В четверг в рамках калининградского фестиваля «С книгой в ХХI век» прошла творческая встреча с Захаром Прилепиным. Литературная судьба писателя начала складываться самым удачным образом ещё в «нулевые». После выхода романа «Санькя» по отношению к писателю рассыпались в комплиментах совершенно разные люди, такие как Дмитрий Быков и Владимир Бондаренко, литературный критик, один из постоянных авторов газеты «Завтра». Русские литературные «нулевые» однозначно завершились под знаком Захара Прилепина: писатель получил премию «Супернацбест», где обогнал другого кумира протестно настроенной части населения — Виктора Пелевина. Впрочем, «десятые» пока что сулят Прилепину ещё более счастливую судьбу. В прошлом году он получил премию «Большая книга», а его новый роман «Обитель» держится в топ-листе самых продаваемых в России книг. Как кажется, сейчас положение писателя несколько поменялось в современной иерархии российского общества. Если раньше убеждённого сторонника коалиции «Другая Россия» и члена запрещенной НБП смело можно было причислять к оппозиционерам действующего режима, то сейчас, после присоединения Крыма и осложнений в международной политике, взгляды Прилепина оказались, скорее, мейнстримом (не стесняясь, он называет себя «империалистом» и «консерватором»).

На творческую встречу с писателем в «Чеховке» собирается самая разношерстная публика. Её не получается систематизировать ни по возрасту, ни по социальному статусу. В этом смысле Захар Прилепин — идеальный персонаж для любого книжного фестиваля в провинции. Библиотека имени Чехова явно всех желающих вместить не может. В гардеробе не хватает мест для верхней одежды, а в зале люди всерьёз обсуждают перспективу сидеть на одном стуле вдвоём. Чтобы всем было видно, в зале библиотеки вешают экран, и антураж начинает напоминать рок-концерт: зрителей много, поэтому нужен экран, чтобы следить за кумиром. Теперь даже с самого дальнего угла можно разглядеть, как писатель шагает по залу с микрофоном.

Прилепина представляют как «писателя, журналиста, филолога, политика и музыканта», и все эти эпитеты к нему действительно применимы. В частности, у писателя есть свой музыкальный проект (где в качестве приглашённых звезд участвуют люди с близкими Захару политическими взглядами, например Александр Ф. Скляр, и с не менее провокационными текстами: «Пора валить тех, кто говорит: ''Пора валить''»).

Приветственное слово отдают на откуп и. о. министра культуры региона Светлане Кондратьевой. «Империалисту» Прилепину она вручает изданное за счёт правительства собрание сочинений литовского поэта Донелайтиса. «Мы с большим интересом читаем ваши книги…», — говорит министр. Один раз попытка публично признаться писателю в любви и симпатиях уже подвела министра. В 2013-м году на акцию «Библионочь» в Калининград приезжал польский писатель Януш Вишневский. Тогда Светлана Кондратьева говорила, что это большая честь принимать в Калининграде такого писателя. Но, когда её спросили, читала ли она сама его книги, министру пришлось признаться, что нет. С Прилепиным ситуация явно иная. Кондратьева спрашивает писателя про его последний роман «Обитель» и интересуется, есть ли у героев реальные прототипы. «Мне кажется, что вы должны быть с ними знакомы лично», — говорит министр про книгу, действие которой разворачивается в 20-х годах ХХ века.

Первый час выступления Прилепина проходит относительно спокойно (в первую очередь потому, что нет вопросов из зала). Говорит писатель преимущественно о литературе. В частности, про литературную линию «почвенников», с которой чувствует некое родство. Про Виктора Астафьева Прилепин рассказывает, что его поздняя критика советской власти была связана с некоей «детской травмой». «Астафьев обладает неземной силой писательского мастерства. Какие-то куски в романе ''Прокляты и убиты'' — там такая мощь… Но одновременно я читаю какой-то кусок, и он описывает, что, вот, забыли традицию давать ребенку хлебную жамку, соску, которую нажеванную всем детям давали в детстве. И вот из-за этого мы потеряли связь с землей, из-за этого у нас всё пошло наперекосяк, теперь мы люди без родства и без прошлого… От хлебной соски 70 % детей погибали от дисбактериоза. И вот он про это пишет, как будто спасение России в этой соске!» — сетует Прилепин. В противовес Астафьеву Прилепин вспомнит про другого «почвенника» Валентина Распутина, у которого «сердечной доброты больше».

