«Когда я впервые приехал в Калининград, то подумал: «Ужас! Как здесь можно жить?»», - Максим Михайлов об общественных зонах, стрит-фуде и активизме
20 мая 2014
Афиша RUGRAD.EU продолжает проект «Город и его люди». Медийные персоны и просто известные личности рассказывает о культовых местах в Калининграде, о том, как менялся город со временем и чего, лично им, не хватает в Калининграде для комфортной жизни.
Медийную известность активист Максим Михайлов получил во много благодаря работе в инициативной группе «Спасем брусчатку». Активисты тогда с переменным успехом боролись за сохранение булыжника на дорогах и улицах города. Михайлов так же участвовал в дискуссиях по поводу застройки на месте кафе «Сказка», где бизнесмены Стефано Влахович и Владимир Кацман пытались возвести 50-метровый «Дом разума». Сейчас активист задействован в проекте реконструкции кинотеатра «Заря». Именно на его плечи легло проведение воркшопа и соцопроса, на основе которых будут сформированы предложения по обустройству общественной зоны возле памятника Землякам-космонавтам и паркового ручья. Помимо этого, Михайлов является одним из самых известных участников городского велодвижения и, по собственным словам, пытается не пропускать ни одной акции, связанной с популяризацией этого вида транспорта. В рамках проекта «Город и его люди» активист рассказал Афише RUGRAD.EU, что не так с общественными зонами в городе, чем главный архитектор Калининграда Вячеслав Генне похож на Сергея Капкова, почему грядущий Чемпионат мира по футболу не решит всех проблем с обустройством города, чего ему не хватает в ресторанном секторе Калининграда и за что он ненавидит Московский проспект.
Максим Михайлов
Я сам — условно местный, родился в Балтийске. Так что я , конечно, местный, но всегда подчеркиваю, что Балтийск — это не Калининград, а совсем особый город. Конечно, Калининград сильно отличается от других муниципалитетов. Это единственный большой город. Скажу, что когда я впервые приехал в Калининград и увидел с Эстакадного моста Московский проспект, то подумал: «Ужас! Как здесь можно жить?». Я до сих пор ненавижу Московский проспект.
Какая урбанистика может быть в Балтийске? Там одна главная дорога, которую только сейчас отремонтировали, пляж и набережная. Вот и вся урбанистика . На велосипеде, как там ездили всю жизнь, так и ездят. Но я думаю, что все эти удобные изменения городской среды начинаются в маленьких городах. У большого города в чем проблема? Мы получаем возможность считать, что кто-то исправит жизнь вокруг без нас. Зачем мне поднимать мусор с дороги, если есть дворник для этого. И постепенно мы обрастаем мусором. В маленьких города — все проще. Если ты сам это не сделаешь, то никто не сделает. Замок Инстербург в Черняховске - чем не пример?
2005 год действительно сделал Калининград красивее, чем он был до этого. Но принципиально здесь ничего не изменилось. Что у нас появилось к 750 -летию? Королевские ворота, часть дворов и проспектов. Фасады, конечно, отремонтировали, но 5 лет прошло и их снова надо заново ремонтировать. 750 -летие — это, конечно, импульс, но ситуацию такое событие кардинально изменить не может. Эти новые улицы и объекты нужно обживать, поддерживать. Крупное событие, само по себе, не решает проблему. Этот разовый проект. Тренд при этом не закладывается. Вбухали огромные деньги, но это не тренд. Я бы точно так же не возлагал особых надежд на Чемпионат Мира...
Как был развит ресторанный сектор до 2005 года?Конечно разница стала разительная, но я не вижу тут никаких причин, связанных с 750-летием. В Москве не было 750-летия, но, практически, в любом областном центре ресторанный бизнес прошел очень сильную эволюцию за эти годы. Мы, конечно, отличаемся и в лучшую сторону, но это не связано с большими событиями. Мне нравится, что сейчас в городе появилось следующее: тебе не надо очень сильно задумываться, выбирая место, где ты хочешь поесть. На небольшом пятачке в центре города есть заведений 10, где можно поесть. Я уже не говорю про совсем странные места типа ларьков с шавермой... Появились заведения, которые задают уровень, как «Круассан-кафе». Да, это довольно дорого, но мы понимаем, что это хорошее и качественное заведение. Во всяком случае, то, что мы видим, как посетители. Что там внутри — я не знаю... И ты понимаешь, что это нормальное европейское заведение. Москвичи приходя в «Круассан-кафе» понимают, что это круче, чем у них. И то, что «Круассан-кафе» в городе 6-7 штук, а «Макдональдсов» всего 2 — это тоже показатель того, что наша ресторанная культура развивается в хорошем направлении.
