Александра Смирнова: Много пара ушло в свисток
Об экономических промахах региональной власти, допущенных в этом году, о перспективах следующего года и нежелании региональных чиновников тратить деньги на социальный сектор рассказала RUGRAD.EU министр экономики правительства Калининградской области Александра Смирнова.
- Какими были удачи и поражения уходящего года? Что могли предотвратить, но не предотвратили? Что зависело не от вас?
- Если бы мы умели предсказывать будущее, то многое, конечно, можно было бы предотвратить, и многие средства использовать рациональней. В частности, весь конец прошлого года и начало нынешнего мы бились за федеральную целевую программу развития области. Потом бились за то, чтобы отбить хотя бы половину того, за что бились первоначально. Сил было потрачено страшно много, причем не только нами, но и муниципалитетами. Были муниципалитеты, которые напряглись из последних сил, сделали проектную документацию (для них это немалые деньги), а в результате они не попали в программу, поскольку новые объекты включать запретили.
Если бы не кризис, то ситуация с игорной зоной развернулась бы совсем иначе. Очень многие инвесторы приходят и пытаются нас «продавить», говоря «вон, посмотрите, что делается в Дубае. Он банкрот. Так что отдайте нам эту землю лучше под коттеджную застройку, а мы можем выступить девелоперами». Мы на такое пойти не готовы. Словом, время для начала действий по игорной зоне было выбрано неудачное. Хорошо, что мы не потратились на участие в выставке и на разработку концепции. В этом году это было бы не востребовано.
Вообще на эту тему было поднято немало шума и пыли. Были протестные настроения, которые всегда в худшую сторону сказываются на экономике региона. Люди просто начинают неконструктивно мыслить и работать. В результате пар просто уходит в свисток.
Трудно оценить строительство инфраструктуры. Может быть, было что-то построено и не востребовано в первый год. Здесь приходит на память электроподстанция в Родниках, рассчитанная на центр высоких медицинских технологий, финансирование которого сильно задержали. По этому объекту мы свои обязательства выполнили: построили нулевой цикл и подвели мощности, что для нас, при дефиците технических условий, было достаточно тяжело. А федерация своих обещаний не выполнила. Кардиоцентр так и продолжает стоять в недостроенном виде. Сейчас нам говорят, что мы попадаем в ту группу регионов, где масштабное строительство кардиоцентров уже в самом начале следующего года будет развернуто. Похожие сложности возникли со строительством физкультурно-оздоровительных комплексов. Все это затеял Минспорттуризм РФ. Сейчас получается так, что комплекс в Гусеве мы достраиваем полностью за свои деньги. Федералы должны были участвовать в установке металлоконструкций и закупке спортивного оборудования, но мы не получили ничего.
Таких историй за год накопилось достаточно много. Одна из них - с «КД авиа». Это была история из тех, которую тоже можно было бы повернуть иначе, если бы вовремя остановить сознательное движение компании к банкротству. Сначала мы добивались перечисления 4 млрд руб. на взнос в уставный капитал. Потом решили перечислить большую их часть на зарплаты — фактически невозвратные большие деньги. Если бы мы смогли все предвидеть, ситуацию можно было бы «разрулить» быстрее, эффективней и для людей менее болезненно.
- Как Вы думаете, останется ли что-нибудь от выделенных 4 млрд руб. на строительство непосредственно авиационного хаба?
- Очевидно, что к строительству хаба можно будет приступать только после остальных процедур по банкротству компании. Вообще аэропортовый комплекс - это хороший коммерческий проект. Поэтому я не думаю, что первое, о чем надо думать при рассмотрении вопроса строительства хаба, это останутся ли на него федеральные деньги. Деньги туда придут с бизнесом, как только там сформируется здоровая финансовая ситуация. Так что я даже не могу предположить, какая часть из оставшихся федеральных денег пойдет непосредственно на хаб.
- Что происходит со строительством игорной зоны?
- Не секрет, что торги по участкам в игорной зоне переносились много раз. В течение всего этого года мы пытались продать землю. Это был бы знаковый ход, который должен был стать сигналом и для других инвесторов, и для федерации о том, что нас выбрали не зря.
Честно говоря, сама идея разделения зоны на участки и продажи их была нехорошей, и появилась только из-за желания срочно продать первые из них. Однако землю и так не покупают. Очевидно, что это связано с общемировой ситуацией с игорным бизнесом, в частности, с Дубаем.
