Врио губернатора Антон Алиханов никогда не скрывал свой культурный бэкграунд. Правда, когда 30-летний глава региона начинает рассказывать о музыке, это производит странное впечатление. Где-то он наигрывает отрывок из Pink Floyd для одного федерального канала, где-то начинает рассказывать, что для участников форума «Балтийский Артек» исполнил бы у костра под гитару Hotel California группы Eagles (что несколько не характерно для «молодого технократа», как будто ему 60, а не 30). Афиша RUGRAD.EU решила выяснить, что входит в культурный бэкграунд членов команды Алиханова, а также какие книги, музыкальные группы и фильмы повлияли на становление их личностей.


Александр Шендерюк-Жидков, врио вице-премьера по реальному сектору



Мое восприятие культуры делилось на две части. Первое мое сознательное увлечение — группа «Агата Кристи». А от отца — Queen, Rolling Stones, The Beatles. Queen у меня был the best of, так что там вообще всё, что надо, было. Bohemian Rhapsody мы недавно пели с другом [в караоке], так что, в принципе, слова помню.

Помимо The Beatles, где всё такое простенькое, были Venus and Mars (альбом группы Пола Маккартни, его жены Линды и группы The Wings. — Прим. ред.). И ты всё это слушаешь-слушаешь, 6 лет, 10 лет, а потом идешь в средние классы. И тут в 5–6 классе в тебя врывается уличный шансон или какой-нибудь безумный Скэтмэн Джон, или группа 2 Ulimited, Ace of Base. Кстати, говорят, Ace of Base в Калининград приезжают. Надо сходить. 

Я услышал «Агату Кристи» первый раз, когда у них уже вышел «Опиум». Но я пошел и купил «Позорную звезду». Сейчас я слушать «Агату Кристи» не могу. Депрессивно. Как это вообще возможно слушать? Но «Как на войне» даже на гитаре еще могу сыграть.

А дальше всё, как обычно, начинается: ДДТ, БГ. Помню, лет в 16 первый концерт БГ на «Вагонке». А потом всё скатывается в «Ленинград».

На концерте «Ленинграда» я был. Даже колонку для «Афиши» [газеты «Комсомольская правда»] написал. Это был 2001 год: если ты пишешь колонку для «Афиши», то ты получаешь бесплатный билет. Я даже помню ее название (глупое) «kaliningrad.spb.ru». Шнур тогда играл с калининградским оркестром, и концерт был не в основном зале, а в маленьком. Мне кажется, там умереть можно было. 

В классе 10–11 я полюбил классическую музыку. Второй концерт Рахманинова я наизусть практически помню. Поэтому у меня были разные увлечения. Нельзя их систематизировать.

Читал я много, читать-то я умею... Но сильные впечатления? От «Белого клыка». Это, наверное, класс 6–7. Не знаю даже, почему «Белый клык» въелся в память. В старших классах мне нравился Достоевский и до сих пор очень нравится. Я до сих пор фанат. Буквально перед выходом в правительство «Бесов» перечитал. Готовился, так сказать. 

Достоевский повлиял на мировоззрение. Помню, когда поступал на первый курс, у меня в тетрадке две вещи были переписаны: «Легенда о великом инквизиторе» и речь старца Зосимы про то, что «жизнь есть рай». Это оказало на меня серьезное влияние.  

Очень люблю Шолохова. «Тихий Дон» — книжка, которую мало кто в школе осилил. «Войну и мир» я полтома пролистал, а «Тихий Дон» прочитал от корки до корки и вот хвастаюсь. Никак не могу решиться на второй заход. 

В студенческие годы я честно читал всё, что положено знать студенту: от «Сто лет одиночества» до ужасного отвратительного Генри Миллера. В студенческие годы всего Павича перечитал. А «Хазарский словарь» мог наизусть цитировать.

