Неожиданный ход
Почему калининградские адвокаты рекомендуют клиентам заплатить за несовершённое преступление? «Дворник» продолжает исследовать правоохранительную систему области
Не ищите справедливости в судах. Несмотря на десятки научных работ, посвящённых понятию справедливости в юриспруденции, несмотря на то, что это слово встречается в российских законах, справедливости в российских судах нет. И быть не может. И не потому, что, по выражению самого Путина, «коррупция у нас проникла во все органы власти», хотя и это тоже. Просто сама судебная система устроена так, что в ней нет места субъективной и расплывчато-туманной некой справедливости, которую каждый понимает по-своему. Зато есть досконально прописанный «принцип состязательности». Это когда участвующие в процессе стороны, обвинение и защита, истец и ответчик, приводят свои аргументу в свою пользу, а суд оценивает эти доказательства.
Принцип состязательности незыблем, как памятник «быкам» у Калининградского государственного технического университета. В немецкие времена в здании располагался земельный суд. Кстати, сами «быки» (на самом деле - зубры) эту состязательность и изображают: две равные силы, защита и обвинение, глаза в глаза, сошлись в честном поединке. Но в современных калининградских реалиях этот памятник должен выглядеть иначе. Как и методы работы калининградских адвокатов, вынужденных рекомендовать своим клиентам «неожиданные и смелые ходы».
Допросите меня
Весной 2009 года Октябрьский районный суд Калининграда признал Павла Булойчика виновным в покушении на сбыт наркотических средств в особо крупном размере. Его приговорили к 6 годам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии строгого режима. И на следствии, и в суде осужденный заявлял, что стал жертвой милицейской провокации.
Секретный агент милиции по кличке Каспер три раза покупал у Булойчика амфетамин. За «контрольными закупками» наблюдали оперативники милиции. При задержании они изъяли помеченные деньги. Павел заявил, что деньги ему передал Каспер, отдавая долг. Павлу не поверили. В 2010 году отец Павла, Анатолий Булойчик, получил письмо от Каспера. Тот отбывает 16 лет - за разбой. Каспер сожалел о случившемся и писал, что уголовное дело против Павла Булойчика было сфальсифицировано сотрудниками Октябрьского РОВД («Дворник», «Раскаяние агента «Каспера», 13 декабря 2011 года). Павел и Каспер сидят в одной колонии. Один - «на строгом режиме», второй - на особом. Контактов между ними нет. На допросе Каспер настаивал на своём: секретным агентом его сделал милицейский «опер» Ворошкевич, пообещав «сделать» свидетелем, а не обвиняемым по одному уголовному делу. Однако, по версии Каспера, оперативник его «надул». Началось повторное расследование. В результате из уголовного дела уже сидящего Павла Булойчика «ушли» два эпизода преступления. А сейчас Каспер от своих разоблачительных показаний отказался. Милицейский агент-грабитель заявил, что оклеветать честных милиционеров его научил некий адвокат, приезжавший в колонию от имени Булойчика старшего.
Однако сотрудники правоохранительных органов, проверяющие всю эту историю, до сих пор не допросили ни таинственного адвоката, ни самого Анатолия Булойчика. Отец хочет дать показания. Однако уже полтора года проверяющие из правоохранительных органов «не могут» его допросить. Именно это конкретное нарушение прав Анатолия Булойчика может стать основанием для того, чтобы дело его сына «уехало» в Страсбург. А пока «суд да дело», калининградский адвокат Александр Косс, представляющий интересы Павла и Анатолия Булойчиков, вынужден рекомендовать Булойчику старшему... написать явку с повинной. Якобы он действительно «направлял» к Касперу некоего адвоката. В этом случае проверяющие сотрудники правоохранительных органов будут обязаны допросить его в кратчайшие сроки.
Хлопотно
В почте «Дворника» жалобы на несправедливость российской правоохранительной системы - не редкость. Однако адвокат Косс оценивает работу калининградских судов весьма положительно. Особенно, если сравнивать их с московскими.
- Здесь я не сталкиваюсь с теми проволочками, какие встречают меня в остальной России, в Калининграде вообще отсутствует проблематика ограничения доступа к правосудию, и это явная заслуга руководства судов общей юрисдикции - рассказывает «Дворнику» Александр Косс.