Последние 2-3 месяца иностранные инвесторы значительно активизировались и стали проявлять существенно больший интерес, чем было в течение всего года. За ноябрь-декабрь я лично встретилась с 6 потенциальными инвесторами. Все они - иностранцы. Я за предыдущие полгода с таким количеством не встретилась. Еще по четырем запросам мы выслали информацию. То есть несмотря на Дубай, инвестбанкиры, которым «видней», всерьез возвращаются к вопросам развития игорного бизнеса, и их очень интересует восточная Европа. Само возникновение интереса мы связываем с простым явлением — на Западе снова появились деньги.
Сейчас мы возвратились к своему первоначальному плану — не торговать землей без общей концепции. Теперь мы намерены отторговать и концепцию, и комплексное девелоперство. Это означает, что будет создана концепция игорной зоны, которая будет полностью прописывать, что и где строить. Потом мы на конкурсе выберем девелопера, который будет сдавать отдельные участки зоны в долгосрочную аренду. Может, он будет не один. Мы планируем не больше четырех. Они будут осуществлять строительный надзор, привлекать инвесторов и собирать арендную плату.
Чем аренда лучше продажи? Продажа подразумевает переход права собственности, и если она произошла, то никаких обязательств по строительству инвестор уже не несет. Он только должен землю в течение трех лет использовать, иначе она у него будет отнята. Но вот что там будет именно отель, а не жилые апартаменты, чего бы нам очень не хотелось, мы прогарантировать не сможем. Если мы продаем землю, то лишаемся рычагов воздействия на то, что они там будут строить, и в какие сроки. А если сдаем в аренду, то можем гарантировать, что там будет построено то, что записано в концепции. Тем самым можем контролировать и архитектурный облик, и класс отелей. Купить землю и построить на ней апартаменты - значительно более выгодный в краткосрочной перспективе бизнес, чем строительство отеля. «Срубить» денег в краткосрочной перспективе всегда веселей, чем рассчитывать на многие годы вперед.
По итогам этой истории с игорной зоной мы сделали для себя один важный вывод, который, наверное, можно было сделать и раньше. Бизнес по строительству игорной зоны и строительству инженерных сетей к ней нужно разделять. Если «Приморское кольцо» мы строим, понимая, что для нас это обернется рабочими местами, налогами и т. д. и мы окупим расходы, то со строительством канализации, водопровода и подведением электричества к игорной зоне ситуация несколько другая. Во-первых, у нас именно сейчас на это нет денег. Во-вторых, сети — это бизнес-проект. Если игорная зона заселяется надлежащим образом, то и сети начнут приносить доход. Вопрос только кому: муниципальному предприятию, если мы построим сети, или частному, которое построит их и будет владеть само. Есть уже два успешных примера частного участия в этой сфере — это Гусев и Янтарный, причем это достаточно небольшие муниципалитеты. Это говорит о том, что и на подведение сетей к игорной зоне можно найти интересантов. Другое дело, что это должны быть специализированные компании. Отельный бизнес этого делать не будет. Это совсем другие люди, и инвестиционные банки, которые представляют их интересы, разнятся. Буквально на прошлой неделе я встречалась с 4 крупными мировыми банками. 2 из них готовы вкладываться в инфраструктуру, а 2 других специализируются на коммерческой недвижимости и игорном бизнесе.
- Подводя черту, какие тенденции наблюдались в экономике региона в целом в 2009 году?
- Примерно на 15% по сравнению с предыдущим годом мы упали по промышленному производству. Только в октябре-ноябре мы чуть-чуть подросли. Связано это с тем, что кризис на Западе заканчивается и там, где мы ориентированы на его спрос, у нас начинается подъем. За последние два месяца у нас выросли перевозки железнодорожным и автомобильным транспортом. Словом, автотранспортники перестали так «выть», как раньше. Они же первоначально упали почти сильнее всех, причем сразу. Также начали расти те, у кого сработал сезонный фактор, например, телевизоры. На них ярко выраженный сезонный спрос. Все, кто из них остался, начали получать заказы. Они загрузили свои мощности примерно на 40%. Это, конечно, не 100%, но уже и не 20%, как было раньше.
- Что будет происходить с экономикой региона в первой половине 2010 года?
- Цена на нефть традиционно падает к лету, да и в целом совокупный спрос. Очевидно, что летом у нас будет похуже, чем зимой. Со своим кризисом мы тащимся за Европой, да и за всем миром вслед. Ухудшать ситуацию у нас уже почти что некуда. Все, что можно было монополизировать — монополизировали. Все, что можно было неэффективно использовать на субсидии неэффективным предприятиям совкового типа — использовали. Даже сложно представить, что от снижения доходов от экспорта нас может еще подкосить. Разве что крах собственной банковской системы. Однако у меня недостаточно квалификации, чтобы оценить, будет это или нет, и если будет, то когда.
