25 апреля в клубе «Вагонка» состоится концерт «Назад в 90-е», который должен собрать на одной сцене многих главных героев тех лет. В преддверии мероприятия, Афиша RUGRAD.EU попросила вспомнить участников концерта каким для них было минувшее десятилетие.


Perverts



Пионеры калининградской музыкальной тусовки, появившиеся на свет еще в 1993 году. Агрессивный хардкор Perverts с социальщиной в текстах во многом этот дух поколения девяностых и определили. Впрочем, в отличии от многих современных хардкорщиков, Perverts себя в гетто тяжелой музыки никогда не загоняли. Если поискать, то в архиве группы можно найти и совместные творения с одной из главных электронных групп Калининграда — Los Chikatilos. В девяностые Perverts едва не угодили на один из главных тяжелых фестивалей в России - «Учитесь плавать», устроенный Александром Ф. Скляром. Несмотря на то, что уже в «нулевые» активность группы, в целом, оставляла желать лучшего, недавно стало известно о реюнионе группы, хоть и в несколько обновленном составе.


Юрий Корниенко, Perverts

Да, начало девяностых – это эпоха хардкора. Все западные хардкор-группы были в то время на пике популярности. На нас в основном влияли Biohazard и Helmet - такого плана команды. Это было новое влияние в тяжелой музыке, поэтому очень много кто это слушал: и металлисты, все любители тяжелой музыки тогда хардкор слушали. Хардкор и раньше существовал, но с помощью этих групп случился пик популярности и на этой волне поднялся. Я думаю, что хардкор наилучшим образом нерв этого десятилетия отражал - соц.рок, если грубо выразиться. Не знаю насколько это канало, но мы стали популярными, даже этого не ожидая.

В начале девяностых коллективов очень много было. Панков было очень много хороших, «00 Guns» , например, группа была. Музыка развивалась в разных направлениях. Количество людей на фестивале «Калининград n Rock» тысячами измерялось. Но много приходило людей чисто посмотреть. Но молодежь была вся там. Это точно могу сказать. Потом появилась культура брит-попа. Думаю, что у хардкора даже поменьше была популярность. Если взять женское население, то, конечно, они более к брит-попу были склонны. Сейчас у меня впечатление, что в Калининграде вообще интерес к музыке упал. Посмотрим, что после концерта будет. Но он, опять же, называется «Назад в 90-е»… Так что посмотрим, сколько молодежи будет.

Я думаю, что девяностые в России и девяностые в Калининграде различались между собой. Я особенно каких-то столкновений или стычек не вспомню и проблем не было. Естественно, были какие-то конфликты. Но что бы такое жесткое… Что бы кто-то против музыкальной молодежи – такого я не видел. Бандитский передел был, но он абсолютно не касался людей, которые музыкой увлекались. Город все-таки маленький, своеобразный, и бандиты понимали, что это больше головной боли, чем прибыли. Здесь такого жесткого не было, потому что это больших денег никогда не приносило. На концерты из бандитов приходили только те, кому такая музыка нравилась. Они и выглядели соответствующе: в коже и лысые. Но те люди, которым такая музыка нравилась, спокойно с нами общались, веселились и выпивали.

Девяностые – это еще и время соблазнов. Очень много людей погибло от алкоголя, наркотиков, бандитизма. Очень много людей пропало. Тех из наших друзей, кто лез в бандитизм, их убивали. А алкоголь и наркотики были везде.

Нерв девяностых – это столкновение нас, молодежи, с властью. Что они тогда вытворяли: милиция, взяточничество. Тогда творился полный беспредел, полная безнаказанность. Это было абсолютно хаотичное время. Мы просто на своей волне жили, старались в это не лезть, но со стороны все это видели и пели об этом. Я думаю, что в то время, музыка несла какую-то идею. В то же время, пока власть имущие богатели, мы пользовались полной свободой и безнаказанностью.

Нам тогда нужно было очень мало. Главное, чтобы хорошая гитара была и какие-то небольшие деньги для поездок. Но население, думаю, сейчас живет получше, чем раньше.

