Александр Кубасов и Игорь Идиатулин — калининградские архитекторы из «Архитектурной мастерской 4+». Вместе с руководителем бюро Сергеем Гулевским они часто высказываются по поводу судьбы знаковых архитектурных объектов региона, о теории и практике планировки, застройке и городской среде. «Новый Калининград» решил выяснить мнение экспертов о том, что делать городу с опустевшей Центральной площадью (Королевской горой), стоит ли застраивать остров Канта и как добиться того, чтобы власть прислушивалась к архитекторам. Для того, чтобы погрузиться в проблематику городской среды, мы выбрали формат прогулки с архитекторами по центральной части города. Публикуем первую часть беседы.


«Новый Калининград»: — В октябре мы встречались с вашим коллегой Александром Башиным, который, как и вы, выдвинул в прошлом году на конкурс «Новый центр Калининграда» свой вариант переосмысления Центральной площади в Калининграде. Ваш проект был тогда отмечен дипломом «за оригинальное градостроительное решение общественного пространства Центральной площади»...

Игорь Идиатулин: — К сожалению, в настоящее время, в нашей беседе по Королевской горе не может принять участие руководитель мастерской Сергей Гулевский, но он оставил свой комментарий который мне хотелось бы зачитать: «Все сразу начинают обсуждать проекты, то есть чего бы нам там построить, а это непродуктивно, так как нет заказа. Заказ должны сформулировать политики и гражданское общество. В заказе должно звучать, что делать и какие политические цели преследуются. И только потом архитекторы должны сказать как, то есть создать образ.

Многое уже сделано — есть взвешенные предложения по планировочной структуре центрального ядра и по транспорту. Ещё раз: если „возня“ по горе опять начнётся сразу с архитекторов, то успеха не будет. Архитектор в данном вопросе — это инструмент политиков и граждан».

Александр Кубасов: — Разговор хотелось бы начать с небольшой преамбулы, пояснить идеологию работы над конкурсным проектом на самую ответственную часть города. Калининград/Кенигсберг — город с многовековой историей и непростой судьбой. Утративший видимую, наземную часть исторического центра с элементами средневековой застройки (но сохранивший подземную!) и не раскрывший до настоящего времени свой огромный потенциал. Это один из немногих городов в стране (наряду с Санкт-Петербургом), имеющий европейский характер городской среды. Это делает его уникальным и особенным в семье российских городов. Именно разнообразие культур населяющих его народов и наличие региональных особенностей, «непохожесть», в том числе и в архитектуре, обогащает культурный код нашей страны. Именно поэтому в конкурсном проекте наша команда постаралась максимально где-то выявить , где-то возродить его самобытные черты и вместе с тем привнести в его облик новый современный, устремлённый в будущее образ. Основной задачей нашего проекта была организация нового центра Калининграда, формирование мест притяжения для горожан и гостей города. Мы старались следовать разработанному заданию, а оно заключалось в том, что на месте Королевского замка предполагался археологический парк без масштабной застройки. И, конечно, нужно было по-новому осмыслить всю прилегающую территорию.

Задачи нового конкурса во многом перекликались с проведенными ранее конкурсами «Сердца города», но с учётом актуальных обстоятельств (демонтаж Дома Советов, археологический парк на месте Королевского замка). В своём проекте коллектив под руководством Олега Васютина (калининградский архитектор, государственный эксперт по объектам культурного наследия — прим. «Нового Калининграда») старался учесть весь положительный опыт, накопленный в результате проведённых проектных семинаров и конкурсов.

НК: — Васютин выступал как отдельный архитектор?

Кубасов: — Да, к тому же он федеральный эксперт. С начала 90-х годов, с момента основания, «Архитектурная мастерская 4+» тесно сотрудничает с Олегом Ивановичем в разработке крупных градостроительных проектов.

Идиатулин: — Практически во все крупные градостроительные проекты мы приглашаем Олега Ивановича. Из знаковых можно отметить проект «Луизенваль» (инициативный проект 2000 года по реновации исторической территории в районе Центрального парка — прим. «Нового Калининграда»), реконструкцию центральной части города Конаково (Тверская область — прим. «Нового Калининграда»), проект развития территории аэропорта в Ростове-на-Дону, «Ватерфронт» (проект 2014 года по реновации центральных набережных Калининграда — прим. «Нового Калининграда») и т.д. Как градостроитель он видит несколько шире, чем архитектор-объёмщик, в этом заключается специфика его работы. Иногда мы приглашаем его на начальном этапе, иногда как консультанта. Его мнение очень важно для нас.

НК: — Вы говорите, что опирались на опыт конкурса «Сердце города» (конкурс, участники которого предлагали варианты застройки для района Центральной площади Калининграда, проходил в 2014 году — прим. «Нового Калининграда»). Можно более подробно о том, что вы предлагали сделать тогда на Центральной площади?

Кубасов: — Да, уже без малого 10 лет назад были проведены два градостроительных конкурса. Я считаю, что они стали знаковыми событиями для всей архитектурной жизни региона. Заинтересованность властей региона, сильный состав участников, компетентное профессиональное жюри во главе с Хансом Штимманном (бывшим главным архитектором Берлина — прим. «Нового Калининграда»), все эти факторы были залогом успеха. Проекты-победители наглядно показали направление развития, которое могло существенно повысить качество городской среды и вернуть полноценную жизнь в исторический центр. Очень жаль, что эти наработки в итоге оказались проигнорированы и не реализованы.

Наше проектное предложение [вынесенное на конкурс «Сердце города»] заключалось в организации на месте Королевского замка археологического парка с павильонами, консервации подвальной части Королевского замка с дальнейшим задействованием помещений под музейную и выставочную функцию. Планировалось вернуть к жизни знаменитый ресторан «Блютгерихт» (Ресторан «Кровавый суд» находился в подвале Королевского замка — прим. «Нового Калининграда»).

НК: — Получается, Дома Советов в вашей концепции уже не было?

Кубасов: — К тому времени уже было понятно, что Дом Советов подлежит демонтажу, поэтому в своём проекте мы его не учитывали. На первом этапе мы предполагали проведение археологических раскопок на всей территории замка, потом выводили на общую отметку стены фундаментов замка, чтобы читался его абрис. Очень важно было впоследствии получить возможность визуально оценить масштаб объекта.

Как продолжение парка мы предлагали строительство нового общественного форума с залом торжественных церемоний, ориентированным на воссоздаваемую часть Альтштадта (территория между бывшим Домом Советов и островом Канта — прим. «Нового Калининграда») и на остров Канта. Наклонную кровлю с отметки площади предполагалось сделать эксплуатируемой, высадить на ней ягель, газон, декоративные травы.

Озеленённые кровли — достаточно распространенный приём в современном строительстве. Его можно встретить в новых общественных и жилых комплексах, в том числе в городах Северной Европы. Получалось достаточно красивое современное и демократичное решение: можно было забраться на крышу, созерцая открывающуюся с одной стороны панораму «нового исторического центра», а с другой стороны открывался вид на водную гладь Нижнего озера. Там можно было посидеть в хорошую погоду на траве, устроить пикник.

Весь градостроительный комплекс Королевской горы подразумевался многоуровневым: помимо существующей отметки площади мы задействовали подвалы Королевского замка, насыщали их полифункциональным содержанием. Через подземный переход была организована связь новой площади с рекреационной зоной Нижнего пруда, также под площадью размещалась подземная автостоянка. Мы могли бы попасть с площади в подвальную часть на месте Дома Конвентов (прямоугольное строение из четырёх флигелей, которое возвели в 1280–1290 годах в западной части замка — прим. «Нового Калининграда») — в центральный археологический павильон. Был задействован весь периметр замка: в одной из его частей мы пристраивали гостиницу, а центральное место занимала одна из самых древних частей — башня Хабертурм.

