«Калининград от московского, боярского стиля резко отличался», - Николай Власенко о городской среде, торговых центрах и парках
4 июня 2014
Афиша RUGRAD.EU продолжает проект «Город и его люди». Член Совета Федерации Николай Власенко вспомнил, каким был Калининград во времена его юности, как предпринимательский и строительный бум изменили местную городскую среду, как крупные торговые моллы испортили город с архитектурной точки зрения и почему местному бизнесу пока не стоит спешить вкладывать деньги в развитие городской среды.
В Калининград из Янтарного я переехал лет в 15, поступив в физико-математический интернат на Каштановой аллее. Это был 1978 год. И первое мое знакомство с Калининградом. Как сейчас помню, там рядом на Карла Маркса была домовая кухня. Почему помню? Если честно, в интернате очень плохо кормили. Настолько плохо, что когда я поступил в мореходку, еда там мне казалось просто райской, хотя домашним ребятам казалось, что она плохая. Единственное, что мало ее было...
Различия между Калининградом и Янтарным были заметны сразу. Здоровый город... Тем более, что маленькие приморские городки у меня тоску всегда вызывают. Особенно весной и осенью. Мы как-то с Вячеславом Генне беседовали (он тогда еще архитектором Светлогорска был), и он сказал такую фразу: «Светлогорск осенью — это идеальное место для самоубийства». И я с ним согласен. Когда у нас листья облетят, когда дождь холодный начинается и завывания ветра... Может быть, можно было бы это здесь рекламировать. Чтобы не на Бруклинский мост (считается одним из классических мест для самоубийства — прим.ред.) ездили, а в Светлогорск.
Мне кажется, что даже в те годы Калининград не был среднестатистической советской провинцией. Мощное прусское наследие и тогда на город влияло. Понятно, что состав населения был такой: 30%- рыбаки, 30%-военные, 30% -все остальные. Это обуславливало определенную прямолинейность. Но влияние Польши, как более прозападной, европейской страны, уже тогда было. Мы ловили польские каналы. Я помню даже, как на новый год была дискотека и и вдруг кто-то забежал и стал кричать, что по польскому каналу The Beatles показывают. И полдискотеки разбежалось, чтобы посмотреть.
Мне вообще кажется, что в советское время Москва была куда меньшим центром, чем сейчас. И Питер тогда как культурная столица пульсировал, и Урал, откуда все эти рок-группы и интересные люди появлялись. Сейчас все однообразно. Москва — это некий насос (как Силиконовая долина в США). Любой творческий человек, если хочет засветиться, понимает, что нужно туда ехать. Москва — мощный умножитель твоего таланта. Любая яркая вспышка оттуда становится заметна на всю страну. Тогда регионы давали яркий вклад в общероссийскую эстетику. И у Калининграда была своя эстетика. Возникали тут и «Музыкальные ринги» (они тогда только по-другому назывались), когда Владимир Янке стал возить сюда известные рок-группы. Это все происходило с дискуссиями, танцами под сценой. Я на этих концертах был, но для меня это скорее была экстраординарная ситуация. Я не был фанатом.
Когда я в 80-е начал учиться в мореходке, начались дискотеки. Их было несколько. Сверкала «Вагонка», которая была местом для мажоров. Можно было о человеке ничего особо и не знать, просто спросить на какую дискотеку он ходит. И если он ходил на «Вагонку», то это был понятный психотип — такой мажор, «золотая молодежь», человек, которому нравится быть причастным к тусовке, который искренне любит западную музыку, такой последователь «стиляг» 60-х годов. Но были дискотеки и более демократичные. Понятно, что Дома культуры Рыбаков и Моряков тоже свои мероприятия устраивали. Я ходил в ДК Моряков. Он был рядом с мореходкой и это было удобно. Увольнительные имели ограниченные сроки и чем дальше дискотека, тем меньше у тебя времени на то, чтобы вернуться.
В той или иной форме культура дискотек всегда существовала. Танцы всегда были. Либо с гармонистом, либо с ансамблем. Дискотеки были местами знакомств. Сейчас этой эстетики почему-то не осталось. Тогда многие мои сверстники переженились, перезнакомившись на таких дискотеках. Все было целомудренно. Оказывается, что можно было даже и не пить... Еще были некие специфические вещи. Мы их называли «случки». Не очень красивое слово, конечно... Военные моряки, у которых был ограниченный выход на улицу, проводили параллельные встречи в кафе с каким-нибудь девичьим курсом. Из медицинского училища или технического училища. Тоже была интересная форма досуга.
Сейчас, я даже не знаю как можно в клубах познакомиться. Когда меня на ту же «Вагонку» заносит или в Москве в ночной клуб куда-нибудь, то, на мой взгляд, все очень сложно... Во-первых, однообразная, односложная музыка: «унца-унца-унца, бум-бум-бум». Очень мощные низы. Мне всегда в музыке нравится мелодическая тема (даже у попсы), а тут просто ритмическая основа. И чем диджей навороченней, тем чаще он меняет ритм. И насколько сложно [познакомиться] в атмосфере постоянного полумрака. У нас танцы были практически при дневном свете.