Пелевина я читал. «Чапаев и пустота» мне нравился больше, чем Generation P, но на вкус и цвет товарищей нет. Впечатление оставило, но и всё. А вот Прилепин... Он [бывший член запрещенной национал-большевистской партии], а сейчас настоящий русский патриот. 

Сейчас я очень люблю группу 25/17 и жалею, что не попал на концерт. Они играли в субботу, а в понедельник мы встретились с [продюсером и владельцем клуба «Вагонка» Андреем] Левченко, и я сказал: «Вот 25/17, может, привезешь?» А он: «Так вот они в субботу в клубе Yalta были». 

Почему Прилепин, а не Лимонов? Точно не Лимонов — Прилепин! И 25/17! А вообще я джаз люблю. И 25/17!

Фильмы... О, это сложно... Я мог бы тут умничать, но это будет не совсем честно. Хотя мы с женой, когда только поженились, ходили на Бунюэля «Скромное обаяние буржуазии». Его в «Заре» тогда показывали. Это была клевая тема, но, наверное, абсолютно некоммерческая. Поэтому Рыжков ее и похоронил. Но идея супер: показывать всё подряд — Годар, Бунюэль. А потом это спустили в зал, который закрыли из-за пожарной безопасности.

Сейчас я смотрю исключительно комедии. Потому что всё остальное напрягает. Например, последний фильм с Ди Каприо, где он получил Оскара, — «Выживший». Я честно его в быстром просмотре посмотрел: слишком серьезное драматическое повествование, не готов.
Купил себе книжку, еще не открывал, «Четвертая промышленная революция». Героически пытаюсь «Черного лебедя» прочитать. 50 страниц осилил. Книга великая! С точки зрения развлекательного контента... мемуары читаю разные.

А ещё я чаще читаю на мобильнике. Вот смотрите: открываю программу, и что там? (Смотрит в мобильный телефон.) Пушкин «Сказка о царе Салтане». Вот что значит отец четверых детей!


Эдуард Батанов, врио вице-премьера по финансовому сектору



Музыку я слушаю с того момента, как родился. Первое, что вызвало неравнодушие, — Муслим Магомаев, «Свадьба», «Карусель». Но это прям детство-детство было.

В юности уже пошла интересная музыка. Я вообще меломан. У меня в коллекции больше тысячи дисков. Pink Floyd — ой, Господи, детский сад, скучно. «Never Mind the Bolocks» Sex Pistols — это естественно. No future for me — и так далее. 

70-е: все эти Velvet Underground и прочие. Понятно, что попсовые Doors и все-все-все. И это вы еще не знаете, что я в музыке знаю.

Throbbing Gristle были. Coil — офигительные, до сих пор это круто. Я даже знал, что это гомосексуалисты, живущие в Лондоне (оба участника группы Coil мертвы, но их музыка жива). Я их обожал. «Horse Rotorvator», «Gold is the Metal», «The Wheel» — прекрасные альбомы. Какой-нибудь еще Брайан Ино Music for Airoports, индастриал, рок всякий — всё слушал. И любил. И люблю. 

The Residents люблю — это такой [ансамбль] с головами в виде глаз. Они, типа, живут, меняются, и никто не знает их лиц. Einstürzende Neubauten — обожаю вообще, это моя самая любимая группа. Ник Кейв — конечно, конечно. И еще Birthday Party, естественно. Сейчас у меня, правда, тренд — я больше этникой увлекаюсь, от Китая до арабов и так далее.

В 80-е Metallica была моя самая любимая. Но она кончилась. Я сейчас ее не могу слушать. Купил лет 7 назад mp3. Это просто скучно. Она кончилась в 1991 году. 

Русская музыка — конечно. «С песней по жизни» — это для меня «Пикник», а для жены — «Алиса». 25 декабря на день рождения Константина Евгеньевича [Кинчева] — обязательно must see. 

Книги — люблю. Первая? Раскраски.

