КОНСИЛИУМ. ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗАСЕДАНИЯ-4
Ожидаемого обострения социальных патологий, от которых страдает Россия от Романова до Путина - о чем предупредил нас философ и писатель Михаил Веллер, можно предотвратить, если вылечить русский социальный организм. Для этого необходимо и достаточно, чтобы действия элит стали…разумными. Станут ли они такими - оценят будущие историки. Сегодня можно определить главные условия, при которых элитный слой политиков станет действовать разумно. Основные условия - интеллектуальная его сплоченность (Леонид Опенкин) и призвание в политику духовных людей (Александр Рар). Что мешало создать эти условия раньше и как этого добиться теперь, об этом поговорим и примем соответствующее решение здесь и сейчас. Ну, а не воспользоваться нашими рекомендациями и не исполнить гражданское публичное решение смогут только круглые идиоты и политические самоубийцы. Следуйте за мной.
---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Т-р: Согласно мысли Михаила Веллера, ответившего на вопрос - куда идет Россия (в еженедельнике АИФ) – Россия идет туда, куда ведет культурная традиция, заложенная в прошлом, во времена монгольского господства на Русской равнине. Русские политики стали тогда зависимыми от монгольской ставки, куда они ездили за разрешением Хана править своими народами и переняли от них методы, институты и стиль поведения. Здесь надо заметить: Монголия тоже унаследовала монгольскую традицию восточной власти, но она не разваливалась на части периодически, как Россия. Для объяснения российской истории, для прогнозирования тенденций и для планирования траектории, не менее важен учет тенденций, берущих начало в византийском и норманнском наследии. Славянскую культуру и культуры не славянских народов тоже необходимо рассматривать в комплексном взаимовлиянии и целостном преобразовании социокультурного организма. Осмысление жизнедеятельности страны должна выполнять правящая элита в интересах своего собственного самосохранения как части этого организма. Сможет ли она показать разумные действия?
Александр Рар: Российской политике не хватает духовных людей. То, что Россия собирается модернизироваться, мне понятно, но с какой скоростью это будет происходить и насколько серьезно это намерение – пока не ясно. После публикации медведевской статьи «Россия, вперед!» пути будущего модернизационного прорыва по-прежнему окутаны туманом. Опыт дальневосточных тигров свидетельствует, что модернизация может происходить в рекордные исторические сроки, и именно такого будущего я желаю России. Вопрос лишь в том, готова ли к ней российская элита? После хаоса 1990-х годов значительная часть истеблишмента РФ полагает, что народ попросту не воспримет радикальные перемены. К тому же сильны опасения, что модернизация – это не первая и не последняя кампания в истории России, которая, помимо пиаровского эффекта, не дала никаких результатов. Чем это опасно? У российской верхушки будет велико искушение сидеть сложа руки и предаваться ничегонеделанию: мол, зачем напрягаться, когда модернизационная кампания рано или поздно сойдет на нет?
Вообще, Россия – это уникальная цивилизация. Модернизация здесь невозможна без мощного духовного порыва. Я достаточно давно общаюсь с представителями российской элиты, но людей, которым присуща духовность, почти не встречаю. В России во власти обычно оказываются холодные прагматики, для которых главное – это зарабатывание денег. Они ни во что не верят, быстро меняют свои взгляды в угоду конъюнктуре и легко предают своих партнеров. Люди же духовные во власти не задерживаются – их быстро сметают более наглые и напористые «акулы». Я полагаю, что модернизация в России может состояться в том случае, если российской элите удастся найти баланс между идеализмом и прагматизмом.
Леонид Опенкин: Создать условия для трансформации мобилизационной модели в органический, саморазвивающийся тип общественного устройства, придать этому процессу необратимый характер — в этом, как представляется, и должна состоять основная историческая миссия Владимира Путина и его соратников. Ибо только в случае успешного развития этого процесса возникнут условия для построения подлинного, а не ритуального демократического, свободного и справедливого общества. Сегодняшней, путинской России важно сделать все, чтобы наши потомки ради сохранения целостности страны и самосохранения нации не были обречены на бесконечное тиражирование мобилизационной общественной модели. Модели, сослужившей нашему народу добрую службу в прошлом, но не способной обеспечить ему достойную жизнь в будущем.
Т-р: Что этому препятствует?
