Нет, конечно, есть совсем другой рэп — каноны жизнерадостной поп-музыки никто не отменял и в этом жанре. Но, кажется, никогда панковский манифест No future не звучал в настроениях российской музыки так громко, как сейчас. Русский рэп к 2018 году — это еще и литературоцентричное явление. Пока герои «Нашего Радио» до сих пор пребывают в плену глагольных рифм, в хип-хопе ритуально расшаркиваются перед французскими «проклятыми поэтами» и русскими футуристами, поминают Говарда Лавкрафта и Ирвина Уэлша, а у Оксимирона на его странице в социальной сети вообще можно найти «список литературы на лето» от Эдгара По до Уильяма Берроуза, Эдуарда Лимонова и позабытого пражского мистика Густава Майринка.

Типичный пример такого разросшегося влияния — концерт рэпера Хаски в клубе Yalta в прошедшую субботу. Основная масса аудитории — люди в диапазоне от 16 до 20 с небольшим — то есть та возрастная группа, в эксплуатации которой упрекают оппозиционера Алексея Навального. Черные футболки с рисованным лезвием ножа, капающими слезами и надписью «Беги со мной или от меня», воинственные татуировки на лицах и воскресшие из небытия «адидасовские» три полосы на спортивных штанах — реверансы в сторону трэш-культуры российских 90-х, про которую большинство слушателей в силу возраста могут знать по чужим пересказам да вырезкам из «глянца». Эта иррациональная любовь к «лихим 90-м» у поколения, у которого вся осознанная жизнь умещается в эпоху Владимира Путина, укоренилась вопреки всем страшилкам из телевизора. Им, видимо, пока сложно объяснить про «крупнейшую геополитическую катастрофу века», после которой страну пришлось «поднимать с колен». Но из стерильных «десятых» последнее десятилетие прошлого века выглядит временем куда более веселым, когда социальный лифт работал с бешеной скоростью. Про дефолт, расстрел Белого дома и Первую чеченскую кампанию им в лучшем случае расскажут родители. А аляповатые первые рейвы и танцующий Ельцин с хмельным огоньком в глазах — это вещи, которые и сегодня кажутся крутыми 18-летнему.



«Я не знаю, как будет, и я не знаю, как быть, слепые руки обстоятельств нас задушат как котят», — послушно чеканит хор вслед за Хаски. Кажется, что этот гимн неустроенности и откровенного лузерства — настоящий манифест поколения в этот субботний вечер. Манифест тех, кому ничего не светит. Ни в настоящем, ни в будущем. Во всяком случае, для тех человек 500-600, что добрались до концерта.

«И мертвый человек поет, что мертвый человек на вкус, как «Орбит-человек». Жуть», — читает Хаски. Его альбом «Любимые песни (воображаемых) людей» стал одним из главных музыкальных событий 2017 года (хотя альбомы выпускал и до этого). Его клип «Черным черно», где рэпер корчится в кадрах так, словно его тело крепится на механических шарнирах, сходу окрестили «мамлеевщиной». Но это было только апперитивом перед тем потоком хтонического ужаса, который рэпер вываливал на слушателя на пластинке. «Музыка сломанных глаз», мертвые люди на страницах в «Инстаграме», «очереди к кожному врачу» и собственная черепная коробка, превратившаяся для ее носителя в настоящую, а не иллюзорную тюрьму. Если слушать альбом с первого до последнего трека, то вырисовывается географическая карта малопригодного для нормальной жизни пространства, где «люди пахнут супом», а все признаки жизни номинальны. Остается лишь добавить голосом Юрия Шевчука: «Это твоя Родина, сынок!».



У ДДТ сейчас вышел новый трек «Любовь не пропала», который в принципе мог бы претендовать на статус эдакого манифеста в духе «Не стреляй - 2». Но у Хаски и его поколения другой рецепт против «ненавистного террариума» в духе книг раннего Лимонова: «Обезглавить, обоссать и сжечь».

Хаски не одинок в этих не слишком жизнерадостных взглядах на будущее. У рэпера ATL картины будущего — это расцветающие за горизонтом ядерные грибы и глобальная скотобойня для человечества, где демиург достает ножик из-за пазухи.

Даже в треках у Славы КПСС, получившего львиную долю своей сегодняшней медийной известности, благодаря победе в баттле над Оксимироном, а теперь пытающегося монетизировать свалившуюся на него популярность, нет никакого образа будущего. Может быть, потому, что образ будущего — это вообще крайне дискуссионный и болезненный вопрос для любой постмодернистской конструкции (а рэп Славы КПСС — безусловно, постмодернистский).

При всей пестроте вариантов будущего его выбор может показаться сегодняшним молодым не таким уж и разнообразным: с одной стороны — казаки, которых субсидирует правительство, а с другой — стартаперы. С одной стороны — непонятные люди в костюмах, благодаря которым отменяются концерты, а с другой — «молодые технократы». И места в этих двух лагерях хватит далеко не всем.

Тут можно долго рассуждать о том, что где-то в подземельях сети «ВКонтакте», между «шутками про мамку» и картинками с котиками будет вызревать музыка новой перестройки. Когда Ксения Собчак в рамках следующей президентской кампании будет встречаться с избирателями в кинотеатре «Заря», то на свитшоте у нее будет цитата из Хаски про «обезглавить, обоссать и сжечь» (сам рэпер, который выступал на Донбассе и записывал песни с писателем Захаром Прилепиным, вряд ли такому бы обрадовался). А не как сейчас набившая оскомину цитата из «Перемен» «Кино».

Впрочем, революция, которая сейчас происходит в российском хип-хопе, — это далеко не первый «бунт на продажу» в истории человечества, который был благополучно пережит, отрефлексирован и монетизирован. Любая контркультура с течением временем благополучно становится частью мейнстрима. А воинственные татуировки на лицах остаются просто татуировками на лицах. «Вся ваша мудрость умещается в наколке. Вся ваша юность — это надпись на футболке», — рисует образ будущего молодая певица Монеточка — еще один герой этого поколения. В подобной картинке мало героизма. Но очень много реализма.