Несколько раз обращаясь в суды первой инстанции в Москве, адвокат Косс обнаруживал, что поступающие в суд дела не регистрируются незамедлительно, как того требует закон. Сейчас он участвует в трёх делах, которые должны быть рассмотрены в московских судах. Слушания по этим делам, поступившим в суд в июне-июле этого года, до сих пор не назначены по причине того, что либо не зарегистрированы в официальном порядке, либо, будучи зарегистрированными, не отписаны судьям и находятся где-то между экспедицией и канцелярией.
Но это ещё полбеды. Беда заключается в том, что найти эти дела в московских судах практически невозможно. Информации о них нет на дорогостоящих (для налогоплательщиков) «информационных» сайтах московских судов, а на письменные запросы из Калининграда клерки московских судов просто не отвечают, телефоны молчат. По мнению Александра Косса, такая «правовая политика» является прямым нарушением прав человека. В том числе и в европейском понимании затруднения доступа к правосудию. В калининградских судах такой «практики» нет.
Профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге Вадим Волков полагает: «Судьи боятся отмен. Показателем работы судьи является стабильность приговоров. То есть процентом отмененных приговоров от рассмотренных дел. Или - от обжалованных. Статистически, оправдательные приговоры обжалуются гораздо чаще, чем обвинительные. Следовательно, судье, если он боится обжалования и потенциальной отмены, выгоднее выносить обвинительный приговор, потому что прокурор всегда будет обжаловать. Оправдательный приговор для прокурора - это отрицательная палка; несколько оправдательных приговоров - и прокурор, то есть помощник прокурора, может быть лишен должности, понижен, санкционирован, лишен премии и так далее. Поэтому прокуроры будут всеми силами стараться избежать оправдательных приговоров, следовательно, они всегда будут их обжаловать. Значит, судья, если он боится отмены, будет избегать оправдательных приговоров. Потом, оправдательные приговоры отменяются в 4.5 раза чаще, чем обвинительные приговоры. То есть политика вышестоящих судов связана с механизмом оценки судей, потому что несколько отмен - и судья вызывается на квалификационную коллегию, и дальше начинаются оргвыводы. Вся система выстроена так, что цена оправдательного приговора и риск для судьи чрезвычайно высок» .
Милая калининградская провинциальность наложила свой отпечаток на работу местных судов. Например, один из бывших калининградских судей полагает, что принцип состязательности в калининградских судах заменён на «принцип компромисса». И при всём при этом судопроизводство по-калининградски умудряется иметь обвинительный характер. Этот бывший федеральный судья рассказал «Дворнику», что если в уголовном суде некий гражданин может быть оправдан, то... он оправдан не будет. Скорей всего, калининградский судья признает некоего гражданина виновным, но даст ему «максимально минимальное» наказание. И это действительно компромиссное решение: судья не хочет обижать прокуратуру и следователей, которые действительно «поработали», раскрывая преступление. С другой стороны, оправдательный приговор как магнит притягивает внимание и судейского начальства, и средств массовой информации. К тому же оправдательный приговор часто оспаривается прокуратурой в вышестоящих судах. Выносить оправдательные приговоры слишком «хлопотно». И тут на помощь судьям приходит абсолютно законный «компромисс».
Соглашаясь с бывшим федеральным судьёй, адвокат Александр Косс высказывает своё мнение: такие «компромиссы» не всегда позитивно влияют на качество выносимых в Калининграде судебных решений.
Провинциальная специфика
Законодательство запрещает задавать судьям вопросы, почему они приняли то или иное решение. Вопрос «Почему?» может быть воспринят как попытка давления на суд. Тем не менее у судей есть официально прописанный в законах ответ. Это так называемое «внутреннее убеждение» судей. Внутреннее убеждение - юридическая «чёрная дыра», пришедшая в юриспруденцию из психологии. В результате по закону судья принимает решение, не только взвесив все представленные сторонами доказательства, но и исходя из своего «внутреннего убеждения». Часто именно внутренним убеждением судей можно объяснить, почему граждане, совершившие практически одинаковые правонарушения при практически одинаковых обстоятельствах, получают абсолютно разные наказания.
