В рамках проекта «Город и его люди» калининградский литератор Игорь Белов (который сейчас живет по большей части в соседней Польше) рассказал Афише RUGRAD.EU о контркультурной истории города, первых подпольных клубах, сказочном Светлогорске, «лихих 90-х», буржуазных «нулевых» и особенностях местного менталитета.


В Калининградскую область я приехал из Ленинграда, когда мне было 7 лет. Мой отец был военным и занимался строительством аэродромов, в результате его отправили в Калининградскую область. Сначала мы какое-то время жили в Светлогорске, а когда мне было 15 лет, мы уже переехали в Калининград. Ощущения провинции от города у меня совершенно не было. У меня было ощущение экзотики. Конечно, Ленинград – это огромный и очень красивый город, но несмотря на все это, Калининград и Светлогорск на меня совершенно волшебные впечатления произвели. Мне объяснили, что это такая нестандартная, бывшая немецкая земля, что здесь когда-то был Тевтонский орден и вообще это был плацдарм для нападения на соседей. Меня, естественно, это страшно завораживало.

Первое, что я здесь увидел – это эти безумные дороги с деревьями по обочинам с белыми полосками. Они на меня огромное впечатление произвели. Мне объяснили , что их тут понасажали, чтобы с воздуха передвижение техники было не видно. Меня это вштырило совершенно с первых же дней. Отец мне показал Кафедральный собор (точнее его руины), объяснил, что здесь могила Канта, но кто такой Кант я тогда еще не знал… Мне показали Дом Советов, что на месте его был Королевский замок. И так все это стильно и круто звучало, что и Дом Советов мне не показался уродливым. Все-таки эта тень замка его облагораживала. И я до сих пор не могу сказать, что так уж меня этот Дом Советов ужасает. Не могу сказать, что я в восторге от того, как он выглядит, но и не то чтобы сразу блевать тянет.

Я не очень тогда разбирался в типологии советских городов, но все-таки чувствовалось, что Калининграда – это совсем что-то другое. И Светлогорск, кстати, тоже со всей своей черепицей. Все эти маленькие города: Светлогорск, Пионерский, Зеленоградск выглядели очень экзотично. И вообще все это у меня вызывало ощущение, что я в какой-то Изумрудный город попал. Такой вот город сказок.

Я очень хорошо помню первые полуподпольные частные магазины грампластинок. В городе было два официальных магазина: «Аккорд» и «Мелодия». «Аккорд» был напротив «Балтики», а «Мелодия» , то ли на Московском проспекте, то ли на Ленинском. Но там, конечно, была полная шняга, купить там нормальную музыку было практически невозможно. Если изредка там появлялась пластинка The Beatles или Rolling Stones, то это было нечто. Но потом ближе к началу девяностых появились странные полуподпольные магазинчики. Люди туда привозили либо настоящий винил из-за границы (он стоил бешеных денег), либо паленый винил из Москвы и Питера (он стоил меньше, но тоже дорого). И там можно было купить нормальную музыку. Очередей там не было, потому что никто о них не знал.

Я не могу сказать, что в Калининграде противостояние «советский –антисоветский» было каким-то острым. Здесь это вообще никого не интересовало. Этого пресловутого «совка» ( которого, к сожалению, в России и по сей день много) я в Калининграде никогда не чувствовал. Здесь этим никто не заморачивался. И мне казалось, что никто в Калининграде по этому поводу не парился.

Тусовочная жизнь у меня началась позже, чем надо (у меня вообще все происходит позже, чем у нормальных людей). В 90-е годы уже все было поинтересней. Я свои 90-е годы и вообще 90-е годы не очень люблю… И не потому, что это были «лихие 90-е» или какие-то бандитские времена, как нам сейчас пытаются представить. Нет. Я как раз уверен, что 90-е – были самым свободным десятилетием в российской истории и жаль, что эта степень свободы утрачена. Я просто себя в 90-е не люблю. Я тогда был страшно неуверенным в себе человеком и мне это сильно жизнь отравляло… Но я очень хорошо помню город того времени.


В университете у меня тогда была очень интересная жизнь. Она клубилась, во-первых, около областной библиотеки (там где памятник Шиллеру). Мне это место до сих пор очень дорого. Мы там тусовались, пили, знакомились с девушками, обсуждали книжки. Хорошее было место. Сейчас его очень сильно испортили, поставив там эту пошлую колоннаду и вырубив деревья. А тогда это было клевое место. Рядом был сквер с «Быками», где продавали марихуану. Я тогда еще, правда, не курил.

