Калининградский сверхчеловек
26 июня 2017
В эту субботу в Калининградской художественной галерее прошла презентация концепции музея «Дом китобоя». Это новый проект от создателя проекта Altes Haus и предпринимателя Александра Быченко. Афиша RUGRAD.EU побывала на этом мероприятии и выяснила, почему нельзя вычеркивать из истории города советское прошлое и почему один из самых интересных музейных проектов пока остается бездомным.
Явление китобоя
Концепция нового музейного проекта от Александра Быченко менялась несколько раз. О квартире-музее советского периода создатель проекта Altes Haus рассказывал еще в 2015 году. В тот момент концепция нового проекта была определена не до конца: Быченко понимал, что речь должна идти именно о квартире-музее, что проект должен быть интерактивным и что для этого места надо делать определенный игровой сценарий в духе Ильфа и Петрова. В первоначальной версии речь шла о том, что в квартире должны жить моряк, алкоголик, комсомолка и еще несколько обитателей, по которым можно было бы безошибочно опознать «советский Калининград» и типичную коммунальную квартиру того времени. В тот момент у бизнесмена просто не нашлось денег на параллельный с Altes Haus музейный проект. Впрочем, «замораживать» «советскую квартиру» всё равно не собирались: создатель Altes Haus чувствовал, что проект может быть популярным. А ностальгия по Советскому Союзу, как показывает практика в других сферах деятельности, неплохо монетизируется.
Вторую жизнь проект обрел благодаря гранту благотворительного фонда Владимира Потанина. 2016 год был для калининградских культурных проектов благоприятным: тогда сразу несколько местных проектов выиграли денежное обеспечение от фонда известного бизнесмена. Среди них был и Быченко. Причем сразу с двумя проектами: помимо нового музея, совместно с историком Романом Широуховым они готовили проект «Янтарный путь».
Тогда Александр Быченко озвучил новое название проекта — «Соседи». «Это не идеологический музей. Это музей быта города. Мы будем рассказывать не о какой-то там гипотетической квартире в Советском Союзе, а о конкретной квартире в Калининграде, где должны жить калининградцы», — рассказывал предприниматель, вновь отмечая, что одним из центральных персонажей сюжета для музея станет моряк (теперь Быченко говорил, что это будет капитан дальнего плавания).
На свой проект от фонда Владимира Потанина предприниматель получил 500 тыс. руб. Деньги планировалось потратить на консультационные услуги и разработку концепции места. Заказ отдали компании «Художественно-придумывательное сообщество» (ХПС), которой руководит Никита Сазонов. Именно после его появления в проекте концепция изменилась в очередной раз. Название «Соседи» куда-то пропало, а вместо капитана дальнего плавания появился капитан китобойного судна. Поменялось и название. Теперь Быченко будет делать проект «Дом китобоя».
Советский супермен
Смена концепции дала большой простор для работы со сценарием. До середины 70-х в Калининграде базировалась китобойная флотилия «Юрий Долгорукий». Сейчас об этом вспомнит далеко не каждый. Но в конце 60-х с моряками этой флотилии была связана большая часть жизни горожан. Моряк-китобой здесь — это такая метафора, консолидирующий образ всего, что связано с Калининградом конца 60-х.
«Образ китобоя, образ суперморяка, который герой во всех отношениях: и кита бьет, и хорошая зарплата у него, и жена-красавица, и вообще молодец», — объясняет руководитель «Художественно-придумывательного сообщества» о том, почему они остановились именно на китобое.
Вокруг моряков-китобоев действительно было создано изрядное количество мифов. В моряцкой иерархии они, безусловно, относились к аристократии. Сазонов поясняет, что для их музейного проекта им был нужен именно такой привилегированный персонаж с налетом экзотики. С обычным матросом рыболовецкого траулера в качестве центрального персонажа у организаторов, скорее всего, ничего бы не получилось. Им просто необходим был главный герой, будто бы украденный со страниц советской книжной серии «Морской роман» (ее начали издавать как раз где-то в 60-е годы). Китобои подходили идеально. Они пропадали в морях по несколько месяцев, а их возвращение обставлялось с таким пафосом и непривычной для советских людей, живущих в условиях плановой экономики, роскошью, что сразу становилось понятно: если хотя бы половина из этих легенд и баек правда, то речь идет о новом «привилегированном классе», которого, согласно официальной идеологии, в коммунистическом обществе быть не должно.
