Афиша RUGRAD.EU отправилась на первое заседание совета по культуре при Антоне Алиханове и выяснила, почему все так невзлюбили «Доброго Канта» и как на первом заседании переплелись безумие и фуд-порн.



«Мягкий Кант гражданина Мусевича»

У Кафедрального собора еще до приезда губернатора суетился депутат Облдумы Александр Мусевич. Последним пунктом повестки нового совета по культуре стояло обсуждение скульптуры «Добрый Кант», и, как быстро выяснилось, депутат Облдумы к этой скульптуре имел непосредственное отношение. Депутат с нескрываемым удовольствием рассказывал про свой проект «Калининград — город добрых людей», в рамках которого и была установлена эта скульптура. Пока Мусевич красовался перед камерами, двое рабочих подхватили фигурку философа под руки и потащили его к месту установки. На фигурке — однотонный коричневый сюртук и такого же цвета треуголка. Из-под штанов выглядывают белые чулки. На миниатюрных ступнях башмачки точно такого же светло-коричневого цвета. На лице «философа» измученное подобие улыбки. Полусогнутая рука тянется к треуголке, и не ясно, то ли «игрушечный Кант» приветствует какого-то своего знакомого, то ли у него сильно болит голова, и он в отчаянии пытается схватиться за больное место. Мусевич, тем временем, упорствовал, что фигурка такая будет не одна, а это только «первый Кант». «Мы очень хотим, чтобы калининградцы его полюбили, чтобы с ним делали селфи. Мы специально старались не делать его таким величественным, величавым. Наоборот, милым человеком, с которым можно было бы обняться, сфотографироваться, послать друзьям», — рассказывал он.

При этом депутат уверял всех собравшихся, что его Кант идентичен по параметрам Канту оригинальному. «159 сантиметров, и камзол его выполнен точно в таком же размере, который он носил. Милый, добрый проект, который ждет своего развития. Очень много людей, которые уже хотят [поучаствовать]. Нашим гостям будет интересно узнавать истории (может быть, бытовые) про его жизнь, про его быт. Про быт того времени», — хвастался Александр Мусевич. Депутат при этом настаивал, что он здесь присутствует не как депутат, а как «горожанин».

Из башмаков Канта торчали стальные штыри. С их помощью рабочие «вонзили» философа в землю и начали закапывать.

Врио губернатора вышел из черного автомобиля и, ежась на ветру, в сопровождении свиты стал двигатся в сторону фигурки в треуголке. «Слушай, а он в полный рост?» — интересовался Алиханов. Мусевич услужливо повторял уже сказанное. «Добрый Кант... Наш горожанин... Их должно быть несколько, и каждая должна нести какой-то смысл... Может быть, какой-то туристический маршрут. Но самое главное, чтобы калининградцы и гости его полюбили», — сбиваясь, рассказывал парламентарий.

«Он погодоустойчивый будет?» — вновь хмурился Алиханов. Депутат вынужден был признаться, что если фигурка нагреется, то Кант может «немножко становиться мягким». Но врио губернатора это не беспокоило. Он резко развернулся и пошел в сторону Кафедрального собора. На журналистские провокации и требования «поздороваться с Кантом» врио главы региона почти не реагировал.


«Безумие»

Впрочем, совет начался совсем не с Канта. Директор Музея Мирового океана Светлана Сивкова резким голосом интересовалась у врио, будет ли создан в новом совете президиум. Губернатор задумчиво шевелил в ответ челюстью.

Состав нового совета по культуре утвердили совсем недавно, при этом сильно сократив. Из него были удалены люди, которые заседали в совете еще со времен Георгия Бооса. Кого-то из бывших членов такие трансформации наводили на печальные мысли: совет становится декоративным органом, а власть в нем берет вице-премьер Гарри Гольдман.

Сивкова попыталась все эти опасения озвучить, хоть и без прямых выпадов и обвинений. Директор культурного учреждения на повышенных тонах рассказывала, что в совете всегда было альтернативное мнение. «И даже рассматривали такой вопрос, как гимн, который до сих пор не принят», — вспоминала она.

Светлана Сивкова говорила долго. Антон Алиханов, словно школьник на уроке, старался не поднимать на нее глаз и старательно делал какие-то пометки в блокноте. Директор критиковала Дом Советов, называла его «позором» и говорила, что его надо обязательно восстановить. Убеждала, что надо восстанавливать Янтарную мануфактуру (Сивкова имела в виду часть, которая досталась Музею янтаря), но, где взять на это деньги, она не знала.

Она на повышенных тонах критиковала застройку между зданием ГТРК и историко-художественным музеем. «Только мы решили, что здесь [будет] сквер... Дом. У нас что ни делаешь — все равно дом получается», — злилась директор Музея Мирового океана. Сивкова призналась, что живет на ул. Гагарина, где «ведется безумное жилищное строительство».