Если будет вторая волна мирового кризиса и соответствующее падение мирового потребления, то мы упадем сильно. У нас в следующем году не будет никаких особенных источников экономического роста. В 2010 году мы планируем оставаться на том же уровне, может, на 0,5-3% подрастем. Если цена на нефть упадет, то можем и мы запросто еще на 10% упасть.
- Какой будет федеральная целевая программа развития региона в 2010 году? Можно ли ждать от муниципалитетов «сюрпризов» с отказом от софинансирования включенных в нее объектов?
- «Сюрпризы» такого рода могут носить только исключительный характер. В этом году муниципалитеты у нас испытывали значительные трудности. Практически везде мы заставили их принять соответствующие решения, так как если они сократят свои расходы на какие-то текущие затраты, то они, не потратив свой, скажем, 1 млн руб., потеряют федеральные 15 млн руб. Кроме того, этот 1 млн руб в свою казну они смогут получить уже на мультипликативном эффекте от расходования этих 15 млн руб.
Те, кто совсем не тянул, получили кредиты с условием первоочередного софинасирования из полученных средств объектов ФЦП. Мы недавно проводили ревизию объектов на следующий год и первое, что учитывали, это возможность софинансирования муниципалитетов. У нас выявились муниципалитеты, которые сказали «Нет. Отложите нас на 2012, мы в 2010 не потянем». Все эти просьбы мы учли. Сегодня трудно представить себе главу, у которого будут стимулы отказаться. Кроме того, муниципалитеты очень хорошо осознали серьезность своего положения. Также они осознали необходимость более придирчивой подготовки технических заданий, предопределяющих требования к поставщикам и составлению сетевых графиков выполнения работ. Думаю, что мы многому научились в этом году.
Сама ФЦП в 2010 году будет не ниже, чем в 2009 году, то есть почти 4 млрд руб. федеральных и еще немного наших. 3,8 млрд руб. - капитальные вложения и 200 млн руб. - детская экскурсионная программа «Мы - россияне». Капитальные затраты в основном пойдут на коммунальное хозяйство. То есть строительство очистных, котельных и так далее. Будет заложена одна новая школа и продолжат строиться еще 4. Будет немного денег и на культуру. 2010 год — юбилейный, и мы взяли на себя обязательства привести в порядок памятники и захоронения.
- Невооруженным глазом заметно, что министерства правительства Калининградской области зачастую демонстрируют статистические чудеса. Особенно это касается достижений по развитию малого и среднего бизнеса. Не кажется ли вам, что две эти категории стоит разделить, чтобы картина была объективной, как, впрочем, и методы их поддержки?
- Да, здесь есть проблемы. То, что у нас принято считать малым бизнесом с численностью от 100 до 250 человек, лично для меня является огромными предприятиями. Например, в Венгрии предприятий, больших по масштабам, наверное, и нет. Такие предприятия могут занимать серьезную долю на европейских рынках, если они производят что-то наукоемкое.
Это предприятия, которые могут на региональном рынке бог знает что творить. У нас тех, что больше «малого и среднего бизнеса», можно по пальцам пересчитать. Стоит ли поддерживать их такими же методами и из того же фонда, что и, скажем, небольшие семейные пекарни — для меня большой вопрос. Стоит ли для них делать законодательство, как для малых — тоже вопрос. Если бы я принимала такого рода законы, то непременно разделила бы малый и средний бизнес. Ведь предприятие, на котором работает 250 человек, уже достаточно сильно может экономить на масштабе.
Малые предприятия сидят на «упрощенке», для того чтобы иметь преимущества перед теми, кто экономит за счет масштаба. Налоговые преференции и сделаны малому бизнесу для того, чтобы сделать ему жизнь проще. У малых постоянные издержки, то есть расходы на аренду помещения, юристов, бухгалтеров в структуре выручки несоразмерны со средними предприятиями.
Что же происходит у нас? Преференциями для малого бизнеса совершенно легально пользуются достаточно большие предприятия. И это еще не самое страшное. Хуже то, что с помощью хитрых схем такими же преференциями пользуются и очень большие предприятия. Есть у нас один производитель молока, который работает, как много маленьких предприятий, причем между собой никак не аффилированных. Все они работают на «упрощенке». ФАС с ними что-то пытается сделать, но пока безрезультатно. Это как раз и есть угроза для малого бизнеса. Чем выше ограничения категории «малый и средний бизнес», тем хуже себя чувствует непосредственно малый бизнес.