НК: — То есть вы её предполагали восстановить?

Кубасов: — Да, мы её восстанавливали как некий монумент в знак уважения к многовековой истории города. В качестве важного элемента археологического парка восстанавливалась южная терраса Королевского замка. Дело в том, что и в довоенное время южная терраса была, по сути, элементом ландшафтно-парковой архитектуры. В тёплое время года под стенами замка на южной террасе выставляли пальмы в кадках и другие теплолюбивые растения. Почему бы не продолжить эту замечательную традицию?

Альтштадт — один из ключевых элементов в нашем проекте. Очень важно сохранить тот масштаб и ширину улиц, высотные параметры объектов. Вся ценность застройки Альтштадта (как и любого другого исторического поселения) состоит в его градостроительных пропорциях. Если мы грубо вмешиваемся, меняем габариты кварталов, то пропадает весь смысл регенерации, невозможно будет добиться достоверности существовавшей прежде градостроительной структуры. Нужно максимально бережно отнестись к тем остаткам фундаментов средневековой застройки и мостовым, скрытым от наших глаз под слоем насыпного грунта.

Идиатулин: — Кстати, «Студия 44» (петербургское архитектурное бюро, одно из крупнейших в России — прим. «Нового Калининграда») получила первую премию именно за Альтштадт, за регенерацию этой территории.

НК: — У вас тоже, судя по слайдам, Московский проспект уходит под землю, как и у Александра Башина. Это все архитекторы предлагали?

Идиатулин: — В задании этого не было. По-моему, у тех, кто третье место занял, просто потоки были как-то перераспределены.

Кубасов: — Без тоннеля решить полноценно транспортный вопрос было бы затруднительно. Восстанавливаемая сетка улиц используется исключительно для обслуживания зданий, гостиниц, для функционирования ресторанов и кафе.

НК: — Разве строительство прямо на тоннеле не проблематично?

Идиатулин: — Строительство тоннеля — безусловно, амбициозная и затратная история, но в итоге все затраты могут с лихвой окупиться. Это только вопрос финансов. С появлением тоннеля и уводом транзитного автосообщения под землю город получит обширную пешеходную зону от Нижнего пруда до набережной Преголи. Вместо опасной магистрали, разрезающей город, мы получим дружелюбный для человека формат городской среды с множеством кафе, ресторанов, магазинов и других сервисов. Экономика города и региона получит импульс для своего развития. Технологии строительные сегодня позволяют строить поверх тоннеля. Никаких проблем быть не должно.

НК: — В вашем проекте какие-то исторические привязки сохраняются? Может, ратушу в Альтштадте предлагаете восстановить или ещё что-то?

Кубасов: — Да, знаковые объекты в Альтштадте, по нашему мнению, было бы целесообразно восстановить. На начальном этапе необходимо комплексно изучить существовавшую застройку бывшего Альтштадта, поработать с архивами. Выявить наиболее ценные с архитектурной и исторической точки зрения здания и восстановить их в первозданном виде, желательно с применением старых технологий. В той же ратуше можно было бы разместить Дворец бракосочетаний.

Опять же, можно обратиться к теоретической работе по регенерации острова Канта, предложенной немецким архитектором Балдуром Кёстером (немецкий архитектор, выпустивший в 2000 году книгу «Кёнигсберг, сегодняшний Калининград. Архитектура немецкого времени» — прим. «Нового Калининграда»). Методологически это очень интересный труд, который мог бы послужить основой для работы с исторической застройкой. Но, прежде всего, перед тем как подходить к этой очень ответственной территории, должны проводиться археологические исследования. Это обязательно. Потому что у нас зачастую бывает наоборот: разрабатывается проект, потом формально археологию проводят (мы это видели на той же гостинице «Ибис» или на «Ластадие»), а потом, к сожалению, многие артефакты уходят под ковш экскаватора, чего на территории Альтштадта категорически нельзя допустить. Для начала нужно просто раскопать, посмотреть, что там сохранилось, какая там ценность, есть ли у фундаментов этих объектов несущая способность, как их сохранить и приспособить к современному использованию.

НК: — Вы проектировали только Центральную площадь и Альтштадт или выходили дальше, за рамки?

Кубасов: — Мы всегда стараемся немножко шире посмотреть на проблематику. Вся территория центральной части города была разделена на отдельные, но взаимосвязанные элементы: помимо Центральной площади/Королевской горы, это территории бывших городов Альтштадт; Кнайпхоф (остров Канта); Лёбенихт (территория восточнее Центральной площади); район, прилегающий к современной улице Житомирской (Штайндамм); Университетская площадь; территория Нижнего пруда (в том числе улица, на которой когда-то стоял дом, в котором родился Гофман). Каждый из этих элементов имеет свои особенности, свою историю и отдельный подход к проектированию. Отдельно хочется обратить внимание на Университетскую площадь. Превращённая в советское время в задворки хрущёвок территория университета должна стать частью парадного градостроительного ансамбля, нужно вернуть ей былой статус и величие.

НК: — У вас, насколько я понял, в концепции эстакадный мост меняется, а также появляется дополнительный мост.

Кубасов: — Эстакадный мост в центре исторического города — это нонсенс! Это градостроительная ошибка, которую необходимо исправить. Но подходить к исправлению этой ошибки спонтанно тоже нельзя. Необходимо разработать стратегию развития уличной сети в центральной части. Давно обсуждалась связь Московского проспекта с улицей Шевченко. Возможно, стоит подумать над тем, как продлить до Московского проспекта улицу Житомирскую, Больничную, Барнаульскую и Загорскую. Должна появиться плотная сеть улиц, транспортных связей. С завершением строительства нового дублера двухъярусного моста и планируемого моста через залив, которому предстоит закольцевать Окружную дорогу, должна уменьшиться автомобильная транспортная нагрузка на центр города.

НК: — Новый мост вы предлагали поместить между памятником «Морякам-балтийцам» и тремя советскими высотками на Московском проспекте, где ранее была художественная галерея?

Кубасов: — Да, согласно резолюции международного воркшопа 2007 года, предполагалось строительство ещё одной пешеходной связи, соединяющей Московский проспект с Октябрьским островом. Это новый мост от памятника «Морякам-балтийцам» в сторону синагоги. Мы предложили свой вариант реновации прибрежной территории. Помимо обсуждавшейся ранее возможности реновации территории в районе улицы Пролетарской, можно рассмотреть как альтернативную площадку и территорию Острова.

НК: — Что предполагает ваш вариант реновации?

Кубасов: — Мысль о возможности реновации застройки Октябрьского острова возникла в ходе работы над конкурсным проектом на месте выставочного комплекса «Балтик-Экспо». Мы спрогнозировали, как может развиваться застройка Острова до второй эстакады. В тот момент уже реализовывался проект ЖК «Рыбная деревня 2» и можно было делать выводы о жизнеспособности этого формата городской среды. Парцелляция, форма кварталов, их размер и сомасштабность застройки человеку показались нам весьма удачными, и мы решили сделать преемственность в решениях. Было рекомендовано строительство нового пешеходного моста через Преголю, с Московского проспекта (от памятника «Морякам-балтийцам») к набережной Карбышева. Мы также организовывали пешеходный бульвар от синагоги и Кафедрального собора к Крестовоздвиженскому собору. Получался новый полноценный пешеходный маршрут, связывающий музейный комплекс Мирового океана, Кафедральный собор, Синагогу и Крестовоздвиженский собор. В связи с этим у нас получилось четыре квартала. Они образовались не случайно, а исходя из обстоятельств этого места. Дальше мы попытались сделать реновацию застройки 70-х годов: разбили эту часть острова на квартальные формы и вписали в наш проект новую школу (корпус 22-й гимназии — прим. «Нового Калининграда»).