В 90-е года в городе начался расцвет индивидуального строительства. Я в это время как раз в Москву попал и смотрел, как там частный сектор устроен. Меня поразило, что в Москве буйствовал боярский стиль: красные кирпичные здания, окна-бойницы с кованными решетками, сплошные заборы. А Калининград от всего этого резко отличался. Тут был европейский стиль с низкими заборами, живая изгородь, где-то сетка. Европейская эстетика была здесь очень сильно заметна.
В 90-е годы изменения в городе стали происходить в резком режиме. В 1987 году вышел указ о либерализации экономики и разрешении частной формы собственности. В чем была его великая вещь? Он резко упрощал процедуры занятия бизнесом (в отличии от нынешних). Тогда с ретроградом-чиновником, который не дает открыть прогрессивное кафе, ресторан или магазин, разговор был короткий: Да вы, что?! Это невозможно! Вы должны способствовать всему. И тогда, за счет ломки этой формации, чиновники были настолько напуганы... И на этой волне, гигантское количество людей (некоторые были, наверное, к этому даже неспособные) окунулись в сферу предпринимательства. Я считаю, что это был мощный импульс для разрыва советского человека, с его патерналисткой психологией, что тебе все должны. Очень жалко, что государство сейчас настолько настроило свои карательные и регулирующие функции, что пробиться сквозь эту толщу разрешений... Которые вроде бы и правильные, которые вроде бы и защищают простого человека, но убивают инициативу.
Чиновник в те времена был совсем другой. Я приходил к мэру Светлогорска и говорил: «Я хочу у вас сосиски жарить. Можно построить палатку?». «Да можно, а где хотите?». «Возле озера». «Ну, идите стройте». Пришел к Савенко: «Юрий Алексеевич, нужны участки. Хотим супермаркеты построить». «Сколько надо? Сейчас оформлю, идите стройте». И это дало мощный строительный бум. Строилось очень много всего. И количество переходило в качество. Понятно, что где-то и коряво строилось, где-то и некрасиво. Но только через многочисленные итерации ты приходишь к качественным вещам. Мы формировали новые индустрии строительства. И в этот период, когда произошел уход от дебилизации советского периода (в области предпринимательства), городу задались определенные строительные тренды.
Эстетика строительства и бизнеса в Калининграде формировалась отличная от остальной России. Ко мне в прошлом году приезжал приятель — генеральный директор компании «Дикси» - он увидел наш ТЦ «Европа», которую мы все ругаем. И он сказал, что это шикарный центр, что все очень грамотно сделано.
В 2005 году здесь стали строиться современные торговые центры. Их сюда даже из России приезжали потом копировать, потому что мы эти торговые центры в Европе подсматривали. Старый тип магазинов уже не мог войти в современную историю. Советские магазины строились так, чтобы посередине магазина всегда была большая очередь, а по периметру — прилавки, за которыми стояли бы женщины с высокими прическами. То есть, некая форма унижения должна была быть обязательно. Ты всегда там чувствовал себя немножко униженным. Но магазин, на самом деле, это каждодневная форма покупки. Несколько лет назад была идея, что интернет-торговля магазины убьет. Но другая теория говорила, что магазин — это еще и культурное место. Особенно магазины у дома. Мы видим, что на Западе такие магазины у дома — это еще и центры коммуникаций. Горожанин в кино гораздо реже ходит, чем в магазин. Это еще и рассадник бытовой культуры. Да, у нас был акцент на торговые центры, а не на магазины у дома. Но, фактически, торговый центр тоже считался такой торговой точкой. На Западе предприниматели не могли себе позволить строить большие магазины в центре. У нас же времена были другие и мест свободных было много... Поэтому торговые центры у нас являлись магазинами у дома. Только большими.
Безусловно, крупные торговые моллы испортили город с архитектурной точки зрения. Это был архитектурный промах. Но хочу напомнить, что когда мы строили магазин у Южного вокзала, то купили остатки «Старой башни», которая сейчас у Дома советов находится. Ее хозяева строили такую же «Башню» около Южного вокзала. Но потом они переругались. И эти металлические конструкции три года стояли нетронутые. Понятно, что было не до жиру, то есть, постройте какой можете... А мы строили продовольственный торговый центр. В продовольствии же важно, чтобы себестоимость продаж была низкая. Товар же социальный. Экономика обуславливала эстетику. Наши лучшие архитекторы придумывали всякие штучки: самолет какой-то или рубка корабля. Но когда начинали раскладывать сколько будет стоить каждое украшение, то пытались максимально все вычеркнуть. В итоге получились одинаковые брусочки.