Чего мне не хватает в ресторанном секторе? Мне довольно сложно судить, потому что я живу в самом центре. У меня такой здесь выбор, что мне, практически, всего хватает. Одно время мне не хватало места, куда можно с маленьким ребенком прийти. Но уже в подавляющем большинстве мест эта проблема решена. Мне, если честно, до сих пор не хватает цивилизованного стрит-фуда. Маленьких забегаловок, где ты с собой можешь с собой что-то взять. В каком-то смысле, пример этого — пекарня Konigsbacker. Но это, как кафе. Все должно быть проще. В «Маяке» есть «Супер Бутер». Неожиданное место, которое расположено, фактически, на парковке. Но я знаю людей, которые туда регулярно забегают, берут эти большие бутерброды и дальше бегут. Вот таких мест, на мой взгляд, и не хватает. Ты либо стоишь в огромной очереди, как в «Макдональдсе» за кружкой кофе, либо заходишь в кафе, которое все-таки не стрит-фуд.
Я не противник шавермы. Я ее периодически даже ем (хотя, в основном, за границей). Но кроме нее есть же большое количество и других форматов: маленькое мороженное, маленькая булочная. Два-три столика, забежал, выбежал и дальше побежал. У нас кафе долго рассматривалось, как некое событие. Выход, наряд... Сейчас это уже почти не так, но кафе все равно не мыслится, как место, мимо которого ты пробежал, что-то схватив. Мне этого формата не хватает. В том числе и потому, что я часто пешком хожу и на велосипеде езжу. А когда ты едешь на машине, то у тебя путь от парковки до парковки. Какой тут стрит-фуд?
Мне, конечно, очень нравятся маленькие булочные. То есть, такая булочная, которая тебе и суп может налить... Мне кажется, что главная проблема города в том, что у нас есть все. Но это все есть в небольших количествах. В результате это становится либо каким-то элитным форматом, либо наоборот — форматом повышенного спроса. Вот есть у нас Верхнее озеро — отличная прогулочная зона. Появился Поплавок. Но и все. В большинстве других мест рядом с жилыми домами нормальных прогулочных зон нет. Даже в центре с ребенком погулять негде. С ресторанами точно так же. Вот «Капуцин» - отличный формат. Классно туда зайти, взять лапшу и идти дальше. Но такие заведения должны быть, если не на каждом углу, то хотя бы в пределах шаговой доступности. И проблема вот в этом. А не в том, что здесь якобы чего-то нет.
Я думаю, что этот тренд на удобное городское пространство, хипстерскую культуры появился в городе в 2009 году. Он, собственно, везде в это время появился. С одной стороны — мы достигли определенной сытости, а с другой — в 2008 году был кризис. Благодаря этому кризису произошла некая переоценка. На эти же годы приходится и всплеск политической активности. Для многих из нас стало понятно, что работа и тупой отдых в Турции — это совсем не то, ради чего жить стоит. И все стали искать варианты какого-то приложения своих мозгов и рук. Ты стал понимать, что не надо работать 24 часа, а потом гудеть в Турции две недели, а можно свою жизнь сделать более разнообразной здесь. Но если бы у нас не было денег, чтобы нормально одеваться и питаться, урбанистикой мы бы не интересовались.
В городе существует огромное количество мест, которые могли бы быть общественными зонами, но они совершенно не используются. Где-то нет нормальных путей, чтобы к этому месту подойти, где-то нет элементарной инфраструктуры, где-то выбрано очень странное позиционирование и не очень теперь понятно, что там делать можно. Как в парке Победы, например. На мой взгляд, это прекрасное место для семейного или молодежного отдыха. Но его дизайн делает из него слишком мемориальное место. В результате эта общественная зона теряется для города. Огромное количество скверов в городе, но совершенно не оборудованных. Есть хорошие примеры, когда во дворах делают спортивные площадки во дворах. Но даже в центре города, за «Маяком», нет ни одной такой площадки, ни одного оборудованного двора. То есть, двора, где стоят лавочки, где машины отгорожены от детей и не паркуются на газонах. У нас сама инфраструктура общественных пространств не позволяет их делать общественными. Жизни там нет.