В 1995-96-м году появился такой клуб-бар, который назывался «Икстлан». Название нас, конечно, отсылает к Карлосу Кастанеде, ко всем этим делам… Он находился тогда в здании кинотеатра «Россия». Действительно было очень прикольное место: там всегда царил полумрак, в туалете было наблевано, какие-то свечки безумные. Стены были расписаны таким художником (не знаю его настоящего имени), назывался он Зуй Болотный. Царствие ему Небесное, он умер 10 лет назад. Не знаю уж, что там случилось, но боюсь, что ничего хорошего. И вот стены там были расписаны этим Зуем Болотным. Художественный жанр назывался «Непотребство», потому что, якобы, он их расписывал половым членом, обмакивая его в краску. Но не знаю насколько это правда….

Там еще были очень странные коктейли. Названий уже сейчас не припомню, но не «Слеза комсомолки». Что-то позабористей и позаковыристей. Но малоприличные названия были, достойные книги «Москва-Петушки».

В «Икстлане» сидели разные наши случайные и неслучайные знакомые. Туда приходили рок-музыканты, джазовые музыканты, молодые поэты. Народ сходился-расходился, завязывались какие-то романы. Вот это и был «Икстлан». Самое интересно, что «Икстлан» постоянно переезжал. Это тоже было смешно. Из кинотеатра «Россия» он переехал в подвал филармонии. И там в 1998 году была презентация самиздатовского альманаха «Насекомое», который был очень важен для тогдашней литературной жизни. Потом клуб переехал в башенку рядом с Островом. Но самый буйный период у «Икстлана» был все-таки в 96-97 годы, когда он был в подвале кинотеатра «Россия». Тогда считалось, что туда круто ходить. Туда, конечно, ходило много очень странного люда. Очень разные персонажи. Были просто какие-то тусовщики глупые, очень понтовые. Они были ребята начитанные, но при этом такие снобы. Они там ни хрена не делали, сидели и рассуждали о Кафке или Борхесе и это все, чем они занимались. Где они сейчас – не имею ни малейшего представления, но помню, что была такая пена. Но при этом там попадались и личности очень забористые. Это были совершенно отвязные, опасные и по-хорошему высокомерные ребята: тот же Зуй, Попадин там появлялся, Дима Пономарев замечательный поэт и музыкант, ребята из группы Tilted Walls (сейчас они уже в Москве, играют там какую-то хрень и называются «Джанирадари»), джазмены какие-то, электронщики, группа Los Chikatilos. Всех уже не упомнишь, потому что жизнь всех страшно раскидала.

Потом в городе появился еще один центр культурной жизни, к которому я имел уже более осознанное отношение, поскольку чуть-чуть подрос. В 1998 году появилась такая тусовка - арт-клуб «Ревнители бренности». Появился он при филиале немецко-русского дома на улице Краснознаменской. Мотором всего этого была очень интересная личность – Дмитрий Шелепов, сын покойного Игоря Шелепова. Дима был такой стихийный культуртрегер. Сам он особо ничего не писал, какую-то только прозу смешную. Вообще он был дилером и занимался тем, что наркотой торговал. И, к большому сожалению, его несколько лет назад убили. Очень это грустно, классный парень был. Как написал Жадан (Сергей Жадан – украинский поэт и прозаик, прим.ред.) : «Демократия начинается тогда, когда убивают твоего дилера». Вот демократия и началась…

Шелепов придумал этот клуб «Ревнители бренности» и мы туда радостно влились. Группа «Мистические вибрации корней» со своим рэгги там выступала, там были фотографы, поэтические вечера, выставки и до хрена всего. Все это продолжалось несколько лет и проходило очень буйно. Никто особо не контролировал, что там происходило, поэтому народ бухал и разве что не совокуплялся.

Как известно, 90-е годы в Калининграде – это эпоха победившего брит-попа. Мы этим, собственно, от материковой России и отличались. Вся страна слушала либо классику, либо русский рок, а в Калининграде активно слушали брит-поп: Radiohead, Oasis, Blur – они тогда активно альбомы выпускали. Естественно, меня эта волна захлестнула. Я до сих пор эту музыку очень люблю. До сих пор и Radiohead, и Oasis слушаю, и очень меня это радует. Я вообще заметил, что счастливым образом отличаюсь от своих ровесников тем, что идеалов молодости я не предал. Они сейчас каким-то буржуазным жиром обросли и все это предали и ни хрена уже не слушают. А я до сих пор все это слушаю и совершенно счастлив.


