Главный архитектор города Вячеслав Генне в рамках проекта «Город и его люди» рассказал Афише RUGRAD.EU о том, почему Королевский замок можно построить только в 100 километрах от города, чем Дом Советов похож на стихи Маяковского, почему в прежние времена проект «стакана» зарубили бы сразу и почему в городе так и не появились меценаты.


«Калининград — это и серые спальные районы, и виллы на Кутузова»

В Калининград я приехал в 1996 году из Минска. Впечатления от города были очень хорошие. Минск на 100 % столичный город. Там очень мощная градостроительная школа. И там у архитекторов довольно сложно с работой. До сих пор работает система институтов: государство регулирует в этой части экономику. Получить заказ на крупный объект — ноль шансов. Они все попадают в проектные институты, а основной заказчик — государство: дворцы, благоустройство, реконструкция, инфраструктурные объекты, связанные с социалкой или спортом. Всем этим занимаются специализированные институты.

Я человек в себе уверенный. Мне кажется, что в любом случае я бы там чего-то добился. У меня было очень серьезное образование. Я закончил специализированную английскую школу. Одноклассники из моего класса — министр культуры Белоруссии, послы в Италии, Польше. Я горжусь ими.

Архитектурой я начал заниматься совершенно случайно. Готовился в мединститут, но не поступил. А у технологического института и архитектурного были вечерние отделения. И я пошел работать и параллельно учиться. Работал в Доме пионеров, вел там несколько детских секций, связанных с художественными вопросами: лепка, дизайн. Но это было скорее формально, потому что я к поступлению готовился и в конце первого года сдал и вечернюю, и дневную сессию.

В Калининграде по сравнению с Минском среда совершенно другая. Оригинальная, разношерстная. Это и серые спальные районы, и роскошные виллы в каштанах на Кутузова. Я несколько лет ходил по Центральному району и думал: «Когда-то я перестану путаться в этих улицах». Несмотря на то что были и обшарпанные фасады (Комсомольская, Красная, Пугачева), в этом была стопроцентная эстетика и красота. Я до сих пор считаю, что вычурность не всегда уместна. А Калининград — колоритный город: очень много облицовочного кирпича, зелени, река.


«Мы можем Королевский замок в 100 километрах от города построить»

Есть объекты, которые ни в чем не виноваты. Мы к ним как к личностям относимся: либо ненавидим, либо жалеем. Их можно воспринимать по принципу «нравится – не нравится». Как суп: кислый или соленный. Это ощущенческие вещи. Стихи Маяковского могут же не нравится? Для кого-то они безобразные, а кто-то считает, что это единственный человек, который писал в таком стиле. Так же и Дом Советов. Это дитя новой градостроительной доктрины окрепшего после войны государства, которое хотело всё уничтожить (там было много идеологии). Люди были другие, мысли другие, эстетика другая. Жили люди вот такими образами. В этот период очень развилось промышленное домостроение. Люди придумывали новые конструкции: как сделать максимально длинный пролет, как сделать из этого типологию. Но Дом Советов не завершён: каскады вокруг пришли в упадок. Он — юноша, который не успел стать мужиком.

Раньше в этом месте была [другая] доминанта — замок. Но тогда не было огромных, бетонных, шестиполосных, мчащихся мимо эстакад. С восстановлением замка история еще сложнее. У нас в центральной части города 60 га пустой территории. У нас не сформирована центральная площадь. Есть аспект функционала: мы живем в городе и должны пользоваться максимальными ресурсами. Мы можем замок где-то в поле, в 100 километрах от города построить. Но это не часть городской инфраструктуры.

Балтрайон — это очень глубокая тема. Если посмотреть практику работы с такими территориями в странах Европы, где экономика измеряется не только стоимостью нефти, но и мощными производствами… Во Франции, Англии есть примеры, когда общество озадачилось криминализацией подобных кварталов, сделало расчеты и было вынуждено их расселять. Сносить с лица земли. Понятно, что это не наша история. Мне кажется, что в Балтрайоне до сих пор есть ресурс для создания комфортной среды.

