Ещё перед началом Первой мировой войны американский писатель Амброз Бирс писал: «Оппозиция в политике – партия, которая удерживает правительство от буйного помешательства». В самом деле, в демократических государствах любой сильный лидер заинтересован в существовании дееспособной оппозиции. Если он окружает себя апологетами, полагается только на точку зрения тех, кто находится от него в зависимом положении, не проводит экспертизу, в том числе общественно-политических проектов, то неизбежно впадает в состояние политического аутизма и отрывается от реальности. В этом случае патока официальной пропаганды дополняется позорным очковтирательством. Такая практика печально заканчивается и для лидера, и для общества. Ничего удивительного: опереться и не провалиться при этом можно только на то, что сопротивляется. Пока в почёте другое. От элитных задов, покорно подставленных под барскую плеть, буквально рябит в глазах. Славословие холуёв стало вторичным половым признаком власти. Девизом лидеров бизнеса стал циничный лозунг: «Хочешь жить, умей прогнуться». Если партии, то сервильные, если оппозиция, то марионеточная, если команда, то откровенно слабая (видимо, лидеру проще блистать на фоне откровенной серости). Самое время порассуждать об оппозиции. Не искусственно выращенной в административной пробирке, а реальной, и при этом вменяемой.
В современной политологии оппозиция (от лат. oppositio – «противопоставляю») определяется как партия или группа, выступающая вразрез с мнением господствующего большинства в политической системе и органах власти. Это организованная часть политической элиты, которая в данный момент не находится у власти.
Ещё раз подчеркнём: без оппозиции невозможна ни одна демократическая политическая система. Без оппозиции для действующей власти возникает опасность самолюбования, нарциссизма, «кривого» зеркала. Оппозиция всегда в поле политики, в поле зрения и критики. Она рассматривается как альтернатива действующей власти и может её сменить посредством легитимных процедур. Наличие оппозиции всегда сужает диапазон экстремизма и обеспечивает устойчивость политической системы. Экстремизм – это поле силовых методов, где в голоса оппонентов не вслушиваются. В понимании экстремистов такие голоса несут лишь раздражение, негодование и сопровождаются только одной ответной реакцией: долой! В данном контексте нельзя не вспомнить британского премьер-министра Бенджамина Дизраэли: «Ни одно правительство не может считать себя по-настоящему в безопасности там, где не существует влиятельной оппозиции». Поэтому усилия режима – либо вовсе покончить с оппозицией, либо свести её к минимуму – контпродуктивны и ведут к ослаблению государственных институтов власти. Здесь вспоминается политформула 1970-х годов: «в СССР может быть сколько угодно партий при условии, что одна у власти, а остальные – в тюрьме». Давление на оппозицию ведёт к дистрофии легитимных механизмов смены власти. Кстати об СССР. Его распад во многом объясним жёсткостью конструкции, вертикализацией, доведённой до абсурда, что привело к политической нестабильности. Сложные системы, жизнеспособны, устойчивы и адаптивны тогда, когда нет слишком жёстких связей между их элементами, иначе дефекты в одном из них порождает изъяны в других, и система разрушается. Проверено: короткое замыкание в кибернетическом организме порождает цепь замыканий во всём агрегате. Сегодня нашу область превращают в такого робота, который теряет устойчивость. Когда единственными элементами системы делаются губернатор и правящая партия, это чревато серьезными катаклизмами. В этой связи не мешало бы прочитать третью статью Конституции РФ, в которой написано, что источником власти в России является не губернатор и президент, а народ.
В рассматриваемой теме присутствует и международный аспект. Серьёзные западные инвесторы, которые оценивают политические риски, начинают с анализа существования автономных сил. Их интересует насколько реально разделение властей, есть ли независимые от власти СМИ и политические партии, насколько самостоятельны общественные организации и оппозиция. Критерием политической стабильности является наличие таких автономных акторов. В противном случае, деньги в регион не идут. Сервильность партий и СМИ – серьёзный барьер для притока инвестиций в область. Правящая партия оценивается как клиентела – «тусовка» вокруг начальника (патрона), занятая вознёй за доступ к ресурсам. Регион с прозрачной внутри- и внешнеполитической стратегией – всегда приемлемый партнер. В своё время Садам Хусейн разделался с внутренней оппозицией. Однако это не спасло диктатора от более мощной оппозиции государств, разгромивших и стёрших с лица земли его режим.