Леонид Опенкин: Наша политическая элита все еще не сплочена. Мы помним, кого в советскую пору считали вершиной общественно-политического творчества. Это Радищев, Герцен, Чернышевский, Белинский… Почему? Да потому, что в их трудах последовательно и образно давалась критика того общественного строя, на смену которого заступил социализм. «Пришли иные времена. Взошли иные имена». На рубеже 80–90-х годов прошлого века на щит были подняты Бердяев, Богданов, Милюков, Франк, Ильин. Почему? Да потому, что они полно и последовательно критиковали идейные основы большевизма. Но где та истина, которая поможет практически изменить к лучшему уклад российской жизни, чтобы каждый это почувствовал? Нужно переосмысление всего нашего исторического опыта – в увязке, конечно, с мировым.
Если будем правде смотреть в глаза, то обязаны признать, что по ходу становления новой России, а это уже два десятилетия, страна пребывает в состоянии глубокого мировоззренческого кризиса. С одной стороны, он блокирует выработку долговременной политики социальных преобразований, с другой – подрывает идейные основы государственности. Поскольку, как показывают и социологические замеры, и сама жизнь, идеи и ценности демократии, свободы, частной собственности, либерализма, рынка, т.е. идеи, которые составляют фундамент действующей Конституции РФ, не пользуются доверием у большинства граждан страны. Это серьёзный сигнал для политиков и интеллектуалов. Ну и, наконец, хотел бы отметить ещё один принципиальный момент: мировоззренческий кризис консервирует ставший в наше время хроническим идейный раскол нации.
Стране за всю её историю ни разу не удавалось выйти на путь поступательного уверенного движения до тех пор, пока авангардный слой общества, те, кого принято называть элитой, не мог сплотиться на базе единого миропонимания, создав условия для совместных действий широких народных масс.
Владислав Иноземцев, главный редактор и владелец «Свободной мысли», великолепно показал в одной из своих статей, что произошло, например, в Китае, Бразилии, Арабских Эмиратах за четверть века, какой рывок они совершили и что происходило в России. Сравнение явно не в нашу пользу. Политическая элита там смогла и осмыслить мировой опыт, и учесть свои особенности. И на этой почве предложить некую формулу общественного устройства, организации жизни общества, которая бы соответствовала национальным интересам и способствовала решению реальных проблем, которые перед ними стояли. Тогда такие инструменты, как демократия, рынок, либерализм, можно успешно использовать в качестве средства решения конкретных проблем, а не просто как самоцель.
По мнению ряда учёных, фундамент российской цивилизации составлял особый тип организации экономической жизни. Это так называемая раздаточная экономика, которая, как полагаю и я, имеет право на существование не меньше рыночной.
В «Библиотеке отечественной общественной мысли с древнейших времен до начала 20-го века» представлены труды авторов, которые с реалистических позиций пытались разобраться в истоках рождения и развития отечественной цивилизации, показать объективные её отличия от западноевропейской. Стремились выявить факторы, которые влияли на то, что в нашей стране особой была роль государства, ответить на вопрос, чем была обусловлена приверженность коллективным формам организации труда, почему у нас вводилось крепостное право тогда, когда в Европе оно себя изживало. Наконец, почему в России не получили особого развития демократические формы организации жизни. Всё это есть в трудах мыслителей прошлого. И оттуда надо тащить ниточки к пониманию процессов современного общественного устройства. И на этом выстраивать перспективы его трансформации. А пока будем брать готовые модели – то ли западную, то ли китайскую, – ничего толкового не получится.
– После событий 1917 года общественная мысль, а это некое интеллектуальное явление, связанное с описанием, анализом, выявлением закономерностей, определением перспектив жизни общества, перестала существовать как наука. Обществоведение, которое сформировалось к концу XIX – началу XX веков, превратилось в обществознание. Почему? Да всё просто. В течение более чем шести десятилетий один-единственный институт обладал правом трактовки концептуальных проблем. Этот «институт» звался на разных этапах ЦК РКП(б), ЦК ВКП(б), ЦК КПСС. Он опирался на крайне узкий круг исследователей, которые работали в научно-исследовательских учреждениях партийного профиля (Академия общественных наук, Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, Высшие партийные школы), или – опять-таки – узкий круг учёных из ведущих академических институтов, также находившихся под партийным контролем. В связи с этим и там, и там всё было ясно и понятно.