НК: — То есть от старой застройки ваша концепция отличается тем, что раньше кварталы были более крупными. У вас же всё это сносится и замещается новым типом застройки?

Кубасов: — Микрорайонный формат застройки у нас замещается квартальным. Мы предлагаем более плотную застройку, но меньшей переменной этажности, чтобы можно было сформировать выразительный силуэт. Внутри кварталов у нас организовывались пешеходные улицы, бульвары, небольшие площади. С этой концепцией мы в 2021 году заняли второе место [на конкурсе по разработке концепции застройки территории «Балтик-Экспо» в границах Солнечного бульвара и набережной Карбышева] вместе с проектом Артура Сарница (первое место заказчики решили не присуждать).

Идиатулин: — Не присуждать первое место — это была хитрость такая. Мне кажется, заказчики побоялись, что их могут обязать реализовать концепцию в том виде, в котором мы представили.

Кубасов: — Фасадные решения были предложены в современном стиле. Может быть, именно это несколько насторожило заказчиков. Возможно, был запрос на какую-то более «пряничную архитектуру». Но при заявленной квартальной городской застройке фасадные решения могут быть абсолютно разными по стилистике и в то же время смотреться гармонично, не спорить друг с другом.



Идиатулин: — Сейчас реализованы проекты «Ластадие» и «Рыбная деревня 2» — это пример хорошей, современной и в тоже время региональной архитектуры. Я считаю, это большие шаги к той архитектуре, которую мы предлагали в нашем проекте, и движение должно быть именно в этом направлении. Не нужно бесконечно заигрывать с историзмом.

НК: — А на что вы опирались при проектировании?

Кубасов: — Главное в любом проекте — это работа с окружающим контекстом и принятие во внимание обстоятельств места, которые накладывают ограничения или могут продиктовать те или иные планировочные решения. Безусловно, мы стараемся изучать зарубежный и отечественный опыт. В 2014 году довелось принять участие в командировке с архитекторами и представителями муниципалитетов по скандинавским странам. Конечно, я много почерпнул для себя из этого путешествия. Можно было на практике посмотреть, как они работают с историческим наследием, с прибрежными территориями, как современная архитектура интегрируется в старую застройку. Этот опыт мы как раз пытались перенести в свои проекты.

Идиатулин: — Вернёмся к вопросу о реновации. По сути, освоение Острова началось с чистого листа, я имею в виду территорию восточнее второго эстакадного моста. Возможно, было бы правильным решением и реновацию старого советского фонда начать именно на Острове, от улицы Октябрьской. Наверное, была бы какая-то логика в этом. Если посмотреть сейчас на карту, можно там увидеть столько болтающегося пространства: огромные пластины домов, пустые неблагоустроенные дворы, абсолютно некомфортная и недружелюбная среда. Ещё и просто «выброшенная» из городского и туристического оборота Кройц-кирха.

НК: — С территорией в центре города, зажатой улицами Шевченко, Пролетарской–Сергеева, Черняховского и Ленинским проспектом что-то нужно делать, по-вашему? Или не трогать пока?

Идиатулин: — Архитекторы — это всего лишь инструмент. Должен быть какой-то запрос от горожан, от власти, от бизнеса.

НК: — Горожане тут вряд ли будут инициаторами. Они же квартир в центре города лишатся.

Идиатулин: — Если власть и бизнес предложат этому горожанину какую-то хорошую альтернативу, может, горожанин и согласится, мы же этого не знаем. Может быть, необходимы наглядные примеры такой реновации. Вообще, в первую очередь нужен запрос, на основе которого появится концепция развития территории, в которой архитектурно-градостроительные решения будут лишь малой частью, а основные решения должны быть социально направлены.

Кубасов: — Это, безусловно, перспективный район. Если вспомнить то, что было на этом месте до войны, то там был городской театр, знаменитый книжный магазин, университет, парадная площадь, там была концентрация городской жизни, а сейчас, по сути, это двор жилых домов. Город со всеми его атрибутами был замещён дворовой территорией. Очевидно, что в процессе обсуждения планов по реновации мы столкнёмся с неприятием подобных инициатив жителями этих домов, но с ними нужно вступать в диалог, предлагать улучшенные условия проживания в том же районе.

НК: — В общем, если говорить о застройке центра города, всё равно от Кёнигсберга далеко не убежишь? К его кварталам опять придётся привязываться?

Кубасов: — Несмотря на все перипетии в истории нашего города, планировочная структура по большей части сохранилась. Где-то нужно выявлять её, подчеркивать. В районах исторической застройки восстанавливать утраченные здания, формирующие периметр квартала. Для этого необходимо вносить изменения в местную нормативную базу.

В качестве примера можно привести район улиц Коперника — Барнаульской, очень интересный район с частично сохранившейся довоенной застройкой. Вполне возможно вернуться к планировочным элементам довоенного города. Почему нет? Это вопрос дискуссионный, требующий творческого подхода.

Идиатулин: — В основном структура Кёнигсберга была хорошая, понятная. И среда была комфортная. Безусловно, на эту структуру нужно опираться. Город не появился одномоментно, его формирование было многовековым, и игнорировать этот факт нельзя.

НК: — Если вернуться к эстакадному мосту, то что, по-вашему, с ним нужно сделать?

Кубасов: — В СМИ появилась информация о проведении тендера на проектирование новой эстакады. Насколько я понял из публикации, подразумевается снос старого и строительство такого же нового. Проблема даже не в самом эстакадном мосте, а в том, что у нас нет преемственности решений. У нас проводили воркшоп, по итогам которого победители рекомендовали пересмотреть решение с эстакадным мостом: вернуть разводные мосты и перераспределить транспортные потоки. Но все эти идеи почему-то уходят постоянно в пустоту. У нас новая власть меняет градостроительную политику на 180 градусов относительно предыдущей. В этом, мне кажется, есть какая-то проблема. У нас нет преемственности принятия решений. Нет какого-то стратегического видения развития города. Что мы вообще сами хотим? Мне кажется, у нас не складывается диалог между властью, обществом и профессиональным сообществом — каждый действует автономно.

Идиатулин: — Строительство копии эстакадного моста — это, мягко говоря, странно. Наоборот, необходима стратегия, как дальше мы будем город развивать. Достроят дублёр двухярусного моста, построится мост через залив, мы разгрузим центр, транспортная ситуация может кардинально поменяться.

Мы постоянно говорим о центре города, комфортном для жителей. С магистралями этого комфорта не будет. Все решения у нас тактические: мост в плохом состоянии — его меняем на такой же, но новый. Много говорим, что это градостроительная ошибка, а вместо развития и исправления ошибок, опять их плодим, тратя огромные бюджетные средства. Нужна стратегия развития города, в частности, транспортная. Необходим диалог в этом направлении с привлечением специалистов, тех же транспортников.

НК: — Так уже привлекали этих специалистов. Они и рецепты свои давали.

Кубасов: — Где эти наработки? Почему все эти рекомендации как вода в песок уходят? Они не отображаются в Генплане города. Тот же эстакадный мост в Генплане есть, но он там просто потому, что никто не задавался вопросом о целесообразности его замещения. Не было информации о его техническом состоянии. Эстакадный мост, по сути, убил масштаб Королевской горы. Он её нивелировал. Плюс возникло отчуждение огромной городской территории. Помимо самой транспортной артерии это ещё и развязки. Эта территория не становится рекреационной частью, она просто выпадает из городского оборота. Вместо этого можно было сформировать полноценную улицу, проходящую через парк, бульвар. А есть ещё содержание, постоянный ремонт, то есть экономическая составляющая. Эстакадный мост в плане финансов содержать намного затратнее, нежели городскую улицу. Плюс, насколько я могу понять, появилось ограничение по прохождению маломерных судов. Парусник с высокой мачтой сюда уже никогда не зайдет. А делать разводные пролёты эстакадного моста намного затратнее.