В 2005 году восстановили Королевские ворота. Но это было восстановление немецкого прошлого. А если брать отечественную эстетику, то каких-то шедевров, которые мы могли бы после себя через 50-100 лет оставить, наверное, и нет. Нечем нам хвалиться. Единственное, может, Дом советов. Я как-то беседовал с немецким архитектором. Он сказал, что Дом советов очень интересен по своей эстетике. Эстетика интересна, если она оригинальна. И не надо ее бояться. «Горячие головы» предлагают: давайте разрушим. Зачем? Это слепок того времени. И его интересно будет через 100-200 лет посмотреть. Не сделать все под Рыбную деревню или восстановить весь город так, как он был у немцев под готический стиль... Не так уж много эпох имеют свою уникальную эстетику градостроения. Примитивизм — это же тоже стиль. Когда говорят о разрушении, мне кажется, что лучше идти по-другому пути: стройте новое. Земли в России много.
Россия вроде бы идет по алогичному пути, с точки зрения экономической мысли. Экономика говорит: что сначала ты строишь активы, а на них реализуешь стратегию. Российская действительность говорит об обратном. Владимир Владимирович говорит: «Сочи! Олимпиада!». И мы строим активы, а потом только проводим совещание: а как же мы их будем загружать? Но не факт, что это плохо. На 750-летний юбилей Калининграда было построено много, инфраструктуры и город получил толчок. Если бы не было праздников, Олимпиады или Чемпионата мира по футболу, то их надо было бы выдумать. Это некий инструмент «отсасывания» у федерального центра денег. Обычно есть традиционная логика: всем сестрам по серьгам, по 5 тысяч рублей на душу населения в год — максимум, что центр может тебе дать. А тут мощное событие: ну, ладно, давайте им еще что-нибудь дадим. Так что надо за любые праздники хвататься, которые есть. Так что, Чемпионат мира город продвинет в любом случае. Сами мы бы стадион на 45 тысяч человек никогда не построили.
Мы видим, что последние 10 лет в городе происходит бурное развитие всякого вида ресторанов. Много специалистов сюда приезжает. В основном, конечно, из Прибалтики, но есть и итальянцы, и французы. Западные франшизы появляются (не все, конечно, удачные). И в целом, если сравнивать нас с другими российскими территориями, то мы более продвинуты. Я как-то в Суздаль ездил. Остановился в лучшей гостинице, четыре звезды на фронтоне. А на деле, она из себя представляла 7 гектаров земли, где стояли штук 5 жилых боксов. И на ресепшене мне говорят: «У вас бокс такой-то, вам надо так и так пройти». Я говорю: «Хорошо, но у нас чемоданы. Не могли бы нам помочь?». А мне такую фразу говорят: «Да вы что? Это же далеко!». У нас в Калининграде такое невозможно. У нас много претензий к сервису и персоналу, но если брать общий фон, то нас только Москва и Питер превосходят.
Чего лично мне не хватает, так это формата домашних ресторанов. Где шеф-повар — это и хозяин ресторана, и директор. То есть, такой домашний, локальный формат. При том, такие рестораны иногда становятся очень популярными. Я был в Италии, жил в дорогой гостинице, но мне говорили: «Съездите в маленький, домашний ресторан, там очень вкусно». И даже в сытой, купеческой Москве, где много денег и дорогих машин, такой формат закрепился. А у нас такого нет.
У нас есть классовая ненависть к обслуживающему персоналу, которая была воспитана в советское время. Мы их называем «халдеи». Продавцы, официанты и таксисты — это 3 категории населения, которые были социально незначимы. И эта ментальность приводила к тому, что серьезных людей в этой сфере в Калининграде было мало. И если у нас есть какой-то интересный ресторан или кафе, то он, скорее всего, базируется на людях, которых под этот проект привезли. И когда мы говорим о домашних ресторанах, то его должен создавать человек, у которого есть опыт. Специалист. А таких специалистов, которые бы понимали экономику, я в Калининграде не видел.
Для меня, конечно, стрит-фуд неактуален. Я понимаю, что фаст-фуд — это специфическая еда. Но в северных, европейских странах ее делают здоровой. В той же Норвегии, где есть селедочные и прочие закусочные. И вот эти бутерброды с черным хлебом и селедкой гораздо полезней, чем пережаренный гамбургер. В Калининграде мы не видим никаких инноваций: шаверма, шаурма, псевдогамбургеры... Я как-то в аэропорту посмотрел на эти бутерброды с загибающимися краями. Надо быть очень смелым человеком, чтобы съесть такой бутерброд. А цена там была 200 рублей за чизкейк.
Я бывал несколько раз местных ночных клубах, но не часто. Ничего оригинального в культуру ночных клубов мы не привнесли. Все достаточно примитивно. А Белоруссия, где мы были на Чемпионате мира по хоккею, меня удивила. Мы сходили в ночной клуб, который называется «Гости». Мне понравилось, что там есть живая музыка: интересные ансамбли, попурри. При чем, группу «Ленинград» играют. Очень много народу, простая еда, пиво, но видно оригинальную эстетику. А у нас все слишком типично. Мне кажется, что у нас все несколько примитивно. В новейшей российской истории калининградским клубам нечего предложить.