«Для меня это романтический образ: море, китобои, мужчина, который стоит на носу корабля и высматривает китов. Мне он очень понравился», — рассказывает Никита Сазонов.
Чего стоят только рассказы про то, как вернувшиеся на берег моряки «Долгорукого» заказывали себе по 3 такси на брата, чтобы добраться до дома. В первом автомобиле ехала фуражка китобоя, во втором — портфель и гостинцы, а в третьем уже сам главный герой. Команда Александра Быченко познакомилась с легендарными моряками благодаря журналисту и писателю Александру Адерихину. Сами китобои горячо поддерживают легенду об отчаянных морских волках и людях из стали, отправлявшихся на другой край света бороться с морской пучиной.
За 15 лет рейсов накопилось изрядное количество баек, которые, как и положено народному фольклору, обрастают теперь изрядным количеством подробностей и деталей (факт-чекингу последние не поддаются). Кто-то рассказывает про моряка, который пошел выбрасывать мусор (натурально пошел с ведром на край борта выкидывать ветошь). Поднялась волна. Незадачливого моряка утащило в море. «Жертва» провела в воде примерно час. Китобой был чемпионом по плаванию в Одессе, и всё окончилось хорошо (лишний камешек на чашу весов образа «супермена» от советского фота).
Подобных историй множество: как флотилия из-за шторма шла исключительно на север (хотя должна была на юг), потому что не могла повернуть из-за ветра; как китобои обстреливали друг друга железными гайками (на корабли рядом с гарпунами устанавливали что-то типа рогаток), чтобы отогнать друг друга от добычи. Запретили это дело только тогда, когда эти почти корсарские «перестрелки» чуть не привели к реальным авариям. На мероприятии показывают странные по нынешним временам фотографии: распотрошенная туша кита, и прямо внутри нее стоят несколько человек с невозмутимыми лицами.
Вспоминать про подвиги китобоям нравится. Про свое якобы феноменальное богатство в обществе, где не должно было быть ощутимого классового расслоения, — не очень. Один из бывших моряков флотилии начинает убеждать, что зарплату могли задерживать по несколько месяцев. «Китобои — это патриоты. Они готовы были и бесплатно плавать», — осуждающе замечает один из моряков.
«Распад Советского Союза — это большая травма»
Музей, который готовят Александр Быченко и Никита Сазонов, — это культурное учреждение совершенно нового формата. Чтобы не превращать свой проект «Дом китобоя» в пункт приема музейного «металлолома» (Александру Быченко наверняка хватило бы кинуть клич, чтобы к нему стащили весь оставшийся от прежних поколений скарб: от бабушкиных сервизов до кроватей со стальными прутьями), ставка была все-таки сделана на интерактивность.
Пока сценарная канва выглядит так: «Дом китобоя» — это трехкомнатная калининградская коммунальная квартира. Среди обитателей сам капитан судна, его домашние (жена и двое детей) и их сосед — журналист. У каждого персонажа своя функция в этом пространстве. Журналист, к примеру, отвечает за историю и культуру. Жена китобоя — за моду, старшая дочка расскажет о «субкультурных» войнах советского периода: точнее, о битвах район на район.
Ближайший аналог того, что собирается делать команда Александра Быченко, — это телепроекты Леонида Парфенова, когда через совершенно незаметные и примелькавшиеся глазу вещи можно прочитать между строк слегка иную версию истории страны.
Здесь механизм рассказа устроен примерно таким же образом. На кухне будет рассказ о продуктовом наборе советского гражданина, в гостиной — о женской моде того времени. Впрочем, у «Дома китобоя» предостаточно рабочих режимов. Дословно пересказывать их еще до того, как проект открылся, особого смысла не имеет. Нужно только упомянуть, что некоторые предметы тут иногда оказываются не совсем тем, чем кажутся: зеркало может внезапно начать работать в режиме телевизора, транслируя кадры из порта.