Когда мы в январе делали небольшой концерт, то все очень просили песню «Время течет сквозь пальцы». Я думаю, что это и есть гимн той эпохи. Тогда было именно так: все уходило, все текло мимо, кто-то спивался, кто-то наркотики употреблял, и жизнь пролетала мимо. И нужно было это остановить.

Мы недавно записывались, и я вспомнил, как мы в те времена с этим мучились. Тогда все было очень плохо. Первый раз мы писались даже не на цифру, а на ленточный магнитофон. На концертных площадках все хрипело. Но мне кажется, что для людей, при отсутствии чего-либо еще, это выглядело просто шикарно. Сейчас уже более придирчивая публика, они могут с чем-то сравнивать. А тогда на сцене было ужасно: ничего не было слышно, игралось все по памяти, смотрели друг на друга и пытались угадать слова.

Если, на сегодняшнее время, переосмыслить все тексты, то они все равно так же актуальны. Но уже в другом, наверное, значении. У нас же не так уж сладко и хорошо, как хотелось бы. Есть какие-то проблемы… У нас в текстах все завуалировано, нет прямых призывов. А когда это завуалировано, то можно это переложить на сегодняшний день, на сегодняшние проблемы.

Мне кажется, что Калининград до сих пор остается провинциальным городом. Единственное, его близость к Европе дает свое развитие. В девяностые не было концертных площадок. Была, конечно, «Вагонка». Но не могу сказать, что и сейчас здесь много мест есть для выступления альтернативных коллективов. Я могу посчитать даже: «Вагонка», «Кури Бамбук» и больше концертных площадок, если честно, нет. Есть маленькие бары, которые надо арендовать и нести потом ответственность за сохранность бара после концерта. Мне кажется, что сейчас стало еще хуже, чем раньше.


No Man's Land



Если у Евгения Лебедева спросить, чем же все-таки No Man's Land отличаются от сегодняшнего LP, то он ответит, что разница примерно такая же, как между Joy Division и поздними New Order. Во всяком случае, No Man's Land действительно играли музыку куда помрачнее, на которую вполне себе можно было наклеить ярлык «готик-рок» и «готический пост-панк» да и гитары тут встречаются куда чаще, чем синтезаторы. Однако при всей своей кажущейся серьезности, как минимум один мощный хит в запасниках группы имеется. Под «Слезы Жаннет» в свое время, наверняка, с хрустом разбилось вдребезги сердце не одного поколения калининградок.

Евгений Лебедев, No Man’s Land

У меня девяностые делятся на 3 этапа: ранние, середина и конец. И эти этапы абсолютно разные. В начале девяностых я школу заканчивал, в середине – в университете учился, а в конце работал на радио, в клубе работал, занимался музыкой и жил в свое удовольствие.

В первой половине девяностых, наверное, я чувствовал какой-то цинизм. А ближе к концу девяностых – это вообще очень хорошее время было. Что в нем такого хорошего было? Да, клево было…

В Калининграде в то время было огромное количество металлистов. Были, конечно, группы, которые к металлу не относились, но они держались особняком: No Man’s Land, «Гитары Stereo». Perverts, Los Chikatilos. Да те же «00 Guns» - это были панки, но просто они были крутые панки. То есть, грубо говоря, если ты не дум-металлист или, упаси боже, death-металлист, то ты сразу выделялся. Групп тогда вообще было много, но этот хард, хэви и дум преобладали и движуха эта была сильнее.

Начало девяностых – это очень лихое время и в Калининграде в том числе. Знаю не понаслышке. Некое соприкосновение имел, поэтому скажу, что такие же они лихие девяностые были, как и везде в России. Делить, говоришь, было нечего? Это тебе нечего было делить. А там, где есть деньги, всегда есть чего поделить. Почему к середине девяностых все успокоилось? Помнишь, как машины угоняли и наркотиками торговали? Это вообще уже в двухтысячных годах было. У нас только в прошлом году несколько человек расстреляли публично в центре города. И это называется, что все угомонилось? Тогда, по крайней мере, хоть не так стреляли.

