Алла Татарикова-Карпенко: В Калининграде есть спрос на интеллектуальный театр
20 августа в Калининграде откроется международный фестиваль фантазийных и романтических спектаклей «Башня». В его преддверии проект «Калининградцы» встретился с художественным руководителем фестиваля, основателем «Другого театра», режиссёром Аллой Татариковой-Карпенко. «Дворник» публикует её монолог о том, как в 1998 году в Калининграде удалось создать театр Серебряного века, кто контролирует качество спектаклей в 2019 году и почему время, когда не стыдно было закрывать издательства и театры, всё-таки прошло.
Я оказалась в Калининграде в конце 1990-х. Меня отправили сюда на разведку перед переездом. До этого я, москвичка, прожила семь лет в Алма-Ате, чудесном городе, где в 1987 году родился «Другой театр».
Но наступил момент, когда русские начали отчаливать из Казахстана: закрывались русские журналы, русские теряли руководящие должности. Потом через какое-то время всё устаканилось, лет, может быть, через 10, но тогда момент был очень ощутимый. Журнал «Простор», в котором работал мой муж, Вячеслав Михайлович Карпенко, стал как-то утрамбовываться, сокращаться. И, хотя у нас было большое число друзей казахов, корейцев, созрел план уезжаать.
Я понимала, что в Москве не смогу сохранить свой театр. Театр в Москве! Надо иметь такие связи, которых у меня никогда в жизни не было. Если говорить честно, я вообще не умею делать карьеру и просить, ходить с протянутой рукой, устраивать дела.
Театр с самого начала был не государственный, он был частный. Сначала во владении одного бизнесмена, потом другого… Но осветительная и звуковая аппаратура, костюмы, декорации принадлежали мне. Когда мы переезжали в Калининград, в один день с семьей прибыл по железной дороге и контейнер – «двадцатитонник». В нём было, условно, пятнадцать тонн театрального скарба и пять тонн книг и картин. Всё.
Сначала меня в Калининград послали на разведку, посмотреть недвижимость, которую мы могли бы себе позволить. Я приехала в город в начале октября, сладкого, яркого, теплого. Тот октябрь выдался таковым. Черепичные крыши, золото и кармин листьев, еще было очень тепло на побережье. И произошло удивительное: в отрочестве у меня была мечта жить в Прибалтике. И тут в одночасье влюбилась в город, и любовь эта ширится, крепнет с каждым годом, и утончается, углубляется в восприятии.
На мой взгляд, за прошедшие годы он стал чище и презентабельнее. Потери вообще неизбежны: мы умираем, умирают здания, умирает память, она уходит. И уж особенно всплескиваться я бы не стала, но я, конечно, проливаю слеы по Кройц-аптеке, по роскошным виллам, которые преступно горят, начиная с крыш, а потом туда падает снег, льют дожди, и дальнейшее понятно. Я проливаю слёзы по рушащимся зданиям заводов и фабрик, которые могли бы быть великолепными арт-пространствами и очень интересными туристическими объектами.
Как «Октябрь» стал «Домом искусств»
Мы приехали сюда в 1997 году в мае, и через очень короткий промежуток времени я предложила свой театр мэрии Калининграда. В тот момент мэрия вырывала из частных рук кинотеатр «Октябрь». Здание должно было превратиться в некий культурный центр городского подчинения. Всё совпало.
Это было время, когда городом руководил Игорь Иванович Кожемякин. Был объявлен конкурс на должность директора и художественного руководителя нового культурного центра. «Домом искусств» этот театрально-концертный комплекс тогда и не думал называться. Но в беседе со Светланой Федоровной Сикозой, тогдашним начальником управления по культуре, вице-мэром Татьяной Ивановной Морозовой, я предложила это название и вот, в последний момент успели впечатать его на машинке в шапку конкурсного документа. «Концертно-театральный комплекс «Дом искусств». Это название я предложила не случайно, именно в «Доме искусств» в Петрограде доживал свои последние часы мой возлюбленный Серебряный век после Революции 1917 года, и мой дед, писатель Иван Новокшонов строил еще один Дом искусств в далекие 1930-е годы в тогдашнем Свердловске.