НК: — Строительство Второй эстакады, насколько я понимаю, также было реализацией старого советского проекта, в своё время брошенного.

Кубасов: — К сожалению, присутствует инерционность мышления. Это, безусловно, ошибка. Вместо одной эстакады могло появиться два-три моста.

Идиатулин: — Берлинский мост эстакадный, потому что это загородная территория. Или мост через залив, или другие какие-то гигантские объекты транспортной инфраструктуры, которые располагаются за пределами города. В центре города не может быть таких зон отчуждения. Посмотрите, какая потеря территории под этими объектами. А на этот мост надо ещё въехать. Под ним что будет происходить? Там жизни не будет, потому что там некомфортно, это нездоровая среда во всех отношениях.

НК: — Как вы считаете, Второй эстакадный мост помог решить транспортную проблему?

Идиатулин: — Это вопрос. Когда мы смотрим на «Яндекс.Карты» в шесть часов вечера, то начало этого моста в районе Дзержинского постоянно в красном цвете. Решился ли он? Сомневаюсь. Если бы вместо монструозной эстакады через Остров сделали несколько разводных мостов с нормальными перекрёстками и светофорами, появились бы альтернативы проезда. Людям не пришлось бы ехать всем по одной улице. Не было таких «пробок». Это какие-то очевидные вещи, которые во всём мире уже давно все поняли.

НК: — Появление двух дублёров двухъярусного моста — это не то же самое?

Идиатулин: — Там сложнее. Там всё-таки промышленная история. Как по мне, то со всеми возможностями нашей страны вполне можно было бы автомобильный мост заменить тоннелем под рекой. Мы все боролись за сохранение двухъярусного моста, а в итоге вид на него закрыли. Это тоже странно. У нас, получается, три моста, и из них самый ценный в середине, который никто не видит. А его надо было оставить как открыточный вид с набережной. Пускай железнодорожный новый мост будет, если нет возможности старый мост как-то реконструировать, чтобы по нему шли поезда. Но автомобильный мост, безусловно, надо было спрятать. Сделать тоннель в наших реалиях — это не проблема. А с учетом того, что двухъярусный мост планируется пешеходным, строится мост на остров Канта, город получил бы интересный, комфортный для пешехода туристический маршрут. А мы опять на грабли наступаем, не учась на старых ошибках.

Кубасов: — Опять же, у нас перед глазами пример Гданьска. Там относительно недавно был построен огромный протяжённый автотранспортный тоннель под портовой частью.

НК: — На острове Канта нужно что-то восстанавливать? Или нужно оставить его исключительно как парк?

Кубасов: — Исторический контекст обогащает нашу среду. Здесь, на острове Канта, проходит главный туристический маршрут, а кроме Кафедрального собора, по сути, ничего и нет. Средневековый собор в европейских городах никогда не находился в парке, он должен находиться в городском контексте. В конкурсном проекте мы восстановили прилегающую застройку и корпуса университета. Тут мог бы быть университетский образовательный квартал и, может быть, даже с гостиницами, с кафе и ресторанами на первых этажах.

НК: — Получается, в вашей концепции восстанавливается университет и примерно три квартала застройки вдоль улицы Канта?

Кубасов: — Да. С южной стороны к воде эти кварталы не подходят. Но это тема дискуссионная. Можно было бы подумать и над музеефикацией подвалов ратуши, Голубой башни, входившей в крепостные укрепления — это тоже были знаковые объекты.

НК: — В вашей концепции также восстанавливается Кузнечный мост, который со стороны Альтштадта перекидывается на остров Канта.

Кубасов: — Да, мы также предлагали восстановить мостовой домик рядом с ним. По-моему, даже финансирование у этого проекта какое-то было, но история закончилась ничем. Однако мост этот в любом случае нужен, так как остров практически отрезан от основной части города. Есть только Медовый мост. Эстакаду я не считаю полноценной связью, так как оттуда затруднён доступ маломобильных горожан. Конечно, можно было бы в своё время сделать подъёмники, но они, как показывает практика, часто не работают, постоянно приходят в негодность, и обслуживать их тяжело и затратно. Нужно создавать среду, дружелюбную для всех.

НК: — Качество благоустройства на острове Канта как оцениваете? Отремонтированный променад хотя бы приветствуете?

Кубасов: — Безусловно, появилось новое качество городской среды, сделан большой шаг вперед. Мощение, малые архитектурные формы качественные, освещение, навигация. Из полузаброшенного парка остров превратился в современное общественное пространство. Но единственное — очень бы хотелось, чтобы проявлялась историческая составляющая острова. Сейчас даже сложно представить, что на такой, по современным меркам, небольшой площади мог размещаться целый город.

Архитекторы Кубасов и Идиатулин: Калининград — результат отсутствия преемственности
сегодня 14:15
Архитекторы Кубасов и Идиатулин: Калининград — результат отсутствия преемственности
Фото: Юлия Власова / Новый Калининград
Все новости по теме: Городской облик

Александр Кубасов и Игорь Идиатулин — калининградские архитекторы из «Архитектурной мастерской 4+». Вместе с руководителем бюро Сергеем Гулевским они часто высказываются по поводу судьбы знаковых архитектурных объектов региона, о теории и практике планировки, застройке и городской среде. «Новый Калининград» решил выяснить мнение экспертов о том, что делать городу с опустевшей Центральной площадью (Королевской горой), стоит ли застраивать остров Канта и как добиться того, чтобы власть прислушивалась к архитекторам. Для того, чтобы погрузиться в проблематику городской среды, мы выбрали формат прогулки с архитекторами по центральной части города. Публикуем первую часть беседы.


«Новый Калининград»: — В октябре мы встречались с вашим коллегой Александром Башиным, который, как и вы, выдвинул в прошлом году на конкурс «Новый центр Калининграда» свой вариант переосмысления Центральной площади в Калининграде. Ваш проект был тогда отмечен дипломом «за оригинальное градостроительное решение общественного пространства Центральной площади»...

Игорь Идиатулин: — К сожалению, в настоящее время, в нашей беседе по Королевской горе не может принять участие руководитель мастерской Сергей Гулевский, но он оставил свой комментарий который мне хотелось бы зачитать: «Все сразу начинают обсуждать проекты, то есть чего бы нам там построить, а это непродуктивно, так как нет заказа. Заказ должны сформулировать политики и гражданское общество. В заказе должно звучать, что делать и какие политические цели преследуются. И только потом архитекторы должны сказать как, то есть создать образ.

Многое уже сделано — есть взвешенные предложения по планировочной структуре центрального ядра и по транспорту. Ещё раз: если „возня“ по горе опять начнётся сразу с архитекторов, то успеха не будет. Архитектор в данном вопросе — это инструмент политиков и граждан».

Александр Кубасов: — Разговор хотелось бы начать с небольшой преамбулы, пояснить идеологию работы над конкурсным проектом на самую ответственную часть города. Калининград/Кенигсберг — город с многовековой историей и непростой судьбой. Утративший видимую, наземную часть исторического центра с элементами средневековой застройки (но сохранивший подземную!) и не раскрывший до настоящего времени свой огромный потенциал. Это один из немногих городов в стране (наряду с Санкт-Петербургом), имеющий европейский характер городской среды. Это делает его уникальным и особенным в семье российских городов. Именно разнообразие культур населяющих его народов и наличие региональных особенностей, «непохожесть», в том числе и в архитектуре, обогащает культурный код нашей страны. Именно поэтому в конкурсном проекте наша команда постаралась максимально где-то выявить , где-то возродить его самобытные черты и вместе с тем привнести в его облик новый современный, устремлённый в будущее образ. Основной задачей нашего проекта была организация нового центра Калининграда, формирование мест притяжения для горожан и гостей города. Мы старались следовать разработанному заданию, а оно заключалось в том, что на месте Королевского замка предполагался археологический парк без масштабной застройки. И, конечно, нужно было по-новому осмыслить всю прилегающую территорию.