С бандитами на концертах и сейчас можно столкнуться. И тогда, конечно, можно было, но тогда это было реже. Я думаю, что они немного другими вещами интересовались. Бандит с бритой головой вряд ли бы пошел на концерт металлической группы. Но на некоторых концертах других коллективов его вполне можно было бы встретить. Я знаю и сейчас людей из этой темы, которые ходят на концерты и любят странную музыку.

Мне кажется, что тогда в Калининграде не было такого засилья русской быдло-поп-культуры. Может она, конечно, и была, но не так ярко выражена. Сейчас ее, наверное, побольше. Хотя бились, конечно, в начале девяностых, от души.

Мне кажется, что No Man’s Land для девяностых – это штука очень самобытная и неожиданная. Когда песня «Слезы Жаннет» вышла, благодаря Славе Петкуну, на какой-то части сборника «2 000 % живой энергии», то Капа Деловая написала рецензия и из всех групп, которые там представлены были, мы самых фантастических похвал удостоились. Я дословно не помню, мне самому Петкун это рассказывал.

Мы песен поколения не делали. Мы делали то, что нам нравится. Мы не пытались всех порвать. Мы делали то, что нам на тот момент нравилось. Вот и все. Для нас было открытием, что «Слезы Жаннет» такой популярной может стать. Мы заиграли ее на Острове и люди стали сбегать – это совершенной стало неожиданностью.

Конечно, девяностые – это время техно. Я был на самом первом рейве в кинотеатре «Россия». Это то ли 95-й, то ли 96-й год был. Были еще вечеринки в ДП по четвергам. Это была параллельная история, которая развивалась. Но не совсем правильно это техно-культурой называть. Можно вспомнить конец восьмидесятых, когда тут все ходили подстриженные под Depeche Mode, но не думаю, что правильно относить это к техно-культуре.

Какие пластинки выражали нерв девяностых? Songs of Faith and Devotion Depeche Mode, Nirvana – Nevermind, Ok, Computer Radiohead Это настроение эпохи, на мой взгляд. И еще Underworld Born Slippy. Это не альбом, а песня, конечно. Если про кино говорить, то это однозначно Transpotting. Но это уже другая половина девяностых. Born Slippy этот нерв девяностых очень четко показала, такой скачок рейв-культуры. Smiels Like Teen Spirit – это крик времени. Кобейн, конечно, его поймал. Тут соглашусь с Андреем Гороховым, что с одной стороны появлялся брейк-бит, но Nirvana смогла это сделать и на гитарах. Songs of Faith and Devotion – это понимание гениальных музыкантов, что на синтезаторах можно не только современную музыку играть. Группа Depeche Mode на этом альбоме встретила гранж и смогла выйти сухими из воды. Не потерять свою популярность, а наоборот еще и приобрести. И «Прирожденные убийцы» еще Оливера Стоуна. Там Future Леонарда Коэна играет и с этой песней он во многом оказался прав: «I see the future, baby. It’s murder…». Дедушка не ошибся.

В середине девяностых – я подросток, который живет на шее у родителей. Конец девяностых – я уже начинаю зарабатывать и снимать квартиру. Не могу сказать, что я шиковал. Я не мог позволить себе 90% того, что могут позволить себе современные подростки. Сказать, что я себя бедным чувствовал, тоже не могу. Хотя у меня и были периоды… Но это уже скорее в двухтысячных, когда не денег было. То есть, совсем не было. Но при этом было чувство абсолютно кайфа. Сейчас, как мне кажется, злости больше вокруг. Ненависти у людей друг к другу сейчас гораздо больше. И она затмевает все остальное. Может тогда, конечно, и были «лихие девяностые», бандитизм, но мне кажется, что тогда мир был немного добрее.

Да все было в девяностые: и кафешки, и рестораны. «Атлантика», как была, так и осталась, как была «Орбита», так и осталась(сейчас просто«Гранд Холл» называется) кинотеатр «Заря», как был кинотеатром, так и остался. Да, всего, конечно, было меньше. Не то чтобы Калининград был сугубо портовым городом… Просто огромное количество наших пап ходили в моря. У меня отец тоже был моряк. И тогда, как мне кажется, моряков было больше и город немного носил этот оттенок. Приходит моряк с рейса, у него куча денег, и он идет кутить. Но это, скорее, немножко раньше было.