Общественные зоны очень нужны. Я тоже люблю погулять, пробежаться или на велосипеде проехать. Мне нравится концепция полицентричности городов. Долгое время мы исповедывали подход, что самое лучшее должно быть в центре города: театры, музеи, рестораны, магазины, а по периметру — промышленные зоны. В результате, в Калининграде утром все едут на фабрики, забивая дороги, вечером — все возвращаются домой, точно так же забивая дороги. Из Балтрайона едут в центр, потом опять в Балтрайон. Полицентричность предполагает, что нужно создавать равнозначные части города. В том же Балтрайоне должны быть и театр, и музеи, и рестораны высокого уровня. Но здесь мы натыкаемся на проблему сегодняшнего градостроения в Калининграде. Программы социального строительства базируются на том, что государство компаниям, которые готовы строить бюджетные жилплощади, выделяет бесплатно участки. Но участки эти на окраинах. Эстетика у этих домов ужасная. Мне кажется, что эти кондоминимумы убивает все человеческое внутри себя. И строя дешевое жилья в определенных местах, мы создаем гетто. Получается скученность социально-незащищенных людей. Понятно, что в таком районе и дух будет угнетающий. Гарлемы в Америке так и создавались. Но когда мы говорим о полицентричности, мы понимаем, что в том же кафе может встретиться и миллионер, и пенсионер.
К сожалению, в Калининграде нет полицентричности. Мы живем на багаже того, что город сам по себе небольшой. Немцы его достаточно неплохо спланировали. Но логистика в городе с каждым годом все сложнее и сложнее. Это тупик. Нельзя делать город для машин. Город должен быть для пешеходов. В городе для пешеходов, к примеру, не строят подземные переходы. Почему? Потому что людям там неудобно. Пешеход должен через улицу переходить. Центр города должен быть пешеходной зоной. Машины туда могут попадать, хотя в Лондоне, к примеру, это платная опция. И город живет.
Когда я столкнулся в Лондоне с их знаменитой цепью парков, которая проходит через весь город, то поразился. На самом деле, там совсем немного запретов. На траве можно играть в футбол, волейбол, в любые игры. Я даже видел, как водку люди пили. Единственное, костры нельзя разжигать. И Калининграду, как мне кажется, очень важно перенять эту парковую культуру. Вложить в нее денег. Правильно сделали, что в Центральном парке установили летнюю эстраду, но все остальное там в достаточно мрачном состоянии. Эти качели... Мы, вот, считаем, что без качелей никуда не приедем. Парки нужно уводить от советской схемы «парков-аттракционов» в сторону публичных пространств. Деревья нужно в парке редкие сажать. Лип у нас у нас и так хватает: что на дорогах, что в парках. И может быть, нам действительно в парках нужны такие экзотические вещи, как уголки ораторов. Тогда парк становится центром социального движения.
В Калининграде в парках почему-то заасфальтировали дорожки, напихали аттракционов... Мне кажется, что парк должен быть местом спорта на открытом воздухе. Турники — да, качели и все, что связано с механикой (даже колесо обозрения), я бы в другое место поставил.
Мне в Калининграде не хватает некой единой эстетики. Я слышал, что в Париже есть некий «совет старейшин» - архитекторов, для которым уже не нужны деньги или взятки, для них репутация важнее. Они могут сформулировать архитектурную идею города. Смогли же на Канарских островах придумать эстетику красных, черепичных крыш и белых стен домов придумать. А у нас даже какие-то вывески в единообразную форму нельзя привести. Может быть, действительно стоит ужесточить законы, связанные с внешним видом фасадов. Ты приезжаешь в ту же Литву и в какой-то зачуханной деревне все аккуратно. И тут не в деньгах дело. Тут просто нужно привить понимание того, что внешний вид — это не твоя собственность. Даже если это твой дом и твоя квартира. Внешний вид — это общественная собственность. Внутри ты можешь хоть весь грязью зарасти, но снаружи у тебя непросто должно красиво быть, но должен быть определенный цвет и форма. Под эклектикой должна быть какая-то теоретическая база. Она не может возникать из того, что, вот, мы такие свободолюбивые, сегодня в красный покрасим, завтра - в зеленый. Бытие определяет сознание. И это может дополнительно сформировать калининградскую аутентичность.
Мы все хотели бы, чтобы бизнес-сообщество участвовало в формировании городской среды, но сейчас это невозможно. Самый главный бизнесмен — это государство. Даже по экономическим параметрам. 60% ВВП создается государством или квазигосударственными компаниями. Все остальные бизнесмены мелковаты... Но эту сферу нужно развивать. На Западе, к примеру, ту же благотворительность стимулируют экономически. Это становится частью культуры, а потом человек уже без этого жить не может. Государство в России — мощный участник любых процессов. И, если оно не будет стоять в изголовье этих процессов, то все всегда будет выходить доморощенным. Один захочет так сделать, а другой наоборот. Не будет направляющего стержня, который формирует среду, а не отдельные объекты. Мы видим, что отдельные бизнесмены что-то пытаются сделать. Та же Рыбная деревня... Но город тут же шарашит напротив многоэтажное, бессмысленное здание и убивает хорошую идею. Вот почему бизнес не сможет быть движущей силой. Государство слишком большой участник на этом рынке.
