов? Надо только минимизировать экспортные издержки, пошлины и т.п.
Российский народ, его благополучие изначально да и потом не значились в числе приоритетов государства: люди виделись только средством решения государством его задач и представлялись власти неким расходно-строительным материалом. Поводом взглянуть на русского человека как на творца истории своей страны послужили трагические события на рубеже XVI-XVII веков, угрожавшие самой целостности первого русского государства. Но эти события имели предысторию. Московия, желавшая облегчить выход русского сырья на рынки Европы, увязла в Ливонской войне и тем самым, обратила на себя внимание соседей, как на новый центр неконтролируемой силы на востоке Европы.
Воспользовавшись династическим кризисом Рюриковичей и наступившим вслед за ним общим кризисом страны, Россию попытались захватить польско-литовские интервенты, возведя своих ставленников на московский престол. Спасение пришло в виде народного ополчения под руководством Кузьмы Минина — представителя срединного сословия — предтечи современного среднего класса. Военным руководителем был служилый князь Пожарский. Интервенты были выдворены из страны, но положительная роль народа в ее делах не была учтена в цивилизационной модели России: в состав модели не был введен институт народного представительства. С 1613 года Россией правила династия Романовых. Приход новой династии в политическую власть, конечно, влил поначалу свежую кровь в русскую государственность, но не изменил ее цивилизационной модели. Ее существенным изъяном, на фоне переживаемого Европой подъема эпохи Возрождения, было отсутствие в модели механизма эволюционного развития страны. Развитие зависело вообще от политической воли и деловых качеств Лидера и поэтому развитие России носило скачкообразный, революционный, не прогнозируемый характер. Типичным примером тому могут служить реформы Петра I, «прорубившего (наконец) окно в Европу».
Здесь следует сделать ряд примечаний, касающихся еще одной особенности русского особого пути. Речь пойдет об идеологизации государства и страны, отвлекавшей значительную часть огромного потенциала России от блага страны и ее народа на реализацию, как потом оказывалось, идеологических химер.
Изгнав интервентов в начале XVII века и обретя второе дыхание, Россия почувствовала вкус к экспансионистской политике по крайней мере в восточной Европе. С этой целью была выдвинута доктрина «Москва-Третий Рим», в рамках которой предполагалось доминирование России в православных странах восточной Европы. Доктрина не принесла недостаточно развитой стране успехов, но сформировала у нас амбициозное, не всегда по возможностям страны, имперское сознание. Доктрина расколола русское общество на ново- и старообрядцев с маргинализацией последних, привела к гибели внутри страны и на полях сражений в Европе десятков тысяч русских людей. Однако, в более культурных православных странах восточной Европы Россию не воспринимали как старшего брата. Более того, доктрина усилила дифференцирование русского общества и вынудила власть выдвинуть в середине XIX века императив: «Самодержавие, православие, народность». Однако, во многом было уже поздно: императив не работал, а общество все более оказывалось под влиянием социалистических идей, причем, в наиболее разрушительной их форме. Этому способствовал предшествующий опыт революционного, недостаточно системного развития страны с его волюнтаризмом, чрезмерным преклонением перед всем иностранным и безразличным отношением к простому человеку, чем-то напоминавшим асфальтовый каток.
В этой связи замечательный поэт Максимилиан Волошин сказал: «Петр Первый был первый большевик». Первые русские марксисты (Г.В. Плеханов, «Союз борьбы за освобождение рабочего класса») считали, что в преимущественно крестьянской России образованию социалистического сообщества должна предшествовать индустриализация страны, сопровождаемая появлением значительного количества промышленного пролетариата, которому «нечего терять кроме собственных цепей». Для сопровождения этих социальных процессов и направления их в нужное социалистам русло нужна была рабочая партия, не входящая, однако, в открытую конфронтацию с государством. Такой подход не обещал быстрого результата, который был нужен социалистам-радикалам во главе с В. И. Ульяновым (Лениным). Он мыслил по-другому и деструктивно (или экстремистски по сегодняшним меркам). Надо было возглавить (вернее, оседлать) начинавшееся и еще незрелое рабочее движение России и направить его из эволюционного, относительно мирного русла в революцию. Конечная цель — формирование в России бесклассового коммунистического общества — образца земного рая для всех. Конечно, если учитывать построения Маркса, все это выглядело утопией, химерой, но во внешне привлекательной упаковке. Главным вопросом к этой химере был по сути один: откуда при таком социализме взять мотивацию работать более производительно, а стало быть эффективнее, чем при порушенном капитализме. Последнему большевики ошибочно предсказывали неизбежную скорую монополизацию, а, следовательно, социально-экономическое загнивание.
Конструктивная деятельность П. А. Столыпина, противопоставившего свои реформы стремлениям радикалов, не отвечала интересам многих социальных групп в России. Ход дальнейших событий известен. Октябрьский переворот 1917 года, организованный большевиками, привел в конечном итоге к образованию на территории России второго государства — СССР, символизирующего другой, следующий этап особого пути России — вне мирового, эволюционного пути развития.