Я сейчас уже немножко понимаю, что такое свобода. Свобода плевать мимо урны, она и сейчас точно так же есть. Свобода высказываться? Я это еще застал, я же пионером еще был… Да, наверное, такая свобода была , но меня она не коснулась, потому что я не был политиком. Единственное, в конце восьмидесятых ты еще не мог достать какие-то пластинки, а в девяностые уже мог свободно все купить без проблем.

В конце девяностых мы впервые поехали на концерты. Поехали в Прагу на Depeche Mode – первый выезд. В начале девяностых об этом даже мечтать нельзя было, а в 98-м году мы это сделали. С одной стороны – кризис, а с другой, это просто нужно понять, что в начале девяностых ты даже думать об этом не мог, это что-то сюрреальное было. А в 98-м году ты уже мог себе это позволить.

Что-то не было у меня ощущения, что другое время начинается, когда Ельцин в отставку ушел. Я помню все эти путчи… Но Калининград в этом отношении всегда был спокойней. И какой-то грани я в этом событии не видел. Прям вот такого ощущения, что закончились вот эти вот самые девяностые… Точно так же и с восьмидесятыми. Ну закончились они и начались девяностые. Во всем времени свои плюсы и минусы.

Такие концерты нужны, потому что самые яркие воспоминания у людей связаны с их юностью. Пройдет еще лет 10 и будут с таким же упоением вспоминать начало двухтысячных, еще 10 и будут вспоминать 2010 год. Самые яркие воспоминания - это то время, когда ты ходишь, как на грани. Это возраст бунтарский, возраст противоречивый… Когда ты пробуешь запретные плоды, делаешь самостоятельные шаги, открываешь этот мир с разных сторон, путем каких-то экспериментов. Отсюда все эти «Дискотеки 80-х», «Дискотеки 90-х». Это всегда было и всегда будет. Никакого страха в этом нет. Другое дело, что это иногда в какую-то пошлость превращается…

Для меня этот концерт на «Вагонке» - это реанимация. К тому же я периодически читаю на форумах, что, вот, No Man’s Land – был круче… Почему бы и нет тогда?



«Градусплюс»



Сейчас странно вспоминать, что завсегдатаи всех концертов на «Вагонке» в честь дня рождения Дэйва Гэана, начинали в далеком 1994-м году играть еще и с духовыми, а потом и вовсе выдавали в народ что-то похожее на пресловутый русский рок. Впрочем, влияние U2 и прочих модных групп британской волны быстро сделало свое дело и группа пришла к тому, к чему пришла. В архиве «Градусплюс» студийный альбом «Крик», датированный 1997 годом.

Борис Уваров, «Градусплюс»

Для музыкантов в Калининграде девяностые – это очень интересное время. В это время был очень большой расцвет калининградской музыки. Было очень много коллективов. Потом появилась студия музыкальной импровизации в Балтрайоне под управлением Феоктистова, где все репетиционное время было забито. Было очень много коллективов: и русский рок, и рэгги, те же Perverts тогда появились. Была очень крутая банда, «Иерархия» называлась. Мы с ними всегда к друг другу на концерты ходили, хоть и играли абсолютно противоположные музыкальные стили. Много еще кого и чего было.

Тогда интерес к калининградской музыке был больше. Как раз фестивали стали развиваться. Это был и «Калининград In Rock». В 94-м, по-моему, начал свое существование фестиваль «Штурм-Шоу». Мы на всех этих фестивалях играли. Качество звука, конечно, оставляло желать лучшего, но мы все старались. Какой аппарат был – такой и был. Появились очень хорошие звукорежиссеры, которые сейчас в большой цене. Все оттуда росли и в результате превратились в хороших профессионалов.

На концертах, конечно, в основном была молодежь – наши ровесники. Разброс был плюс-минус – 5 лет. Все были ровесники. Все дружили и тусовались, примерно, в одном диапазоне возрастном. Я, честно говоря, не припомню, чтобы тогда гопота была на концертах. Попадались, конечно, агрессивные ребята. Запретов же никаких не было на передозировку, алкоголем, портвейном и так далее… Были и наркотики. Начало 90-х – это как раз такой жесткий бум. Бывали ситуации… Но они всегда бывают. Я бы не сказал, что в те времена это как-то остро воспринималось. Бывали такие ребята, что ж поделать?