Оживление в зале начинается, когда присутствующим разрешают задать вопросы, и литература ожидаемо уступает политике. Первый вопрос про Дмитрия Быкова — и Прилепин тут же начинает подчеркивать их идеологическую разницу. «Во-первых, я почвенник, консерватор, мракобес, националист. А Дима — гуманист, либерал, западник и сторонник однополых браков. Зачем ему это надо, я вообще не понимаю, он сам ужасный бабник», — рассказывает писатель. На фразе про однополые браки зал восторженно аплодирует. Впрочем, несмотря на то, что ни по одному вопросу писатели не сходятся, уважение в словах Прилепина о Быкове чувствуется. «Очень умный человек», — примерно такими эпитетами награждает писатель своего идеологического оппонента.

Встреча с Прилепиным — история на самом деле очень знаковая. Писатель сейчас — это нечто вроде лакмусовой бумажки, по которой можно сверять настроения среди тех 86 %, которых социологи записывают в группу поддержки действующей власти. Прилепин для них — это не просто писатель, а нечто большее. Почти пророк. Спрашивать его надо не о творческих планах, а о том, что будет с Россией и как её спасти. Прилепину такое мифотворчество явно нравится. Он рассказывает, что свой последний сборник публицистики о событиях на Украине — книгу «Не чужая смута» — он начал писать ещё до Майдана и тем не менее угадал очень многое. Вплоть до гражданской войны и конкретных фамилий в украинской верхушке. «Всё, что случилось на Майдане и на Украине, было описано в моих текстах. Буквально. И никто мне не принёс цветов…Нет, мне сказали: "Ты — холуй Путина". При чём тут Путин? Я вам написал всё это за год! Без всякого Путина! Путина не было!» — не без ноток некоторого самодовольства в голосе говорит писатель.

Эти речи распаляют толпу ещё больше, и когда писатель выдаст ожидаемое: Донецк и Луганск — это не Украина и Украиной уже никогда не будут, — то зал взорвётся аплодисментами.

Голос Елены Кошемчук, заместителя Светланы Кондратьевой, попытается вернуть дискуссию в литературные рамки. Писателя спросят про экранизацию «Обители». «Предполагается экранизация, — осторожно ответит Прилепин. — Сейчас, сами понимаете, сложные моменты. Война везде. Наверное, поэтому пока экранизации не будет. Потому что дают в два раза меньше, чем надо». Хотя, как добавит писатель, девушек ему нравится отбирать на роли.

Но толпа уже заведена. Ей интересней политика, чем литература и экранизации. Пожилая женщина будет допытываться, когда же такие умные люди, как Прилепин, Глазьев, Проханов и сатирик Михаил Задорнов, соберутся вместе и создадут свою партию. Потом ей станет интересно, как Прилепин относится к Стрелкову. Заведённый мужчина очень путанно начнёт спрашивать у писателя, куда пропали калининградские рыбаки и кому это было выгодно. «Аналитика у вас — прям совершенство», — закончит он. Прилепин честно ответит, что про калининградских рыбаков ничего не знает, но виноваты в этом «лихие 90-е». Он вспомнит историю города Дзержинска, где якобы из-за плохой экологии начали закрываться заводы химической промышленности. Но сейчас их вновь запускают. «Выяснилось, что это не самый загрязнённый город в Европе. Он даже в тридцатку самых грязных городов не входит. Кому это выгодно? Либералам или патриотам? Да тому, кто на этом зарабатывает те или иные деньги. Эти процессы шли по всей стране одновременно. Когда нам сегодня ''просвещённые либеральные деятели'' рассказывают, что в Советском Союзе не было никакой экономики, то пусть про это расскажет первая сотня Forbes. Откуда они получили свои сверхдоходы? Откуда у нас так много самых богатых людей?» — увлечённо ораторствует Прилепин.