Сегодня, если ты задаёшь власти жёсткие вопросы, стремишься призвать её к ответу, диалогу, то слывёшь «врагом России». Более того, ты всё это делаешь за «проплаченные некими силами деньги» и непременно собираешься устроить оранжевую революцию. Оппозиция, если её вытесняют из пространства и формата легальности, лишают доступа к СМИ, вытесняют на улицу, становится всё более радикальной. Ряд местных лакеев режима пытаются вбить в сознание читателей и радиослушателей, что оппозиция – это инструмент зарубежных государств, необходимый им для вмешательства во внутриполитические дела России. Когда проваливаются маниловские проекты и рушатся карточные замки, на помощь приходит агитационный штамп: внешний враг вмешивается в наши дела, а проплаченная оппозиция – это его инструмент, пятая колонна. Однако демонизация оппозиции объясняется страхом и неуверенностью в своей силе.
Конструктивный диалог власти с оппозицией – составная часть политического процесса в демократическом цивилизованном сообществе. Участники переговоров стараются не победить друг друга, а вырабатывают оптимальное решение, совместный план действий. Диалог предполагает не поддержку одного политпроекта за счёт другого, не победу одних над другими, а включение всех участников переговоров в решение общей задачи. В результате обсуждаемый проект совершенствуется, исправляются его недостатки. Принцип «либо мы, либо они» не эксплуатируется. Только дискуссия и диалог не дают обществу погрузиться в застой, придают политической жизни динамизм и не позволяют системе взорваться изнутри.
Оппозиция в России возникла не сегодня. Её корни уходят в XI век. Например, на вече в Новгороде, Пскове, Киеве, Смоленске и Владимире сталкивались большинство и меньшинство. Обсуждались ключевые вопросы политической жизни: заключение мира и объявление войны, отстранение провинившегося правителя и т.д. Например, в 1067 г. в Киеве победила оппозиция, и власти лишился князь Изяслав. Поводом послужило военное поражение от половцев. Аналогичным образом изгонялись князья из Смоленска, Рязани, Переславля. В большинстве случаях оппозиция и древнерусская власть договаривались, поэтому проигравшие редко настаивали на своей правоте, апеллируя к мечу. Иногда «царь повелевал, а бояре не приговаривали». Так случилось, например, в 1610 году, когда Дума и Земский собор сместили с трона Василия Шуйского.
Давление на оппозицию усилилось в начале XX века, когда эсерам и конституционным демократам запретили вести агитацию в провинции, а жандармерия препятствовала проведению предвыборных собраний. Черносотенцы, пользовавшиеся поддержкой режима, в прессе пугали обывателей, называя оппозиционные силы прислужниками «гнилого Запада» и «домокрадами». При советской власти выборы были безальтернативными, а победа единственного кандидата, безальтернативность и однопартийность объявлялись «высшей формой демократии». Антисоветские надписи на избирательных бюллетенях назывались «контрреволюционным проявлением» и тщательно расследовались НКВД. Параллельно в прессе специально нанятые информационные «шестёрки» активно раздували истерию о происках «врагов народа». Сегодня вам это ничего не напоминает?
На протяжении последних лет у нас формировалась система, характеризующаяся упорным отторжением демократических институтов и процедур. Нынешняя власть не намерена восстанавливать процедуры, при которых она может подвергаться демократическому обновлению и контролю. Значительная часть энергии уходит в мифотворчество о наших «выдающихся успехах».
Не вызывает сомнений, что в недалёком будущем власть ждут провалы, и здравые представители оппозиции окажутся весьма востребованными. Поэтому важно, чтобы лидеры отдельных партий и движений видели в себе агентов народовластия, а не только публичных фигур, приложением к статусу которых выступают сами их организации. Оппозиция – это объединение не столько генералов, сколько офицеров и рядовых. Очевидно, маргинализация оппозиции радикальной будет вести к укреплению оппозиции вменяемой, конструктивной. Под последней понимается та общественная страта, которая базирует свою деятельность на ценностях разделения властей, законности, свободы слова и собраний, прав человека. Эти люди никуда не собираются уезжать, но видят Россию демократической страной. Они хорошо образованы, бывают заграницей, профессиональны, востребованы рынком, конкурентоспособны.
