3 и 4 сентября в Калининграде прошла вторая конференция Playport. Если в прошлом году чиновники буквально уговаривали местных разработчиков сформировать некий единый кластер компаний, занятых разработкой игр, то в 2022 году представители гейм-индустрии уже сами в каком-то смысле оказались в позиции просящего и предлагали государству с его деньгами обратить внимание на отрасль. В целом, как было диагностировано, игровая индустрия подверглась в 2022 году тому же стрессу, что и экономика страны в целом. Отрасль не смогла избежать кадровых сокращений. Игровая индустрия, которая изначально была заточена под работу на глобальном рынке, столкнулась как с политическими сложностями при работе с западными контрагентами, так и с сугубо техническими (прием платежей).

RUGRAD публикует основные тезисы выступлений.

Про финансовые и эмоциональные проблемы игровой индустрии

Андрей Кузьмин, Neodinamika

Самое плохое, что мы еще в феврале резко перешли в юань по плохому курсу. Проблемы две: первая — сложности с финансовыми потоками, банками. У нас основной партнер — американец, решаем проблемы по мере их поступления. Нет ощущения, что [все] совсем перекрыто. В любом случае, мы живем в эру параллельной и децентрализованной цифровой реальности. Серьезной угрозой является только разрыв, связанный с интернетом. Но это совсем какой-то бредовый сценарий.

Проблемы с потоком пока решаем. Это добавляет дополнительных волнений. Но ничего принципиального тут пока нет.

Одни психотипы хорошо реагирует на вступление во времена перемен, другие — наоборот. Здесь все сильно зависит от человека. В начале марта приняли шаги, чтобы всех успокоить. В том числе тех, кто волновался финансово. В итоге никакой текучки не произошло.

Вера Величко, Owl Studio

Наша студия занимается производством графики на аутсорсе: работаем на заказ, добываем графоний в промышленных масштабах. У нас около 40 % клиентов —  Россия и СНГ, 60 % - зарубежье (в эти же 60 % я отношу компании с российскими корнями, которые релоцировались). Первая проблема была технического характера, связанная с платежами: у нас много финансовых операций с зарубежными компаниями.

 Мы максимально быстро своим клиентам предложили возможности, как мы можем удобно для них организовать этот путь. Чтобы не было вопросов, чтобы не от них приходил этот вопрос: «А как же мы вам, ребята, платить будем?». А от нас: «Ребята, если что вам варианты». Мы технически посмотрели, какие есть варианты решения вопроса. Он решился очень быстро: когда народ только начал чесаться, у нас уже все было под контролем.

Человеческий фактор: очень много тревоги, очень большая стресс-нагрузка, в независимости от того, что по факту происходит и кто что считает. Я очень хорошо помню этот момент: информация о событиях, а через 2 дня до меня доходит волна паники от всей команды.

Около месяца мы прикладывали все усилия на стабилизацию психологического состояния команды. Некоторые внутренние процессы у нас из-за этого поехали. Нам пришлось сделать некоторую реорганизацию, увидев, что часть команды, люди, которые принимали решения, оказались на это в текущей ситуации неспособны.

Ситуация, когда проблемы нет, но страх проблемы — всё. На работу с человеческим фактором мы потратили наибольшее количество ресурсов.

Роман Малахов, Panzerdog

Эмоциональная составляющая повлияла сильно: производительность команды падает, а голова занята другим.

Вторая штука была связана почти с полной потерей возможности зарабатывать в России. У нас порядка 8 % выручки идет из России. На текущий момент какие-то решения придумали. На сегодняшний момент порядка 80 % запланированной нашей выручки вернулось.

Про кадровые проблемы

Гузелия Имаева, генеральный директор ООО «Нафи»

Одно время все хотели быть экономистами или банкирами, потом все шли в чиновники. Сейчас большой интерес в целом к IT-профессиям, мы видим колоссальный рост имиджа этой специальности. 77 % российских родителей, у которых есть несовершеннолетние дети, хотят, чтобы они реализовали себя в IT-индустрии.

