Онкологические заболевания в Калининградской области выявляются чаще у женщин, чем у мужчин. В 2018 году о злокачественном диагнозе узнали 3,6 тыс. жителей региона. У 505 из них был диагностирован рак молочной железы. Словосочетание «рак груди» до сих пор воспринимается как приговор, хотя медицина давно оставила позади калечащие вмешательства. В рамках проекта «Дела врачей» рассказываем, как сегодня в Калининграде выполняют операции на молочной железе.

Утром в ординаторской Второго онкологического отделения Центральной городской клинической больницы в коридоре солнечно и чисто. Слышен диалог. Разговаривают двое: женщина предпенсионного возраста, которая привела на прием к онкологу свою взрослую уже, тридцатилетнюю дочь, и врач, Олег Петренко.

— Вы знаете, нам уже в Санкт-Петербурге подтвердили диагноз, но мы хотели услышать ваше мнение. О вас в городе уже много говорят.

— Да, коллеги сказали всё абсолютно правильно, в соответствии с новыми клиническими данными. Сначала потребуется химиотерапия с приемом таргетных препаратов, затем операция.

— Понятно. А можно мы пока до операции рак травками, БАДами полечим?

— Но зачем? Корпорации, производители лекарств тратят миллионы долларов, чтобы изучить малейшее влияние на опухоль. Вы знаете, кто тестировал эти добавки?

— Я тестировала, – осторожно замечает женщина. — У меня была простуда, и они хорошо помогли.

Доктор устало и вежливо просит маму пациентки не давать девушке малоизученные препараты. Такие беседы повторяются с небольшими вариантами у доктора Петренко еженедельно. Он принимает женщин всех возрастов, проводит консультации и терпеливо рассказывает им об особенностях той или иной опухоли молочной железы. Этот рак в массовом сознании всё еще равносилен приговору для женщины. «Ей отрежут грудь», — так шепотом рассказывали о перспективах заболевших знакомых соседки по лестничной клетке в моем детстве.

За прошедшие 30 лет медицина шагнула вперед. Еще в конце 1970-х годов было доказано, что радикальные мастэктомии — операции, во время которых женщинам полностью удаляют молочную железу, а вместе с ней и часть мышечной ткани, лимфатические узлы и иногда рёбра, — не является панацеей. Оказалось, что практика калечащих операций, пришедшая в медицину еще до Второй мировой войны, не более результативна, чем операции с меньшим вмешательством. При этом вся история хирургии рака молочной железы, по сути, была занята поиском оптимального объема операции. Сейчас в лечении этого вида рака, самого распространенного у женщин Калининградской области, принят комплексный подход. Операция — лишь часть его. Причем не всегда лечение начинается именно с неё. Иногда онкологи сначала с помощью подобранных препаратов добиваются сокращения размера новообразования, и потом за дело берутся хирурги.

Об этом пишут в научно-популярных книгах, это же терпеливо рассказывает онколог Олег Петренко, опираясь на собственный опыт. Он работает в Калининграде, в Центральной городской клинической больнице полгода. За это время в учреждении произошли заметные перемены. Если изначально он вел прием в гинекологическом отделении, то сейчас работает в новом онкологическом отделении. Одну из двух «гинекологий» в ЦГКБ при этом расформировали.

Олег Петренко сегодня, пожалуй, больше, чем другие хирурги в регионе, проводит операций на молочной железе: к нему стали направлять пациенток как из больниц областного уровня, так и из частных клиник. Правда, путаница при таком объеме направлений, часть из которых делается устно, неизбежна. Олег Леонидович — не «районный онколог», поэтому направление на консультацию в рядовой поликлинике по месту жительства получить почти нереально. Женщины записываются зачастую явочным порядком.

Лечение недоброкачественной опухоли молочной железы предполагает много этапов, операция — лишь один из них. Но именно с хирургическим вмешательством связано большинство страшных мифов. Олег Петренко известен как врач, который умеет выполнять реконструктивные операции на молочной железе — то есть те, при которых грудь максимально сохраняется после удаления опухоли, а другие части тела не калечатся. «Моё дело — всем это предложить», — констатирует Петренко. Несмотря на все эти обстоятельства и благоприятные прогнозы, некоторые пациентки отказываются от сохранения груди по личным причинам.

Мы оказались в операционной ЦГКБ именно на такой операции. Женщине, которую должен оперировать доктор Петренко, чуть больше 60 лет. Расспросить об истории болезни, о причинах такого выбора мы не успеваем. Пациентку готовят к операции своим чередом, нам как наблюдателям следует готовиться по другому протоколу.