Что касается остальных обществоведов, то они вынуждены были выполнять, по сути, не научную, не познавательную, а агитационно-пропагандистскую, идеологическую функцию. Или, говоря словами Энгельса, играли роль «попов марксистского прихода». Это было неслучайно. В одном документе в центральном партийном архиве наткнулся на мысль, связанную с представлением Сталина о том, что такое марксизм. Как-то в узком кругу он сказал, что вот вы там какие-то определения даёте, надо проще: марксизм – это религия класса, символ его веры. На такой основе в конечном итоге ничего путного построить невозможно.
Если говорить в целом, то ни Маркс, ни Энгельс никогда не занимались Россией. По их лекалам не стоит кроить программы преобразования. Кстати, Маркс и Энгельс никогда и не говорили, что надо взять некую идеальную схему и внедрить её в жизнь. Они говорили, что социализм станет результатом длительного эволюционного процесса развития производительных сил, производственных отношений на базе новейших достижений науки и техники. Это естественный процесс, а не революционный взрыв. В их трудах нет призыва к революции. По большому счёту нельзя отрицать самоценность марксизма. Но очевидно, что необходимо прийти к выводу об исчерпанности теоретической, методологической альтернативы «капитализм–социализм», «демократия–тоталитаризм», «либерализм–авторитаризм», поскольку это – идеологические рудименты ещё не закончившейся холодной войны. Мы обязаны выходить на принципиально новую орбиту исследовательской мысли.
Т-р: Элита не сплочена прежде всего интеллектуально на общественно-научной основе. И в силу этого, она не способна осмыслить историческую ситуацию, идентифицировать общность, выработать действенную политику. Осмысление, идентификация, политическое планирование и стратегирование происходит разрозненными усилиями не связанных общей исследовательской программой государственных институтов и организаций, а так же коллективов: Валдайского клуба, Ярославского форума, Изборского, Идеологического центра Сулакшина, Движения «Суть времени», Концептуальной партии и других партий и других, не попавших в мое поле зрения коллективов, независимых экспертов и отдельных энтузиастов.
Валерий Федоров:Что такое сегодня наша родина? Что такое сегодня быть россиянином, русским? И что значит любить родину в современных условиях? Так возникает вопрос об идентичности, то есть о чувстве сопринадлежности к российскому обществу. Дискуссия с подачи президента началась. Кто в ней участвует? Прежде всего сама власть, хотя людей, способных генерировать идеи, там немного. Политик-идеолог вообще редкое явление. Кто еще дискутирует? Политический класс, который либо держит власть, либо оказывает на нее влияние. Часть статусной интеллигенции, часть бизнесменов, которые вкладывают деньги в нашу страну, тратят деньги на благотворительность и культуру. Может поучаствовать, если захочет, и контрэлита, люди типа Фиделя Кастро или Владимира Ленина, выходцы из хороших семей, которые в какой-то момент бросают вызов всей политической системе, государству. Хотя, как показал Валдайский форум, они новых идей давно уже не высказывают, а либо повторяют либеральные прописи двадцатилетней давности, либо просто говорят: «Дайте порулить!» Наши элиты в принципе не умеют дискутировать, по крайней мере публично, нет навыка, культуры дискуссий, нет понимания их необходимости. Часть не верит, что это серьезная дискуссия, часть не хочет играть в чужую игру. Часть ждет четких команд сверху, она к дискуссиям вообще не приучена, считает их «разводкой», проверкой на лояльность и ждет не дискуссий, а инструкций. Часть элиты считает разговоры о чем бы то ни было, кроме денег, «разговорами в пользу бедных», обманкой, на которую не стоит тратить время. Идентичность легко находится, когда нация воюет, когда есть легкоразличимый внешний враг. Не случайно перезапуск советской идентичности был осуществлен во время Великой Отечественной войны.
Так что время для построения национальной идентичности, объективно говоря, сейчас не лучшее. Но ситуацию можно переломить, если найти то, что нас объединяет сегодня, сформулировать те ценности, ради которых стоит жить и умирать. Есть ли они у нас сейчас? Их, прямо скажем, пока маловато. Именно поэтому мы гордимся своим прошлым, а не настоящим. В классической литературе и классической музыке нам есть чем гордиться, в военных или сугубо государственных делах — тоже. Вот они, реальные наши скрепы, атланты, которые держат русское небо на своих плечах. Но это все в прошлом. А в настоящем? Где наши великие ученые, писатели, организаторы производства? Где великие актеры, писатели, драматурги? Где спортивные, инженерные, экономические победы? Мы их не видим, не знаем, не гордимся ими.