Ленинская демагогия вроде «мир-народам», «фабрики - рабочим», которые не умели ими управлять, помогла большевикам победить и обрести власть, но была непригодна для того чтобы построить новое, всесторонне эффективное общество вместо старого мира, до основания разрушенного. Второе российское государство было построено на основе той же архаичной цивилизованной модели России. Поскольку, что и как делать дальше было известно узкому кругу людей, то значение Лидера неизмеримо повышалось, и он становился уже Вождем. В качестве идеологии, как говорилось, служила вера в наступление земного рая — коммунизма.
Незадолго до своей смерти В. И. Ленин признал: «Если мы (новое государство. - прим. авт.) не обеспечим более высокую производительность труда, чем наше капиталистическое окружение, мы погибнем». Как известно, не обеспечили, но дров успели наломать немерено. Видя неспособность его первоначальных идей обеспечить эффективное функционирование экономики нового государства Ленин предложил ввести т. н. новую экономическую политику (НЭП), предполагающую частичный возврат в производственные и социальные процессы недобитой Октябрем буржуазии — среднего класса. Получилось успешно, но у соратников (да и народа тоже) возникал естественный вопрос — зачем тогда была предшествующая кровавая гражданская война, да и замаячила угроза реставрации. Пришлось все отменить и, для того чтобы не висеть на фонарях, вернуться поначалу даже не в капитализм, а в феодальную эпоху с ее рабски-крепостным характером труда в виде концлагерей или закрепления формально свободного работника за рабочим местом. В условиях мобилизационной, плановой-убыточной экономики СССР (без должной экономической мотивации людей эффективно трудиться) внеэкономическое принуждение к труду было, наверное, единственным методом заставить народ как-то работать. И работали, отстояли страну, правда, огромной ценой во второй Отечественной войне. Но отношение народа к происходящему видно из следующих пословиц и поговорок о реальной роли рядового человека в строительстве светлого будущего: «Нас толкнули — мы упали, нас подняли — мы пошли». О социалистической (народной) собственности: «Ты на заводе хозяин, а не гость, тащи с завода каждый гвоздь» и т. п. Установленный в СССР порядок вещей по-прежнему зависел от указаний «сверху», а не от инициатив «снизу». Помнится несколько газетных публикаций под рубрикой «Из зала суда», закончившихся тюремными нарами для инициативных, но, что важно, не воровавших людей.
Не менее важно и то, что в СССР создавались промышленные монополии на базе практически не модернизируемых крупных предприятий. Они были неэффективны по сравнению с менее крупными западными аналогами. Милитаризация страны раздувала ВПК, но сдерживала как и при царизме развитие гражданских производств, продукция которых могла бы составить значительную часть добавленной стоимости. Нехватка средств, как и в дореволюционной России покрывалась продажей на экспорт сырья. Но теперь это были энергоносители: нефть и газ. В результате падения мировых цен на нефть, энергоносители в условиях неэффективной экономики рухнул СССР. Не помогли ни брежневские заклинания вроде глупости - «экономика должна быть экономной», ни аналогичный дореволюционному императив: «народ и партия едины». В условиях массового дефицита товаров страну доедала коррупция. Итог известен: на руинах второго российского псевдо-пролетарского государства с его изначальной идеей равенства всех в бедности надо было опять, начиная с нуля, строить новое, третье российское государство — буржуазную российскую федерацию с противоположенными пролетарским ценностями. Во главе государства и страны встал президент - Лидер и вождь одновременно. Ныне неофициальным императивом, призванным объединять общество, служит не доктрина, но личность президента. А как долго императив будет действовать в условиях нынешнего экономического кризиса сырьевой страны? Он спровоцирован очередным резким падением мировых цен на сырье (в том числе на энергоресурсы — традиционный предмет российского экспорта). Заменить «сырьевую иглу» высокотехнологичными товарами не можем, так как таковых, кроме некоторой продукции ВПК, так же традиционно не производим. Нет и стратегической путеводной звезды, например, стать одним из экономических лидеров мира. Вместо этого нам предложено чаще обращаться к славному прошлому России, понимаемому как некие идеологические скрепы. А что же народ, его средний класс, представляющий динамичный малый и средний бизнес? Мы являемся свидетелями очередного обращения государства к самому себе перестать «кошмарить» этот бизнес и дать ему развиваться вопреки интересам чиновной коррумпированной власти и преобладающего в стране государственного и частного крупного капитала. Словом, нужен радикальный пересмотр цивилизационной модели государства, генерировавшей к тому же во все времена коррупцию, разъедавшую как ржавчина общество и страну. В итоге реформы модели средний класс должен получить необходимые и достаточные условия для своего становления и сформировать в стране здоровую конкурентную среду. Иными словами, власть должна добровольно поделиться с новой буржуазией — средним классом частью своих привилегий в виде политических, экономических и финансовых ресурсов. Так, мне представляется, станет возможным бескровно задействовать, наконец, в интересах государства и общества веками дремлющий человеческий капитал России, ее интеллектуальный ресурс, остановить утечку наших «мозгов» за рубеж.
Текст: Генрих Левшин