У статистики есть следующая проблема. Она вообще не учитывает микропредприятия, то есть до 15 человек. Поэтому у нас есть районы, типа Неманского, где у нас официально вообще никакого производства нет. Соответственно, там нельзя толком посчитать бюджет или сделать прогноз. Налоговой там тоже приходится непросто. С занятостью ничего не понятно. Для тех, кто там живет, это, конечно, хорошо, но мешает нам формировать общее представление о происходящем.
Что касается поддержки малого бизнеса. Я поднимала вопрос о том, что у нас 90% получателей поддержки, выделяемой из фонда поддержки предпринимательства, приходится на совершенно не приоритетные сферы, в частности, торговлю и услуги. Критерии поддержки у нас сейчас таковы, что если за поддержкой обратятся 400 предприятий и 390 из них будут из сферы торговли и услуг, то именно в нее и поступит больше всего денег поддержки. Можно, конечно, их разделять по размеру торговой наценки, количеству лет на рынке, но мне кажется, что это все — лукавство. И все эти параметры можно легко при желании обойти. Из сложившейся ситуации можно сделать двойственный вывод. Либо бизнес по каким-либо причинам не дошел до фонда, например, реклама производилась не там, либо этого бизнеса нет вообще. Я больше склоняюсь к первому варианту. Сегодня понятно, что работу фонда необходимо коренным образом менять. Делать так, чтобы он стимулировал создание хотя бы просто производственного бизнеса, а не инновационного или экспортоориентированного. То есть того, что у нас сейчас поддерживается и так просто и быстро развивается.
Я изначально предлагала пойти по радикальному пути — совсем отсечь неприоритетные виды бизнеса от общей массы потенциальных получателей поддержки. Фонду хоть ногами нужно обходить всех студентов - выпускников вузов, предлагать создавать интересный региону бизнес и учить их, как это делать. Только так мы сможем добиться хоть какой-то эффективности в деятельности фонда. Пока она минимальна. Фонд нужно вообще переформатировать, в частности, начать больше денег тратить на целевую рекламу.
- Недавно Счетная палата выявила, что около трети резидентов Калининградской ОЭЗ не выполняют свои договора. Чем это может обернуться для нас в ближайшей перспективе?
- Проблемы там самые разные. Есть резиденты, которые не могут соблюсти сроки капитальных вложений, а есть такие, у которых сложности из-за какой-нибудь ерунды. Например, не очень квалифицированный юрист, не вовремя посмотрели, не туда сдали бумажку или не по той проводке провели. Кстати, таких нарушений было десятка два, а это как раз почти треть от наших резидентов. Это, конечно, недочеты в работе уже почившего РОСОЭЗ. Здесь у нас никаких реальных проблем нет. Основные иностранные предприятия - наши инвесторы особых трудностей не испытывают. И вообще, как известно, на Западе кризиса нет (смеется).
- Мы тратим немало денег на строительство объектов, рассчитанных на экономический рост в будущем. При этом губернатор регулярно напоминает о том, что многие траты на социальный сектор нам не по карману. Скажите откровенно, в каком направлении мы сейчас движемся: рост социального комфорта проживания в регионе или перспективное экономическое развитие?
- У нас бюджет очень экономически направленный и совершенно не социальный. Его построение признано стимулировать экономическое развитие, которое потом потащит за собой «социалку». Есть же в России регионы, где бюджеты очень социальные. И антикризисные меры, применяемые регионами, в этой связи очень показательны. Мы были одним из немногих регионов, которые сильно сократили свои текущие расходы, в том числе и социальные мандаты, ради того мультипликативного эффекта, который создадут вложения в инфраструктуру.
Есть регионы, которые пошли абсолютно противоположным путем, сократив почти всю «капиталку», практически не тронув социальные расходы, а где-то их даже и увеличив, пытаясь защитить своих жителей от пагубного воздействия кризиса. Это красиво, но ненадолго. Если кризис сейчас не закончится, то этим регионам уже в следующем году доходы будет брать неоткуда. Инфраструктура для бизнеса не строится. Как следствие, производство товаров не увеличивается, а количество денег у населения растет.
У нас на региональных рынках много где есть монополии, и такая ситуация для нас была бы особо чревата сильным ростом цен. Например, когда были введены ограничения на импорт литовского масла, цены тут же взлетели. Представьте, что бы у нас случилось с ценами, если бы все деньги, что мы направляем на строительство инфраструктуры, мы бы отправили на пенсии ветеранам и пенсионерам. Меня, конечно, после этого могут закидать помидорами, но рост выплат пенсионерам у нас приводит к значительному росту цен. Как говорится, из песни слов не выкинешь. Поэтому мы предпочли пойти по пути потенциального увеличения числа рабочих мест, производства региональной продукции и осуществления инвестиций, которые смогут привести к снижению экономически обоснованных тарифов для населения. Мы прекрасно понимаем, что за это ближайший год-два нам за это никто спасибо не скажет, а аукнуться все это может тогда, когда нас здесь уже не будет...