Бандитские разборки в Калининграде, конечно же, были. Все об этом знали, но это не было так уж на виду. Все об этом как-то по слухам узнавали, что, вот, в Балтрайоне вчера кто-то кого-то замочил. Но это не считалось проблемой номер один. Есть бандиты и есть… Они и сейчас есть.

Техно-культура в девяностые активно была развита. Диджеев было очень много. Начиная с середины девяностых – это повальная была мода. Я помню, что в ДКМ была популярная дискотека, в «Атлантике» была. Такая современная, продвинутая электронная музыка, рейв, так называемый, был в ДК Моряков. У меня очень много друзей-диджеев было. DJ Razor нам в 97-98-м делал нам танцевальные ремиксы на наши песни. Это тогда было модное течение, потому что город то у нас «депешмодовский», а Depeche Mode всегда славились своими танцевальными ремиксами, так что это культура была очень развита. Я бы даже сказал, что больше, чем сейчас. Рейвовать мы ходили, но без фанатизма. Мы все-таки гитарными музыкантами были и пристрастия у нас другие были.

Я бы не сказал, что девяностые в Калининграде были «лихими». Они были интересными. Это был переходный период. И не только в жизни всех нас, калининградцев, в каком-то политическом плане, но и открывались новые горизонты в творчестве. Мы могли себе позволить петь о чем захотим, играть, что хотим, выступать, где хотим. Это ощущение свободы нам сильно помогло. Но я бы не сказал, что сейчас меня могли бы где-то ущемить в моих правах. Я по-прежнему могу петь все, что угодно и выступить на любой площадке. Никаких ограничений, во всяком случае, пока, я для творчества не вижу.

Большинство тогда жило бедно. Это правда. Это время было тяжелое в финансовом плане, но мы особо на этом не запаривались. Нам, наверное, хватало того, что у нас появилось любимое занятие, мы все стали заниматься, стали репетировать. И это безденежье, которое, правда, было оно не так ощущалось. Была идея, мысли идеалы. Мы за это держались и нам это очень помогало.

На нас повлияли такие исполнители, как U2 и INXS и даже более альтернативные группы такие как Nirvana и Pearl Jam – гранжевые ребята, которые как раз в начале 90-х начали свою эру и эпоху. U2 со своим альбомом Achtung Baby революцию сделали в гитарной популярной музыки. Еще группа Soundgarden, которых мы очень любили и которые в девяностые сделали огромный прыжок и выпустили много хороших материалов. Это Red Hot Chili Peppers. Ну, Nirvana – это и так понятно. Мне кажется, что эти группы тот нерв эпохи выражают. Это ребята, которые в какой-то мере сделали музыку девяностых. И, может быть, сделали толчок для развития уже музыки «нулевых».

Мне кажется, что у «Градусплюс» песня, которая дух эпохи бы выражала – это песня, под названием «Свобода». Она как раз написана в 97-м. И музыка, и слова в какой-то степени определяет этот поиск: чем мы в то время занимались, как мы искали, как творили и что в результате получилось.

Я бы не сказал, что это циничное время было. Цинизма сейчас больше. Тогда была очень развита взаимовыручка, все музыканты друг другу помогали. Мы играли песни друг друга, мы менялись инструментами.

Я бы сказал, что Калининград до конца девяностых был провинциальным городом. Хотя, что вкладывать в понятие «провинциальности»… Фестиваль «Калининград in Rock» уже в конце девяностых мог позволить себе приглашать сюда известных музыкантов. И провинциальностью тут уже не совсем пахло. Наверное, конец девяностых – это и конец калининградской провинциальности.

Я могу понять тех людей, которые ходили на концерты в девяностые, и которые, к сожалению, не могут ходить на концерты сейчас. Первая причина – у всех появились семьи, и люди уже не могут пойти на выходные оторваться в ночной клуб.


Текст: Алексей Щеголев

Фото: VK.com, dymok.net