Задачи нового конкурса во многом перекликались с проведенными ранее конкурсами «Сердца города», но с учётом актуальных обстоятельств (демонтаж Дома Советов, археологический парк на месте Королевского замка). В своём проекте коллектив под руководством Олега Васютина (калининградский архитектор, государственный эксперт по объектам культурного наследия — прим. «Нового Калининграда») старался учесть весь положительный опыт, накопленный в результате проведённых проектных семинаров и конкурсов.

НК: — Васютин выступал как отдельный архитектор?

Кубасов: — Да, к тому же он федеральный эксперт. С начала 90-х годов, с момента основания, «Архитектурная мастерская 4+» тесно сотрудничает с Олегом Ивановичем в разработке крупных градостроительных проектов.

Идиатулин: — Практически во все крупные градостроительные проекты мы приглашаем Олега Ивановича. Из знаковых можно отметить проект «Луизенваль» (инициативный проект 2000 года по реновации исторической территории в районе Центрального парка — прим. «Нового Калининграда»), реконструкцию центральной части города Конаково (Тверская область — прим. «Нового Калининграда»), проект развития территории аэропорта в Ростове-на-Дону, «Ватерфронт» (проект 2014 года по реновации центральных набережных Калининграда — прим. «Нового Калининграда») и т.д. Как градостроитель он видит несколько шире, чем архитектор-объёмщик, в этом заключается специфика его работы. Иногда мы приглашаем его на начальном этапе, иногда как консультанта. Его мнение очень важно для нас.

НК: — Вы говорите, что опирались на опыт конкурса «Сердце города» (конкурс, участники которого предлагали варианты застройки для района Центральной площади Калининграда, проходил в 2014 году — прим. «Нового Калининграда»). Можно более подробно о том, что вы предлагали сделать тогда на Центральной площади?

Кубасов: — Да, уже без малого 10 лет назад были проведены два градостроительных конкурса. Я считаю, что они стали знаковыми событиями для всей архитектурной жизни региона. Заинтересованность властей региона, сильный состав участников, компетентное профессиональное жюри во главе с Хансом Штимманном (бывшим главным архитектором Берлина — прим. «Нового Калининграда»), все эти факторы были залогом успеха. Проекты-победители наглядно показали направление развития, которое могло существенно повысить качество городской среды и вернуть полноценную жизнь в исторический центр. Очень жаль, что эти наработки в итоге оказались проигнорированы и не реализованы.


Проект застройки Центральной площади. Слайды предоставлены «Архитектурной мастерской 4+»

Наше проектное предложение [вынесенное на конкурс «Сердце города»] заключалось в организации на месте Королевского замка археологического парка с павильонами, консервации подвальной части Королевского замка с дальнейшим задействованием помещений под музейную и выставочную функцию. Планировалось вернуть к жизни знаменитый ресторан «Блютгерихт» (Ресторан «Кровавый суд» находился в подвале Королевского замка — прим. «Нового Калининграда»).

НК: — Получается, Дома Советов в вашей концепции уже не было?

Кубасов: — К тому времени уже было понятно, что Дом Советов подлежит демонтажу, поэтому в своём проекте мы его не учитывали. На первом этапе мы предполагали проведение археологических раскопок на всей территории замка, потом выводили на общую отметку стены фундаментов замка, чтобы читался его абрис. Очень важно было впоследствии получить возможность визуально оценить масштаб объекта.

Как продолжение парка мы предлагали строительство нового общественного форума с залом торжественных церемоний, ориентированным на воссоздаваемую часть Альтштадта (территория между бывшим Домом Советов и островом Канта — прим. «Нового Калининграда») и на остров Канта. Наклонную кровлю с отметки площади предполагалось сделать эксплуатируемой, высадить на ней ягель, газон, декоративные травы.

Озеленённые кровли — достаточно распространенный приём в современном строительстве. Его можно встретить в новых общественных и жилых комплексах, в том числе в городах Северной Европы. Получалось достаточно красивое современное и демократичное решение: можно было забраться на крышу, созерцая открывающуюся с одной стороны панораму «нового исторического центра», а с другой стороны открывался вид на водную гладь Нижнего озера. Там можно было посидеть в хорошую погоду на траве, устроить пикник.

Весь градостроительный комплекс Королевской горы подразумевался многоуровневым: помимо существующей отметки площади мы задействовали подвалы Королевского замка, насыщали их полифункциональным содержанием. Через подземный переход была организована связь новой площади с рекреационной зоной Нижнего пруда, также под площадью размещалась подземная автостоянка. Мы могли бы попасть с площади в подвальную часть на месте Дома Конвентов (прямоугольное строение из четырёх флигелей, которое возвели в 1280–1290 годах в западной части замка — прим. «Нового Калининграда») — в центральный археологический павильон. Был задействован весь периметр замка: в одной из его частей мы пристраивали гостиницу, а центральное место занимала одна из самых древних частей — башня Хабертурм.

НК: — То есть вы её предполагали восстановить?

Кубасов: — Да, мы её восстанавливали как некий монумент в знак уважения к многовековой истории города. В качестве важного элемента археологического парка восстанавливалась южная терраса Королевского замка. Дело в том, что и в довоенное время южная терраса была, по сути, элементом ландшафтно-парковой архитектуры. В тёплое время года под стенами замка на южной террасе выставляли пальмы в кадках и другие теплолюбивые растения. Почему бы не продолжить эту замечательную традицию?

Альтштадт — один из ключевых элементов в нашем проекте. Очень важно сохранить тот масштаб и ширину улиц, высотные параметры объектов. Вся ценность застройки Альтштадта (как и любого другого исторического поселения) состоит в его градостроительных пропорциях. Если мы грубо вмешиваемся, меняем габариты кварталов, то пропадает весь смысл регенерации, невозможно будет добиться достоверности существовавшей прежде градостроительной структуры. Нужно максимально бережно отнестись к тем остаткам фундаментов средневековой застройки и мостовым, скрытым от наших глаз под слоем насыпного грунта.

Идиатулин: — Кстати, «Студия 44» (петербургское архитектурное бюро, одно из крупнейших в России — прим. «Нового Калининграда») получила первую премию именно за Альтштадт, за регенерацию этой территории.

НК: — У вас тоже, судя по слайдам, Московский проспект уходит под землю, как и у Александра Башина. Это все архитекторы предлагали?

Идиатулин: — В задании этого не было. По-моему, у тех, кто третье место занял, просто потоки были как-то перераспределены.


Проект застройки Центральной площади. Слайды предоставлены «Архитектурной мастерской 4+»

Кубасов: — Без тоннеля решить полноценно транспортный вопрос было бы затруднительно. Восстанавливаемая сетка улиц используется исключительно для обслуживания зданий, гостиниц, для функционирования ресторанов и кафе.

НК: — Разве строительство прямо на тоннеле не проблематично?

Идиатулин: — Строительство тоннеля — безусловно, амбициозная и затратная история, но в итоге все затраты могут с лихвой окупиться. Это только вопрос финансов. С появлением тоннеля и уводом транзитного автосообщения под землю город получит обширную пешеходную зону от Нижнего пруда до набережной Преголи. Вместо опасной магистрали, разрезающей город, мы получим дружелюбный для человека формат городской среды с множеством кафе, ресторанов, магазинов и других сервисов. Экономика города и региона получит импульс для своего развития. Технологии строительные сегодня позволяют строить поверх тоннеля. Никаких проблем быть не должно.

НК: — В вашем проекте какие-то исторические привязки сохраняются? Может, ратушу в Альтштадте предлагаете восстановить или ещё что-то?