Текст: Алексей Щеголев
Фото: Вадим Хлебников, Власова Юлия
В Калининград из Янтарного я переехал лет в 15, поступив в физико-математический интернат на Каштановой аллее. Это был 1978 год. И первое мое знакомство с Калининградом. Как сейчас помню, там рядом на Карла Маркса была домовая кухня. Почему помню? Если честно, в интернате очень плохо кормили. Настолько плохо, что когда я поступил в мореходку, еда там мне казалось просто райской, хотя домашним ребятам казалось, что она плохая. Единственное, что мало ее было...
Различия между Калининградом и Янтарным были заметны сразу. Здоровый город... Тем более, что маленькие приморские городки у меня тоску всегда вызывают. Особенно весной и осенью. Мы как-то с Вячеславом Генне беседовали (он тогда еще архитектором Светлогорска был), и он сказал такую фразу: «Светлогорск осенью — это идеальное место для самоубийства». И я с ним согласен. Когда у нас листья облетят, когда дождь холодный начинается и завывания ветра... Может быть, можно было бы это здесь рекламировать. Чтобы не на Бруклинский мост (считается одним из классических мест для самоубийства — прим.ред.) ездили, а в Светлогорск.
Мне кажется, что даже в те годы Калининград не был среднестатистической советской провинцией. Мощное прусское наследие и тогда на город влияло. Понятно, что состав населения был такой: 30%- рыбаки, 30%-военные, 30% -все остальные. Это обуславливало определенную прямолинейность. Но влияние Польши, как более прозападной, европейской страны, уже тогда было. Мы ловили польские каналы. Я помню даже, как на новый год была дискотека и и вдруг кто-то забежал и стал кричать, что по польскому каналу The Beatles показывают. И полдискотеки разбежалось, чтобы посмотреть.
««Вагонка» была местом для мажоров, для последователей стиляг 60-х»»
Мне вообще кажется, что в советское время Москва была куда меньшим центром, чем сейчас. И Питер тогда как культурная столица пульсировал, и Урал, откуда все эти рок-группы и интересные люди появлялись. Сейчас все однообразно. Москва — это некий насос (как Силиконовая долина в США). Любой творческий человек, если хочет засветиться, понимает, что нужно туда ехать. Москва — мощный умножитель твоего таланта. Любая яркая вспышка оттуда становится заметна на всю страну. Тогда регионы давали яркий вклад в общероссийскую эстетику. И у Калининграда была своя эстетика. Возникали тут и «Музыкальные ринги» (они тогда только по-другому назывались), когда Владимир Янке стал возить сюда известные рок-группы. Это все происходило с дискуссиями, танцами под сценой. Я на этих концертах был, но для меня это скорее была экстраординарная ситуация. Я не был фанатом.
Когда я в 80-е начал учиться в мореходке, начались дискотеки. Их было несколько. Сверкала «Вагонка», которая была местом для мажоров. Можно было о человеке ничего особо и не знать, просто спросить на какую дискотеку он ходит. И если он ходил на «Вагонку», то это был понятный психотип — такой мажор, «золотая молодежь», человек, которому нравится быть причастным к тусовке, который искренне любит западную музыку, такой последователь «стиляг» 60-х годов. Но были дискотеки и более демократичные. Понятно, что Дома культуры Рыбаков и Моряков тоже свои мероприятия устраивали. Я ходил в ДК Моряков. Он был рядом с мореходкой и это было удобно. Увольнительные имели ограниченные сроки и чем дальше дискотека, тем меньше у тебя времени на то, чтобы вернуться.
В той или иной форме культура дискотек всегда существовала. Танцы всегда были. Либо с гармонистом, либо с ансамблем. Дискотеки были местами знакомств. Сейчас этой эстетики почему-то не осталось. Тогда многие мои сверстники переженились, перезнакомившись на таких дискотеках. Все было целомудренно. Оказывается, что можно было даже и не пить... Еще были некие специфические вещи. Мы их называли «случки». Не очень красивое слово, конечно... Военные моряки, у которых был ограниченный выход на улицу, проводили параллельные встречи в кафе с каким-нибудь девичьим курсом. Из медицинского училища или технического училища. Тоже была интересная форма досуга.
«Я приходил к мэру Светлогорска и говорил: «Я хочу у вас сосиски жарить. Можно построить палатку?»
Сейчас, я даже не знаю как можно в клубах познакомиться. Когда меня на ту же «Вагонку» заносит или в Москве в ночной клуб куда-нибудь, то, на мой взгляд, все очень сложно... Во-первых, однообразная, односложная музыка: «унца-унца-унца, бум-бум-бум». Очень мощные низы. Мне всегда в музыке нравится мелодическая тема (даже у попсы), а тут просто ритмическая основа. И чем диджей навороченней, тем чаще он меняет ритм. И насколько сложно [познакомиться] в атмосфере постоянного полумрака. У нас танцы были практически при дневном свете.