- Какими были удачи и поражения уходящего года? Что могли предотвратить, но не предотвратили? Что зависело не от вас?
- Если бы мы умели предсказывать будущее, то многое, конечно, можно было бы предотвратить, и многие средства использовать рациональней. В частности, весь конец прошлого года и начало нынешнего мы бились за федеральную целевую программу развития области. Потом бились за то, чтобы отбить хотя бы половину того, за что бились первоначально. Сил было потрачено страшно много, причем не только нами, но и муниципалитетами. Были муниципалитеты, которые напряглись из последних сил, сделали проектную документацию (для них это немалые деньги), а в результате они не попали в программу, поскольку новые объекты включать запретили.
Если бы не кризис, то ситуация с игорной зоной развернулась бы совсем иначе. Очень многие инвесторы приходят и пытаются нас «продавить», говоря «вон, посмотрите, что делается в Дубае. Он банкрот. Так что отдайте нам эту землю лучше под коттеджную застройку, а мы можем выступить девелоперами». Мы на такое пойти не готовы. Словом, время для начала действий по игорной зоне было выбрано неудачное. Хорошо, что мы не потратились на участие в выставке и на разработку концепции. В этом году это было бы не востребовано.
Вообще на эту тему было поднято немало шума и пыли. Были протестные настроения, которые всегда в худшую сторону сказываются на экономике региона. Люди просто начинают неконструктивно мыслить и работать. В результате пар просто уходит в свисток.
Трудно оценить строительство инфраструктуры. Может быть, было что-то построено и не востребовано в первый год. Здесь приходит на память электроподстанция в Родниках, рассчитанная на центр высоких медицинских технологий, финансирование которого сильно задержали. По этому объекту мы свои обязательства выполнили: построили нулевой цикл и подвели мощности, что для нас, при дефиците технических условий, было достаточно тяжело. А федерация своих обещаний не выполнила. Кардиоцентр так и продолжает стоять в недостроенном виде. Сейчас нам говорят, что мы попадаем в ту группу регионов, где масштабное строительство кардиоцентров уже в самом начале следующего года будет развернуто. Похожие сложности возникли со строительством физкультурно-оздоровительных комплексов. Все это затеял Минспорттуризм РФ. Сейчас получается так, что комплекс в Гусеве мы достраиваем полностью за свои деньги. Федералы должны были участвовать в установке металлоконструкций и закупке спортивного оборудования, но мы не получили ничего.
Таких историй за год накопилось достаточно много. Одна из них - с «КД авиа». Это была история из тех, которую тоже можно было бы повернуть иначе, если бы вовремя остановить сознательное движение компании к банкротству. Сначала мы добивались перечисления 4 млрд руб. на взнос в уставный капитал. Потом решили перечислить большую их часть на зарплаты — фактически невозвратные большие деньги. Если бы мы смогли все предвидеть, ситуацию можно было бы «разрулить» быстрее, эффективней и для людей менее болезненно.
- Как Вы думаете, останется ли что-нибудь от выделенных 4 млрд руб. на строительство непосредственно авиационного хаба?
- Очевидно, что к строительству хаба можно будет приступать только после остальных процедур по банкротству компании. Вообще аэропортовый комплекс - это хороший коммерческий проект. Поэтому я не думаю, что первое, о чем надо думать при рассмотрении вопроса строительства хаба, это останутся ли на него федеральные деньги. Деньги туда придут с бизнесом, как только там сформируется здоровая финансовая ситуация. Так что я даже не могу предположить, какая часть из оставшихся федеральных денег пойдет непосредственно на хаб.
- Что происходит со строительством игорной зоны?
- Не секрет, что торги по участкам в игорной зоне переносились много раз. В течение всего этого года мы пытались продать землю. Это был бы знаковый ход, который должен был стать сигналом и для других инвесторов, и для федерации о том, что нас выбрали не зря.
Честно говоря, сама идея разделения зоны на участки и продажи их была нехорошей, и появилась только из-за желания срочно продать первые из них. Однако землю и так не покупают. Очевидно, что это связано с общемировой ситуацией с игорным бизнесом, в частности, с Дубаем.
Последние 2-3 месяца иностранные инвесторы значительно активизировались и стали проявлять существенно больший интерес, чем было в течение всего года. За ноябрь-декабрь я лично встретилась с 6 потенциальными инвесторами. Все они - иностранцы. Я за предыдущие полгода с таким количеством не встретилась. Еще по четырем запросам мы выслали информацию. То есть несмотря на Дубай, инвестбанкиры, которым «видней», всерьез возвращаются к вопросам развития игорного бизнеса, и их очень интересует восточная Европа. Само возникновение интереса мы связываем с простым явлением — на Западе снова появились деньги.