Кризис идентичности носит глобальный характер, он касается и американцев, и западных европейцев. Главный вызов здесь — вызов глобализации. Этот процесс, который в 1990-е казался очень успешным, к началу 2000-х стал выдыхаться и в итоге вылился в глобальный кризис. Кризис не только экономический, но и культурно-философский, полное непонимание того, как дальше миру развиваться. Кризис информационный, когда существующие политические и образовательные системы не справляются с информационными потоками, свободно гуляющими поверх государственных границ. Глобализация человеческих потоков вылилась в кризис мультикультурализма. Появляются гетто, анклавы, третье поколение мигрантов, которые не чувствуют себя своими ни на родине новой, ни на родине предков. Отсюда фундаменталистские движения, то есть новоизобретенные традиции, разрушение башен-близнецов и так далее. Это вызов идентичности западного мира, на который пока нет ответа.
К этому вызову в нашем случае добавляются еще два: вызов политический — у нас совершенно новое государство (нашему современному общественно-политическому строю всего-то чуть больше двух десятилетий, он еще не успел утвердиться, окостенеть, превратиться в новую традицию, в привычку, освященную временем) и вызов пространственный — у нас совершенно новые границы, никогда Россия не существовала в них, не было такого, когда десятки миллионов русскоязычных людей, воспитанных в рамках нашей культуры, больше не являются нашими гражданами. Есть Россия — и есть целый «русский мир» за ее пределами, и надо определиться, как мы к нему относимся.
.Сейчас же наши прежние победы внушают нам чувство не столько воодушевления, сколько разочарования, тоски, самокопания. Не можем наш национальный моторчик завести — нет запальника, топливо не загорается. Можем ли мы те цели, которые сейчас предлагаются, назвать амбициозными? Возьмем — труднейшая задача, огромные вложения, высочайшие технические решения, огромный труд огромного числа людей… Но ведь для нас Олимпиада — это круто, только если мы на ней победим. А почему только так? Да потому что было у нас немало олимпиад, где мы побеждали, а теперь почему-то не можем! И в результате — да, полезно, хорошо , но, увы, нацию это не зажигает…
Нам нужно понять, что сейчас задачи другие и что они не менее важны и амбициозны. И если мы осознаем эти задачи как амбициозные, то появится очень важная, критическая составляющая любого национального прорыва — то, что Сергей Караганов называет «кураж». Можно назвать и по-другому: «достижительная мотивация». Не потребительская, а достижительная. Не назад смотреть, а вперед, не ворчать и ругаться, а работать, открывать, достигать. А государству — создавать условия, чтобы работящие, предприимчивые, самостоятельные люди творили, вкладывались. Инвестировали свои деньги, энергию, талант в настоящее дело. И вот тогда то, чего никто не сделал, мы — несмотря ни на что — сделаем!
Т-р: Владимир Путин объяснил в интервью телеканалам, зачем нам игры в Сочи. С его слов это развитие юга страны, восстановление базы подготовки российских спортсменов и новый горный туристический кластер.
Отдельно он отметил моральный аспект - нам дескать, надо встряхнуться. Насколько моральная сторона окажется действенной? Летняя олимпиада -80 тоже встряхнула общество. Но эта встряска не спасла СССР от развала. Может обществу более нужны не встряска и не кураж, а срочная госпитализация и серьезное лечение?
Степан Сулакшин: Советская номенклатура проспала модернизацию. Здесь я хотел бы обратить внимание на то, что мировоззренческий кризис можно рассматривать под другим углом. А именно: неспособность политических сил вовремя сменить парадигму развития. Гибель СССР в значительной мере явилась следствием модернизационного запаздывания, которое допустила позднесоветская номенклатура. Для того, чтобы проводить модернизацию, необходимы принципиальные изменения в государственной системе. Иначе это будет не модернизация, а консервация.