Очень здорово, что, практически, в каждом микрорайоне города появляются люди, которые либо вешают горшки с цветами на окна и балконы, либо разбивают альпийскую горку или цветник перед входом. Это супер. Но это тот масштаб, на который способны отдельные жители, не объединяясь между собой. Все остальные вещи без объединения невозможны. Один человек свой двор изменить не может. Для этого ему нужно объединяться с остальными. И с этим у нас огромная проблема. Да, уже появляются где-то ТСЖ, но они нацелены на сугубо коммунальные проблемы. Один из вариантов для решения — это муниципальные работы по обустройству того же двора, но с привлечением жителей. Муниципалитет не просто
нагоняет работников, но пытается узнать у жителей, что они в своем дворе хотят видеть, приглашает их поучаствовать в работах. Должна быть специальная программа, которая жителей между собой соединяет. Есть, к примеру, такой праздник — День соседа. Все ставят столы во дворе и угощают друг друга выпечкой. Сейчас такие мероприятия проходят, как общегородские. Но если такие мероприятия будут проходить во дворах, то это позволит их объединить. Но это очень длинный путь. Конечно, проблема атомизированности общества тут есть. И с этим надо бороться. Но атомизированность — это проблема людей, выросших в Советском Союзе, переживших в зрелом возрасте все перипетии 80-90-х. У них крайне негативное отношение к коллективизации. Коллектив — это значит неискренность. С молодежью этих проблем меньше.
Людям в городе нужны такие элементарные вещи, как оборудованные зоны, где можно сидеть, стоять и мусор выбрасывать. Лес они и за городом найдут. А тут просто к диким местам нужно добавить инфраструктуру: урны поставить, скамейки... Я не говорю тут о точках доступа wi-fi, потому что эта проблема не так остро стоит перед нами. Многие уже используют мобильный интернет. Людям нужны общественные пространства, где безопасно. Это не значит, что там милиционер должен стоять. Это значит, что скамейка должна быть такая, чтобы об нее нельзя было испачкаться или одежду порвать. Это значит, что ты идешь по тротуару и вся плитка целая, а не огромная лужа, в которой неизвестно что. Это небольшие вещи, типа наведения небольшого порядка дома. Ты приходишь домой и у тебя все хорошо. Ничего такого нет, но у тебя все хорошо. И ты спокойно живешь, не спотыкаясь о разбросанные тапки.
Работая над кейсом «Зари», я неожиданно понял, что не знаю ни одного места, где можно было бы под крышей сидеть. То есть, над открытой площадке, но под крышей (я сейчас кафе не имею ввиду). И как только пошел дождь, тебя выгоняют в кафе или прочие замкнутые помещения. У нас, практически, нет мест для созерцания. Точнее, они есть, но вокруг них нет скамеек или вокруг все находится в таком состоянии... Я так однажды остановился на причале посмотреть на портовые элеваторы. Прекрасное зрелище, особенно в спокойную погоду. Стоим с друзьями и смотрим, вдруг к нам подъезжает милиция и начинает нас обыскивать. Оказывается, это была точка для наркоторговли.
Мы не любим детали. Мы работаем крупными мазками. Уют же создают детали. Мы решаем жилищную проблему и строим огромные дома. Но почему мы при этом делаем в этих жилых зонах такие широченные улицы, которые ребенку невозможно перейти, мы не понимаем. Этого не должно быть. Широкая дорога означает высокие скорости. Высокие скорости — это опасность для жителя. А опасность для жителя в жилом районе — это глупость. Это касается и первого варианта проекта реконструкции улицы 9 апреля, и проекта реконструкции Фрунзе и кучи других. Мы решаем задачи, которые не являются приоритетами для жителей. Для чего мы расширяем дороги? Для того, чтобы пробки уменьшить? Нет, пробка складывается на перекрестке. Решаются какие-то другие проблемы...Как, например, получить больше финансирования из федерального центра, чтобы улица такой-то ширины могла попасть в программу «Широкие улицы Российской Федерации».Для меня сложный вопрос, почему наши строители так любят советские СНИПы. На мой взгляд, они создавались в военных целях. Для того, чтобы танки могли проехать. А зачем нам в жилых районах танки?
Парковая культура у нас действительно находится в запустении. Развиваться ей мешают разные вещи. Где-то, как в Макс Ашман парке, нет элементарной инфраструктуры. У меня очень странное отношение к парку «Юность». Там прекрасно гулять в рабочие дни, но на выходных мы туда не ездим — слишком много людей. В Центральном парке, собственно, тоже нет никакой инфраструктуры. В парки ходят родители с детьми либо пенсионеры. Где остальные люди? В парках нет ничего, что могло бы такую аудиторию [от 25 до 40] привлечь. А эта аудитория
крайне важна. Это люди, которые уже стали платежеспособной аудиторией. Из каждого хипстера, рано или поздно, вырастает отец или мать. Это же возраст, когда у тебя либо уже есть дети, либо они вот-вот будут... Конечно, в парках, молодежи заняться нечем. Тот же парк им. Горького в Москве — это просто элементарная вещь. Просто удобное чистое место, где ты можешь сесть на скамейку, при том, чтобы скамейка была не совсем совдеповская.