Из школьной программы — даже не знаю, что зацепило. Понятно, что Достоевский. От него голову сносит (но это потом, конечно). «Идиот» — тяжелый совсем. Прям брр-р, брр-р. Юкио Мисима меня зацепил. В книге было написано предисловие Чхартишвили (он же Акунин), и насколько оно было офигительно написано. Я просто им зацепился. И Мураками. Но только Харуки, а не Рю. Рю — это что-то на грани фола. А Харуки поприятнее. Борхес с Кортасаром безумно в свое время нравились, полный улет. 

Жанр фэнтези, типа вот этого «Властелина колец»... Я даже книгу не дочитал. Не могу это читать. Равно как и фильм. Для меня это смешно.

Ну кто Пелевина не любит? И все — начиная с момента, когда вышел «Чапаев и пустота». И Generation P, и последняя «Крайняя битва чекистов с масонами». Мне вот предыдущая его книга [«Смотритель»] не вошла, прям заставлял себя дочитать. А последняя про масонов понравилась.

Нетипично, когда чиновник читает Пелевина? И что теперь? Перестать читать? Когда я начал читать Пелевина, я еще не был чиновником. 


Валерия Родина, пресс-секретарь губернатора



Первая запомнившаяся в детстве книга (она же и первый фильм) — это «Твин Пикс» Дэвида Линча и Марка Фроста, где-то 1993 год. Тяжелый контраст: постсоветский Питер и маленький таинственный городок, музыка Анджело Бадаламенти, сквозящий символизм и подтекст. И, конечно же, вопрос: кто убил Лору Палмер. Мне повезло, мы с мамой на книжном развале нашли сразу три книги (потом появился и «Дневник Лоры Палмер»). Мне показалось, что это полная калька с сериала, но на кинопленке это всё было динамичнее. 

А потом началась школьная программа. Сильное впечатление, конечно, [оставил] Достоевский, «Преступление и наказание». Глубокая рефлексия главного героя, когда взор обращен внутрь себя, полностью сбивает с ног. 

Потом Достоевский был уже в университете — это «Бесы». Для человека, который работает в  правительстве и который вот уже 10 лет на госслужбе, отличная книга. 

Не обошлось и без Западной Европы: Кафка, Гессе. Но сильное впечатление оставил Марсель Пруст и его opus magnum «В поисках утраченного времени». Пока не до конца дочитала все его семь романов, но те прочитанные — мощное впечатление. В моем случае литература никогда не влияла на становление личности. Для меня это эстетическое удовольствие. Не могу представить, как прочитанная книга становится сводом правил. Поэтому в какой-то момент прошло и увлечение русской классикой: там и религиозная линия, и наставничество, и морализм. 

Вирджиния Вулф «Орландо» — я считаю, что это лучшая книга о женщине, которая описывает полное ее становление. Она гораздо тоньше, чем Симона де Бовуар. Я где-то на развалах в Москве нашла «Дневник» Вирджинии Вулф — небольшой тираж. Эта книга лежала у меня в столе на работе долгое время. Когда возникала какая-то грусть-печаль, я доставала книжку, открывала на любой странице и могла немного прийти в себя.

На журфаке очень увлекалась европейским кино. Прежде всего это был Феллини. У него тоже есть женская тема — «Джульетта и духи», где он показывает внутренний мир женщины. Лучше, чем он, никто этот мир не проиллюстрировал в кино, на мой взгляд. Мир ощущений, то, что обычно очень сложно передать на киноленте, — для меня это фильм «Хиросима, моя любовь» Алена Рене. Я знала слова этого фильма наизусть. Настоящий экспрессионизм в кино. 

В литературе и кино я люблю романтическое направление (но есть книжки-провокации типа Луи-Фердинанда Селина, но это вызов для интеллекта), а в музыке это рок с хорошими текстами. Это «Пикник» — «Твое сердце должно быть моим», «Будто бы из мышеловки». «Аквариум»  — «Волки да вороны», «Я инженер на сотню рублей», про любовь у него песни прекрасные. ДДТ — «Пропавший без вести» и «Песня о свободе». Удивительный выбор для чиновника? Нет. ДДТ стали «удивительным выбором для чиновника» только последние несколько лет. 