На презентации концепции музея среди виниловых пластинок, черствых расстегаев с рыбой (как в советских столовых) и прочих примет того времени врио министра культуры и туризма Андрей Ермак рассуждает о неоднозначности советского периода. Консенсуса нет даже в семье чиновника: Ермак рассказывает, что спорит с собственными детьми о значении того времени, что в нем было хорошего, а что плохого. «Это дискуссионная тема», — признается чиновник.
Впрочем, Сазонову и Быченко в некотором смысле повезло. Их сценарий дает возможность обойти наиболее болевые точки советской истории. «Назовем этот момент «оттепелью», «определенной свободой». Как я понимаю, период свободы [в Калининграде] закончился взрывом [Королевского] замка. Я себе такую точку поставил. Именно тот момент, когда сказали: «Нет, ребята, будет вот по-другому». А в тот момент у людей поменялось отношение к культуре, которая тут была, стал актуален момент на сохранение этой культуры. И вот в этот момент остатки, которые могли потом восстановить, были уничтожены. На их месте поставили вот это удивительное здание (Дом Советов. — Прим. ред.). И никто не понимает, что с ним делать», — рассказывает Никита Сазонов, который за время работы над «Домом китобоя» неплохо погрузился в местный культурный контекст.
Дом Советов в этой беседе — это тоже некая метафора: «замороженный» в центральной части города груз советской эпохи. Никто толком не понимает, что с ним делать, а выглядит «монстр» пугающе. Но чаша весов уже стала склоняться в сторону того, что, каким бы страшным это сооружение не казалось, его придется интегрировать в городское пространство: от собственной истории убежать не так легко. «Это наша часть, мы не можем ее убрать. Очень часто в истории России были такие периоды, когда следующее поколение перечеркивало всё, что было до него. Я считаю, что так быть не должно. Мы — дети своих родителей. Нам нельзя это перечеркивать», — разъясняет свою позицию руководитель «Художественно-придумывательного сообщества».
Сазонов рассуждает о ностальгии по СССР, которая внезапно стала доминировать в маркетинговой и рекламной политике в отдельных сферах. Никого уже не удивишь шоколадным эскимо с обязательной надписью на обертке «Как раньше» и колбасой «2-20». Никита Сазонов считает, что это просто такой «поколенческий вопрос». «Распад Советского Союза — это очень большая травма для всех. И мы до сих пор не можем выйти из этого состояния. В одночасье, волей нескольких человек, было перечеркнуто то, что созидалось миллионами жизни», — объясняет Сазонов.
Он считает, что интерес ко всему советскому может положительно отразиться на «Доме китобоя». «Но для меня важнее создать базу памяти для жителей Калининграда. Есть библиотеки, есть фонды, есть некие хранения. Пусть это будет такое «живое хранение», — объясняет он.
Единственное, что иногда может вызвать некое неудобство у рассказчиков, — это вопросы о том, насколько была «кровожадной» работа их главных героев. «Вы знаете, они очень четко рассказывают про свою профессию. Они говорят просто: «Мы делали свою работу. Честно», — рассказывает Никита Сазонов, поясняя, что моряки всегда оставались в рамках закона: международные нормы определяли виды китов, охота на которых была запрещена. И эти запреты безоговорочно соблюдались.
Несмотря на презентацию концепции и большие планы, судьба нового музейного проекта до конца не ясна. У Александра Быченко пока еще продолжается какая-то подковерная борьба за здание для культурного учреждения. «У нас нет помещения», — разводит руками предприниматель. Одной из целей этого мероприятия могла быть попытка «уколоть» ведомство Андрея Ермака и создать определенный резонанс. В отличие от Altes Haus, Быченко не сможет разместить «Дом китобоя» в обычной жилой квартире. Ему нужно больше пространства. Как признается бизнесмен, подходящее место в городе он нашел и сейчас ведет переговоры с министерством культуры и туризма. «Пока вопрос не решен», — признается он.