Сегодня идет борьба за цифровое лидерство. Она может достигаться только за счет сильного кадрового потенциала

Роман Малахов, Panzerdog

У нас не было сокращений, но я знаю, что целом по индустрии в России ситуация непростая. Несколько тысяч человек оказались без работы.

Не очень хорошо об этом говорить, но у нас команда усилилась. За короткое время нашли ребят, которых до этого более полугода искали. Сейчас быстро вопросы закрылись.

Проблемы не только у разработчиков игр для мобильных. Где-то не удается сохранить душевность, спокойствие и творческую атмосферу, у кого-то есть проблемы с финансовым потоком. У кого-то был конкретный план: за следующие 3 года мы должны что-то сделать. А потом стало ясно, что этот план не будет реализован.

Андрей Кузьмин, Neodinamika

У нас вопрос сокращений не поднимался в принципе. Мы какие-то крайне стабильные на протяжении многих лет: редко ищем новых людей и давно уже никого не теряли.

Безусловно, мы в курсе, что на рынке много людей появилось. Но мы находимся в такой ситуации, что команда относительно небольшая, все монстры в своем деле, задачи постоянно закрываются. Крайне редко ищем кого-то.

Вера Величко, Owl Studio

Сокращений не было, прирост был меньше, чем обычно за это время. На пару месяцев индустрия замерла. Нагрузка была расчетная: мы иногда и зимой сидим кукуем после новогодних праздников. В целом, могу сказать, что только темпы роста уменьшились.

Что происходит на рынке кадров для компаний, которые остаются — для них сейчас золотое время.

Про отношение к России в мировой игровой индустрии

Вера Величко, Owl Studio

От студентов постоянно слышу вопрос по поводу, что происходит в отношениях с разработчиками из всего мира. Мои студенты — это в основном начинающие художники, многие только стартуют, они не находятся в контакте с мировой индустрией, но имеют какое-то представление. Они говорят: «Ну как же так? Русские теперь всё, никто не будет с нами работать?». У меня есть друг из Америки, мы много работали в свое время. Он говорит: «Передай своей команде, что мы их не ненавидим. Передай, пожалуйста, что есть человеческий фактор, мы понимаем кто вы, мы игры делаем, мы никого не ненавидим, пусть они успокоятся». Другие ребята говорят: «Вы в порядке? У вас все хорошо? Как ваша команда?». Кто-то сказал, что, ребята, мы вынуждены, очень надеемся, что вернемся к сотрудничеству с вами, но сейчас вынуждены.

Процент реальных проблем в наших контактах за рубежом не превышает стандартную текучку при нашей работе с клиентами. Гораздо больше вопросов к своим корням я слышу от соотечественников. Вопрос, как себя позиционировать, говорить, как демонстрировать или не демонстрировать свои корни, свою социальную позицию, политическую позицию.

В реальности страх, что русские корни могут быть проблемой в развитии игровой индустрии, фактически очень сильно преувеличен. Мы, игровое коммьюнити, в довольно большой степени аполитично.

Я гражданин России, у меня российская компания, российское юрлицо, но мы как работали за рубежом, так и работаем. Мы изначально говорили, что зарабатываем деньги на мировом геймдеве. У нас было много таких вопросов, тревога за то, как дальше: что если все окончательно закроется? Но, по факту, разницы нет. Просто если раньше никого не волновал вопрос, что у кого-то на Кипре [компания], у кого-то в России, то теперь это стало подтверждением или опровержением чьих-то переживаний.

Андрей Кузьмин, Neodinamika

Для меня какая-то надуманная проблема. Мне кажется, что на уровне нормальных, адекватных людей, проблемы вообще нет. Какой-то национализм — это уже… Так же пандемия показала, что вроде бы со стороны нормальные люди, вдруг в них обнаружились какие-то баги. Сейчас еще больше, как бы это видно. Если такие идеи националистические возникают… Скорее ощущаю, что в целом у всех ощущение, что вся планета вошла в какую-то зону солнечной активности, турбулентности и так далее.

Роман Малахов, anzerdog

Мы не интересуемся политикой и не обсуждаем это в компании. С контрагентами у нас, может быть, было пару раз, когда нас спросили, чтобы убедиться, что мы не находимся в санкционных списках.