А потом был «Калинов мост». С этой музыкой познакомилась, когда была в археологической экспедиции от Эрмитажа. Мы копали поселения древних людей под Смоленском. Представляете себе: поля, речки, палатки... и песня «Думал птицей лететь над водой»... На деревянных мечах не дрались, но примерно. Так что «Калинов мост» хорошо вошел. 
Относительно недавно у меня возникла любовь к опере: Пуччини, Вагнер. 

С Бастой меня в свое время супруг познакомил. Есть у него неплохие тексты (не «Медлячок»). «Чистый кайф» — Алексей Борисович [Родин, руководитель аппарата правительства] мне в свое время ставил песню: «Детка, ты чистый кайф». Это такое воспоминание. 

Живопись для меня имеет большое значение. Из импрессионистов — Клод Моне «Мост Ватерлоо», в русской живописи — Василий Кандинский. А вот репродукции Матисса у меня висят в кабинете. Это такие чистые эмоции, которые закодированы в живописи. Я каждый раз смотрю на «Танец» Матисса — это как таблетка от боли.

У меня раньше в столе был «Дневник» Вирджинии Вулф. Но я его в Москве оставила. А сейчас у меня кабинет завешан картинами, и я хочу их приумножить: «Мост Ватерлоо» распечатать, репродукции Кандинского повесить. «Черный квадрат» Малевича даже не рассматривается. Это произведение имеющее четкое идеологическое значение. Я остановилась для себя на такой версии появления «Черного квадрата»: Малевича попросили сделать декорацию для спектакля, в котором провозглашался отказ от бога. Черный квадрат как символ, закрывающий солнце. Я не разделяю всё, что связано с критикой и отказом от бога. Любые проявления демонического начала для меня пугающи. Хотя вот изображение совы с хитрым прищуром висит на стене над компьютером. 


Илья Баринов, врио вице-премьера по социальным вопросам



Мое первое сильное впечатление  — это «Дети капитана Гранта» Жюля Верна. Во-первых, я посмотрел фильм, который оставил яркое впечатление. Там такая природа, захватывающие путешествия, что сразу захотелось прочитать книгу.

Фантастическая литература [для меня] — это «Голова профессора Доуэля», «Гиперболоид инженера Гарина». Такой достаточно стандартный набор. Западную фантастику я в то время еще не читал, а потом сразу перешел на более серьезную литературу.

Более серьезная литература — это Кафка, Золя и так далее. У нас детство (в отличие от более молодых) проходило достаточно быстро. Потом начались уже другие времена: было не совсем до чтения книг. Это я про 90-е: как бы на другом конце города в какой-нибудь передел не попасть...

Из музыки в те времена [для меня] были Цой, «Гражданская оборона». Почему? Потому что пели все в каждом подъезде. У нас еще была одна неформальная группа, воронежская. Она называлась «Сектор газа». Могу ли я текст их вспомнить? Могу: «Домой, домой, пора домой». У них много всяких вещей. Эта самая приличная.

Музыка влияла на мировоззрение в меньшей степени. А книги — да, влияли. Они дали понимание картины мира. Говорят, что многие фантасты — провидцы, и прочтение таких книг, [как Жюль Верн], показывает, насколько сознание человека безгранично, как далеко он может уйти в своем познании. Кафка — это [наше] сегодня. Мы как раз хотим выйти из этого «Процесса».

Может, я человек такой, но в какой-то момент я понял, что современную [литературу] я не воспринимаю. Я люблю читать русскую классику, европейскую. Кафка больше, чем Чак Паланик. Для меня признанные авторы интересней, чем Харуки Мураками. Макс Фрай — это вещь больше одноразовая. А к классической литературе хочется вернуться.

«Криминальное чтиво» — это уже [моя] глубокая юность. Я его, наверное, раза с третьего посмотрел до конца и наконец понял, как там содержание раскрывается. 

