Точно так же на набережной я увидел первые строительные [элементы] шара [Музея Мирового океана] я, честно сказать, слегка растерялся. Это очень дорогой объект. Не факт, что вы его когда-нибудь построите (дай вам бог!). В принципе, лучше бы расчистили еще километр набережной, чем делать такой аттракцион. На самом деле город лучше трансформируется с помощью реноваций территорий.




Чего не хватает Калининграду, чтобы восстановить историческую архитектуру

Идея нового историзма возникла в конце 70-х годов. Можно посмотреть на мировой опыт, что получилось, что не получилось. Получилось вообще-то мало у кого. И это касается не только финансовых характеристик, но и функциональных: работа в исторической морфологии приводит к тому, что вы строите здание, которое не вполне функционально. В Москве это не получилось совсем.

Но есть страны, где получается. Это Израиль, Иерусалим, где восстановлен еврейский квартал. Когда я первый раз туда попал, то считал, что хожу по городу XVIII-XIX века. Что нам позволяет это сделать? Чтобы качественно восстановить [историческую архитектуру] нужны две вещи. Первая — ощущение местного населения непосредственной связи [с тем, что было раньше]. Просто физическое. Понятно, что такое еврейский квартал для евреев в Иерусалиме. Это политическая задача: они отвоевали, они всему миру показывают, что здесь всегда были. Запредельный уровень мотивации и фанатизма. Мне трудно сказать, в какой степени нынешнее население Калининграда способно отождествить себя с тем, что было здесь в 30-е годы или в XIX веке. Мне кажется, отличия некоторые есть.



Второе — это должно быть дико экономически востребовано. Что такое еврейский квартал в Иерусалиме? Там сначала поселили интеллектуалов, еврейских художников, чтобы туда приходили иностранцы и смотрели. [Сейчас] там больше ни одного интеллектуала нет: всё продано, всё прекрасно, одни миллиардеры. Но сначала была такая история: его строили как доказательство (внутреннее и человеческое), что мы здесь всегда были, а с другой стороны — как объект для туристов. Понятно, какое количество туристов [приезжает] в Иерусалим. Порядка 40 миллионов в год.

Поэтому все ваши странные идеи по строительству сараев XVIII века... Если у вас этих двух условий — невероятного патриотизма и гигантского туристического потока — нет, то у вас получается фальшивка.


Почему городские события важнее фасадов домов

Сама постановка вопроса, в каком стиле сделан дом и надо ли за это бороться, мне кажется немножко архаичной. На сегодняшний день идентичность города, чувство, что интересно у нас в городе, определяется не стилем. В большей степени это определяется тем событийным рядом, который происходит в городе.

Что такое интересное место? Меня сегодня привели на ул. Пролетарскую, где [стоят] пятиэтажки. Это вообще кому интересно? Кто на это внимание обращает по поводу стиля? А вот то, что это городской центр, интересно туда пройти и посмотреть.

Вся генеалогия урбанистики (и «Стрелки» в том числе) заключается в том, что город — это пространство плюс люди. То, как вы умеете создать людям интересную повестку, гораздо интереснее, чем то, в каком стиле у вас фасад.
  

О том, как типовая квартира в панельном доме влияет на российскую идентичность

Вопрос в том, где искать идентичность. В создании уникального или массового? Если говорить об уникальном, то, честно сказать, я не вижу, что мы создали какую-то [архитектурную] идентичность. Мои друзья в течение последних 20 лет занимаются тем, что что-то копируют. То есть пытались воссоздать. Или западный идеал современный, как в Германии, как в Италии, или еще где. Получалось лучше, хуже. Но когда я водил своих знакомых западных критиков и показывал, то они не понимали, что я им показывал, причем тут идентичность?



В массовой архитектуре у нас очень большая идентичность. У нас каждый второй человек живет в типовой квартире. Когда мы начинаем говорить, в чем идентичность, например, английская? Это таунхаус. Что такое русская национальная идентичность? Это типовая квартира в типовом доме.

Это очень высокая идентичность. Мы сегодня разрабатываем благоустройство для разных городов. Мы очень хорошо понимаем, как делать исторические центры. Так сделана Барселона, так сделан Лондон, так сделан Нью-Йорк. Там есть, над чем работать. Но не нужно изобретать. Когда вы начинаете что-то делать со спальными районами, которые [занимают] 95 % территории Москвы. В Калининграде другая ситуация, я понимаю, у вас практически все микрорайоны сделаны локальной застройкой. Но тоже [такая проблема] есть. Даже на той же набережной. За ней стоят эти типовые дома. Что с этой средой делать? Она, в общем-то, не соответствует по качеству этой набережной.