В специальном помещении и журналист, и фотограф переодеваются в аккуратно сложенное, стерилизованное операционное бельё: хлопчатые брюки на резинке и блузу. На ногах — сменная обувь. Шапочки, под которые убираются волосы, можно взять одноразовые или такие же — хлопчатые. Руки остаются открытыми выше локтя, их предстоит тщательно вымыть в течение почти 5 минут в тамбуре перед операционной. В операционном зале мы не сможем подойти совсем близко к операционному столу: там чистая зона, и за действиями приходится наблюдать в основном в объектив. Но само нахождение в операционном блоке обязывает соблюдать заветы гигиены.

Операционных в ЦГКБ несколько, часть из них сейчас на ремонте. Операционный блок расположен на втором этаже больницы. Порой даже с улицы видно, где сейчас работают хирурги. В той операционной, куда приглашают нас, реконструкция была совсем недавно. Одновременно здесь могут работать две бригады. Пока пациентку доктора Петренко готовят к анестезии, на противоположной половине зала другой коллектив врачей проводит еще одну онкологическую операцию.

Пациентка лежит на операционном столе, укрытая стерильной простыней. Работу начинает анестезиолог. Именно этот врач рассчитывает, каким должен быть наркоз пациента с учетом его индивидуальных особенностей. Ему же предстоит рассчитать дозу «антидота», который вернет пациента в сознание через пару часов после окончания операции. Пациент под анестезией полностью расслаблен и не может допустить ни малейшего произвольного движения. Вещества, родственные яду кураре, «выключают» всё. За пациента «дышит» аппарат, работает только сердце.

План операции хирург держит в уме. Операция, которую мы наблюдаем, похожа на десятки, если не сотни таких, которые уже провел доктор Петренко. Поэтому она идет ровно, быстро и занимает не более 25 минут.

Олег Петренко говорит, что, на протяжении последних 10–15 лет операции на молочной железе не выполняются «металлом». Только первый разрез, по контуру молочной железы, выполняется обычным скальпелем. Затем хирург получает от операционной сестры салфетки и электронож. Это устройство, которое позволяет делать разрез и одновременно прижигать ткани и мелкие сосуды. От этого в операционной появляется специфический запах. Вместе с тем нож работает как коагулятор, то есть пациент не потеряет много крови и не потребуется её переливание.

Понимая интерес журналистов, Олег Петренко спокойно объясняет: вот — большая грудная мышца, вот — желтоватая подкожная жировая клетчатка, вот — ткань молочной железы. Хирурги знают их не только на вид, но и на ощупь. Когда основной объем операции позади, в нашем случае — когда удалена грудь, хирург Олег Петренко и его ассистент, заведующий Первым онкологическим отделением ЦГКБ Дмитрий Ермаков буквально ощупывают рану.

«Условно говоря, вы можете ощупать свою ногу и найти там уплотнение, точно так же и хирург. Ощупывает ткани, понимает, есть ли подвижность. Есть операции стандартные, есть расширенные. Если есть подозрение на поражение других лимфатических коллекторов, то мы бы расширились. В этом случае это было не нужно», — поясняет Олег Петренко.

Он аккуратно накладывает несколько слоев швов, сшивая сначала ткани, которые находятся под кожей. В процессе переговаривается с операционной сестрой. Разговоры идут на самые простые жизненные темы, и в любую секунду медики возвращаются к операции. Через короткие промежутки времени слышатся щелчки, это скрепляются кремальеры, щипцы на хирургическом зажиме.

В рану устанавливают трубку дренажа. Несколько дней она будет отводить жидкость, которая всегда образуется после хирургического вмешательства. Через пять дней необходимость в трубке исчезнет, и ее аккуратно снимут.

Восстановление после операции, дальнейшая борьба за здоровье — это уже другая часть истории каждого пациента и его болезни. Факт в том, что хирургическое вмешательство при раке молочной железы бывает необходимо. Сейчас у женщин в Калининградской области есть больше возможностей, пожалуй, даже выбор, где и с кем пройти этот этап.

Выявить новообразования на ранних стадиях помогает маммография. Ее рекомендуют проводить как первичную диагностику женщинам старше 39 лет. Для этой возрастной категории исследование включено в программу диспансеризации. Однако как злокачественные, так и более мирные новообразования встречаются и у более молодых жительниц региона. Зная о высоком запросе на раннее выявление проблем, маммографические кабинеты открывают и в частных клиниках. Но хирургическое вмешательство выполняется только в государственных больницах.