Сейчас мы возвратились к своему первоначальному плану — не торговать землей без общей концепции. Теперь мы намерены отторговать и концепцию, и комплексное девелоперство. Это означает, что будет создана концепция игорной зоны, которая будет полностью прописывать, что и где строить. Потом мы на конкурсе выберем девелопера, который будет сдавать отдельные участки зоны в долгосрочную аренду. Может, он будет не один. Мы планируем не больше четырех. Они будут осуществлять строительный надзор, привлекать инвесторов и собирать арендную плату.
Чем аренда лучше продажи? Продажа подразумевает переход права собственности, и если она произошла, то никаких обязательств по строительству инвестор уже не несет. Он только должен землю в течение трех лет использовать, иначе она у него будет отнята. Но вот что там будет именно отель, а не жилые апартаменты, чего бы нам очень не хотелось, мы прогарантировать не сможем. Если мы продаем землю, то лишаемся рычагов воздействия на то, что они там будут строить, и в какие сроки. А если сдаем в аренду, то можем гарантировать, что там будет построено то, что записано в концепции. Тем самым можем контролировать и архитектурный облик, и класс отелей. Купить землю и построить на ней апартаменты - значительно более выгодный в краткосрочной перспективе бизнес, чем строительство отеля. «Срубить» денег в краткосрочной перспективе всегда веселей, чем рассчитывать на многие годы вперед.
По итогам этой истории с игорной зоной мы сделали для себя один важный вывод, который, наверное, можно было сделать и раньше. Бизнес по строительству игорной зоны и строительству инженерных сетей к ней нужно разделять. Если «Приморское кольцо» мы строим, понимая, что для нас это обернется рабочими местами, налогами и т. д. и мы окупим расходы, то со строительством канализации, водопровода и подведением электричества к игорной зоне ситуация несколько другая. Во-первых, у нас именно сейчас на это нет денег. Во-вторых, сети — это бизнес-проект. Если игорная зона заселяется надлежащим образом, то и сети начнут приносить доход. Вопрос только кому: муниципальному предприятию, если мы построим сети, или частному, которое построит их и будет владеть само. Есть уже два успешных примера частного участия в этой сфере — это Гусев и Янтарный, причем это достаточно небольшие муниципалитеты. Это говорит о том, что и на подведение сетей к игорной зоне можно найти интересантов. Другое дело, что это должны быть специализированные компании. Отельный бизнес этого делать не будет. Это совсем другие люди, и инвестиционные банки, которые представляют их интересы, разнятся. Буквально на прошлой неделе я встречалась с 4 крупными мировыми банками. 2 из них готовы вкладываться в инфраструктуру, а 2 других специализируются на коммерческой недвижимости и игорном бизнесе.
- Подводя черту, какие тенденции наблюдались в экономике региона в целом в 2009 году?
- Примерно на 15% по сравнению с предыдущим годом мы упали по промышленному производству. Только в октябре-ноябре мы чуть-чуть подросли. Связано это с тем, что кризис на Западе заканчивается и там, где мы ориентированы на его спрос, у нас начинается подъем. За последние два месяца у нас выросли перевозки железнодорожным и автомобильным транспортом. Словом, автотранспортники перестали так «выть», как раньше. Они же первоначально упали почти сильнее всех, причем сразу. Также начали расти те, у кого сработал сезонный фактор, например, телевизоры. На них ярко выраженный сезонный спрос. Все, кто из них остался, начали получать заказы. Они загрузили свои мощности примерно на 40%. Это, конечно, не 100%, но уже и не 20%, как было раньше.
- Что будет происходить с экономикой региона в первой половине 2010 года?
- Цена на нефть традиционно падает к лету, да и в целом совокупный спрос. Очевидно, что летом у нас будет похуже, чем зимой. Со своим кризисом мы тащимся за Европой, да и за всем миром вслед. Ухудшать ситуацию у нас уже почти что некуда. Все, что можно было монополизировать — монополизировали. Все, что можно было неэффективно использовать на субсидии неэффективным предприятиям совкового типа — использовали. Даже сложно представить, что от снижения доходов от экспорта нас может еще подкосить. Разве что крах собственной банковской системы. Однако у меня недостаточно квалификации, чтобы оценить, будет это или нет, и если будет, то когда.