Текст: Алексей Щеголев
Фото: Юлия Власова
Явление китобоя
Концепция нового музейного проекта от Александра Быченко менялась несколько раз. О квартире-музее советского периода создатель проекта Altes Haus рассказывал еще в 2015 году. В тот момент концепция нового проекта была определена не до конца: Быченко понимал, что речь должна идти именно о квартире-музее, что проект должен быть интерактивным и что для этого места надо делать определенный игровой сценарий в духе Ильфа и Петрова. В первоначальной версии речь шла о том, что в квартире должны жить моряк, алкоголик, комсомолка и еще несколько обитателей, по которым можно было бы безошибочно опознать «советский Калининград» и типичную коммунальную квартиру того времени. В тот момент у бизнесмена просто не нашлось денег на параллельный с Altes Haus музейный проект. Впрочем, «замораживать» «советскую квартиру» всё равно не собирались: создатель Altes Haus чувствовал, что проект может быть популярным. А ностальгия по Советскому Союзу, как показывает практика в других сферах деятельности, неплохо монетизируется.
Вторую жизнь проект обрел благодаря гранту благотворительного фонда Владимира Потанина. 2016 год был для калининградских культурных проектов благоприятным: тогда сразу несколько местных проектов выиграли денежное обеспечение от фонда известного бизнесмена. Среди них был и Быченко. Причем сразу с двумя проектами: помимо нового музея, совместно с историком Романом Широуховым они готовили проект «Янтарный путь».
Тогда Александр Быченко озвучил новое название проекта — «Соседи». «Это не идеологический музей. Это музей быта города. Мы будем рассказывать не о какой-то там гипотетической квартире в Советском Союзе, а о конкретной квартире в Калининграде, где должны жить калининградцы», — рассказывал предприниматель, вновь отмечая, что одним из центральных персонажей сюжета для музея станет моряк (теперь Быченко говорил, что это будет капитан дальнего плавания).
На свой проект от фонда Владимира Потанина предприниматель получил 500 тыс. руб. Деньги планировалось потратить на консультационные услуги и разработку концепции места. Заказ отдали компании «Художественно-придумывательное сообщество» (ХПС), которой руководит Никита Сазонов. Именно после его появления в проекте концепция изменилась в очередной раз. Название «Соседи» куда-то пропало, а вместо капитана дальнего плавания появился капитан китобойного судна. Поменялось и название. Теперь Быченко будет делать проект «Дом китобоя».
Советский супермен
Смена концепции дала большой простор для работы со сценарием. До середины 70-х в Калининграде базировалась китобойная флотилия «Юрий Долгорукий». Сейчас об этом вспомнит далеко не каждый. Но в конце 60-х с моряками этой флотилии была связана большая часть жизни горожан. Моряк-китобой здесь — это такая метафора, консолидирующий образ всего, что связано с Калининградом конца 60-х.
«Образ китобоя, образ суперморяка, который герой во всех отношениях: и кита бьет, и хорошая зарплата у него, и жена-красавица, и вообще молодец», — объясняет руководитель «Художественно-придумывательного сообщества» о том, почему они остановились именно на китобое.
Вокруг моряков-китобоев действительно было создано изрядное количество мифов. В моряцкой иерархии они, безусловно, относились к аристократии. Сазонов поясняет, что для их музейного проекта им был нужен именно такой привилегированный персонаж с налетом экзотики. С обычным матросом рыболовецкого траулера в качестве центрального персонажа у организаторов, скорее всего, ничего бы не получилось. Им просто необходим был главный герой, будто бы украденный со страниц советской книжной серии «Морской роман» (ее начали издавать как раз где-то в 60-е годы). Китобои подходили идеально. Они пропадали в морях по несколько месяцев, а их возвращение обставлялось с таким пафосом и непривычной для советских людей, живущих в условиях плановой экономики, роскошью, что сразу становилось понятно: если хотя бы половина из этих легенд и баек правда, то речь идет о новом «привилегированном классе», которого, согласно официальной идеологии, в коммунистическом обществе быть не должно.