Однако объявить о переходе в оппозицию мало. Нужно бороться за избирателя и поддержку граждан. Одних лозунгов свободы и демократии недостаточно. Идея свободы способна консолидировать массовые движения лишь в сочетании с идеей социальной справедливости. Оппозиция будет поддержана, когда граждане поймут, что от неё они получают реальную помощь, а не одни абстрактные рассуждения о демократии. Необходимо перенесение акцента на задачи, имеющие прямое отношение к насущным интересам граждан. Например, левые движения не могут оставаться безучастными к наступлению на права трудящихся, что более актуально, чем обсуждение коммунистических постулатов. Силы правого фланга не должны игнорировать навязывание бизнесу несвойственной ему ответственности перед бюрократами правящей партии. В нашем регионе каждое из движений, очевидно, должно сформировать чёткий, а, значит, узкий набор задач. Те, кто не сможет этого сделать будут вынуждены смириться со своей маргинализацией. Большинство этих задач будут контрастировать с действиями проводимыми областной властью. Взяв за основу действия, а не идеологии, оппозиционные силы оставят для программы партии власти и поддерживающих её клонов лишь хвастливые реляции и демагогические заявления, которые до поры до времени умело скрываются пиаровскими приёмами. Сильной оппозиции требуется поменьше демократической трескотни. Демократия – это не цель, а средство достижения определённых целей. Наша общая беда в том, что она весьма часто выступала средством замаскировать отсутствие всяких ориентиров. Оппозиционным силам весьма важно не вступать в конфронтацию друг с другом, что при наличии интеллекта у её лидеров не так уж недостижимо. Оппозиции надо не прививать массам идеи своих вождей, а воспринимать и затем переводить на язык высокой политики реальные требования своих потенциальных избирателей. В условиях отрыва власти от народа только такой курс способен обеспечить поддержку оппозиционных сил.
Крайне важно создание механизма донесения своей позиции до избирателей в очевидно недемократической среде, в условиях откровенной цензуры. В таких условиях было бы правильным организовать «теневое правительство». Оно не было бы наделённым какими-либо полномочиями, но состояло бы из компетентных политиков, менеджеров, экспертов, в том числе имеющих опыт участия во властных структурах. Основной деятельности такого «кабинета» стало бы параллельное обсуждение законов и решений, принимаемых действующим правительством, привлечение экспертных групп к разработке альтернативных предложений. «Теневое правительство» - это предложение обществу комплексной команды узнаваемых лидеров – именно команды, а не одного-двух публичных политиков, прошлые достижения которых далеко не очевидны. Без таких команд претензии оппозиции на власть – как бы мы не относились к нынешнему областному руководству – не должны поддерживаться.
Приход к власти компетентной команды специалистов улучшил бы международное положение региона (чего стоит только потеря бесплатных литовских и польских виз для жителей области!), восстановил бы институты гражданского общества, обеспечил бы свободу СМИ, прекратил бы откровенное враньё о наших «выдающихся» социально-экономических «достижениях», защитил бы интересы граждан в процессе градостроительной деятельности, не позволял бы втягивать регион в различного рода афёры, типа создания игорной зоны в «Лас-Поваровке», остановил бы муниципальный кризис, возникший из-за деления местных глав на «друзей» и «врагов», способствовал бы принятию важных федеральных законов, позволивших бы поднять уровень жизни калининградцев не только в отчётах чиновников, снизил бы уровень коррупции, поддержал бы развитие малого бизнеса, поставил бы крест на столично-колониальном подходе к Калининграду и области.
Разумеется, нельзя строить иллюзий, что оппозиция в её нынешнем виде уже сейчас способна демонтировать коррупционно-бюрократическую систему и взять в свои руки управление. Если она не сможет сделать этого в ближайшее время, никто не сможет бросить ей упрёка – слишком неравны силы, противостоящие друг другу. Сегодня уходят не проблемы, а годы нефтяного благополучия. Народ никогда не простит нынешним оппозиционерам, если они окажутся не готовы в интересах общества распорядиться властью, которая уже в обозримом будущем выпадет из рук постепенно слабеющей назначенной бюрократии.
Соломон Гинзбург.
Директор фонда «Региональная стратегия»