Результатом конкурса было следующее: решением Игоря Ивановича Кожемякина Алла Татарикова-Карпенко назначалась художественным руководителем «Дома искусств». Мой ответ был таков: « Мне нужен только мой театр». Художественным руководителем стал Аркадий Фельдман. В Большом зале поселился симфонический оркестр, в Малом – Другой театр.
Как строить работу Дома, поначалу в мэрии не очень понимали. Хотели строить работу по принципу клуба, с кружками и развлекательными программами. Но симфонический оркестр и драматический театр - это профессиональное искусство. Постепенно создавалось штатное расписание театра. Я написала пьесу «Нездешние сны» по мотивам жизнетворчества корифеев Серебряного века, приехали актеры, работавшие в Другом театре в Алма-Ате, создавалась труппа, приступили к репетициям. В верхнем фойе здания появился арт-дансинг, особая форма танцевально- развлекательно-интеллектуального досуга с невероятным пластическим шоу, исполняемым актерами Другого театра, несказанной красоты костюмированным ведущим вечеров – примой театра Андреем Алексеевым.
С «Ольштыном друг другу не мешали
В кинотеатре «Октябрь» до нас была дискотека, убогая, грязная, где дамы-билетеры на своем посту лузгали семечки. И контингент посетителей был соответствующим. А тут - арт-дансинг! Элегантные красавцы и красавицы в сумасшедших пластических экзерсисах. Ведущий - в замшевых ботфортах, в бархатном камзоле с кружевными жабо и манжетами. Сюжеты шоу и игр, особая музыкальная программа, свечи, маскарады… Это, конечно, был слом сознания публики. К нам пошли люди в вечерних нарядах, студенческая молодежь, взыскующая нового, яркого, эстетичного досуга.
Мы работали очень много: три дня в неделю, и всегда был аншлаг. Параллельно существовал «Ольштын» и мы друг другу не мешали абсолютно. Мы у себя танцевали, потом бежали в «Ольштын» выступать, потом - в «Шарм», потом – обратно к себе. Востребованность арт-шоу Другой театр зашкаливала.
В июне мы выпустили премьеру – «Нездешние сны», и после неё первый вице-мэр Галина Янковская вышла на сцену и сказала: «Всё, у нас родился новый театр. Мы обрели невероятное». И всё, и начался первый сезон 1998 года. Журналисты писали: «Это ошеломляет!» «Серебряные в городе!» Без Другого театра не проходил ни один городской праздник, ни одно крупное событие.
Постепенно формировалась труппа. Два актера и актриса приехали со мной из Казахстана, профессионалы приезжал из других городов, кого-то я брала в шоу, готовила к поступлению в московские театральные ВУЗы, люди заочно заканчивали их, параллельно работая в Другом. Я приняла приглашение от БФУ им. Канта и стала доцентом, мастером курса режиссуры. На нем выучилось еще несколько человек. То, что в нашем театре были красивые актрисы, вызывало восхищение, но еще больший восторг проявлялся по отношению к одаренности и красоте мужской половины труппы. Поклонницы, фанаты, зрители, посещавшие каждый спектакль по многу раз, культовые спектакли «Асмодеева кукла», «Маски герцога Лоренцо», «Анаэль» – всё это было нормой.
Мотивация - нерентабельность
Время-то шло. Двенадцать сезонов. Театр Серебряного века. Интерес к той эпохе был связан с повтором витка истории: русский ренессанс - конец XIX, начало XX века. А мы - конец ХХ, начало XXI века. После 2012 года явственно стало проявляться эпоха уничтожения разума, личности, эпоха ошаблонивания мышления – самого страшного, к чему пришло человечество. Наша цель, у театра, у искусства – сохранить сознание, разум и душу и развить, расширить рамки. И «Другой театр» именно для этого существовал и существует. Цель – давать пищу, чтобы эта пища порождала новый голод. Людям, даже живущим во тьме, нужно показывать солнце, чтобы они знали, что оно существует.
«За солнцем» люди приходили до последнего сезона, а потом его погасили. Нет никакой официальной версии, кроме мотивации: «нерентабелен». Искусство и рентабельность… Сомнительный тезис. Расходы были минимальные – крошечные зарплаты.