Более двух лет назад, во время учебных стрельб в войсковой части NN, капитан М. вдруг увидел, что один из солдат направил заряжённый боевыми патронами автомат в бревно. В случае выстрела в упор щепки могли травмировать и самого стрелка, и его соседей. М. бросился к солдату и случайно нанёс ему указкой удар по шее. Это спасло бревно от расстрела, а неопытного солдата и его соседей - от возможных травм. Солдат обратился в прокуратуру. М. обвинили в «Превышении должностных полномочий с применением насилия».
- Мы утверждали, - рассказывает адвокат Косс, защищавший в этом процессе капитана М., - что удар по шее указкой солдат получил случайно, когда капитан оттаскивал его от злополучного бревна. Солдат же утверждал, что офицер ударил его умышленно. Военный суд признал М. виновным. Максимальное наказание по этой статье - 10 лет лишения свободы. М. приговорили к штрафу в семь тысяч рублей. Наказание - ниже минимального. Компромисс найден?
Относительно небольшой суммой
Владимир Семёнов обвинялся в грабеже. По утверждению следствия, он открыто похитил мобильный телефон. В суде, буквально на первом заседании, защите удалось доказать, что мобильный телефон украл не Семёнов, а другой человек. По здравому смыслу, Владимир Семёнов мог надеяться на оправдательный приговор. Однако Семёнов и его адвокат приняли решение... возместить потерпевшему стоимость похищенного другим лицом мобильного телефона. Почему? А чтобы возможное «компромиссное» решение суда не обжаловалось потерпевшими в судах высшей инстанции.
- Во многом это была моя инициатива, - рассказывает Александр Косс. - Возместив потерпевшему три тысячи рублей (а именно столько стоил украденный другим телефон), мы значительно снизили опасность уголовного преследования для невиновного человека. Относительно небольшой суммой потерпевшие были «исключены» из процесса. Помимо этого суд нашёл много неточностей в работе следователя. Дело было направлено на дополнительное расследование, и на стадии следствия уголовное дело против Семёнова было прекращено.
Не ищите справедливости в судах. Несмотря на десятки научных работ, посвящённых понятию справедливости в юриспруденции, несмотря на то, что это слово встречается в российских законах, справедливости в российских судах нет. И быть не может. И не потому, что, по выражению самого Путина, «коррупция у нас проникла во все органы власти», хотя и это тоже. Просто сама судебная система устроена так, что в ней нет места субъективной и расплывчато-туманной некой справедливости, которую каждый понимает по-своему. Зато есть досконально прописанный «принцип состязательности». Это когда участвующие в процессе стороны, обвинение и защита, истец и ответчик, приводят свои аргументу в свою пользу, а суд оценивает эти доказательства.
Принцип состязательности незыблем, как памятник «быкам» у Калининградского государственного технического университета. В немецкие времена в здании располагался земельный суд. Кстати, сами «быки» (на самом деле - зубры) эту состязательность и изображают: две равные силы, защита и обвинение, глаза в глаза, сошлись в честном поединке. Но в современных калининградских реалиях этот памятник должен выглядеть иначе. Как и методы работы калининградских адвокатов, вынужденных рекомендовать своим клиентам «неожиданные и смелые ходы».
Допросите меня
Весной 2009 года Октябрьский районный суд Калининграда признал Павла Булойчика виновным в покушении на сбыт наркотических средств в особо крупном размере. Его приговорили к 6 годам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии строгого режима. И на следствии, и в суде осужденный заявлял, что стал жертвой милицейской провокации.
