Роман «Янтарная фибула» Андрея Пржездомского увидел свет в 2012 году в серии «Секретный фарватер» благодаря усилиям издательства «Вече». У него в активе целая серия, посвященная мистике, фантастике и прочим мрачным тайнам человечества (сейчас, к примеру, на сайте издательства красуется новость о презентации книги когда-то модного астролога Павла Глобы). Роман Пржездомского — как раз о тех самых необъяснимых загадках, но только исторических.

Идет 1944 год, верхушка немецкого командования прекрасно понимает, что война будет скоро проиграна. Рейх направляет последние человеческие и финансовые ресурсы на разработку сверхсекретного оружия. Следует отметить, что байки про секретные разработки гитлеровцев — достаточно популярный миф в поп-культуре. Беллетристики по этому поводу написано хоть отбавляй: «Аненэрбе», человеческие жертвоприношения во славу древних языческих богов, летающие тарелки на службе Гитлера и секретные опыты нацистов по разработке первой в мире ядерной бомбы — достаточно лишь поставить эти слова в нужном порядке, и обязательно получится роман страниц на 300, который, как потом выяснится, был издан каким-нибудь небольшим издательством тиражом около 1000 экземпляров. А остатки тиража, несмотря на то что с момента выхода книги прошло уже лет 10–15, до сих пор можно найти в привокзальных киосках или на книжных развалах.

Но Андрей Пржездомский держится несколько в стороне от коллег по цеху: в его книге гитлеровцы пытаются создать оружие с использованием секретных свойств янтаря. Как можно догадаться заранее, даже не открывая книгу, их затея в итоге не увенчается успехом. Полудрагоценный камень, который выбрасывают балтийские волны на пляжи Калининградской области, окажется не простым камушком. Благодаря янтарной фибуле герои романа путешествуют в пространстве и времени (ну или камень вызывает у них очень сильные галлюцинации). Действие книги разворачивается сразу в трех эпохах: предвоенный Кёнигсберг, к которому уже приближается Красная армия, советский Калининград и первая половина «нулевых».

«Янтарная фибула» — это, конечно, от первой до последней строчки художественная литература, которая даже не пытается претендовать на статус документальной. Но, вольно или невольно, автор пользуется интересным психологическим эффектом. Пржездомский описывает, по сути, одни и те же городские пейзажи. По скупым эпитетам хорошо заметно, как поменялся город после того, как над ним был водружен другой флаг (немцы, к примеру, удивляются, куда подевались все кирхи и Королевский замок).

Книга увидела свет чуть более 5 лет назад, но некоторые ее герои говорят точь-в-точь как участники нынешней дискуссии о «германизации». Кроме того, тут интересна еще и личность автора. Андрей Пржездомский — создатель еще нескольких книг на ту же тематику и с разной степенью претензий на историческую достоверность. «Кадровый сотрудник органов безопасности, занимал руководящие должности в Администрации президента Российской Федерации, был заместителем директора Федеральной службы налоговой полиции, дважды избирался членом Общественной палаты Российской Федерации», — пишут про него на сайте издательства, добавляя, что он был советником председателя Национального антитеррористического комитета — директора ФСБ России. Кроме «Янтарной фибулы», Андрей Пржездомский успел написать еще несколько книг по мотивам исторического прошлого города («Тайный код Кёнигсберга», «Секретные бункеры Кёнигсберга»). Кроме того, он известен по таким изданиям, как «За кулисами путча» и «Кагэбэшник». Афиша RUGRAD.EU публикует отрывки из романа «Янтарная фибула».


«Нацистскую верхушку привлекали не столько лечебные свойства «солнечного камня», сколько его таинственное, магическое воздействие на любого, у кого оказывался в руках этот удивительный минерал. Одни ученые считали, что минерал формирует особое биополе человека, как бы окружает его невидимой защитой от разных напастей, от воздействий злых сил. Другие полагали, что янтарь мобилизует творческие способности личности, усиливает умственную деятельность. Третьи доказывали, что янтарь обладает притягательной любовной силой, и, если, например девушка хочет привлечь к себе юношу, ей достаточно при встречах с ним носить янтарное украшение — в парне неизбежно проснется сильная страсть и желание. Именно поэтому любовный амулет из янтаря сторонники этой теории считали самым верным средством соблазнения».
<…>