У нас в Центральном парке есть огромная концертная площадка. При этом, у нас нигде нет маленьких концертных площадок. Работая по проекту реконструкции «Зари», мы сейчас собираем предложения от людей. И из главных предложений: сделать площадку, где поэты смогут выступать, где любой музыкант сможет выступить. А что значит площадка? Это небольшая сцена, возможность подключить оборудование и место, где люди смогут сидеть — либо поляна, либо места. Если люди будут на траве сидеть, то значит должна быть возможность купить в этом парке что-то, на чем можно сидеть, либо должны стульчики какие-то стоять. Как в европейских парках — на входе ты можешь взять стульчик. У нас есть очень непродуктивное оправдание: все разворуют и сломают. Да, сначала все разворуют и сломают. Это везде так, что сначала разворуют и сломают, не только в России. Но когда первое желание своровать исчезнет (а оно исчезнет, у тебя же уже есть этот стул), то мы уже переходим на другой этап, когда тебе хочется этим пользоваться.
Конечно, все эти изменения могут произойти и без понимающего чиновника в администрации. Но когда есть такой чиновник, то это лучше. Но если есть чиновник, а людей нет, то и чиновник ничего не сделает. Яркая иллюстрация — велосипеды. Мэр — за, Мельников — за, Крупин — за. Нет ни одного человека против. Но если нет ни одного человека против, то почему вы делаете проект реконструкции улицы, а велодорожек там нет. Почему вы делаете ремонт тротуаров, но не можете цветом велодорожку выделить? Вопрос идеологии — очень важен. А идеология идет с двух сторон. Сейчас уже есть огромный запрос на комфортную городскую среду, и инициативы появляются одна за другой. Есть архитекторы, которые сразу нормальные места проектируют. Так что запрос есть. Теперь нужно, чтобы властная вертикаль дала свой ответ. Но не в виде одного заявления: давайте делать. Она каждый день должна доказывать, что она выступает за это и готова это делать. И для властей не должно быть сюрпризом, что и на велодорожках, и на тротуарах бордюры не должны быть по 20 сантиметров. Даже детскую коляску через эти тротуары провезти нельзя.
Я не знаю такого человека в городской администрации, кто мог бы стать нашим Сергеем Капковым. Его, видимо, хорошо скрывают... Может быть, он просто не в публичной сфере активен и ведет в горадминистрации подрывную войну. Кулуарная деятельность тоже важна… Хотя, очень сильно поправлюсь. Вячеслав Генне демонстрирует очень комплексный подход и декларирует очень правильные вещи. Другое дело, что у главного архитектора не так много полномочий. Баланс интересов сил в горадминистрации такой, что главный архитектор там пока, на мой взгляд, ведущей фигурой не является.
Ты слово какое-то используешь - «капковщина»... Мы же европейские люди, ну какая «капковщина»?! Это просто нормальный, европейский стандарт общественных пространств. В Москве его просто сделали за короткий срок, ввалив туда кучу денег. Его можно сделать не за такой короткий срок и ввалив меньше денег, отказавшись от каких-то дорогих вещей. От того же wi-fi на всей территории парка, например. Мы поэтому и предлагали «мягкие» меры по тем же велодорожкам — просто нанести разметку на широких тротуарах. Новые велодорожки — это куча денег. Разметка на тротуаре — это гораздо меньше денег, а проблему эта мера решает где-то на 70%. Так и здесь. Так что я бы Капкова не идеализировал. Конечно, Капков был успешен потому, что власть решила ответить на запрос общества. Но сейчас уже митинги [как в Москве в 2012-м] проводить, чтобы этот запрос был услышан, не надо. На то что реагировали тогда, сейчас уже не реагируют. Так что митинга не надо. Вернемся к началу: можно ли сделать такие изменения без Капкова в горадминистрации? Можно. В нашей горадминистрации одни упыри сидят? Не похоже. Нормальные люди. Тот же Мельников, который на велосипеде ездит, что резко нормальности добавляет. Это означает, что им просто нужны доказательства, что это какая-то реальная вещь, которая людям нужна. Ветераны доказали, что им нужен орден Победы на колонне? Доказали. Выходили они для этого на митинг? Может, у них и был какой-то митинг, но мы можем доказывать это другими вещами.
Горадминистрация — это нормальные люди, которым поддержка нужна. У них есть и внутренние войны за бюджет, и необходимость хороших отчетов в Москву. Поддержку им нужно оказывать делом. Не сидеть и ждать, когда дворник у тебя во дворе уберет, а взять и бросить эту бумажку в урну.