Секретный агент милиции по кличке Каспер три раза покупал у Булойчика амфетамин. За «контрольными закупками» наблюдали оперативники милиции. При задержании они изъяли помеченные деньги. Павел заявил, что деньги ему передал Каспер, отдавая долг. Павлу не поверили. В 2010 году отец Павла, Анатолий Булойчик, получил письмо от Каспера. Тот отбывает 16 лет - за разбой. Каспер сожалел о случившемся и писал, что уголовное дело против Павла Булойчика было сфальсифицировано сотрудниками Октябрьского РОВД («Дворник», «Раскаяние агента «Каспера», 13 декабря 2011 года). Павел и Каспер сидят в одной колонии. Один - «на строгом режиме», второй - на особом. Контактов между ними нет. На допросе Каспер настаивал на своём: секретным агентом его сделал милицейский «опер» Ворошкевич, пообещав «сделать» свидетелем, а не обвиняемым по одному уголовному делу. Однако, по версии Каспера, оперативник его «надул». Началось повторное расследование. В результате из уголовного дела уже сидящего Павла Булойчика «ушли» два эпизода преступления. А сейчас Каспер от своих разоблачительных показаний отказался. Милицейский агент-грабитель заявил, что оклеветать честных милиционеров его научил некий адвокат, приезжавший в колонию от имени Булойчика старшего.
Однако сотрудники правоохранительных органов, проверяющие всю эту историю, до сих пор не допросили ни таинственного адвоката, ни самого Анатолия Булойчика. Отец хочет дать показания. Однако уже полтора года проверяющие из правоохранительных органов «не могут» его допросить. Именно это конкретное нарушение прав Анатолия Булойчика может стать основанием для того, чтобы дело его сына «уехало» в Страсбург. А пока «суд да дело», калининградский адвокат Александр Косс, представляющий интересы Павла и Анатолия Булойчиков, вынужден рекомендовать Булойчику старшему... написать явку с повинной. Якобы он действительно «направлял» к Касперу некоего адвоката. В этом случае проверяющие сотрудники правоохранительных органов будут обязаны допросить его в кратчайшие сроки.
Хлопотно
В почте «Дворника» жалобы на несправедливость российской правоохранительной системы - не редкость. Однако адвокат Косс оценивает работу калининградских судов весьма положительно. Особенно, если сравнивать их с московскими.
- Здесь я не сталкиваюсь с теми проволочками, какие встречают меня в остальной России, в Калининграде вообще отсутствует проблематика ограничения доступа к правосудию, и это явная заслуга руководства судов общей юрисдикции - рассказывает «Дворнику» Александр Косс.
Несколько раз обращаясь в суды первой инстанции в Москве, адвокат Косс обнаруживал, что поступающие в суд дела не регистрируются незамедлительно, как того требует закон. Сейчас он участвует в трёх делах, которые должны быть рассмотрены в московских судах. Слушания по этим делам, поступившим в суд в июне-июле этого года, до сих пор не назначены по причине того, что либо не зарегистрированы в официальном порядке, либо, будучи зарегистрированными, не отписаны судьям и находятся где-то между экспедицией и канцелярией.
Но это ещё полбеды. Беда заключается в том, что найти эти дела в московских судах практически невозможно. Информации о них нет на дорогостоящих (для налогоплательщиков) «информационных» сайтах московских судов, а на письменные запросы из Калининграда клерки московских судов просто не отвечают, телефоны молчат. По мнению Александра Косса, такая «правовая политика» является прямым нарушением прав человека. В том числе и в европейском понимании затруднения доступа к правосудию. В калининградских судах такой «практики» нет.
Профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге Вадим Волков полагает: «Судьи боятся отмен. Показателем работы судьи является стабильность приговоров. То есть процентом отмененных приговоров от рассмотренных дел. Или - от обжалованных. Статистически, оправдательные приговоры обжалуются гораздо чаще, чем обвинительные. Следовательно, судье, если он боится обжалования и потенциальной отмены, выгоднее выносить обвинительный приговор, потому что прокурор всегда будет обжаловать. Оправдательный приговор для прокурора - это отрицательная палка; несколько оправдательных приговоров - и прокурор, то есть помощник прокурора, может быть лишен должности, понижен, санкционирован, лишен премии и так далее. Поэтому прокуроры будут всеми силами стараться избежать оправдательных приговоров, следовательно, они всегда будут их обжаловать. Значит, судья, если он боится отмены, будет избегать оправдательных приговоров. Потом, оправдательные приговоры отменяются в 4.5 раза чаще, чем обвинительные приговоры. То есть политика вышестоящих судов связана с механизмом оценки судей, потому что несколько отмен - и судья вызывается на квалификационную коллегию, и дальше начинаются оргвыводы. Вся система выстроена так, что цена оправдательного приговора и риск для судьи чрезвычайно высок» .