В 90-е года в городе начался расцвет индивидуального строительства. Я в это время как раз в Москву попал и смотрел, как там частный сектор устроен. Меня поразило, что в Москве буйствовал боярский стиль: красные кирпичные здания, окна-бойницы с кованными решетками, сплошные заборы. А Калининград от всего этого резко отличался. Тут был европейский стиль с низкими заборами, живая изгородь, где-то сетка. Европейская эстетика была здесь очень сильно заметна.
В 90-е годы изменения в городе стали происходить в резком режиме. В 1987 году вышел указ о либерализации экономики и разрешении частной формы собственности. В чем была его великая вещь? Он резко упрощал процедуры занятия бизнесом (в отличии от нынешних). Тогда с ретроградом-чиновником, который не дает открыть прогрессивное кафе, ресторан или магазин, разговор был короткий: Да вы, что?! Это невозможно! Вы должны способствовать всему. И тогда, за счет ломки этой формации, чиновники были настолько напуганы... И на этой волне, гигантское количество людей (некоторые были, наверное, к этому даже неспособные) окунулись в сферу предпринимательства. Я считаю, что это был мощный импульс для разрыва советского человека, с его патерналисткой психологией, что тебе все должны. Очень жалко, что государство сейчас настолько настроило свои карательные и регулирующие функции, что пробиться сквозь эту толщу разрешений... Которые вроде бы и правильные, которые вроде бы и защищают простого человека, но убивают инициативу.
Чиновник в те времена был совсем другой. Я приходил к мэру Светлогорска и говорил: «Я хочу у вас сосиски жарить. Можно построить палатку?». «Да можно, а где хотите?». «Возле озера». «Ну, идите стройте». Пришел к Савенко: «Юрий Алексеевич, нужны участки. Хотим супермаркеты построить». «Сколько надо? Сейчас оформлю, идите стройте». И это дало мощный строительный бум. Строилось очень много всего. И количество переходило в качество. Понятно, что где-то и коряво строилось, где-то и некрасиво. Но только через многочисленные итерации ты приходишь к качественным вещам. Мы формировали новые индустрии строительства. И в этот период, когда произошел уход от дебилизации советского периода (в области предпринимательства), городу задались определенные строительные тренды.
Эстетика строительства и бизнеса в Калининграде формировалась отличная от остальной России. Ко мне в прошлом году приезжал приятель — генеральный директор компании «Дикси» - он увидел наш ТЦ «Европа», которую мы все ругаем. И он сказал, что это шикарный центр, что все очень грамотно сделано.
«Крупные торговые моллы испортили город»
В 2005 году здесь стали строиться современные торговые центры. Их сюда даже из России приезжали потом копировать, потому что мы эти торговые центры в Европе подсматривали. Старый тип магазинов уже не мог войти в современную историю. Советские магазины строились так, чтобы посередине магазина всегда была большая очередь, а по периметру — прилавки, за которыми стояли бы женщины с высокими прическами. То есть, некая форма унижения должна была быть обязательно. Ты всегда там чувствовал себя немножко униженным. Но магазин, на самом деле, это каждодневная форма покупки. Несколько лет назад была идея, что интернет-торговля магазины убьет. Но другая теория говорила, что магазин — это еще и культурное место. Особенно магазины у дома. Мы видим, что на Западе такие магазины у дома — это еще и центры коммуникаций. Горожанин в кино гораздо реже ходит, чем в магазин. Это еще и рассадник бытовой культуры. Да, у нас был акцент на торговые центры, а не на магазины у дома. Но, фактически, торговый центр тоже считался такой торговой точкой. На Западе предприниматели не могли себе позволить строить большие магазины в центре. У нас же времена были другие и мест свободных было много... Поэтому торговые центры у нас являлись магазинами у дома. Только большими.
Безусловно, крупные торговые моллы испортили город с архитектурной точки зрения. Это был архитектурный промах. Но хочу напомнить, что когда мы строили магазин у Южного вокзала, то купили остатки «Старой башни», которая сейчас у Дома советов находится. Ее хозяева строили такую же «Башню» около Южного вокзала. Но потом они переругались. И эти металлические конструкции три года стояли нетронутые. Понятно, что было не до жиру, то есть, постройте какой можете... А мы строили продовольственный торговый центр. В продовольствии же важно, чтобы себестоимость продаж была низкая. Товар же социальный. Экономика обуславливала эстетику. Наши лучшие архитекторы придумывали всякие штучки: самолет какой-то или рубка корабля. Но когда начинали раскладывать сколько будет стоить каждое украшение, то пытались максимально все вычеркнуть. В итоге получились одинаковые брусочки.
В 2005 году восстановили Королевские ворота. Но это было восстановление немецкого прошлого. А если брать отечественную эстетику, то каких-то шедевров, которые мы могли бы после себя через 50-100 лет оставить, наверное, и нет. Нечем нам хвалиться. Единственное, может, Дом советов. Я как-то беседовал с немецким архитектором. Он сказал, что Дом советов очень интересен по своей эстетике. Эстетика интересна, если она оригинальна. И не надо ее бояться. «Горячие головы» предлагают: давайте разрушим. Зачем? Это слепок того времени. И его интересно будет через 100-200 лет посмотреть. Не сделать все под Рыбную деревню или восстановить весь город так, как он был у немцев под готический стиль... Не так уж много эпох имеют свою уникальную эстетику градостроения. Примитивизм — это же тоже стиль. Когда говорят о разрушении, мне кажется, что лучше идти по-другому пути: стройте новое. Земли в России много.