Кубасов: — Да, знаковые объекты в Альтштадте, по нашему мнению, было бы целесообразно восстановить. На начальном этапе необходимо комплексно изучить существовавшую застройку бывшего Альтштадта, поработать с архивами. Выявить наиболее ценные с архитектурной и исторической точки зрения здания и восстановить их в первозданном виде, желательно с применением старых технологий. В той же ратуше можно было бы разместить Дворец бракосочетаний.

Опять же, можно обратиться к теоретической работе по регенерации острова Канта, предложенной немецким архитектором Балдуром Кёстером (немецкий архитектор, выпустивший в 2000 году книгу «Кёнигсберг, сегодняшний Калининград. Архитектура немецкого времени» — прим. «Нового Калининграда»). Методологически это очень интересный труд, который мог бы послужить основой для работы с исторической застройкой. Но, прежде всего, перед тем как подходить к этой очень ответственной территории, должны проводиться археологические исследования. Это обязательно. Потому что у нас зачастую бывает наоборот: разрабатывается проект, потом формально археологию проводят (мы это видели на той же гостинице «Ибис» или на «Ластадие»), а потом, к сожалению, многие артефакты уходят под ковш экскаватора, чего на территории Альтштадта категорически нельзя допустить. Для начала нужно просто раскопать, посмотреть, что там сохранилось, какая там ценность, есть ли у фундаментов этих объектов несущая способность, как их сохранить и приспособить к современному использованию.

Проект Центральной площади. Слайды предоставлены «Архитектурной мастерской 4+»
НК: — Вы проектировали только Центральную площадь и Альтштадт или выходили дальше, за рамки?

Кубасов: — Мы всегда стараемся немножко шире посмотреть на проблематику. Вся территория центральной части города была разделена на отдельные, но взаимосвязанные элементы: помимо Центральной площади/Королевской горы, это территории бывших городов Альтштадт; Кнайпхоф (остров Канта); Лёбенихт (территория восточнее Центральной площади); район, прилегающий к современной улице Житомирской (Штайндамм); Университетская площадь; территория Нижнего пруда (в том числе улица, на которой когда-то стоял дом, в котором родился Гофман). Каждый из этих элементов имеет свои особенности, свою историю и отдельный подход к проектированию. Отдельно хочется обратить внимание на Университетскую площадь. Превращённая в советское время в задворки хрущёвок территория университета должна стать частью парадного градостроительного ансамбля, нужно вернуть ей былой статус и величие.

НК: — У вас, насколько я понял, в концепции эстакадный мост меняется, а также появляется дополнительный мост.

Кубасов: — Эстакадный мост в центре исторического города — это нонсенс! Это градостроительная ошибка, которую необходимо исправить. Но подходить к исправлению этой ошибки спонтанно тоже нельзя. Необходимо разработать стратегию развития уличной сети в центральной части. Давно обсуждалась связь Московского проспекта с улицей Шевченко. Возможно, стоит подумать над тем, как продлить до Московского проспекта улицу Житомирскую, Больничную, Барнаульскую и Загорскую. Должна появиться плотная сеть улиц, транспортных связей. С завершением строительства нового дублера двухъярусного моста и планируемого моста через залив, которому предстоит закольцевать Окружную дорогу, должна уменьшиться автомобильная транспортная нагрузка на центр города.



НК: — Новый мост вы предлагали поместить между памятником «Морякам-балтийцам» и тремя советскими высотками на Московском проспекте, где ранее была художественная галерея?

Кубасов: — Да, согласно резолюции международного воркшопа 2007 года, предполагалось строительство ещё одной пешеходной связи, соединяющей Московский проспект с Октябрьским островом. Это новый мост от памятника «Морякам-балтийцам» в сторону синагоги. Мы предложили свой вариант реновации прибрежной территории. Помимо обсуждавшейся ранее возможности реновации территории в районе улицы Пролетарской, можно рассмотреть как альтернативную площадку и территорию Острова.

НК: — Что предполагает ваш вариант реновации?

Кубасов: — Мысль о возможности реновации застройки Октябрьского острова возникла в ходе работы над конкурсным проектом на месте выставочного комплекса «Балтик-Экспо». Мы спрогнозировали, как может развиваться застройка Острова до второй эстакады. В тот момент уже реализовывался проект ЖК «Рыбная деревня 2» и можно было делать выводы о жизнеспособности этого формата городской среды. Парцелляция, форма кварталов, их размер и сомасштабность застройки человеку показались нам весьма удачными, и мы решили сделать преемственность в решениях. Было рекомендовано строительство нового пешеходного моста через Преголю, с Московского проспекта (от памятника «Морякам-балтийцам») к набережной Карбышева. Мы также организовывали пешеходный бульвар от синагоги и Кафедрального собора к Крестовоздвиженскому собору. Получался новый полноценный пешеходный маршрут, связывающий музейный комплекс Мирового океана, Кафедральный собор, Синагогу и Крестовоздвиженский собор. В связи с этим у нас получилось четыре квартала. Они образовались не случайно, а исходя из обстоятельств этого места. Дальше мы попытались сделать реновацию застройки 70-х годов: разбили эту часть острова на квартальные формы и вписали в наш проект новую школу (корпус 22-й гимназии — прим. «Нового Калининграда»).


Проект реновации острова Октябрьского. Слайды предоставлены «Архитектурной мастерской 4+»
НК: — То есть от старой застройки ваша концепция отличается тем, что раньше кварталы были более крупными. У вас же всё это сносится и замещается новым типом застройки?

Кубасов: — Микрорайонный формат застройки у нас замещается квартальным. Мы предлагаем более плотную застройку, но меньшей переменной этажности, чтобы можно было сформировать выразительный силуэт. Внутри кварталов у нас организовывались пешеходные улицы, бульвары, небольшие площади. С этой концепцией мы в 2021 году заняли второе место [на конкурсе по разработке концепции застройки территории «Балтик-Экспо» в границах Солнечного бульвара и набережной Карбышева] вместе с проектом Артура Сарница (первое место заказчики решили не присуждать).

Идиатулин: — Не присуждать первое место — это была хитрость такая. Мне кажется, заказчики побоялись, что их могут обязать реализовать концепцию в том виде, в котором мы представили.

Кубасов: — Фасадные решения были предложены в современном стиле. Может быть, именно это несколько насторожило заказчиков. Возможно, был запрос на какую-то более «пряничную архитектуру». Но при заявленной квартальной городской застройке фасадные решения могут быть абсолютно разными по стилистике и в то же время смотреться гармонично, не спорить друг с другом.



Идиатулин: — Сейчас реализованы проекты «Ластадие» и «Рыбная деревня 2» — это пример хорошей, современной и в тоже время региональной архитектуры. Я считаю, это большие шаги к той архитектуре, которую мы предлагали в нашем проекте, и движение должно быть именно в этом направлении. Не нужно бесконечно заигрывать с историзмом.

НК: — А на что вы опирались при проектировании?

Кубасов: — Главное в любом проекте — это работа с окружающим контекстом и принятие во внимание обстоятельств места, которые накладывают ограничения или могут продиктовать те или иные планировочные решения. Безусловно, мы стараемся изучать зарубежный и отечественный опыт. В 2014 году довелось принять участие в командировке с архитекторами и представителями муниципалитетов по скандинавским странам. Конечно, я много почерпнул для себя из этого путешествия. Можно было на практике посмотреть, как они работают с историческим наследием, с прибрежными территориями, как современная архитектура интегрируется в старую застройку. Этот опыт мы как раз пытались перенести в свои проекты.