Текст: Алексей Щеголев
Фото: facebook.com, Власова Юлия
Медийную известность активист Максим Михайлов получил во много благодаря работе в инициативной группе «Спасем брусчатку». Активисты тогда с переменным успехом боролись за сохранение булыжника на дорогах и улицах города. Михайлов так же участвовал в дискуссиях по поводу застройки на месте кафе «Сказка», где бизнесмены Стефано Влахович и Владимир Кацман пытались возвести 50-метровый «Дом разума». Сейчас активист задействован в проекте реконструкции кинотеатра «Заря». Именно на его плечи легло проведение воркшопа и соцопроса, на основе которых будут сформированы предложения по обустройству общественной зоны возле памятника Землякам-космонавтам и паркового ручья. Помимо этого, Михайлов является одним из самых известных участников городского велодвижения и, по собственным словам, пытается не пропускать ни одной акции, связанной с популяризацией этого вида транспорта. В рамках проекта «Город и его люди» активист рассказал Афише RUGRAD.EU, что не так с общественными зонами в городе, чем главный архитектор Калининграда Вячеслав Генне похож на Сергея Капкова, почему грядущий Чемпионат мира по футболу не решит всех проблем с обустройством города, чего ему не хватает в ресторанном секторе Калининграда и за что он ненавидит Московский проспект.
Максим Михайлов
Я сам — условно местный, родился в Балтийске. Так что я , конечно, местный, но всегда подчеркиваю, что Балтийск — это не Калининград, а совсем особый город. Конечно, Калининград сильно отличается от других муниципалитетов. Это единственный большой город. Скажу, что когда я впервые приехал в Калининград и увидел с Эстакадного моста Московский проспект, то подумал: «Ужас! Как здесь можно жить?». Я до сих пор ненавижу Московский проспект.
Какая урбанистика может быть в Балтийске? Там одна главная дорога, которую только сейчас отремонтировали, пляж и набережная. Вот и вся урбанистика . На велосипеде, как там ездили всю жизнь, так и ездят. Но я думаю, что все эти удобные изменения городской среды начинаются в маленьких городах. У большого города в чем проблема? Мы получаем возможность считать, что кто-то исправит жизнь вокруг без нас. Зачем мне поднимать мусор с дороги, если есть дворник для этого. И постепенно мы обрастаем мусором. В маленьких города — все проще. Если ты сам это не сделаешь, то никто не сделает. Замок Инстербург в Черняховске - чем не пример?
«Я до сих пор ненавижу Московский проспект»
2005 год действительно сделал Калининград красивее, чем он был до этого. Но принципиально здесь ничего не изменилось. Что у нас появилось к 750 -летию? Королевские ворота, часть дворов и проспектов. Фасады, конечно, отремонтировали, но 5 лет прошло и их снова надо заново ремонтировать. 750 -летие — это, конечно, импульс, но ситуацию такое событие кардинально изменить не может. Эти новые улицы и объекты нужно обживать, поддерживать. Крупное событие, само по себе, не решает проблему. Этот разовый проект. Тренд при этом не закладывается. Вбухали огромные деньги, но это не тренд. Я бы точно так же не возлагал особых надежд на Чемпионат Мира...
Как был развит ресторанный сектор до 2005 года?Конечно разница стала разительная, но я не вижу тут никаких причин, связанных с 750-летием. В Москве не было 750-летия, но, практически, в любом областном центре ресторанный бизнес прошел очень сильную эволюцию за эти годы. Мы, конечно, отличаемся и в лучшую сторону, но это не связано с большими событиями. Мне нравится, что сейчас в городе появилось следующее: тебе не надо очень сильно задумываться, выбирая место, где ты хочешь поесть. На небольшом пятачке в центре города есть заведений 10, где можно поесть. Я уже не говорю про совсем странные места типа ларьков с шавермой... Появились заведения, которые задают уровень, как «Круассан-кафе». Да, это довольно дорого, но мы понимаем, что это хорошее и качественное заведение. Во всяком случае, то, что мы видим, как посетители. Что там внутри — я не знаю... И ты понимаешь, что это нормальное европейское заведение. Москвичи приходя в «Круассан-кафе» понимают, что это круче, чем у них. И то, что «Круассан-кафе» в городе 6-7 штук, а «Макдональдсов» всего 2 — это тоже показатель того, что наша ресторанная культура развивается в хорошем направлении.