«Для меня это романтический образ: море, китобои, мужчина, который стоит на носу корабля и высматривает китов. Мне он очень понравился», — рассказывает Никита Сазонов.
Чего стоят только рассказы про то, как вернувшиеся на берег моряки «Долгорукого» заказывали себе по 3 такси на брата, чтобы добраться до дома. В первом автомобиле ехала фуражка китобоя, во втором — портфель и гостинцы, а в третьем уже сам главный герой. Команда Александра Быченко познакомилась с легендарными моряками благодаря журналисту и писателю Александру Адерихину. Сами китобои горячо поддерживают легенду об отчаянных морских волках и людях из стали, отправлявшихся на другой край света бороться с морской пучиной.
За 15 лет рейсов накопилось изрядное количество баек, которые, как и положено народному фольклору, обрастают теперь изрядным количеством подробностей и деталей (факт-чекингу последние не поддаются). Кто-то рассказывает про моряка, который пошел выбрасывать мусор (натурально пошел с ведром на край борта выкидывать ветошь). Поднялась волна. Незадачливого моряка утащило в море. «Жертва» провела в воде примерно час. Китобой был чемпионом по плаванию в Одессе, и всё окончилось хорошо (лишний камешек на чашу весов образа «супермена» от советского фота).
Подобных историй множество: как флотилия из-за шторма шла исключительно на север (хотя должна была на юг), потому что не могла повернуть из-за ветра; как китобои обстреливали друг друга железными гайками (на корабли рядом с гарпунами устанавливали что-то типа рогаток), чтобы отогнать друг друга от добычи. Запретили это дело только тогда, когда эти почти корсарские «перестрелки» чуть не привели к реальным авариям. На мероприятии показывают странные по нынешним временам фотографии: распотрошенная туша кита, и прямо внутри нее стоят несколько человек с невозмутимыми лицами.
Вспоминать про подвиги китобоям нравится. Про свое якобы феноменальное богатство в обществе, где не должно было быть ощутимого классового расслоения, — не очень. Один из бывших моряков флотилии начинает убеждать, что зарплату могли задерживать по несколько месяцев. «Китобои — это патриоты. Они готовы были и бесплатно плавать», — осуждающе замечает один из моряков.
«Распад Советского Союза — это большая травма»
Музей, который готовят Александр Быченко и Никита Сазонов, — это культурное учреждение совершенно нового формата. Чтобы не превращать свой проект «Дом китобоя» в пункт приема музейного «металлолома» (Александру Быченко наверняка хватило бы кинуть клич, чтобы к нему стащили весь оставшийся от прежних поколений скарб: от бабушкиных сервизов до кроватей со стальными прутьями), ставка была все-таки сделана на интерактивность.
Пока сценарная канва выглядит так: «Дом китобоя» — это трехкомнатная калининградская коммунальная квартира. Среди обитателей сам капитан судна, его домашние (жена и двое детей) и их сосед — журналист. У каждого персонажа своя функция в этом пространстве. Журналист, к примеру, отвечает за историю и культуру. Жена китобоя — за моду, старшая дочка расскажет о «субкультурных» войнах советского периода: точнее, о битвах район на район.
Ближайший аналог того, что собирается делать команда Александра Быченко, — это телепроекты Леонида Парфенова, когда через совершенно незаметные и примелькавшиеся глазу вещи можно прочитать между строк слегка иную версию истории страны.
Здесь механизм рассказа устроен примерно таким же образом. На кухне будет рассказ о продуктовом наборе советского гражданина, в гостиной — о женской моде того времени. Впрочем, у «Дома китобоя» предостаточно рабочих режимов. Дословно пересказывать их еще до того, как проект открылся, особого смысла не имеет. Нужно только упомянуть, что некоторые предметы тут иногда оказываются не совсем тем, чем кажутся: зеркало может внезапно начать работать в режиме телевизора, транслируя кадры из порта.