Что называется, по инерции досталось и ее коллегам по музейному сектору. «Мы не разу за все это время не слышали концепцию историко-художественного музея. А ведь это, собственно, методический центр: история города, история региона, — тот, который должен диктовать, как нам развиваться... Который иногда уходит неизвестно куда: вместе с фашистскими касками пионерские галстуки, награды немецкие, награды советские. Безумие, что творится в этих музеях! А методическим центром является все-таки музей историко-художественный, который, по сути, не имеет хорошей исторической экспозиции. Там сделали ремонт. Богатый ремонт. Но это должен быть главный идеологический музей нашего региона. Так всегда было», — продолжала атаковать Светлана Сивкова.

Светлана Сивкова критиковала работы на «домике Канта» в поселке Веселовка и рассказывала, что «не понимает, что там строится». «Было одно решение, а сейчас, может быть, другое решение», — заметила она.

Светлана Сивкова, такое ощущение, высказывалась на все наболевшие темы. Она почти кричала о том, что происходит с Балтийской косой — такой же позор, как и Дом Советов. А яхтенную марину, по ее словам, надо было строить в Балтийске. «Нельзя привозить гостей и снова перекрасить Дом Советов в розовый цвет. Однажды к 750-летию его перекрасили в голубой. Мы были счастливы и подумали: "Наконец-то". Все прошло. Теперь в розовый перекрасьте», — завершила она свое выступление с легкой грустью в голосе.


«Фуд-порн»

После этого Алиханов и его совет наконец-то смогли приступить к обсуждению первого вопроса повестки. Речь шла о переносе нестационарных торговых объектов, которые располагаются на ул. Черняховского, неподалеку от Музея янтаря. Правительство давно уже планирует перенести их, так как торговые объекты якобы портят внешний вид города. Антон Алиханов когда-то назвал этот развал «фуд-порном», а министр культуры и туризма Андрей Ермак на совете заявил, что торговые точки диссонируют с понятием «европейскости». Власти предложили перенести торговые точки на набережную у Музея янтаря (участок находится в региональной собственности). При этом изменения затронут 23 предпринимателей. Судя по ходу дискуссии, правительство намеревалось организовать там что-то вроде ярмарки. При этом для ее управления планируется создать отдельное юрлицо. Музей янтаря же собирался использовать эту территорию для занятий с детьми. Но Ермак заявил, что у культурного учреждения и так достаточно места. «Я там ежедневно бегаю по этой территории и ни разу не видел, чтобы эта территория каким-то образом использовалась», — рассказывал чиновник.

Министр во время совета постоянно пытался выставить позицию музея как «неконструктивную». К примеру, он заявил, что директор культурного учреждения Татьяна Суворова боится пускать на свою территорию торговцев, потому что «они будут сильно беспокоить администрацию музея». Ермак уверял, что Суворову просто беспокоит, что предприниматели будут «громко разговаривать» и «курить». «Но этот аргумент больше в эмоциональной степени... Это можно урегулировать в рабочем порядке», — уверял он собравшихся и обещал предпринимателям «жесткие договоры».

Однако чиновник неожиданно встретил достаточно жесткое сопротивление со стороны совета. На чиновника и губернатора буквально набросились за то, что они не пригласили на совет саму Татьяну Суворову и теперь пытаются обсуждать без руководства судьбу участка, который используется Музеем янтаря. Ермак, отбиваясь, уверял, что, когда он был в командировке в Санкт-Петербурге, ему звонили и говорили, что Суворова собирается прийти на совет. Он якобы ответил что-то в духе, что «у нас свободная страна» и «пусть приходит». Но из слов министра не следовало, что он высылал Суворовой персональное приглашение. Ермак божился, что будет приводить аргументацию Суворовой «без всякого лукавства».

Раскритиковали члены совета и внешний вид торговых павильонов. Над ними работал известный в городе архитектор Артур Сарниц. Получилось у него что-то вроде деревянной избушки на колесиках. «Шанхай, табор и цыганщина!» — закричала на чиновников Сивкова. «Сначала говорили о русской деревне, потом о прусской, а здесь и не русская, и не прусская», — поддержала ее директор Калининградской художественной галереи Галина Заболотская. Эскизы Сарница клеймили на совете «деревянными изделиями, которые через полгода превратятся в бараки».