У нас изначально все-таки международная история: мы стремились, чтобы наши сотрудники и коллеги были в Калининграде, перевозили всех сюда. Сейчас, я даже не знаю, в Калининграде ли у нас основной состав команды. Многие живут в разных странах.

Про государственную поддержку и где искать деньги

Антон Алиханов, губернатор Калининградской области

Наличие программного продукта из Калининграда [для органов власти] власти — это всегда хорошо. Но разрабатывать [софт] только для нашего региона, наверное, не очень интересно. У меня была логика сверхцентрализации в этом смысле. Устраивать зоопарк с решениями под каждый регион отдельно, с отдельными разработчиками, которые не интегрируются друг с другом… Да, я имею ввиду глобальный госзаказ, есть системы, которые построены по такому принципу: система Росреестра, налоговая и другие цифровые сервисы, которые носят федеральный характер. Мне кажется, легче идти таким путем. Несомненно, у калининградцев был бы шанс попасть в такой госзаказ.

Роман Малахов, Panzerdog

Появление Panzerdog связано с кризисом 2014 года: у калининградской студии был иностранный инвестор, который сказал, что, ребят, больше не могу с вами работать. Они остались без денег, надо закрываться. Но вместо того, чтобы закрываться, они стали искать нового инвестора. Такой нашелся. Потом оказалось, что он когда-то и в мою студию инвестировал. Решили объединить активы. Если бы тогда не было кризиса, они не потеряли инвестора, то не было бы Panzerdog.

С Финляндией у нас очень простая история: инвестор, который спас калининградскую студию, сказал, что ему понятней и проще работать по финскому праву. Можно ли говорить, что Panzerdog — российская компания? Отчасти, да. Но она так же и финская, она так же из Юго-Восточной Азии, Бразилии и так далее. Но изначально, да, много людей было именно в Калининграде.

Вера Величко, Owl Studio

По тому, кто и как к нам приходит за графикой, я могу понимать, что происходит на рынке и с индустрией. Была ситуация, когда на 2 месяца все замерли и не могли понять, что происходит. Дальше — чем больше было претурбаций в самой компании, тем меньше становились ее активы. У нас есть какие-то клиенты часть из них ушла. Не могу сказать, как конкретно рынок инвестиций изменился, но знаю, что рынок живет. Во-вторых, период, когда все замерли и старались не делать резких движений, уже прошел.

Появляются внимание и деньги государства — это отдельный этап. И второе — непрофильные инвесторы: материальные активы перемещать сложнее, а в IT свободнее, и она меньше зависит от того, что сейчас происходит. Игровая индустрия заметна: люди [там] зарабатывают деньги.

Смотреть можно и еще и на внешние какие-то инвестиции. Они сами приходят (и приходят все больше). Во-вторых, можно формировать питчи на поиск инвестиций не только внутри индустрии. Если продать идею «вот вам, ребята, возможность зарабатывать деньги в сложившейся ситуации».

Андрей Кузьмин, Neodinamika

Мы в общем-то не пользуемся инвесторами в обычном представлении. Игры-то никуда не денутся, востребованность только возрастает. Для совсем начинающих никуда не исчезает правило трех «F»: friends, family и все понимают…

Что касается нашей страны, то сейчас удобное время (не думал, что когда-нибудь это скажу) для государства поддержать [индустрию]. И вот это мероприятие, инкубаторы и являются возможностью, чтобы государство заметило и удобрило индустрию.

Гузелия Имаева, генеральный директор ООО «Нафи»

Нужно отдельно затронуть тему более плотного взаимодействия отрасли с государством. Все подчеркивали, что игровая индустрия была всегда достаточно автономной. Государство в меньшей степени в ее поддержке и развитии. Сейчас пришло время создавать комплексные условия для поддержки.

Формирование культуры здорового гейминга — развитие интеграции системы образования в системе гейминга. Разработка механизма защиты от мошеннических манипуляций — отдельная тема, которой мы уделили много внимания. Особенно в части финансового поведения и финансового мошенничества. И развития потенциала киберспорта.

Фото: playport.org, owl-studio.net, nafi.ru, vk.com, RUGRAD

Записал Алексей Щеголев