«Алексей от удивления не мог проронить ни слова. Представшее перед ним видение точь-в-точь походило на старые фотографии Замкового пруда в центре Кёнигсберга в то время, когда город еще не был разрушен британской авиацией. Таких фотографий он видел много и в хранилище областного краеведческого музея, и в конторе экспедиции. Но одно дело — фотографии! Наяву же увидеть довоенный Кёнигсберг можно было только во сне и в каких-нибудь фантазиях. Сейчас же происходило что-то невообразимое: образы прошлого вдруг воплотились в реальность, и молодые люди как будто оказались в далеком прошлом».
<…>

«Несмотря на вечернее время, на улицах было много людей, среди которых преобладали военные. По всему чувствовалось, что Кёнигсберг превращается в прифронтовой город. Стены домов были заклеены плакатами. На одном белокурая девушка со строгим лицом держала в руках ворох одежды. Надпись гласила: «Помоги! Сбор белья и одежды. 1944». На другом — синяя газовая конфорка на фоне силуэтов танков и самолетов с надписью: «Береги газ для вооружения». Третий изображал красномордого эсэсовца в стальном шлеме. <…> На афишной тумбе бросался в глаза красочный плакат, на котором фронтовик в каске и с двумя гранатами за ремнем призывает гражданское население: «Мы воюем, а, ты, трудись для победы».
<…>

«Еды в ресторане уже давно не подавали — каждый посетитель приходил со своей закуской: кто с консервами, кто с кульком вяленой рыбы, кто с небольшим куском сыра или колбасы, завернутым в пергаментную бумагу. Голода в Кёнигсберге не было, но нормированная выдача продуктов по карточкам давала о себе знать. В далекое прошлое ушло время, когда в кёнигсбергских кафе и ресторанах можно было вкусно и сытно поужинать».
<…>

«Скоро фронт сам придет сюда, господин штандартенфюрер».
«За такие разговоры любого кёнигсбержца поставили бы к стенке!»
«Вы ошибаетесь, господин Хильгер. Так говорит уже половина Кёнигсберга, если бы мы всех ставили к стенке, в городе уже не осталось бы гражданского населения», — парировал сентенции Хильгера начальник четвертого отдела гестапо».
<…>

«Хорошо, что Янтарный кабинет мы своевременно размонтировали, упаковали и теперь поместили в надежное укрытие. Но, кроме этого, ты же знаешь, у нас большая коллекция средневековых экспонатов, да не все древности Музея Пруссии мы успели упаковать. А вдруг русские будут бомбить город? Позавчера они нанесли удар по Тильзиту. Там возникло много пожаров, разрушены дома, есть погибшие и раненные».
<…>

«Город впервые столкнулся не только с первой серьезной бомбардировкой, но и был подвергнут нанесению «экспериментального» удара с воздуха английскими ВВС, которые впервые применили новую методику «ковровой бомбардировки» немецких огородов. Согласно разработкам британских ученых наибольший эффект массового уничтожения плотной городской застройки можно было получить путем последовательного сбрасывания на город фугасных и зажигательных бомб. <...> В час ночи на город обрушились сотни осколочно-фугасных бомб, которые буквально вскрыли крыши домов, как консервные банки, выбили все стекла, сорвали все ставни и жалюзи с окон, обрушили перекрытия, брандмауэры и межкомнатные перегородки. <...> Доцент Врум, проживающий на изрядном удалении от районов Кёнигсберга, подвергшихся авианалету, с тревогой наблюдал за заревом, поднимающимся в ночи над центром города. Было понятно, что «тыловая» жизнь Кёнигсберга закончилась, а с ней неумолимо приближалась трагическая развязка, к которой шла Германия».
<…>

«В ночь с 29 на 30 августа на Кёнигсберг был совершен второй авианалет британских ВВС. Он был гораздо сильнее предыдущего и превратил весь центр города в пылающий костер. <...> Гигантские факелы создавали немыслимую тягу, в результате чего весь город превратился в громадную доменную печь, засасывающую в себя весь кислород. Тысячи людей погибли в подземных бомбоубежищах от удушья. <...> Той ночью Кёнигсберг потерял многие символы своей истории. В огне пожаров погибли Королевский замок, Кафедральный собор, большинство церквей, вся старинная застройка города, включая остров Кнайпхоф, древние сараи-шпайхеры, сотни памятников и монументов. Остались каменные скелеты от зданий Кёнигсбергского университета и его многочисленных научно-исследовательских институтов, исключая, пожалуй, только институт экспериментальной физики».
<…>