Про Нобелевскую премию для Светланы Алексиевич Прилепин скажет, что это «явный политический акт», однако, поздравит всех с её победой (здесь снова бурные аплодисменты). «Она прославилась на всю Европу тем, что она едет из страны в страну и рассказывает, какая проклятая тоталитарная Россия, которая всю жизнь убивала украинцев, белорусов. Убивала, убивала и будет убивать всегда», — объясняет писатель. Но позитивный момент, по мнению Прилепина, в таком решении Нобелевского комитета тоже есть. Хотя бы потому, что Бродскому в своё время премию дали примерно по тем же причинам, а он потом взял и написал своё небезызвестное «На независимость Украины». А премию у него уже не забрать. «Мало ли чего с Алексиевич произойдёт, — мечтательно загадывает Прилепин. — Искупается сейчас в ледяной проруби, а потом как наговорит чего-нибудь, что они ахнут».

А вот к Евгению Гришковцу Прилепин стал относиться явно лучше. Раньше этих писателей любили противопоставлять друг другу. Если сильно упрощать, то Гришковец с властью более-менее «дружил», а Прилепин тогда звал на баррикады. Теперь же, «после Украины», после того, как их обоих перестали звать на Украину, Прилепин как-то примирился с Гришковцом. «Я молодой был, злой…Потом я узнал, что Гришковец был в Грузии. И что-то ему там Саакашвили сказал по поводу прорусской позиции. И Гришковец сказал: ''Что такое грузинский президент? Сегодня один, а завтра другой. А я русский писатель. Я на века''. Я подумал: ''Женя, молодец!''», — залихватски рассказывает писатель. Зал отвечает смехом.

«Я не выдаю себя за гуманиста. Я выдаю себя за русского империалиста», — успеет ещё раз обозначить за время встречи Прилепин, попутно попеняв на условную «либеральную оппозицию» за её непоследовательность и лицемерие. Зал вновь будет неистово аплодировать.

«Захар, добрый вечер! Я милитарист и вольнодумец…», — начнёт задавать вопрос ещё один пожилой мужчина. «Здравствуйте, коллега», — робко вставит писатель, который до этого минут 10 рассказывал о том, что большинство русских писателей и поэтов, несмотря на заигрывания с декабризмом, всё равно по мировоззрению были «имперцами».

«Вся русская литература "ватническая" и "колорадская"», — вновь ко всеобщему удовольствию заявит Прилепин. И это, наверное, апогей этого вечера. За свою двухчасовую встречу Захар Прилепин, наверное, получил все эмоции одобрения, какие только мог: от оваций до дружного смеха над анекдотами про Саакашвили. В этом нет ничего странного. Подобные настроения, если верить социологам, популярны в обществе.

Странно другое: одно из главных лиц в запрещённой ныне радикальной партии в коллективном бессознательном теперь действительно занимает место где-то рядом с Михаилом Задорновым и его юмористической версией патриотизма. В 90-е годы на «лимоновцев» все смотрели откровенно косо. Даже условные коллеги по красно-коричневому флангу. Выросшая из остатков общества «Память» консервативная оппозиция никак не могла простить Лимонову известную сцену с негром в дебютном романе «Это я — Эдичка». Да и вообще, пока тогдашние оппозиционные силы ратовали то за восстановление СССР, то играли в новых «черносотенцев», маршируя с хоругвями, нацболы тогда пытались наследовать маршу Муссолини и «чернорубашечников» на Рим и студенческим восстаниям 1968 года в Париже. Примерно те же люди, что сейчас аплодируют Прилепину в главном зале «Чеховки», тогда смотрели на национал-большевиков в лучшем случае как на хулиганов, мающихся от безделья. Но времена поменялись. И теперь министр культуры вручает томик Донелайтиса одному из организаторов знаменитых «Маршей несогласных». Плата за это — соседство всё с тем же Задорновым. Но это, наверное, стерпеть можно.


Фото: politrussia.com