Ветеран Великой Отечественной войны Хаким Исмаилович Биктеев о боевых действиях вспоминать не любит, а из всех четырех дней штурма Кёнигсберга выделил этот момент.
- Я же мусульманин, во время бомбежки я прижался к земле и молюсь Богу своему, но он один для всех, веры разные, а Он – один. И вот я прошу Его, чтобы после войны мне было бы позволено хотя бы один день прожить... А вместо одного дня уже 96-й год живу. А будто бы и не жил еще… Всё равно что в одну дверь вошел, во вторую вышел.
И Хаким Исмаилович вспоминает Ноя, праведника Ветхого Завета, который жил долго-долго и оставил после себя многочисленное потомство. Для своей семьи он и есть вроде этого пророка, от которого всё началось и на котором всё держится. И даже если кто посторонний зайдет в гости, тот навсегда запомнит ту целительную силу и мудрость, которые исходят от его слов и глаз.
Он не любит говорить о войне, лучше о мире, а на вопрос, какое у вас самое яркое впечатление от жизни, отвечает:
- Как я жену свою любил! Я ее любил не знаю, как вам сказать. Счастье – когда любишь человека. Не когда тебя, а когда ты! Мы с ней прожили 60 лет. Мало. Я и сейчас готов половину той жизни, что я без нее прожил, отдать ей. Ее звали Анна Ивановна, я ее называл Алия. На одной из фотокарточек она написала: «Где бы ты ни был, что б с тобой не случилось, я всегда рядом с тобой». Она красивой была, а я некрасивый. Вы не смейтесь, по крайней мере при мне, но вот нас было три брата. Они красивые, а я – нет. И я думаю: «Я некрасивый, не найду себе жену». Спасибо ей, взяла меня в мужья.
Хаким Биктеев был призван в армию 7 января 1943 года. В июне 1944 года попал на фронт офицером, командиром взвода. В августе под Шакяем (Литва) получил тяжелое ранение, после госпиталя повторно попал на фронт, но к строевой службе был не годен, поэтому был определен в военную комендатуру крепости Кёнигсберг. 31 марта 1945 года маршал Александр Василевский подписал приказ о ее создании. Из всех офицеров 8 районной комендатуры Хаким Исмаилович один остался в живых.
- Немцы считали Кёнигсберг неприступной крепостью. Если в Советском Союзе было сильное партизанское движение, мы не давали спокойно спать немцам, то здесь никаких диверсий не было. Немцы не были подготовлены, что Кёнигсберг может быть взят, не допускали мысли, что город может стать русским. 15 января 1945 года мы подошли к границе Восточной Пруссии. С января по апрель мы шли 150 километров этой кровавой дорогой и вошли в город так стремительно, что в домах у немцев пища на столах стояла, суп дымился.
Мы здесь должны были навести порядок среди советских военнослужащих и гражданского немецкого населения. Первые дней 10-15 население, в основном это женщины и дети, мужчин и стариков было мало, прятались от нас. Они все были подвергнуты пропаганде, но потом стали выползать из своих укрытый, видя наше лояльное отношение. А мы с ними общались так же, как сейчас с вами.
Мы привлекали их вместе с нашими военнослужащими расчищать завалы. Город же был полностью разрушен. Мы когда с Алексеем Силановым (глава администрации Калининграда – прим. ред.) встречались, я ему говорил, что тогда и представить не мог, что город может когда-то так вот преобразиться – стать ухоженным, чистым, удобным для жизни. От Южного вокзала до площади добраться было практически невозможно не только на машине, но и пешком.
Мы, офицеры комендатуры, обязаны были беречь местное население. Однажды был такой случай. К коменданту второго района, это нынешняя улица Гагарина и Окружная, пришли немки и сказали, что у них в доме солдат насилует женщину. Комендант майор Остренко взял двух солдат и пошел по тому адресу. Факт подтвердился. Он подошел к двери и сказал:
- Я комендант, откройте дверь. А солдат: «Не открою!» И выстрелил, попал Остренко в кисть, он потерял указательный палец. Этого солдата арестовали и осудили на 10 лет. Вместо того, чтобы поехать домой победителем, он оказался в тюрьме.
Первыми предприятиями, которые запустили в Кёнигсберге, были ЦБК-1 и ЦБК-2. В 1946 году стали выпускать продукцию. Для работы на них приезжали и женщины, и мужчины, гражданские лица, но все были одеты в военную форму с погонами – это для того, чтобы наши солдаты знали, что это наши, и не путали их с немецкими жителями. Ведь среди советских - гражданского населения в Кёнигсберге тогда еще не было.
Мы жили и работали вместе. 99 % женщин, остальные – старики, которых на войну не взяли и которые в Германию не успели уехать. Немцам давали продуктовые карточки, детям, которые пока были не в состоянии работать, были положены карточки иждивенца. Для немцев был свой магазин, для русских – свой. Разница была в том, что им по норме было положено меньше продуктов, чем нам.
- Немки очень чистоплотные! – вспоминает ветеран. - Никаких же удобств не было, но они за собой следили отменно! Там, где «Янтарьэнерго», есть площадка, мы туда ходили на танцы. И когда приехали наши девушки, случались курьезные моменты, когда на танцы они приходили в нижнем немецком белье. Они думали, что это платье. Ну, а чему удивляться? Я сам родился в деревне, девушки там отродясь такого белья не видели. Ну, смотрят – красиво выглядит, значит, можно на танцы надеть.
В 7 лет впервые пошел я в мечеть совершать молитву. И так всю жизнь. Я очень богобоязненный человек! В разные времена примерно над 30 тысячами человек был я начальником, и из-за боязни Бога многим прощал их проступки. Вот сейчас делать нечего, я вспоминаю былое, и мне не стыдно, и видеться с этими людьми абсолютно не стыдно.
Мне 96 год, а я в жизни ни разу матом не ругался, даже на фронте. Не ворочается у меня язык. Можете такое себе представить?
Самым же главным достижением в своей жизни Хаким Исмаилович считает то, что в 1993 году он организовал в Калининградской области мусульманскую общину.
- Я умру, а она останется, вот этим я доволен.