«Иван Тимофеевич приехал в Калининград сразу после окончания войны, сменил множество мест работы, но главным занятием для него всегда оставался поиск ценностей, которых в старых кёнигсбергских развалинах сохранялось немало. В связи с этим у него нередко бывали проблемы с милицией, один раз в отношении чуть было не возбудили уголовное дело».
<…>

«Однако то, что увидел Алексей, повергло его в оцепенение. Весь пол подвала был усеян истлевшими останками находившихся здесь когда-то людей. Лохмотья одежды, из-под которых торчали пожелтевшие кости и черепа, несколько вскрытых металлических банок из-под консервов, покрытые серой плесенью кожаная сумка, вещмешок и полевая сумка. <...> На обрывках униформы, лохмотьями свисающих с костей скелета, они обнаружили неплохо сохранившийся знак «За ближний бой» в виде связки дубовых листьев и перекрещивающихся штыка и гранаты, да овальный серебряный знак «За ранение». <...> «Ужас, — прошептал Алексей. — Они, наверное, задохнулись тут. Их засыпало во время бомбежки...»
«Всяко могло быть: может, задохнулись, а может, ударной волной или заживо сгорели...»
«Кошмар!»
«Во всяком случае, ничего интересующего нас здесь нет. Никаких ценностей и, конечно, никакой Янтарной комнаты!»
<…>

«Вот, — Тимофеич протянул полевую сумку. — Больше ничего там путного нет. Монеты да фашистские значки. Может, краеведческому музею нужны?»
«Да кому нужна эта гадость! — Мария Ивановна с негодованием посмотрела на находки Тимофеича. — Выбросите их и не пропагандируйте фашизм!»
<…>

«Это, — Райнгартен указал на страницы на развороте журнала, — статья доктора Роде, всемирно известного ученого-искусствоведа, специалиста по янтарю. Он пишет здесь о Янтарном кабинете, который был смонтирован в Королевском замке в Калининграде».
«В Кёнигсберге», — поправил Райнгартена Алексей.
«Не все ли равно?»
<…>

«Понимаешь, будто я вижу наш город совершенно в ином обличии. Словно это не Кёнигсберг, а какой-то иностранный город. В нем наряду с нашими домами стоят какие-то странные прямоугольные и кубические сооружения, все без окон, но сплошь из стекла и бетона. Да еще множество четырехэтажных совершенно одинаковых домов с плоскими крышами <...> Я же не сошел с ума! Я просто иногда вижу что-то такое, что не видят другие. Например, в этом городе нет ни замка, ни большинства наших кирх...»
«А кафедральный собор? Он-то есть?»
«Да, собор стоит, но на совершенно пустом острове. <...> Там нет ни одного дома, только деревья и кусты. Как будто это парк!»
<…>

«Рудольф Хенце, который как дипломат слыл знатоком происходящих в России событий, стал рассказывать о своей последней поездке, о том, как снова побывал в Калининграде, как с удивлением увидел, что русские стали восстанавливать немецкие памятники — возродили Кафедральный собор, отреставрировали Королевские ворота. «Русские сейчас впали в очередную крайность. Если несколько лет назад, когда открыли Восточную Пруссию для иностранцев, там по существу не было никаких следов прошлого, то теперь они, как будто наверстывая упущенное, подчеркивают немецкое происхождение Кёнигсберга буквально на каждом шагу. Названия кафе и ресторанов, рекламные щиты и афиши, множество книг о прошлом, карты с параллельными названиями улиц — русскими и старыми... немецкими».
<…>

«Извините, я не думал, что вы говорите по-русски. Вы не знаете, что там произошло в Кёнигсберге? Мы видели самолеты и большое зарево. Авианалет?»
«Извините, господа, даже если вы гости, прошу вас называть наш город так, как он называется. Запомните, пожалуйста, это город Калининград. И никак иначе!» — незнакомец строго смотрел на Андрея.
«Эти немцы никак не могут смириться с тем, что это наш город!» — вероятно, подумал он».

Текст: Алексей Щёголев
Фото:  RUGRAD.EU