У нас в области есть минимум 100 архитекторов, которые могут быть помощниками в выборе колористики. Это будет одним из пунктов, как сделать Балтрайон комфортным. Те цвета, которые сейчас применяются, в архитектуре неприемлемы. Если посмотреть на коттеджи, в которых живут наши застройщики, то они не содержат фиолетовых, ярко-желтых, зеленых цветов. Но почему-то свои колористические видения они реализуют на среде, за которую несут ответственность. Сейчас в южной части Балтрайона еще десятки гектар пустых полей. Там можно смягчить этот стереотип «района за рекой». Сделать там парк, сквер, хорошую инфраструктуру, создать единообразие какое-то.


«Если бы в те времена на стол положили проект «стакана», то его бы однозначно не пустили»

Где-то в конце двухтысячного года мне поступило предложение поработать главным архитектором в Светлогорске. Это был совершенно другой мир. Слава богу, на тот момент было простое законодательство: градостроительный кодекс был еще такой скудный, были совершенно конкретные полномочия. Строительной деятельности глобальной не было: в те годы в Светлогорске в эксплуатацию вводилось тысяч 10–12 квадратных метров. А сейчас 120, если не больше. Но уже где-то спустя полгода после работы на этой должности я подошел к главе и сказал: «У меня вообще ничего не получается, я хочу уйти». Но глава сказал: «Работай».

Главой сначала у меня был Валерий Алексеев. У него была позиция: «Запрещать всё». Тогда была борьба со строительством жилья на первой линии и с этажностью. Потом главами были Олег Верниковский, Виктор Иванюк. Они все были местные, и мне в этом смысле повезло. За 9 лет работы в Светлогорске было построено большое количество интересных объектов: целые кварталы, жилые дома, гостиницы. Всё малоэтажное.

С застройщиками тогда воевать не приходилось. У Верниковского была монополия: несколько компаний взяли на себя ответственность. Дома выше 3–4 этажей в центральной части вообще не строили. Все, кто приходил с небоскребами, посылались далеко.

Главный принцип был такой: индивидуальность, схожесть со средой и никакой типологии. Самое главное — это низкоэтажность. Потому что Светлогорск – это низкоэтажный город. Если бы в те времена на стол положили проект «стакана», то его однозначно бы не пустили. В России самым главным архитектором во всех муниципалитетах является глава. И если будет его воля, то никто ничего строить не будет.

У Светлогорска есть главная функция: оздоровительно-рекреационная. А не жилая и проживальческая. Наверное, город должен стать частью федеральной программы по развитию курортов. Там минеральная вода, грязи лечебные, инфраструктура. Но она не прибавляется: санаториев больше не становится, а становится больше жилых микрорайонов. Друзья из центральной России приезжают очарованные. Показываешь им: «Есть такой вариант купить квартиру, есть такой вариант». А он говорит: «А зачем мне здесь покупать квартиру? Я в таком же доме в Пскове (Мурманске, Норильске) живу».

Раньше у городов была специализация. Ее регулировало государство. А потом государство перестало регулировать вообще что-либо. Самой динамичной развивающейся частью рынка стало строительство. Сейчас в Светлогорске вводится 100 тыс. кв. м в год. Вопрос: нужен ли такой дурной объем ввода жилья? В Светлогорске есть проблема межсезонья: в этот период это совершенно другой город. Пусто. Вообще никого нет. А его можно было бы заполнить строительством инфраструктурных объектов. Появился Театр эстрады — можно приехать и в межсезонье. Появилась профилактическая, здравоохранительная программа — можно приехать из Челябинска с тракторного завода и пройти трехнедельный курс оздоровления. По системе соцстраха. У Светлогорска есть все ресурсы, чтобы стать маленькими российскими Карловыми Варами, а он становится заурядным жилым городком.

Светлогорск — лучший город для самоубийства. Но в межсезонье. И для развития сети аптек с антидепрессантами. Приедьте туда в ноябре-феврале и пройдитесь по городу: все закрыто, курортный сезон закончился, шатры свернули, сидим и ждем май месяц.