Если будет вторая волна мирового кризиса и соответствующее падение мирового потребления, то мы упадем сильно. У нас в следующем году не будет никаких особенных источников экономического роста. В 2010 году мы планируем оставаться на том же уровне, может, на 0,5-3% подрастем. Если цена на нефть упадет, то можем и мы запросто еще на 10% упасть.
- Какой будет федеральная целевая программа развития региона в 2010 году? Можно ли ждать от муниципалитетов «сюрпризов» с отказом от софинансирования включенных в нее объектов?
- «Сюрпризы» такого рода могут носить только исключительный характер. В этом году муниципалитеты у нас испытывали значительные трудности. Практически везде мы заставили их принять соответствующие решения, так как если они сократят свои расходы на какие-то текущие затраты, то они, не потратив свой, скажем, 1 млн руб., потеряют федеральные 15 млн руб. Кроме того, этот 1 млн руб в свою казну они смогут получить уже на мультипликативном эффекте от расходования этих 15 млн руб.
Те, кто совсем не тянул, получили кредиты с условием первоочередного софинасирования из полученных средств объектов ФЦП. Мы недавно проводили ревизию объектов на следующий год и первое, что учитывали, это возможность софинансирования муниципалитетов. У нас выявились муниципалитеты, которые сказали «Нет. Отложите нас на 2012, мы в 2010 не потянем». Все эти просьбы мы учли. Сегодня трудно представить себе главу, у которого будут стимулы отказаться. Кроме того, муниципалитеты очень хорошо осознали серьезность своего положения. Также они осознали необходимость более придирчивой подготовки технических заданий, предопределяющих требования к поставщикам и составлению сетевых графиков выполнения работ. Думаю, что мы многому научились в этом году.
Сама ФЦП в 2010 году будет не ниже, чем в 2009 году, то есть почти 4 млрд руб. федеральных и еще немного наших. 3,8 млрд руб. - капитальные вложения и 200 млн руб. - детская экскурсионная программа «Мы - россияне». Капитальные затраты в основном пойдут на коммунальное хозяйство. То есть строительство очистных, котельных и так далее. Будет заложена одна новая школа и продолжат строиться еще 4. Будет немного денег и на культуру. 2010 год — юбилейный, и мы взяли на себя обязательства привести в порядок памятники и захоронения.
- Невооруженным глазом заметно, что министерства правительства Калининградской области зачастую демонстрируют статистические чудеса. Особенно это касается достижений по развитию малого и среднего бизнеса. Не кажется ли вам, что две эти категории стоит разделить, чтобы картина была объективной, как, впрочем, и методы их поддержки?
- Да, здесь есть проблемы. То, что у нас принято считать малым бизнесом с численностью от 100 до 250 человек, лично для меня является огромными предприятиями. Например, в Венгрии предприятий, больших по масштабам, наверное, и нет. Такие предприятия могут занимать серьезную долю на европейских рынках, если они производят что-то наукоемкое.
Это предприятия, которые могут на региональном рынке бог знает что творить. У нас тех, что больше «малого и среднего бизнеса», можно по пальцам пересчитать. Стоит ли поддерживать их такими же методами и из того же фонда, что и, скажем, небольшие семейные пекарни — для меня большой вопрос. Стоит ли для них делать законодательство, как для малых — тоже вопрос. Если бы я принимала такого рода законы, то непременно разделила бы малый и средний бизнес. Ведь предприятие, на котором работает 250 человек, уже достаточно сильно может экономить на масштабе.
Малые предприятия сидят на «упрощенке», для того чтобы иметь преимущества перед теми, кто экономит за счет масштаба. Налоговые преференции и сделаны малому бизнесу для того, чтобы сделать ему жизнь проще. У малых постоянные издержки, то есть расходы на аренду помещения, юристов, бухгалтеров в структуре выручки несоразмерны со средними предприятиями.
Что же происходит у нас? Преференциями для малого бизнеса совершенно легально пользуются достаточно большие предприятия. И это еще не самое страшное. Хуже то, что с помощью хитрых схем такими же преференциями пользуются и очень большие предприятия. Есть у нас один производитель молока, который работает, как много маленьких предприятий, причем между собой никак не аффилированных. Все они работают на «упрощенке». ФАС с ними что-то пытается сделать, но пока безрезультатно. Это как раз и есть угроза для малого бизнеса. Чем выше ограничения категории «малый и средний бизнес», тем хуже себя чувствует непосредственно малый бизнес.
У статистики есть следующая проблема. Она вообще не учитывает микропредприятия, то есть до 15 человек. Поэтому у нас есть районы, типа Неманского, где у нас официально вообще никакого производства нет. Соответственно, там нельзя толком посчитать бюджет или сделать прогноз. Налоговой там тоже приходится непросто. С занятостью ничего не понятно. Для тех, кто там живет, это, конечно, хорошо, но мешает нам формировать общее представление о происходящем.