«Я бы не возлагал особых надежд на Чемпионат Мира»
Чего мне не хватает в ресторанном секторе? Мне довольно сложно судить, потому что я живу в самом центре. У меня такой здесь выбор, что мне, практически, всего хватает. Одно время мне не хватало места, куда можно с маленьким ребенком прийти. Но уже в подавляющем большинстве мест эта проблема решена. Мне, если честно, до сих пор не хватает цивилизованного стрит-фуда. Маленьких забегаловок, где ты с собой можешь с собой что-то взять. В каком-то смысле, пример этого — пекарня Konigsbacker. Но это, как кафе. Все должно быть проще. В «Маяке» есть «Супер Бутер». Неожиданное место, которое расположено, фактически, на парковке. Но я знаю людей, которые туда регулярно забегают, берут эти большие бутерброды и дальше бегут. Вот таких мест, на мой взгляд, и не хватает. Ты либо стоишь в огромной очереди, как в «Макдональдсе» за кружкой кофе, либо заходишь в кафе, которое все-таки не стрит-фуд.
Я не противник шавермы. Я ее периодически даже ем (хотя, в основном, за границей). Но кроме нее есть же большое количество и других форматов: маленькое мороженное, маленькая булочная. Два-три столика, забежал, выбежал и дальше побежал. У нас кафе долго рассматривалось, как некое событие. Выход, наряд... Сейчас это уже почти не так, но кафе все равно не мыслится, как место, мимо которого ты пробежал, что-то схватив. Мне этого формата не хватает. В том числе и потому, что я часто пешком хожу и на велосипеде езжу. А когда ты едешь на машине, то у тебя путь от парковки до парковки. Какой тут стрит-фуд?
Мне, конечно, очень нравятся маленькие булочные. То есть, такая булочная, которая тебе и суп может налить... Мне кажется, что главная проблема города в том, что у нас есть все. Но это все есть в небольших количествах. В результате это становится либо каким-то элитным форматом, либо наоборот — форматом повышенного спроса. Вот есть у нас Верхнее озеро — отличная прогулочная зона. Появился Поплавок. Но и все. В большинстве других мест рядом с жилыми домами нормальных прогулочных зон нет. Даже в центре с ребенком погулять негде. С ресторанами точно так же. Вот «Капуцин» - отличный формат. Классно туда зайти, взять лапшу и идти дальше. Но такие заведения должны быть, если не на каждом углу, то хотя бы в пределах шаговой доступности. И проблема вот в этом. А не в том, что здесь якобы чего-то нет.
Я думаю, что этот тренд на удобное городское пространство, хипстерскую культуры появился в городе в 2009 году. Он, собственно, везде в это время появился. С одной стороны — мы достигли определенной сытости, а с другой — в 2008 году был кризис. Благодаря этому кризису произошла некая переоценка. На эти же годы приходится и всплеск политической активности. Для многих из нас стало понятно, что работа и тупой отдых в Турции — это совсем не то, ради чего жить стоит. И все стали искать варианты какого-то приложения своих мозгов и рук. Ты стал понимать, что не надо работать 24 часа, а потом гудеть в Турции две недели, а можно свою жизнь сделать более разнообразной здесь. Но если бы у нас не было денег, чтобы нормально одеваться и питаться, урбанистикой мы бы не интересовались.
В городе существует огромное количество мест, которые могли бы быть общественными зонами, но они совершенно не используются. Где-то нет нормальных путей, чтобы к этому месту подойти, где-то нет элементарной инфраструктуры, где-то выбрано очень странное позиционирование и не очень теперь понятно, что там делать можно. Как в парке Победы, например. На мой взгляд, это прекрасное место для семейного или молодежного отдыха. Но его дизайн делает из него слишком мемориальное место. В результате эта общественная зона теряется для города. Огромное количество скверов в городе, но совершенно не оборудованных. Есть хорошие примеры, когда во дворах делают спортивные площадки во дворах. Но даже в центре города, за «Маяком», нет ни одной такой площадки, ни одного оборудованного двора. То есть, двора, где стоят лавочки, где машины отгорожены от детей и не паркуются на газонах. У нас сама инфраструктура общественных пространств не позволяет их делать общественными. Жизни там нет.
«Для многих стало понятно, что работа и тупой отдых в Турции — это не совсем то, ради чего стоит жить»
Очень здорово, что, практически, в каждом микрорайоне города появляются люди, которые либо вешают горшки с цветами на окна и балконы, либо разбивают альпийскую горку или цветник перед входом. Это супер. Но это тот масштаб, на который способны отдельные жители, не объединяясь между собой. Все остальные вещи без объединения невозможны. Один человек свой двор изменить не может. Для этого ему нужно объединяться с остальными. И с этим у нас огромная проблема. Да, уже появляются где-то ТСЖ, но они нацелены на сугубо коммунальные проблемы. Один из вариантов для решения — это муниципальные работы по обустройству того же двора, но с привлечением жителей. Муниципалитет не просто
нагоняет работников, но пытается узнать у жителей, что они в своем дворе хотят видеть, приглашает их поучаствовать в работах. Должна быть специальная программа, которая жителей между собой соединяет. Есть, к примеру, такой праздник — День соседа. Все ставят столы во дворе и угощают друг друга выпечкой. Сейчас такие мероприятия проходят, как общегородские. Но если такие мероприятия будут проходить во дворах, то это позволит их объединить. Но это очень длинный путь. Конечно, проблема атомизированности общества тут есть. И с этим надо бороться. Но атомизированность — это проблема людей, выросших в Советском Союзе, переживших в зрелом возрасте все перипетии 80-90-х. У них крайне негативное отношение к коллективизации. Коллектив — это значит неискренность. С молодежью этих проблем меньше.