Можно посмотреть [в поисках ответа] на Восточную Европу. На Чехословакию, на Германию. Но сказать, что где-то эта проблема решена... Нет, она нигде не решена.

У нас сильный образ советского массового жилья. Мы понимаем, что такое постсоветское жилье бизнес-класса. Но мы не понимаем, что такое массовое постсоветское жилье... Мы не ответили на этот вопрос. А вопрос интересный. Когда вы говорите про Дворец Советов... Мы понимаем, что это вещь, находящаяся в мировых трендах. Модная вещь на тот момент, когда она проектировалась. Но, с другой стороны, своей стилистикой, своей выразительностью она связана прежде всего с советской типовой квартирой.



Так что идентичность есть. Просто мы ее не очень любим. Нам не нравится наша идентичность. Нам бы хотелось иметь какую-то другую. Это очень большая страна, в ней живет очень много людей, так что сделать другую идентичность быстро... Бесполезно.


О том, как пытаются соединить мясокомбинат и ювелирную фабрику

Наиболее комфортной дворовой территорией [являются] доходные дома ХIХ века. Буржуазные доходные дома — там потрясающая дворовая среда. Когда у вас возникает дворовая территория в массовой типовой застройке (например, пятиэтажками)? На сегодняшний день в массовой застройке [для двора] не остается места. При этом социально мы предполагаем, что что-то должно оставаться. Единственное, где мы это допустили, — это дети. Нам детские психологи рассказали, что дети не живут в городе. Они живут во дворе.

Единственной формой на сегодняшний день жизни во дворе является детская площадка и парковка. Детская площадка и парковка гармоничны не могут быть ни при каких обстоятельствах. Это всё равно, что соединить мясокомбинат и ювелирную фабрику. Это плохо работает. Они плохие соседи.

Усилия власти на поддержание детских площадок и содержание дворов довольно дорого обходятся. У нас сегодня партия «Единая Россия» приняла трансформацию дворов, заботу о дворах в качестве одного из главных направлений благоустройства по всей стране.



«Стрелка» как раз и занимается тем, чтобы усилия в этом направлении (я сейчас не говорю о программе партии) были более осмысленными. Сейчас это идет к тому, чтобы в регионах стали снабжать детские горки и качели бесплатной раздачей wi-fi.

Двор как категория городского развития должен быть перепридуман. У него должна быть совершенно другая задача.


Почему жилая застройка важнее священных камней с историей

Главная проблема наших городов в том, что люди друг друга не любят. Вот тот же Калининград — это город огромных пустырей, которые остались в том числе и в историческом центре. Каждый раз возникали вопросы: что делать? Чем это застроить? Вообще-то город на 90 % (да больше, наверное, на 93 %) состоит из жилья. Когда человек где-то живет, это очень хорошо. Когда ты видишь место и там живет человек — это прекрасно. Поэтому в принципе совершенно понятная вещь: во всех этих местах надо строить жилье. Очень всё просто. Но, представьте себе, мы сейчас здесь [в Кафедральном соборе на острове Канта] сидим и кто-то вдруг сейчас скажет строить жилье: «Да вы с ума сошли? Здесь же невероятная концентрация истории, здесь же Кант похоронен! А вы [здесь] богатеньких поселите? С ума сошли? Это надругательство, это кощунство».



В результате получается, что люди — это что-то очень неприятное: вроде тараканов, крыс. А есть священные камни, есть священная природа. Конечно, любой парк лучше, чем жилье. Давайте везде оставим парки: «Не дай бог, понаедут, неизвестно откуда взялись и заселятся тут. Сволочи!» Это особая атмосфера российского города, которая, на мой взгляд, является частью нашей идентичности. Надеюсь, что она со временем будет преодолена. Но пока мы далеки от этого.


Про разницу между торговыми центрами и городскими рынками

Качественный рынок — это фантастическое городское достояние и сложно настраиваемый инструмент. Если у нас в городе получился [такой рынок], то это достояние, которым все дышат: можно поесть свежих осьминогов, свежей редиски... У торгового центра есть такое свойство — он убивает все бизнесы, которые вокруг него в этом районе. После того, как у вас «сел» торговый центр, на километр на соседней улице не останется ничего: все парикмахерские и так далее. Как только у вас там возник рынок, то будет наоборот: на километр будут лавки, которые почему-то сбежали из рынка. Рынок является катализатором развития района. А торговые центры — уничтожителем.