«Мне в Калининграде не хватает формата домашних ресторанов»
Россия вроде бы идет по алогичному пути, с точки зрения экономической мысли. Экономика говорит: что сначала ты строишь активы, а на них реализуешь стратегию. Российская действительность говорит об обратном. Владимир Владимирович говорит: «Сочи! Олимпиада!». И мы строим активы, а потом только проводим совещание: а как же мы их будем загружать? Но не факт, что это плохо. На 750-летний юбилей Калининграда было построено много, инфраструктуры и город получил толчок. Если бы не было праздников, Олимпиады или Чемпионата мира по футболу, то их надо было бы выдумать. Это некий инструмент «отсасывания» у федерального центра денег. Обычно есть традиционная логика: всем сестрам по серьгам, по 5 тысяч рублей на душу населения в год — максимум, что центр может тебе дать. А тут мощное событие: ну, ладно, давайте им еще что-нибудь дадим. Так что надо за любые праздники хвататься, которые есть. Так что, Чемпионат мира город продвинет в любом случае. Сами мы бы стадион на 45 тысяч человек никогда не построили.
Мы видим, что последние 10 лет в городе происходит бурное развитие всякого вида ресторанов. Много специалистов сюда приезжает. В основном, конечно, из Прибалтики, но есть и итальянцы, и французы. Западные франшизы появляются (не все, конечно, удачные). И в целом, если сравнивать нас с другими российскими территориями, то мы более продвинуты. Я как-то в Суздаль ездил. Остановился в лучшей гостинице, четыре звезды на фронтоне. А на деле, она из себя представляла 7 гектаров земли, где стояли штук 5 жилых боксов. И на ресепшене мне говорят: «У вас бокс такой-то, вам надо так и так пройти». Я говорю: «Хорошо, но у нас чемоданы. Не могли бы нам помочь?». А мне такую фразу говорят: «Да вы что? Это же далеко!». У нас в Калининграде такое невозможно. У нас много претензий к сервису и персоналу, но если брать общий фон, то нас только Москва и Питер превосходят.
Чего лично мне не хватает, так это формата домашних ресторанов. Где шеф-повар — это и хозяин ресторана, и директор. То есть, такой домашний, локальный формат. При том, такие рестораны иногда становятся очень популярными. Я был в Италии, жил в дорогой гостинице, но мне говорили: «Съездите в маленький, домашний ресторан, там очень вкусно». И даже в сытой, купеческой Москве, где много денег и дорогих машин, такой формат закрепился. А у нас такого нет.
У нас есть классовая ненависть к обслуживающему персоналу, которая была воспитана в советское время. Мы их называем «халдеи». Продавцы, официанты и таксисты — это 3 категории населения, которые были социально незначимы. И эта ментальность приводила к тому, что серьезных людей в этой сфере в Калининграде было мало. И если у нас есть какой-то интересный ресторан или кафе, то он, скорее всего, базируется на людях, которых под этот проект привезли. И когда мы говорим о домашних ресторанах, то его должен создавать человек, у которого есть опыт. Специалист. А таких специалистов, которые бы понимали экономику, я в Калининграде не видел.
Для меня, конечно, стрит-фуд неактуален. Я понимаю, что фаст-фуд — это специфическая еда. Но в северных, европейских странах ее делают здоровой. В той же Норвегии, где есть селедочные и прочие закусочные. И вот эти бутерброды с черным хлебом и селедкой гораздо полезней, чем пережаренный гамбургер. В Калининграде мы не видим никаких инноваций: шаверма, шаурма, псевдогамбургеры... Я как-то в аэропорту посмотрел на эти бутерброды с загибающимися краями. Надо быть очень смелым человеком, чтобы съесть такой бутерброд. А цена там была 200 рублей за чизкейк.
Я бывал несколько раз местных ночных клубах, но не часто. Ничего оригинального в культуру ночных клубов мы не привнесли. Все достаточно примитивно. А Белоруссия, где мы были на Чемпионате мира по хоккею, меня удивила. Мы сходили в ночной клуб, который называется «Гости». Мне понравилось, что там есть живая музыка: интересные ансамбли, попурри. При чем, группу «Ленинград» играют. Очень много народу, простая еда, пиво, но видно оригинальную эстетику. А у нас все слишком типично. Мне кажется, что у нас все несколько примитивно. В новейшей российской истории калининградским клубам нечего предложить.