Милая калининградская провинциальность наложила свой отпечаток на работу местных судов. Например, один из бывших калининградских судей полагает, что принцип состязательности в калининградских судах заменён на «принцип компромисса». И при всём при этом судопроизводство по-калининградски умудряется иметь обвинительный характер. Этот бывший федеральный судья рассказал «Дворнику», что если в уголовном суде некий гражданин может быть оправдан, то... он оправдан не будет. Скорей всего, калининградский судья признает некоего гражданина виновным, но даст ему «максимально минимальное» наказание. И это действительно компромиссное решение: судья не хочет обижать прокуратуру и следователей, которые действительно «поработали», раскрывая преступление. С другой стороны, оправдательный приговор как магнит притягивает внимание и судейского начальства, и средств массовой информации. К тому же оправдательный приговор часто оспаривается прокуратурой в вышестоящих судах. Выносить оправдательные приговоры слишком «хлопотно». И тут на помощь судьям приходит абсолютно законный «компромисс».
Соглашаясь с бывшим федеральным судьёй, адвокат Александр Косс высказывает своё мнение: такие «компромиссы» не всегда позитивно влияют на качество выносимых в Калининграде судебных решений.
Провинциальная специфика
Законодательство запрещает задавать судьям вопросы, почему они приняли то или иное решение. Вопрос «Почему?» может быть воспринят как попытка давления на суд. Тем не менее у судей есть официально прописанный в законах ответ. Это так называемое «внутреннее убеждение» судей. Внутреннее убеждение - юридическая «чёрная дыра», пришедшая в юриспруденцию из психологии. В результате по закону судья принимает решение, не только взвесив все представленные сторонами доказательства, но и исходя из своего «внутреннего убеждения». Часто именно внутренним убеждением судей можно объяснить, почему граждане, совершившие практически одинаковые правонарушения при практически одинаковых обстоятельствах, получают абсолютно разные наказания.
Более двух лет назад, во время учебных стрельб в войсковой части NN, капитан М. вдруг увидел, что один из солдат направил заряжённый боевыми патронами автомат в бревно. В случае выстрела в упор щепки могли травмировать и самого стрелка, и его соседей. М. бросился к солдату и случайно нанёс ему указкой удар по шее. Это спасло бревно от расстрела, а неопытного солдата и его соседей - от возможных травм. Солдат обратился в прокуратуру. М. обвинили в «Превышении должностных полномочий с применением насилия».
- Мы утверждали, - рассказывает адвокат Косс, защищавший в этом процессе капитана М., - что удар по шее указкой солдат получил случайно, когда капитан оттаскивал его от злополучного бревна. Солдат же утверждал, что офицер ударил его умышленно. Военный суд признал М. виновным. Максимальное наказание по этой статье - 10 лет лишения свободы. М. приговорили к штрафу в семь тысяч рублей. Наказание - ниже минимального. Компромисс найден?
Относительно небольшой суммой
Владимир Семёнов обвинялся в грабеже. По утверждению следствия, он открыто похитил мобильный телефон. В суде, буквально на первом заседании, защите удалось доказать, что мобильный телефон украл не Семёнов, а другой человек. По здравому смыслу, Владимир Семёнов мог надеяться на оправдательный приговор. Однако Семёнов и его адвокат приняли решение... возместить потерпевшему стоимость похищенного другим лицом мобильного телефона. Почему? А чтобы возможное «компромиссное» решение суда не обжаловалось потерпевшими в судах высшей инстанции.
- Во многом это была моя инициатива, - рассказывает Александр Косс. - Возместив потерпевшему три тысячи рублей (а именно столько стоил украденный другим телефон), мы значительно снизили опасность уголовного преследования для невиновного человека. Относительно небольшой суммой потерпевшие были «исключены» из процесса. Помимо этого суд нашёл много неточностей в работе следователя. Дело было направлено на дополнительное расследование, и на стадии следствия уголовное дело против Семёнова было прекращено.
(Голосов: 2, Рейтинг: 3.44) |