В «нулевые» сразу было заметно, что эпоха сменилась. Но мне тут повезло: я все-таки к «потерянному поколению» не отношусь. Я много таких людей встречал, которые так говорили: «Мы – «потерянное поколение». И многие из них были правы. И я был свидетелем такого поколения, которое выросло в СССР, а потом жизнь изменилась радикально и страна ушла под воду. И они как-то растерялись. Я таких людей видел и это довольно печальное зрелище. А мне повезло: все фазы моего взросления совпадали с историческими катаклизмами и переменами. Девяностые закончились, закончилась юность и началась взрослая жизнь. И все это совпало с каким-то буржуазным ожирением в стране (не случайно «нулевые» называют «тучными»). Город в это время очень сильно богател и жирел. И в этом смысле он мне стал немного неприятен. Появился средний класс. Нет, это очень хорошо, что он появился. Но, к сожалению, наш российский средний класс он от идеального среднего класса взял все плохое, а хорошее брать не стал. Он взял этакую надменную сытость, цинизм, презрение к художнику, хищнический прагматизм. И не взял, при этом, добродушие, толерантность или уважение к другому. К сожалению, получилось вот так. Мы в этом году с моей подругой (она полька) были в Калининграде. И она заметила, что люди в супермаркетах здесь очень агрессивны и ходят с каменными лицами. И это не случилось в одночасье , это случилось не потому, что «Крым –наш!», это случилось 15 лет назад.

В «нулевые» в моей жизни произошли радикальные перемены. Я тогда впервые поехал в Москву на какую-то литературную жизнь. Тогда я начал активно ездить в столицу, печататься во всяких журналах и выезжать за пределы Калининграда. В том числе, и за границу. Для меня «нулевые» - это бесконечные поездки. И тогда я очень четко представлял, что это типичная ситуация для калининградского литератора. Калининград – это место, куда ты приезжаешь перевести дух и передохнуть. То есть, то же самое, что было во времена Тевтонского ордена. Это плацдарм. Это аэродром, с которого ты взлетаешь, чтобы бомбить окрестности. Но бомбить их уже не оружием, а стихами. Калининград – это идеальное место для покорения мира, извини, пожалуйста, за этот пафос.

В «нулевые» волна контркультурных клубов типа «Икстлана» закончилась. Все это перешло в другое качество. Люди научились вести клубный бизнес и делать деньги. И не просто какие-то деньги, а деньги большие. Но некоторые энтузиасты все-таки появлялись, они не вымерли так сразу. Именно поэтому и появилось место, которое я вспоминаю с большой теплотой. «Бумбежка», которая была напротив нынешнего «Репортера». Там, конечно, было очень хорошо. Там постоянно играл джаз и джазом там было пропитано все. Это было богемное место и не сказать, чтобы буржуазное.

Калининград, конечно, не похож ни на что. Я говорю как человек много ездивший и по России, и Европе. Ни в коем случае на какой – нибудь польский городок он не похож. Он даже на Варшаву не похож. Все польские города, в хорошем смысле слова, одинаковые: Краков или Вроцлав – будешь пьяным идти, то даже не сообразишь где ты. Там все одинаково устроено: площадь, рынок, Старый город, а дальше начинаются жилые районы. Варшава, конечно, другая. И мне здесь очень хорошо, потому что город современный, очень открытый и совершенно не ксенофобский: тут каждой твари по паре. И Калининград, в этом смысле, тоже город открытый. Но он все равно ни на что не похож. Это что-то с чем-то и ни с чем не сравнимое.

Я не могу сказать, что менталитет калининградца так уж отличается от менталитета россиянина. Отличается, конечно, но я бы это не идеализировал. Точно так же, как я убежден, что и никакой калининградской поэтической школы не существует. Уральская поэтическая школа – да, она безусловно существует. У них есть своя мифология, культовые персонажи, то есть все очень серьезно. Калининград литературную школу не дал. Мы все-таки нормальные русские люди со своими плюсами и минусами. Есть, конечно, определенная европейскость. Точнее понимание людей, где они живут. Это понимание в людях чувствуется. Когда я в этом году в город приезжал, мне было приятно, что Калининград первым в России отрезвел от этого имперско-патриотического угара, от этой «Русской весны». Естественно, протрезвеют все. И отрезвление будет ужасным, похмелье будет страшным, будет такой делирий. Но Калининград протрезвел быстрее и мне кажется, что его судьба, может, и сбережет.


Текст: Алексей Щеголев
Фото: rugrad.eu, предоставлено собеседником