Даже страшно сказать, как мы «закупали» костюмы. Шились коллекции роскошных костюмов на мои средства, затем через секонд-хенд это оформлялось по 200, а то и по 50 руб. за комплект – за бархатное платье с головным убором, сшитые по сложным эскизам. Я вынуждена была передавать по бросовым ценам «Дому искусств» сотни нарядов, так как то, что задокументировано, не может находиться на территории здания. А были спектакли, на которые мне приходилось привозить и увозить декорации и костюмы, хранившиеся в нашем с мужем доме, без оформления хоть какой-то амортизации. Это нонсенс, не бывает, чтобы штатный режиссер, главный режиссер театра привозил на свои деньги декорации на спектакль, билеты на который продавало бюджетное учреждение. Но так было. И я верила, что на Другой театр у «Дома искусств» практически нет средств. Почему верила? Почему не требовала нормального финансирования, видя, что на параллельно существующий эстрадный коллектив средства всегда находятся? Не знаю. Так жила. Трудоголик. Шоры. Было интересно работать. Остальное терпела.
Театр был закрыт в 2010 году с первой попытки. Никто не боролся. Тогда не было соцсетей, не было волны возмущений. Вышла парочка статей – и всё. Просто в одно время существования страны какие-то вещи допустимы и «нормальны», а в какое-то - невозможны. Тогда многое было закрыто как «нерентабельное»: например издательство «Янтарный сказ». Жуть, конечно. Но – реалии времени.
Отношение к театру и ко мне лично было хорошо известно. «Зрителю такие спектакли не нужны», – решало руководство и бухгалтерия. Сегодня, с развитием интернета, было бы стыдно произносить это или писать, потому что приличные люди бы засмеяли. Но…
Разочарование? Чувство потери? Да. Конечно. Но было частное предложение осваивать площадку Закхаймских ворот. Не хватило деловых качеств, рядом не оказалось талантливого, хваткого менеджера. Я отступила.
Спонтанный фестиваль
Сталкиваясь с самыми разными людьми, удивительно, узнаешь, что тебя все знают. Если не был на спектаклях «Другого театра» муж, то бывала его жена, студент знает тебя как преподавателя, его мама – как режиссера. А еще кто-то – как писателя, кто-то видел показ нарядов, знает как художника по костюмам. Даю много мастер-классов по самопозиционированию, имиджу, преподаю риторику. Люблю этот город, его жителей, зрителя моего, читателя. Город любит меня. Это счастье.
После закрытия «Другого театра» я уехала писать книгу о Вячеславе Михайловиче Зайцеве. Знакомство с мэтром, с Красным Диором произошло на калининградском, когда-то с поддержкой «Лукойла» созданном фестивале «Сон в летнюю ночь». Совместная работа с Зайцевым – этап, часть судьбы, веха. Жила и работала над книгой в его имении, в апартаментах Дома моды на проспекте Мира, он познакомил меня со многими интересными людьми, в частности, с Пьером Карденом. И тот выдал удивительную формулу: успех складывается из трёх вещей: таланта, трудолюбия и удачи. И это абсолютно про меня: если бы в моей жизни была настоящая удача, я могла бы творить не для города, для мира.
Потом были годы, в Таиланде и в Москве, жила, преподавала, ставила спектакли, написала вторую книгу, вышедшую в 2017-ом в московском издательстве РИПОЛ классик, ненадолго возвращалась в город К. И вот, уже третий год, как вернулась. Поставила спектакль «Королева», потом «Гофман. Транскрипции» - Другой театр жив! Создавала новые коллекции одежды для жизни, пишу третью книгу, даю мастер-классы. Работы много. Интересной и разной.