Людям в городе нужны такие элементарные вещи, как оборудованные зоны, где можно сидеть, стоять и мусор выбрасывать. Лес они и за городом найдут. А тут просто к диким местам нужно добавить инфраструктуру: урны поставить, скамейки... Я не говорю тут о точках доступа wi-fi, потому что эта проблема не так остро стоит перед нами. Многие уже используют мобильный интернет. Людям нужны общественные пространства, где безопасно. Это не значит, что там милиционер должен стоять. Это значит, что скамейка должна быть такая, чтобы об нее нельзя было испачкаться или одежду порвать. Это значит, что ты идешь по тротуару и вся плитка целая, а не огромная лужа, в которой неизвестно что. Это небольшие вещи, типа наведения небольшого порядка дома. Ты приходишь домой и у тебя все хорошо. Ничего такого нет, но у тебя все хорошо. И ты спокойно живешь, не спотыкаясь о разбросанные тапки.
«Я не знаю в городе ни одного места, где можно было бы под крыше посидеть»
Работая над кейсом «Зари», я неожиданно понял, что не знаю ни одного места, где можно было бы под крышей сидеть. То есть, над открытой площадке, но под крышей (я сейчас кафе не имею ввиду). И как только пошел дождь, тебя выгоняют в кафе или прочие замкнутые помещения. У нас, практически, нет мест для созерцания. Точнее, они есть, но вокруг них нет скамеек или вокруг все находится в таком состоянии... Я так однажды остановился на причале посмотреть на портовые элеваторы. Прекрасное зрелище, особенно в спокойную погоду. Стоим с друзьями и смотрим, вдруг к нам подъезжает милиция и начинает нас обыскивать. Оказывается, это была точка для наркоторговли.
Мы не любим детали. Мы работаем крупными мазками. Уют же создают детали. Мы решаем жилищную проблему и строим огромные дома. Но почему мы при этом делаем в этих жилых зонах такие широченные улицы, которые ребенку невозможно перейти, мы не понимаем. Этого не должно быть. Широкая дорога означает высокие скорости. Высокие скорости — это опасность для жителя. А опасность для жителя в жилом районе — это глупость. Это касается и первого варианта проекта реконструкции улицы 9 апреля, и проекта реконструкции Фрунзе и кучи других. Мы решаем задачи, которые не являются приоритетами для жителей. Для чего мы расширяем дороги? Для того, чтобы пробки уменьшить? Нет, пробка складывается на перекрестке. Решаются какие-то другие проблемы...Как, например, получить больше финансирования из федерального центра, чтобы улица такой-то ширины могла попасть в программу «Широкие улицы Российской Федерации».Для меня сложный вопрос, почему наши строители так любят советские СНИПы. На мой взгляд, они создавались в военных целях. Для того, чтобы танки могли проехать. А зачем нам в жилых районах танки?
«Зачем нам в жилых районах танки?»
Парковая культура у нас действительно находится в запустении. Развиваться ей мешают разные вещи. Где-то, как в Макс Ашман парке, нет элементарной инфраструктуры. У меня очень странное отношение к парку «Юность». Там прекрасно гулять в рабочие дни, но на выходных мы туда не ездим — слишком много людей. В Центральном парке, собственно, тоже нет никакой инфраструктуры. В парки ходят родители с детьми либо пенсионеры. Где остальные люди? В парках нет ничего, что могло бы такую аудиторию [от 25 до 40] привлечь. А эта аудитория
крайне важна. Это люди, которые уже стали платежеспособной аудиторией. Из каждого хипстера, рано или поздно, вырастает отец или мать. Это же возраст, когда у тебя либо уже есть дети, либо они вот-вот будут... Конечно, в парках, молодежи заняться нечем. Тот же парк им. Горького в Москве — это просто элементарная вещь. Просто удобное чистое место, где ты можешь сесть на скамейку, при том, чтобы скамейка была не совсем совдеповская.