Главная сложность в этой истории для правительства в том, что у предпринимателей в апреле заканчиваются договоры. До этой даты правительству надо решить вопрос с их «переселением»: Алиханов несколько раз на совете давал понять, что ему не хотелось бы получить к выборам «23 разъяренных янтарщика». На этом моменте прессу внезапно решили от греха подальше из зала удалить. После того, как журналистов вернули в зал, члены совета, до этого со злобой поглядывающие в сторону Ермака, выглядели уже дружелюбно. Впрочем, как признался потом Антон Алиханов, ничего конкретно так решить и не удалось. Совет вернется к этому вопросу через две недели.


«Ярость Канта»

После торговых объектов наконец-то подошла очередь памятника от Александра Мусевича. Депутат вновь рассказал о своей концепции «Калининград — город добрых людей» (он даже назвал эту концепцию «конкурентным преимуществом города). «Мы подразумеваем не просто банальную доброту, а искреннее гостеприимство, добродушие, отсутствие снобизма», — пытался очаровать членов совета парламентарий. Дискуссии о создании «доброго города», по словам Мусевича, ведутся на многих «общественных площадках и кухнях». Но «выстрелом из стартового пистолета» стал именно его «Добрый Кант». «Начинать формировать среду добрых людей», — довольно заявил он о своих планах.

Также Мусевич рассказал о том, что Кантов нужно будет как минимум несколько. «Нам показалось, что было бы интересно создать некую историю — нашего доброго Канта, нашего милого горожанина, кенигсбержца, калининградца, гражданина Российской империи, который в разных ситуациях предстает перед нами приветливым, милым, добрым и немножко чудаковатым человеком. Это, в принципе, некий символ того, что мы продолжаем становиться городом добрых людей», — продолжал с елеем в голосе депутат. Один раз он даже оговорился и назвал своего Канта «Кантиком». «Не судите нас очень строго. Мы не просим денег из бюджета. Мы рассчитываем, что если мы сейчас запустим этот проект с первым Кантом... и студенты, и старшеклассники, и педагоги, и даже депутаты Европарламента — им это очень нравится. Я хочу, чтобы это стало общеобластным проектом. Я не собираюсь все время финансировать и тиражировать эти памятники. Это действительно не очень дешево...», — рассказывал Мусевич, предлагая различные сюжеты для следующих памятников: «Кант, который увидел в лужице звездное небо», «Кант, который провожает туристов и дарит им последнюю грустную эмоцию расставания с Калининградом» (Мусевич хотел, чтобы эту фигурку поставили в аэропорту), «Кант, который благословляет студентов перед экзаменами». «Мне хочется запустить в городе волну желания быть лучше», — продолжал депутат.

«Сейчас [будет] целый вал критических [замечаний]...», — с радость в голосе заметил Антон Алиханов и попал в точку. Драматург Евгений Гришковец, который до этого вообще никаких признаков жизни на совете не подавал, попытался не оставить от концепции Мусевича живого места.

«Это Кант — великий философ. «Веселый Кант» — это само по себе не весело», — начал Гришковец грозно. Поначалу драматург старался успокоить Мусевича, объяснял ему, что отличить китч от искусства невозможно. Но потом нервы у калининградского писателя все-таки не выдержали. «Я видел очень много обезображенных городов. Калининград, к счастью, еще не обезображен городской скульптурой. А там — каждый предприниматель, каждый владелец завода ставит героя своего любимого фильма, свою собаку, своего пьяного соседа... Их так много по всей стране. То, что мы видели, — это среднее между гномом возле немецкого домика и самым худшим вариантом экспоната из музея мадам Тюссо», — выдал драматург, добавив, что ему совсем не хотелось бы, чтобы его дети по дороге в школу «видели такое изображение». «Мне очень больно говорить это, потому что я понимаю, что человек делал это искренне и бескорыстно. Но бескорыстие — это дело всех, а художественная среда — это дело немногих», — с гордостью в голосе подвел итог драматург.

Присутствующие поддержали Гришковца. Заступиться за скульптуру Александра Мусевича никто так и не решился. Остальную часть времени члены совета потратили на выяснение того, кто согласовал установку «Доброго Канта», и с удивлением узнали, что сами и согласовали на одном из прошлых заседаний. Сивкова напомнила о своем предупреждении, что затея эта будет сложная и вряд ли из нее что-то получится.

Александр Мусевич с плохо скрываемой обидой в голосе пообещал уничтожить скульптуру. «Кант не нравится?! Сейчас пойду разобью молотком его!» — пообещал депутат. Его уговаривали этого не делать, но, когда совет окончился, Канта напротив собора уже не было. В Facebook депутат Облдумы пообещал Канта «похоронить со всеми почестями». «Мне продолжать уже не хочется. И времени, и сил, и средств было потрачено много. А результат отрицательный», — написал он в комментариях. 


Текст: Алексей Щеголев
Фото: RUGRAD.EU, Концепция организации торговли изделиями из янтаря на территории Музея янтаря