Что касается поддержки малого бизнеса. Я поднимала вопрос о том, что у нас 90% получателей поддержки, выделяемой из фонда поддержки предпринимательства, приходится на совершенно не приоритетные сферы, в частности, торговлю и услуги. Критерии поддержки у нас сейчас таковы, что если за поддержкой обратятся 400 предприятий и 390 из них будут из сферы торговли и услуг, то именно в нее и поступит больше всего денег поддержки. Можно, конечно, их разделять по размеру торговой наценки, количеству лет на рынке, но мне кажется, что это все — лукавство. И все эти параметры можно легко при желании обойти. Из сложившейся ситуации можно сделать двойственный вывод. Либо бизнес по каким-либо причинам не дошел до фонда, например, реклама производилась не там, либо этого бизнеса нет вообще. Я больше склоняюсь к первому варианту. Сегодня понятно, что работу фонда необходимо коренным образом менять. Делать так, чтобы он стимулировал создание хотя бы просто производственного бизнеса, а не инновационного или экспортоориентированного. То есть того, что у нас сейчас поддерживается и так просто и быстро развивается.
Я изначально предлагала пойти по радикальному пути — совсем отсечь неприоритетные виды бизнеса от общей массы потенциальных получателей поддержки. Фонду хоть ногами нужно обходить всех студентов - выпускников вузов, предлагать создавать интересный региону бизнес и учить их, как это делать. Только так мы сможем добиться хоть какой-то эффективности в деятельности фонда. Пока она минимальна. Фонд нужно вообще переформатировать, в частности, начать больше денег тратить на целевую рекламу.
- Недавно Счетная палата выявила, что около трети резидентов Калининградской ОЭЗ не выполняют свои договора. Чем это может обернуться для нас в ближайшей перспективе?
- Проблемы там самые разные. Есть резиденты, которые не могут соблюсти сроки капитальных вложений, а есть такие, у которых сложности из-за какой-нибудь ерунды. Например, не очень квалифицированный юрист, не вовремя посмотрели, не туда сдали бумажку или не по той проводке провели. Кстати, таких нарушений было десятка два, а это как раз почти треть от наших резидентов. Это, конечно, недочеты в работе уже почившего РОСОЭЗ. Здесь у нас никаких реальных проблем нет. Основные иностранные предприятия - наши инвесторы особых трудностей не испытывают. И вообще, как известно, на Западе кризиса нет (смеется).
- Мы тратим немало денег на строительство объектов, рассчитанных на экономический рост в будущем. При этом губернатор регулярно напоминает о том, что многие траты на социальный сектор нам не по карману. Скажите откровенно, в каком направлении мы сейчас движемся: рост социального комфорта проживания в регионе или перспективное экономическое развитие?
- У нас бюджет очень экономически направленный и совершенно не социальный. Его построение признано стимулировать экономическое развитие, которое потом потащит за собой «социалку». Есть же в России регионы, где бюджеты очень социальные. И антикризисные меры, применяемые регионами, в этой связи очень показательны. Мы были одним из немногих регионов, которые сильно сократили свои текущие расходы, в том числе и социальные мандаты, ради того мультипликативного эффекта, который создадут вложения в инфраструктуру.
Есть регионы, которые пошли абсолютно противоположным путем, сократив почти всю «капиталку», практически не тронув социальные расходы, а где-то их даже и увеличив, пытаясь защитить своих жителей от пагубного воздействия кризиса. Это красиво, но ненадолго. Если кризис сейчас не закончится, то этим регионам уже в следующем году доходы будет брать неоткуда. Инфраструктура для бизнеса не строится. Как следствие, производство товаров не увеличивается, а количество денег у населения растет.
У нас на региональных рынках много где есть монополии, и такая ситуация для нас была бы особо чревата сильным ростом цен. Например, когда были введены ограничения на импорт литовского масла, цены тут же взлетели. Представьте, что бы у нас случилось с ценами, если бы все деньги, что мы направляем на строительство инфраструктуры, мы бы отправили на пенсии ветеранам и пенсионерам. Меня, конечно, после этого могут закидать помидорами, но рост выплат пенсионерам у нас приводит к значительному росту цен. Как говорится, из песни слов не выкинешь. Поэтому мы предпочли пойти по пути потенциального увеличения числа рабочих мест, производства региональной продукции и осуществления инвестиций, которые смогут привести к снижению экономически обоснованных тарифов для населения. Мы прекрасно понимаем, что за это ближайший год-два нам за это никто спасибо не скажет, а аукнуться все это может тогда, когда нас здесь уже не будет...