У нас в Центральном парке есть огромная концертная площадка. При этом, у нас нигде нет маленьких концертных площадок. Работая по проекту реконструкции «Зари», мы сейчас собираем предложения от людей. И из главных предложений: сделать площадку, где поэты смогут выступать, где любой музыкант сможет выступить. А что значит площадка? Это небольшая сцена, возможность подключить оборудование и место, где люди смогут сидеть — либо поляна, либо места. Если люди будут на траве сидеть, то значит должна быть возможность купить в этом парке что-то, на чем можно сидеть, либо должны стульчики какие-то стоять. Как в европейских парках — на входе ты можешь взять стульчик. У нас есть очень непродуктивное оправдание: все разворуют и сломают. Да, сначала все разворуют и сломают. Это везде так, что сначала разворуют и сломают, не только в России. Но когда первое желание своровать исчезнет (а оно исчезнет, у тебя же уже есть этот стул), то мы уже переходим на другой этап, когда тебе хочется этим пользоваться.
«Из каждого хипстера рано или поздно вырастает отец или мать»
Конечно, все эти изменения могут произойти и без понимающего чиновника в администрации. Но когда есть такой чиновник, то это лучше. Но если есть чиновник, а людей нет, то и чиновник ничего не сделает. Яркая иллюстрация — велосипеды. Мэр — за, Мельников — за, Крупин — за. Нет ни одного человека против. Но если нет ни одного человека против, то почему вы делаете проект реконструкции улицы, а велодорожек там нет. Почему вы делаете ремонт тротуаров, но не можете цветом велодорожку выделить? Вопрос идеологии — очень важен. А идеология идет с двух сторон. Сейчас уже есть огромный запрос на комфортную городскую среду, и инициативы появляются одна за другой. Есть архитекторы, которые сразу нормальные места проектируют. Так что запрос есть. Теперь нужно, чтобы властная вертикаль дала свой ответ. Но не в виде одного заявления: давайте делать. Она каждый день должна доказывать, что она выступает за это и готова это делать. И для властей не должно быть сюрпризом, что и на велодорожках, и на тротуарах бордюры не должны быть по 20 сантиметров. Даже детскую коляску через эти тротуары провезти нельзя.
Я не знаю такого человека в городской администрации, кто мог бы стать нашим Сергеем Капковым. Его, видимо, хорошо скрывают... Может быть, он просто не в публичной сфере активен и ведет в горадминистрации подрывную войну. Кулуарная деятельность тоже важна… Хотя, очень сильно поправлюсь. Вячеслав Генне демонстрирует очень комплексный подход и декларирует очень правильные вещи. Другое дело, что у главного архитектора не так много полномочий. Баланс интересов сил в горадминистрации такой, что главный архитектор там пока, на мой взгляд, ведущей фигурой не является.
Ты слово какое-то используешь - «капковщина»... Мы же европейские люди, ну какая «капковщина»?! Это просто нормальный, европейский стандарт общественных пространств. В Москве его просто сделали за короткий срок, ввалив туда кучу денег. Его можно сделать не за такой короткий срок и ввалив меньше денег, отказавшись от каких-то дорогих вещей. От того же wi-fi на всей территории парка, например. Мы поэтому и предлагали «мягкие» меры по тем же велодорожкам — просто нанести разметку на широких тротуарах. Новые велодорожки — это куча денег. Разметка на тротуаре — это гораздо меньше денег, а проблему эта мера решает где-то на 70%. Так и здесь. Так что я бы Капкова не идеализировал. Конечно, Капков был успешен потому, что власть решила ответить на запрос общества. Но сейчас уже митинги [как в Москве в 2012-м] проводить, чтобы этот запрос был услышан, не надо. На то что реагировали тогда, сейчас уже не реагируют. Так что митинга не надо. Вернемся к началу: можно ли сделать такие изменения без Капкова в горадминистрации? Можно. В нашей горадминистрации одни упыри сидят? Не похоже. Нормальные люди. Тот же Мельников, который на велосипеде ездит, что резко нормальности добавляет. Это означает, что им просто нужны доказательства, что это какая-то реальная вещь, которая людям нужна. Ветераны доказали, что им нужен орден Победы на колонне? Доказали. Выходили они для этого на митинг? Может, у них и был какой-то митинг, но мы можем доказывать это другими вещами.
«Я не знаю такого человека в горадминистрации, который мог бы стать нашим Сергеем Капковым»
Горадминистрация — это нормальные люди, которым поддержка нужна. У них есть и внутренние войны за бюджет, и необходимость хороших отчетов в Москву. Поддержку им нужно оказывать делом. Не сидеть и ждать, когда дворник у тебя во дворе уберет, а взять и бросить эту бумажку в урну.
Текст: Алексей Щеголев
Фото: facebook.com, Власова Юлия
Поделиться в соцсетях