Самое главное, что показывает панорамный статистический портрет страны, - это то, что страна продолжает системно деградировать. Ее всеобщая деградация, начавшаяся во время Ельцина, в период второго и третьего президентов России своего направления не изменила. Приход Владимира Путина замедлил темпы падения. Обвал 1990-х гг. перешел в плавное скольжение вниз по наклонной плоскости. Но вектор падения по широкому перечню показателей все равно не преодолен. Всеобщность деградации говорит о том, что это результат не ошибок, недоработок или неудачных кадровых назначений. Для изменения траектории нужна трансформация самой существующей на сегодня модели. Страна исповедует не жизнеспособную псевдомодель развития и соответствующую идеологию, закладывая их в государственное управление.
Рамазан Абдулатипов: Решение многих коренных вопросов государственной политики и управления, социально-культурного обустройства россиян, российского народа на перспективу непосредственно связаны с содержанием культуры, с состоянием культуры человека, общества, культурной политикой государства. Российская культура стала терять духовный смысл.
Т-р: Какие из этих вопросов главные?
Мастер дзен: Вопрос установления общенациональной или интернациональной идентичности, вопрос формирования действенной государственной политики, вопрос организации эффективного стратегического управления. Для решения этих вопросов у правящей политической элиты нет минимально необходимого уровня философской культуры теоретического мышления, культуры речевого поведения и культуры диалога. Минимально необходимого уровня не оказалось и в 1917-том, и в 1991-вом.
Марина ОРГЕЕВА: Сейчас в России проходит Год культуры, одним из инициаторов которого, к слову, является сопредседатель Совета законодателей Валентина Матвиенко. Появился уникальный шанс начать большую работу по развитию культуры в России, ускорив решение проблем, которые уже не один год испытывает эта сфера. А ведь именно культура, как в свое время точно подметил классик, и есть тот самый путь к свету и благополучию, по которому должно идти любое цивилизованное общество.
В регионах, конечно же, не один год ведется работа по поддержке культуры. Например, в Калининградской области принята целевая программа развития культуры, разработаны концепции поддержки театрального искусства, музейного и библиотечного дела, развития учреждений культуры.
Здесь следует напомнить: глава государства в ходе состоявшегося 2 октября прошлого года Совета при президенте по культуре и искусству поручил разработать проект основ государственной культурной политики. При этом было подчеркнуто, что нам нужны четкие принципы и четкие ориентиры, которые обеспечат культуре роль определяющего, а не периферийного фактора развития страны и общества.
Здесь следует напомнить: глава государства в ходе состоявшегося 2 октября прошлого года Совета при президенте по культуре и искусству поручил разработать проект основ государственной культурной политики. При этом было подчеркнуто, что нам нужны четкие принципы и четкие ориентиры, которые обеспечат культуре роль определяющего, а не периферийного фактора развития страны и общества.
Т-р: Звучит весомо. Но не убедительно. Культура, как известно – организм (социальной природы). А организмы развиваются сами. Их не нужно развивать. Можно создавать благоприятные условия для развития. А можно создавать условия, угнетающие культурную жизнедеятельность. Если Рамазан Абдулатипов говорит, что культура теряет духовность (духовный смысл), значит, она находится в условиях, угнетающих ее духовную жизнедеятельность. «Развивать» придушенную культуру означает искусственное выращивание уродливого нежизнеспособного гомункулуса. Если «долгие годы ведется работа по поддержке культуры», значит, культура остается нежизнеспособной, отстающей компонентой развития страны и общества. И если Россия идет по пути войн и революций, раскулачивания и приватизации, собирания земель и вод и раздачи оных, а не по пути к свету и благополучию, значит, она не относится ни к одному из цивилизованных обществ, о чем грустил в позапрошлом веке П.Я.Чаадаев, названный умалишенным. Большевики, как известно сгнобили русскую философию – высшую ступень исторического развития философской культуры. Ныне правящие бюрократы от культуры, политики и экономики вообще не знают такого слова. А между тем, как известно, последняя является одним из трех духовных атрибутов цивилизации. Она как известно, выполняет функции самопознания культуры. Следовательно, не самопознающая культура является духовно варварской культурой. Может ли духовно варварская культура стать определяющим фактором развития хозяйства, искусства, науки, экономики, политики? Могут ли духовно варварские законодатели разработать прочные основы действенной государственной политики в области культуры? Вопрос текториторический.
---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Сделаем небольшой перерыв, после чего продолжим нашу философическую работу по мозаичному сложению фрагментов социальной картины России для формирования истории ее болезни и для определения способов лечения. Начнем с одного из главных вопросов - идентичности.