Сегодня Круазетт атаковал мужчины в малиновых сапожках, которые держатся друг с другом за руку, и все потому, что в новом фильме Стивен Содерберг показывает, как Майкл Дуглас в засос целуется с Мэттом Дэймоном. Содерберг обещал, что это будет его последний фильм. Такая финальная черта под плодотворной карьерой. А только стало казаться, что он совсем разошелся. В этом году успел снять целых два фильма. Первый показал на Берлинале, второй - в Каннах. Я уже начал думать, что если дело так пойдет, то скоро каждый фестиваль планеты сможет включать в программу по новому фильму Содерберга, на всех хватит. Не человек, а машина по изготовлению слова «СНЯТО». И вот фильм про геев, и конец.
Майкл Дуглас не только целуется с Мэттом Дэймоном, они время от времени одновременно раздеваются, и Мэтт Дэймон ложится сверху Майкла Дугласа. Друг на друге они выглядят довольно живописно. На гала-премьере они выглядели очень по-мужски, все-таки один из них играл роль мачо Джейсона Борна, а второй мачо миллиардера с Уолл-стрит, воплощения мужественности. И никто из них не пытался положить другому руку на коленку. Я думаю, они сдерживались. Всем известно, что вовремя съемок фильмов очень часто вспыхивают романы, и это должен быть как раз такой случай. Все эти борны и миллиардеры - дымовая завеса. Сейчас, правда, в ней уже давно нет надобности. А вот в 70-е все боялись. Они это называли сидеть в шкафу и никому не рассказывать о своей сексуальности.
Так вот, Дуглас сыграл свою лучшую роль, ощущение, что он вообще не играл. Сюжет такой. За долго до Леди Гага и Мэрилин Мэнсон, в далеких 70-х был, такой пианист Либерачи. Однажды он вышел на сцену гигантского театра под открытым небом Hollywood Bowl, и окинул взглядом трибуны. В те времена все рояли были черные и одежда у пианистов была черная - черный пиджак, бабочка, все как положено. И он подумал: 
- Черный рояль, черная одежда, да меня же с такого расстояния вообще никто не увидит. Черная точка рядом с другой черной точкой. 
С тех пор он решил одеваться иначе. Одевал белые шубы, которые волочились за ним на пять метров позади, унизывал пальцы золотыми перстнями, стразами, бисером, аметистами, бриллиантами - и все это с ног до головы, а потом пошел еще дальше и стал украшать стразами свои рояли, а потом взял моду ставить на свой рояль огромный блистающий канделябр. Поэтому фильм Содерберга и называется "По ту сторону канделябра". Что было по эту сторону, всем известно, Либерачи написал об этом автобиографию, где называют некую Соню любовью всей своей жизни. А вот по ту сторону канделябра происходили иные вещи. Тогда все боялись говорить вслух о своей гомосексуальности, у них это называлось "выйти из шкафа", то есть придать этому публичность. Они этого очень боялись. У Либерачи были толпы поклонников женщин, и если бы они узнали, что он любит мальчиков-блондинов, они бы ему этого не простили. И он скрывал, как мог. Одевал белые шубы, с волочащимся на пять метров подолом, выходил на сцену, и никто не догадывался. Наивные были времена. А звезды боялись лишиться успеха, боялись бойкота, боялись самих себя. Все прямо как у нас сейчас.
Я вспоминаю наших мужчин, у которых при словое гей начинают вздуваться на шеях бычьи вены. Они готовы забить геев насмерть или жестоко над ними издеваться, как в детстве, когда в пятилетнем возрасте мальчики отрывают жуку лапки одну за одной. Наши мужчины говорят, что геи этого заслуживают, потому что это противоестественно. Я вспоминаю свою работу в Германии на ферме. Там быки жили отдельно от коров и время от времени друг на друга запрыгивали, такова их природа. Конечно, можно сказать, что это были немецкие быки, а наши не такие. Я вспоминаю фильм "Красота по-американски", самые яростные гомофобы часто оказываются латентными геями. Они злятся на открытых геев, потому что у самих так и не хватило смелости признаться в своей сексуальности себе и всему своему окружению, и потому они злы на тех, кто смелее. Я вспоминаю фильм "Горбатая гора". Мы показывали его в «Заре». Некоторые жаловались, некоторые игнорировали, а некоторые выходили все в слезах, и понимали, что речь в фильме о человеческой любви, и неважно, одинакового пола влюбленные или разного, любовь важнее половых признаков. Я помню, двух женщин, одна хотела идти, а вторая не могла сломать свое предубеждение, они подошли ко мне и спросили, что им делать. Я сказал, сходите, это отличный режиссер (тот самый, что позднее снял "Жизнь Пи"), это замечательные актеры, фильм уже признан во всем мире, а то, что вы испытываете скорее говорит о вашей ограниченности, о том, что вы хотите, чтобы все были похожи на вас. Это неправильно, красота и хрупкость мира в многообразии. Микеланджело, Чайковский и Оскар Уайльд - не просто так были геями. Это дает какое-то особенно тонкое ощущение от мира и позволяет создавать нечто отличное от всего остального. Они меня послушались, а через два часа вышли другими людьми, они выплакали себе все глаза, все платья были в слезах и соляных разводах, они сказали, что узнали нечто новое о любви, думали уже все знают, а оказывается нет.
Либерачи знакомится с молодым парнем, чью роль играет Мэтт Дэймон, он переселяется в его дом, который находится уже по ту сторону кича. Они живут вместе, Либерачи дарит своему мальчику драгоценности, обещает его усыновить, делает себе пластическую операцию, чтобы не выглядеть на 70 лет, делает своему мальчику пластическую операцию, чтобы тот был похож на Либерачи в молодости, сажает его на таблеточную диету, тот подсаживается, становится наркоманом, они скандалят, его наряды становятся все гламурнее, его шоу начинаются с того, как он парит над роялем, они ссорятся, они расстаются, он находит себе нового мальчика, они судятся, он лежит при смерти, скорей всего, у него СПИД, но никто в этом не признается, СПИДА у гетеросексуалов, любящих девушку по имени Соня, просто не может быть. Это драма, это комедия, это трагедия, это мелодрама, последний фильм Содерберга получился.
Я сижу на афтер-пати на Nikki Beach, болтаю с друзьями, и вдруг чувствую, как мне на шею ложится мужская рука и бархатистый голос спрашивает:
- Может быть я вас угощу?
Я не поворачиваюсь, не бью его кулаком в переносицу и потом не добиваю на полу ногами, не сворачиваю ему шею и не пытаюсь сделать так, чтобы из его черепа торчали доски стола и осколки наших бокалов, я просто спокойно говорю, что сейчас подойдет моя девушка, и я проведу вечер с ней. Я желаю ему удачи, я говорю:
- Надеюсь, ваша девушка сегодня тоже придет.
Он убирает руку с моей шеи, он извиняется, он говорит, что ошибся, он принял меня за другого, и уходит.
Приходит Снежа, и я прошу ее посмотреть, нет ли у меня чего-нибудь на шее, она смотрит, говорит, что там ничего нет.
Это была просто рука другого человека. Расслабьтесь и выпивайте с теми, кого любите.


Текст: Артем Рыжков

Дневники Каннского фестиваля. День 7.
Дневники Каннского фестиваля. День 6.
Дневники Каннского фестиваля. День 5.
Дневники Каннского фестиваля. День 4.
Дневники Каннского фестиваля. День 3.
Дневники Каннского фестиваля. День 2.
Дневники Каннского фестиваля. День 1.
Дневники Каннского фестиваля. Дорога в Канны.