Общественные зоны очень нужны. Я тоже люблю погулять, пробежаться или на велосипеде проехать. Мне нравится концепция полицентричности городов. Долгое время мы исповедывали подход, что самое лучшее должно быть в центре города: театры, музеи, рестораны, магазины, а по периметру — промышленные зоны. В результате, в Калининграде утром все едут на фабрики, забивая дороги, вечером — все возвращаются домой, точно так же забивая дороги. Из Балтрайона едут в центр, потом опять в Балтрайон. Полицентричность предполагает, что нужно создавать равнозначные части города. В том же Балтрайоне должны быть и театр, и музеи, и рестораны высокого уровня. Но здесь мы натыкаемся на проблему сегодняшнего градостроения в Калининграде. Программы социального строительства базируются на том, что государство компаниям, которые готовы строить бюджетные жилплощади, выделяет бесплатно участки. Но участки эти на окраинах. Эстетика у этих домов ужасная. Мне кажется, что эти кондоминимумы убивает все человеческое внутри себя. И строя дешевое жилья в определенных местах, мы создаем гетто. Получается скученность социально-незащищенных людей. Понятно, что в таком районе и дух будет угнетающий. Гарлемы в Америке так и создавались. Но когда мы говорим о полицентричности, мы понимаем, что в том же кафе может встретиться и миллионер, и пенсионер.
К сожалению, в Калининграде нет полицентричности. Мы живем на багаже того, что город сам по себе небольшой. Немцы его достаточно неплохо спланировали. Но логистика в городе с каждым годом все сложнее и сложнее. Это тупик. Нельзя делать город для машин. Город должен быть для пешеходов. В городе для пешеходов, к примеру, не строят подземные переходы. Почему? Потому что людям там неудобно. Пешеход должен через улицу переходить. Центр города должен быть пешеходной зоной. Машины туда могут попадать, хотя в Лондоне, к примеру, это платная опция. И город живет.
Когда я столкнулся в Лондоне с их знаменитой цепью парков, которая проходит через весь город, то поразился. На самом деле, там совсем немного запретов. На траве можно играть в футбол, волейбол, в любые игры. Я даже видел, как водку люди пили. Единственное, костры нельзя разжигать. И Калининграду, как мне кажется, очень важно перенять эту парковую культуру. Вложить в нее денег. Правильно сделали, что в Центральном парке установили летнюю эстраду, но все остальное там в достаточно мрачном состоянии. Эти качели... Мы, вот, считаем, что без качелей никуда не приедем. Парки нужно уводить от советской схемы «парков-аттракционов» в сторону публичных пространств. Деревья нужно в парке редкие сажать. Лип у нас у нас и так хватает: что на дорогах, что в парках. И может быть, нам действительно в парках нужны такие экзотические вещи, как уголки ораторов. Тогда парк становится центром социального движения.
В Калининграде в парках почему-то заасфальтировали дорожки, напихали аттракционов... Мне кажется, что парк должен быть местом спорта на открытом воздухе. Турники — да, качели и все, что связано с механикой (даже колесо обозрения), я бы в другое место поставил.
«Парки нужно уводить от советской схемы «парков-аттракционов» в сторону публичных пространств»
Мне в Калининграде не хватает некой единой эстетики. Я слышал, что в Париже есть некий «совет старейшин» - архитекторов, для которым уже не нужны деньги или взятки, для них репутация важнее. Они могут сформулировать архитектурную идею города. Смогли же на Канарских островах придумать эстетику красных, черепичных крыш и белых стен домов придумать. А у нас даже какие-то вывески в единообразную форму нельзя привести. Может быть, действительно стоит ужесточить законы, связанные с внешним видом фасадов. Ты приезжаешь в ту же Литву и в какой-то зачуханной деревне все аккуратно. И тут не в деньгах дело. Тут просто нужно привить понимание того, что внешний вид — это не твоя собственность. Даже если это твой дом и твоя квартира. Внешний вид — это общественная собственность. Внутри ты можешь хоть весь грязью зарасти, но снаружи у тебя непросто должно красиво быть, но должен быть определенный цвет и форма. Под эклектикой должна быть какая-то теоретическая база. Она не может возникать из того, что, вот, мы такие свободолюбивые, сегодня в красный покрасим, завтра - в зеленый. Бытие определяет сознание. И это может дополнительно сформировать калининградскую аутентичность.
Мы все хотели бы, чтобы бизнес-сообщество участвовало в формировании городской среды, но сейчас это невозможно. Самый главный бизнесмен — это государство. Даже по экономическим параметрам. 60% ВВП создается государством или квазигосударственными компаниями. Все остальные бизнесмены мелковаты... Но эту сферу нужно развивать. На Западе, к примеру, ту же благотворительность стимулируют экономически. Это становится частью культуры, а потом человек уже без этого жить не может. Государство в России — мощный участник любых процессов. И, если оно не будет стоять в изголовье этих процессов, то все всегда будет выходить доморощенным. Один захочет так сделать, а другой наоборот. Не будет направляющего стержня, который формирует среду, а не отдельные объекты. Мы видим, что отдельные бизнесмены что-то пытаются сделать. Та же Рыбная деревня... Но город тут же шарашит напротив многоэтажное, бессмысленное здание и убивает хорошую идею. Вот почему бизнес не сможет быть движущей силой. Государство слишком большой участник на этом рынке.
Текст: Алексей Щеголев
Фото: Вадим Хлебников, Власова Юлия
Поделиться в соцсетях