«Человек покупает машину длиннее предыдущей, дом в Испании побольше. А меценатства пока нет никакого»

Почему я ушел из Светлогорска, я говорить не хочу. Я лично написал заявление через неделю после того, как пришел другой глава. Полтора года потом я работал в Приморье. Тогда как раз шла муниципальная реформа, и всем поселкам дали возможность стать центром вселенной. Дали по тумбочке и карандашу. Из достижений: мы маниакально пытались попасть в программу, по которой можно было бы получить серьезное финансирование на инфраструктуру. Поселок в тысячу человек (совместно с администрацией Клайпеды) получил два миллиона евро на строительство очистных сооружений, и это моя личная заслуга.

В Приморье я был заместителем главы. Мы там сделали градостроительную концепцию. В этой концепции было определено место для размещения «Балтийского артека». На следующий год там появился сам «Артек». Этим уже занимался Александр Ковальский. Он как глава двигал эту тему.

Потом Александр Владимирович [Ковальский] стал главой администрации района. Там произошли какие-то реформы. Он перестал брать трубку, я ему стал не нужен и уже дальше с ним не двигался. Дальше он двигался сам, а я ушел заниматься архитектурным бюро.

Почему я пошел на конкурс на должность главного архитектора Калининграда? Предложили. Мне всегда интересно было дальше двигаться. У всех почему-то ощущение, что у нас тут такая «огромная скамейка» запасных на должности главных архитекторов городов. Но никто не хочет работать. Это труд очень напряженный и интенсивный. Это как блиц-шахматы: постоянно нужно принимать решение, готовить документы.

Мне 43 года. и говорить про меня, что я «чиновник нового образца»... Да нет, я «старого образца». У нас есть этот сформированный в обществе стереотип, что чиновник — это обязательно толстая морда и дорогая машина. Я слежу за весом, очень много занимаюсь спортом, 3 раза в неделю обязательно играю в теннис. Парусный спорт — обязательно раз в год регата.

Я оптимист по натуре. Мне кажется, что мы правильным путем двигаемся. Мне кажется, что люди, которые из состояния достатка, переходя в состояние роскоши, смогут сформировать элиту. Каждый в своей сфере: в медицине, в политике, в бизнесе. Вместе мы будем улучшать качество нашей жизни. Каждый на своем месте: архитектор сделает более амбициозный проект, на него пойдет инвестор, отделочники сделают качественную отделку. Если мы плодим метробаксы и квадрометры, то у нас один путь. Но я думаю, что со временем люди захотят делать какое-то качество. Каждый на своем месте: предприниматель выпустит новый рецепт булки, другой витрину оригинальную сделает. Общество растет: становится более требовательным, образованным и более искушенным.

Если сравнивать сегодняшний Калининград и Калининград 1996 года, то разница колоссальная. Изменилась транспортная инфраструктура. Появились общественные пространства. Верхний пруд в 1996 году — это заборы, спускающиеся от особняков в воду, это хаос, воды не видно, очертаний никаких. А сейчас это шикарная зона отдыха для всего города. И это какие-то 10–15 лет.

Сегодня существенная часть полномочий в области градостроительной политики передана на уровень региона, за всеми полномочиями кроется и большая ответственность при принятии решений. Вместе с приближающимся чемпионатом город вошел в этап глобальных преобразований внешнего вида городской среды. Центральная часть — новые фасады Ленинского проспекта, реформа и отношение к рекламе и вывескам, крупные инфраструктурные объекты. Естественно, это связано в том числе с инициативами Антона Андреевича Алиханова. Эти начинания глубоко симпатичны мне как архитектору и, надеюсь, большей части горожан.

У нас есть такие уникальные вещи, как пояс Шнайдера. Это сложившийся объект комплексного благоустройства, который из фортификационной функции превратился в прогулочную зону для всего города. И кто был его заказчиком в 20-е годы? Купцы Кёнигсберга. А у нас с меценатами пока не сложилось. Я уже говорил, что, переходя из состояния достатка в состояние роскоши, человек покупает машину длиннее предыдущей, дом в Испании побольше. А меценатства пока нет никакого.


Текст: Алексей Щеголев
Фото: RUGRAD.EU, предоставлено собеседником