На презентации концепции музея среди виниловых пластинок, черствых расстегаев с рыбой (как в советских столовых) и прочих примет того времени врио министра культуры и туризма Андрей Ермак рассуждает о неоднозначности советского периода. Консенсуса нет даже в семье чиновника: Ермак рассказывает, что спорит с собственными детьми о значении того времени, что в нем было хорошего, а что плохого. «Это дискуссионная тема», — признается чиновник.
Впрочем, Сазонову и Быченко в некотором смысле повезло. Их сценарий дает возможность обойти наиболее болевые точки советской истории. «Назовем этот момент «оттепелью», «определенной свободой». Как я понимаю, период свободы [в Калининграде] закончился взрывом [Королевского] замка. Я себе такую точку поставил. Именно тот момент, когда сказали: «Нет, ребята, будет вот по-другому». А в тот момент у людей поменялось отношение к культуре, которая тут была, стал актуален момент на сохранение этой культуры. И вот в этот момент остатки, которые могли потом восстановить, были уничтожены. На их месте поставили вот это удивительное здание (Дом Советов. — Прим. ред.). И никто не понимает, что с ним делать», — рассказывает Никита Сазонов, который за время работы над «Домом китобоя» неплохо погрузился в местный культурный контекст.
Дом Советов в этой беседе — это тоже некая метафора: «замороженный» в центральной части города груз советской эпохи. Никто толком не понимает, что с ним делать, а выглядит «монстр» пугающе. Но чаша весов уже стала склоняться в сторону того, что, каким бы страшным это сооружение не казалось, его придется интегрировать в городское пространство: от собственной истории убежать не так легко. «Это наша часть, мы не можем ее убрать. Очень часто в истории России были такие периоды, когда следующее поколение перечеркивало всё, что было до него. Я считаю, что так быть не должно. Мы — дети своих родителей. Нам нельзя это перечеркивать», — разъясняет свою позицию руководитель «Художественно-придумывательного сообщества».
Сазонов рассуждает о ностальгии по СССР, которая внезапно стала доминировать в маркетинговой и рекламной политике в отдельных сферах. Никого уже не удивишь шоколадным эскимо с обязательной надписью на обертке «Как раньше» и колбасой «2-20». Никита Сазонов считает, что это просто такой «поколенческий вопрос». «Распад Советского Союза — это очень большая травма для всех. И мы до сих пор не можем выйти из этого состояния. В одночасье, волей нескольких человек, было перечеркнуто то, что созидалось миллионами жизни», — объясняет Сазонов.
Он считает, что интерес ко всему советскому может положительно отразиться на «Доме китобоя». «Но для меня важнее создать базу памяти для жителей Калининграда. Есть библиотеки, есть фонды, есть некие хранения. Пусть это будет такое «живое хранение», — объясняет он.
Единственное, что иногда может вызвать некое неудобство у рассказчиков, — это вопросы о том, насколько была «кровожадной» работа их главных героев. «Вы знаете, они очень четко рассказывают про свою профессию. Они говорят просто: «Мы делали свою работу. Честно», — рассказывает Никита Сазонов, поясняя, что моряки всегда оставались в рамках закона: международные нормы определяли виды китов, охота на которых была запрещена. И эти запреты безоговорочно соблюдались.
Несмотря на презентацию концепции и большие планы, судьба нового музейного проекта до конца не ясна. У Александра Быченко пока еще продолжается какая-то подковерная борьба за здание для культурного учреждения. «У нас нет помещения», — разводит руками предприниматель. Одной из целей этого мероприятия могла быть попытка «уколоть» ведомство Андрея Ермака и создать определенный резонанс. В отличие от Altes Haus, Быченко не сможет разместить «Дом китобоя» в обычной жилой квартире. Ему нужно больше пространства. Как признается бизнесмен, подходящее место в городе он нашел и сейчас ведет переговоры с министерством культуры и туризма. «Пока вопрос не решен», — признается он.
Текст: Алексей Щеголев
Фото: Юлия Власова
Поделиться в соцсетях