Идиатулин: — Вернёмся к вопросу о реновации. По сути, освоение Острова началось с чистого листа, я имею в виду территорию восточнее второго эстакадного моста. Возможно, было бы правильным решением и реновацию старого советского фонда начать именно на Острове, от улицы Октябрьской. Наверное, была бы какая-то логика в этом. Если посмотреть сейчас на карту, можно там увидеть столько болтающегося пространства: огромные пластины домов, пустые неблагоустроенные дворы, абсолютно некомфортная и недружелюбная среда. Ещё и просто «выброшенная» из городского и туристического оборота Кройц-кирха.

НК: — С территорией в центре города, зажатой улицами Шевченко, Пролетарской–Сергеева, Черняховского и Ленинским проспектом что-то нужно делать, по-вашему? Или не трогать пока?

Идиатулин: — Архитекторы — это всего лишь инструмент. Должен быть какой-то запрос от горожан, от власти, от бизнеса.

НК: — Горожане тут вряд ли будут инициаторами. Они же квартир в центре города лишатся.

Идиатулин: — Если власть и бизнес предложат этому горожанину какую-то хорошую альтернативу, может, горожанин и согласится, мы же этого не знаем. Может быть, необходимы наглядные примеры такой реновации. Вообще, в первую очередь нужен запрос, на основе которого появится концепция развития территории, в которой архитектурно-градостроительные решения будут лишь малой частью, а основные решения должны быть социально направлены.

Кубасов: — Это, безусловно, перспективный район. Если вспомнить то, что было на этом месте до войны, то там был городской театр, знаменитый книжный магазин, университет, парадная площадь, там была концентрация городской жизни, а сейчас, по сути, это двор жилых домов. Город со всеми его атрибутами был замещён дворовой территорией. Очевидно, что в процессе обсуждения планов по реновации мы столкнёмся с неприятием подобных инициатив жителями этих домов, но с ними нужно вступать в диалог, предлагать улучшенные условия проживания в том же районе.

НК: — В общем, если говорить о застройке центра города, всё равно от Кёнигсберга далеко не убежишь? К его кварталам опять придётся привязываться?

Кубасов: — Несмотря на все перипетии в истории нашего города, планировочная структура по большей части сохранилась. Где-то нужно выявлять её, подчеркивать. В районах исторической застройки восстанавливать утраченные здания, формирующие периметр квартала. Для этого необходимо вносить изменения в местную нормативную базу.

В качестве примера можно привести район улиц Коперника — Барнаульской, очень интересный район с частично сохранившейся довоенной застройкой. Вполне возможно вернуться к планировочным элементам довоенного города. Почему нет? Это вопрос дискуссионный, требующий творческого подхода.

Идиатулин: — В основном структура Кёнигсберга была хорошая, понятная. И среда была комфортная. Безусловно, на эту структуру нужно опираться. Город не появился одномоментно, его формирование было многовековым, и игнорировать этот факт нельзя.

НК: — Если вернуться к эстакадному мосту, то что, по-вашему, с ним нужно сделать?

Кубасов: — В СМИ появилась информация о проведении тендера на проектирование новой эстакады. Насколько я понял из публикации, подразумевается снос старого и строительство такого же нового. Проблема даже не в самом эстакадном мосте, а в том, что у нас нет преемственности решений. У нас проводили воркшоп, по итогам которого победители рекомендовали пересмотреть решение с эстакадным мостом: вернуть разводные мосты и перераспределить транспортные потоки. Но все эти идеи почему-то уходят постоянно в пустоту. У нас новая власть меняет градостроительную политику на 180 градусов относительно предыдущей. В этом, мне кажется, есть какая-то проблема. У нас нет преемственности принятия решений. Нет какого-то стратегического видения развития города. Что мы вообще сами хотим? Мне кажется, у нас не складывается диалог между властью, обществом и профессиональным сообществом — каждый действует автономно.

Идиатулин: — Строительство копии эстакадного моста — это, мягко говоря, странно. Наоборот, необходима стратегия, как дальше мы будем город развивать. Достроят дублёр двухярусного моста, построится мост через залив, мы разгрузим центр, транспортная ситуация может кардинально поменяться.

Мы постоянно говорим о центре города, комфортном для жителей. С магистралями этого комфорта не будет. Все решения у нас тактические: мост в плохом состоянии — его меняем на такой же, но новый. Много говорим, что это градостроительная ошибка, а вместо развития и исправления ошибок, опять их плодим, тратя огромные бюджетные средства. Нужна стратегия развития города, в частности, транспортная. Необходим диалог в этом направлении с привлечением специалистов, тех же транспортников.

НК: — Так уже привлекали этих специалистов. Они и рецепты свои давали.

Кубасов: — Где эти наработки? Почему все эти рекомендации как вода в песок уходят? Они не отображаются в Генплане города. Тот же эстакадный мост в Генплане есть, но он там просто потому, что никто не задавался вопросом о целесообразности его замещения. Не было информации о его техническом состоянии. Эстакадный мост, по сути, убил масштаб Королевской горы. Он её нивелировал. Плюс возникло отчуждение огромной городской территории. Помимо самой транспортной артерии это ещё и развязки. Эта территория не становится рекреационной частью, она просто выпадает из городского оборота. Вместо этого можно было сформировать полноценную улицу, проходящую через парк, бульвар. А есть ещё содержание, постоянный ремонт, то есть экономическая составляющая. Эстакадный мост в плане финансов содержать намного затратнее, нежели городскую улицу. Плюс, насколько я могу понять, появилось ограничение по прохождению маломерных судов. Парусник с высокой мачтой сюда уже никогда не зайдет. А делать разводные пролёты эстакадного моста намного затратнее.

НК: — Строительство Второй эстакады, насколько я понимаю, также было реализацией старого советского проекта, в своё время брошенного.

Кубасов: — К сожалению, присутствует инерционность мышления. Это, безусловно, ошибка. Вместо одной эстакады могло появиться два-три моста.

Идиатулин: — Берлинский мост эстакадный, потому что это загородная территория. Или мост через залив, или другие какие-то гигантские объекты транспортной инфраструктуры, которые располагаются за пределами города. В центре города не может быть таких зон отчуждения. Посмотрите, какая потеря территории под этими объектами. А на этот мост надо ещё въехать. Под ним что будет происходить? Там жизни не будет, потому что там некомфортно, это нездоровая среда во всех отношениях.

НК: — Как вы считаете, Второй эстакадный мост помог решить транспортную проблему?

Идиатулин: — Это вопрос. Когда мы смотрим на «Яндекс.Карты» в шесть часов вечера, то начало этого моста в районе Дзержинского постоянно в красном цвете. Решился ли он? Сомневаюсь. Если бы вместо монструозной эстакады через Остров сделали несколько разводных мостов с нормальными перекрёстками и светофорами, появились бы альтернативы проезда. Людям не пришлось бы ехать всем по одной улице. Не было таких «пробок». Это какие-то очевидные вещи, которые во всём мире уже давно все поняли.

НК: — Появление двух дублёров двухъярусного моста — это не то же самое?

Идиатулин: — Там сложнее. Там всё-таки промышленная история. Как по мне, то со всеми возможностями нашей страны вполне можно было бы автомобильный мост заменить тоннелем под рекой. Мы все боролись за сохранение двухъярусного моста, а в итоге вид на него закрыли. Это тоже странно. У нас, получается, три моста, и из них самый ценный в середине, который никто не видит. А его надо было оставить как открыточный вид с набережной. Пускай железнодорожный новый мост будет, если нет возможности старый мост как-то реконструировать, чтобы по нему шли поезда. Но автомобильный мост, безусловно, надо было спрятать. Сделать тоннель в наших реалиях — это не проблема. А с учетом того, что двухъярусный мост планируется пешеходным, строится мост на остров Канта, город получил бы интересный, комфортный для пешехода туристический маршрут. А мы опять на грабли наступаем, не учась на старых ошибках.

Кубасов: — Опять же, у нас перед глазами пример Гданьска. Там относительно недавно был построен огромный протяжённый автотранспортный тоннель под портовой частью.