Этим летом у меня три больших проекта, один из них спектакль-бродилка по моей пьесе «Понаехали», который идёт в Гусеве в пространстве историко-краеведческого музея: 18 актёров и 18 зрителей. Место действия – наш регион, время действия – от пруссов до наших дней. Проект необычный: Музей+театр. Слияние пространств. В июле – сорокалетие Музея янтаря, куда меня пригласили режиссером – постановщиком праздника. Важная для меня работа. Мне дорог этот музей, дорога Татьяна Юрьевна Суворова, мы с ней знакомы и в дружбе с первых дней нашего сюда явления. Это – тонкий искусствовед, человек, глубоко понимающий, что такое культура, что такое искусство. И третий проект, который идёт сейчас, – это Международый театральный фестиваль «Башня».
Он появился совершенно спонтанно. Министр культуры незадолго до окончания подачи заявок на конкурс в связи с Годом театра объявил новый поворот: заявки могут подавать не только организации, но и частные лица. И как-то меня народ в сетях уговорил подать заявку. И поскольку она принималась в самой волшебной свободной форме: просто напиши, что ты хочешь, я написала: фестиваль фантазийных и романтических спектаклей!
Почему романтических? – Потому что чернуха зрителю надоела, публике хочется чего-то яркого, светлого, прекрасного. Сколько можно жевать тему помойки?! Под «помойкой» я имею в виду место действия, потому что очень многие современные пьесы, если не в прямом смысле, а очень часто и в прямом, местом действия имеют помойку или бомжатник, или свалку, или помещение, где умирает в нищете какой-то ужасный человек или это помойка душевная, и тогда вообще всё плохо.
Помимо помойки есть ведь и что-то другое, есть ведь просто счастье жить. Одни видят лужи, другие – отражения в них звёзд. Мне хочется фестиваль про звёзды в отражениях. Это что, так удивительно?
Фестиваль «Башня» пройдет с 20.08. по 26.08. Тюмень и Элблонг, Минск и Москва, Екатеринбург и Советск представят спектакли на суд зрителей и жюри. 20-го вечером у фонтана , что перед Музеем изобразительных искусств, – большое и яркое театрализованное открытие фестиваля.
Воспитание нового зрителя
Сейчас в Калининграде, слава Богу, есть спрос на интеллектуальный театр, и потому есть новаторские, талантливые и сложные постановки. Думаю, что перелом в восприятии начался, когда в Областном драматическом театре поставили «Мнимого больного». Революционность этого спектакля была уже хотя бы в том, что у них актриса в кувырках по лестнице умудряется петь: кувырок – она поёт, кувырок – она поёт. На сцене присутствует живой и необычный оркестр, эксцентрика, фарс – непривычно. В этом было много новизны. Позже был поставлен очень странный и очень любопытный спектакль – пушкинские «Маленькие трагедии», тяжело воспринимаемый из-за малого количества света на площадке, из-за экстравагантного подхода к теме, из-за неудачного, на мой взгляд, финала «Пира во время чумы». Но это был спектакль, принесший совсем другую эстетику на площадку калининградской драмы. Визуальные решения, коллекция костюмов, особый философский взгляд…
Думаю, что от количества талантливых произведений зависит и количество насмотренных людей. Чем больше новаторского и невероятного возникает в городе и позволяет себе жить, тем больше становится людей, у которых открываются глаза на новое, свежее, на поиск. Конечно, определенным образом сработали и «Балтийские сезоны». Сюда привозились блистательные спектакли, и люди имели возможность это вдохнуть – дорого, но это дало свой результат.
И то, что в калининградской драме сейчас существуют как минимум два направления деятельности такой старый театр в тех традициях, в которых он жил долгие годы, увядая, и совершенно параллельно существует новый театр и на большой и на малой сцене – это и «Спички», и «Мама, сними голову», и, наконец, блистательный «Черная кошка. Белый кот». Там же работает Наталия Степаненко, которая поставила три очень любопытных спектакля для совсем маленьких детей. И это – воспитание нового зрителя, с открытыми глазами и без нафталина, а с каким-то очень живым чувством, сочными красками восприятия. Это очень важно. И было бы еще лучше, если бы появились спектакли для юношества такого же высокого класса.
Есть в Калининграде и удручающее безобразие на других площадках. Что значит, кто это пропустил? – Сейчас нет художественных советов, и решение приглашать того или иного режиссера принимает единолично художественный руководитель театра. Поставил – показывай, а люди ходят, аплодируют. Зритель голосует рублём – всё.