НК: — На острове Канта нужно что-то восстанавливать? Или нужно оставить его исключительно как парк?

Кубасов: — Исторический контекст обогащает нашу среду. Здесь, на острове Канта, проходит главный туристический маршрут, а кроме Кафедрального собора, по сути, ничего и нет. Средневековый собор в европейских городах никогда не находился в парке, он должен находиться в городском контексте. В конкурсном проекте мы восстановили прилегающую застройку и корпуса университета. Тут мог бы быть университетский образовательный квартал и, может быть, даже с гостиницами, с кафе и ресторанами на первых этажах.

НК: — Получается, в вашей концепции восстанавливается университет и примерно три квартала застройки вдоль улицы Канта?

Кубасов: — Да. С южной стороны к воде эти кварталы не подходят. Но это тема дискуссионная. Можно было бы подумать и над музеефикацией подвалов ратуши, Голубой башни, входившей в крепостные укрепления — это тоже были знаковые объекты.

НК: — В вашей концепции также восстанавливается Кузнечный мост, который со стороны Альтштадта перекидывается на остров Канта.

Кубасов: — Да, мы также предлагали восстановить мостовой домик рядом с ним. По-моему, даже финансирование у этого проекта какое-то было, но история закончилась ничем. Однако мост этот в любом случае нужен, так как остров практически отрезан от основной части города. Есть только Медовый мост. Эстакаду я не считаю полноценной связью, так как оттуда затруднён доступ маломобильных горожан. Конечно, можно было бы в своё время сделать подъёмники, но они, как показывает практика, часто не работают, постоянно приходят в негодность, и обслуживать их тяжело и затратно. Нужно создавать среду, дружелюбную для всех.

НК: — Качество благоустройства на острове Канта как оцениваете? Отремонтированный променад хотя бы приветствуете?

Кубасов: — Безусловно, появилось новое качество городской среды, сделан большой шаг вперед. Мощение, малые архитектурные формы качественные, освещение, навигация. Из полузаброшенного парка остров превратился в современное общественное пространство. Но единственное — очень бы хотелось, чтобы проявлялась историческая составляющая острова. Сейчас даже сложно представить, что на такой, по современным меркам, небольшой площади мог размещаться целый город.


Кубасов: — То, что в этом районе появляется музейная функция — это, я считаю, только плюс. Полифункциональное насыщение территории обогатит жизнь района, сделает её разнообразней на события.

НК: — А с точки зрения архитектуры?

Кубасов: — Проект музея проходил градостроительный совет, получил положительное заключение его членов. Поэтому нужно подождать, что в итоговом варианте появится. Какие будут фасадные решения. Мне кажется, этот объём может быть уместным.

Идиатулин: — В целом среда на набережной благодаря реализованному проекту получилась очень хорошая. Здесь очень комфортно находиться. Особенно летом, когда работают летние кафе и большая концентрация людей, хорошо ощущается городская энергия.

НК: — Можно с тем же Гданьском сравнивать?

Кубасов: — Сравнение будет некорректно немножко. Нам можно равняться на него. Гданьск прекрасный пример того, как должен развиваться город, перенесший наряду с Кёнигсбергом утрату практически всего исторического центра. Разрушения были колоссальными, но в Гданьске была выбрана стратегия развития. Они знали, что они хотели, изначально видели цель, к которой стремились, и шаг за шагом к этой цели шли.

НК: — Если в Калининграде назвать какие-то градостроительные ошибки, что вам в первую очередь в голову приходит?

Кубасов: — Постройки, в том числе не совсем уместные, имеют под собой определенную историю и обстоятельства их возникновения, они не всегда зависят от авторов. Поэтому не совсем корректно их обсуждать, а то, что бы хотелось изменить — это в первую очередь уже упомянутая транспортная инфраструктура. Это и первая, и вторая эстакада. Наверное, решить вопрос с транспортом можно было иначе. Более гуманно для пешеходов и городской среды в целом.

Идиатулин: — Главная градостроительная ошибка — это не столько транспортная, сколько отсутствие стратегии развития улично-дорожной сети и прилегающих территорий, а в частности, при межевании крупных земельных участков. Как пример: район Амалиенау, очень понятный, куда ни пойди, ты понимаешь субординацию пространства, где улица, где двор. Парцелляция кварталов сомашстабна и восприимчива глазу. И потом ты приезжаешь в «Восточный», на «Сельму» и т.д., где огромные пространства между домами, где ветер гуляет, зачастую нерациональное использование земельного ресурса и абсолютно не сомасштабная человеку застройка. Как итог — тысячи людей живут в некомфортной среде. Понятно, что это отголоски советской микрорайонной застройки, и я согласен, что были положительные моменты: за счёт большого масштаба дворов они были очень «зелёными», там размещались детские сады и школы, которые были защищены от агрессивной внешней среды. Но в то же время эти огромные микрорайоны сами создавали эту агрессивную внешнюю среду за счёт того, что они «нанизывались» на одну-две большие магистрали, а это ведет к ухудшению транспортной ситуации с каждым годом, учитывая увеличения уровня автомобилизации, и создает проблемы коммуникации соседних жилых образований. Понятие «городская улица» просто нивелируется.

НК: — Мы не раз видели, как в Калининграде новые районы сначала застраиваются жильём, потом по остаточному принципу выбирается место под школу или детский сад (если оно вообще остаётся). Нет никакой структуры, получается?

Идиатулин: — Должна быть стратегия, как я уже говорил неоднократно, все решения тактические. Важно же создать комфортную городскую среду. Человек должен выйти, отвести ребенка в детский сад в шаговой доступности, должна быть поликлиника, магазины, место приложения труда, развлекательная составляющая. Должен соблюдаться принцип нулевого километра. Не надо садиться в машину и ехать куда-то, стоять в «пробке». Необходимо искоренить понятие «спальный район», а развивать город независимо от удаленности от центра. Эта стратегия должна быть как по городу в целом, так и по отдельным частям города

Кубасов: — Как раз это и есть проект застройки. У нас есть Генплан, Правила землепользования и застройки, проект планировки, а дальше у нас некоторый пробел образовался.

Идиатулин: — С Генпланом интересно получается. Это основополагающий документ — фундамент развития города. Последний разрабатывался ростовской фирмой. Игорь Ли (председатель Калининградского отделения Союза архитекторов России — прим. «Нового Калининграда») после доклада разработчиков спросил, в чём преемственность этого документа и что изменилось. Вместо ответа практически был повторный доклад. Надо же понимать структуру этого города, исторический и региональный контекст, как он живёт, какие плюсы, какие минусы. А человек из Ростова вряд ли может это понять. Я не говорю, что он плохой специалист, но здесь мы, жители, сами порой не можем разобраться, а человеку со стороны вообще это сложно сделать. Ведь документ на десятилетия разрабатывается, а потом ляжет в основу нового Генплана. А на основе принятого Генплана разрабатываются ПЗЗ и проекты планировки. Если в одном месте ошибку допустили, она так и будет тянуться. Кроме того, упущена важная стадия — «Проект застройки». Он бы давал понимание параметров: по высотности, по плотности, парцелляции, формированию и типологии застройки. А на текущий момент: «Вот участок вам, делайте что хотите в рамках ПЗЗ». Как итог получается условный «микрорайон Восточный». Какой бы шедевр ты ни построил, среду уже не поменять.

И тут мы опять возвращаемся к отсутствию общей стратегии и конструктивного диалога профессионального сообщества с теми, кто принимает решения. У архитектора, у того, кто может и должен создавать комфортную среду, нет рычагов воздействия на эту ситуацию. Нет архитекторов в профильных ведомствах, нет весомых полномочий у главного архитектора области и у главного архитектора города. К сожалению, даже должность советника губернатора по архитектуре упразднена.