А еще был такой замечательный фильм «Страх и ненависть в Лас-Вегасе». Сколько я ни пытался его посмотреть, но на 17–18 минуте всегда засыпаю. Хорошее снотворное. (Смеется.)

Первый [западный] фильм, который [зацепил], — это «Месть ниндзя». Когда только первый видеомагнитофон появился, в школе у нас выездные «зимние школы» были и лагерь, где мы зарабатывали так называемые «тревожные». За них мы ходили в видеозал. Я тогда впервые увидел мультики «Том и Джерри», «Полицейскую академию» — первую и вторую части.

У нас на днях выступали «моисеевцы» — ансамбль народного танца [им. Игоря Моисеева]. Это впечатления из детства. Я помню еще, когда лет в 6, увидев их выступление по телевизору, вывернул себе ногу. Повторить пытался.


Андрей Ермак, врио министра культуры и туризма



Я все-таки родом из ХХ века: основным источником получения информации у меня была литература. Читать научился довольно рано. Любил детские книжки типа Бориса Заходера. Знал практически все стихи наизусть. А потом — Зощенко. Но его я тогда не воспринимал как сатирика.

Лет в 15 я прочитал «Преступление и наказание». Эта книга резко отличалась от того, что я до этого читал: какие-то романтические истории про героев, приключенческая литература. Вдруг мне попадается книга, которая резко отличается от всего: очень нуарная, местами депрессивная. Она поменяла мое отношение к литературе.

Я думаю, что «Преступление и наказание» надо читать позже. Основные моменты, которые я тогда из книги запомнил, — это трагедия Сони Мармеладовой, страшные обои, дворы-колодцы, серое свинцовое небо. Я тогда еще в Питере ни разу не был. Это, конечно, была самая мрачная картина [для города], «минус» стопроцентный.

Примерно в этот момент в моей жизни возникает театр. Если сначала ты попадаешь на комедии типа «Моя парижанка», то потом появляется спектакль «Лесная сказка» (по скандинавским сагам). Это заставляет задуматься не о том, как хорошо быть героем, «береги честь смолоду», «жизнь — Родине, честь — никому», а тут вдруг возникают совершенно разные характеры, появляются полутона.

С этого момента у меня возникают другие книги: «Котлован», «Яма». Чуть позже — «Парфюмер» Зюскинда (до этого из европейской классики у меня был Дюма, Гюго, Сабатини с «Капитаном Бладом»). «Парфюмера» я воспринимал как серьезное произведение. Там для меня появилось одно весомое объяснение, почему люди нравятся или не нравятся друг другу. 

Потом познакомился с произведениями [советского писателя-фантаста Ивана] Ефремова: «Таис Афинская», «Час быка». Это такой интересный писатель, типа поп-история: В «Таис Афинской», к примеру, про Александра Македонского, но через призму его любовницы. У Ефремова идея, что Александр Македонский остановил свои завоевания, потому что нашел какую-то корону, а она была энергетически подпитана, и Македонский забыл, что хотел дальше завоевывать.

Бориса Акунина я прочитал практически всего. Любимое произведение — это «Кладбищенские истории» и «Пелагия и белый бульдог». Не очень мне нравятся произведения [Бориса Акунина] о Фандорине. Он мне кажется идеализированным персонажем. Для меня он несколько неживой.

В 12–13 лет появляются иностранные фильмы. В детстве ты ходишь в основном на боевики: «Хищник», «Коммандос», всё, связанное с Брюсом Ли. Видеосалоны — это, конечно, мощно было. Ощущение, что какая-то стена упала. До этого все фильмы были условно про войну: «Они сражались за Родину», «Судьба человека», «Проверка на дорогах». А тут первый фильм, на который я пошел, — это было что-то с Брюсом Ли: кровь, переломы, крики. А потом я посмотрел фильм «Колеса огня». Он вообще цензуре не поддавался: куча сексуальных сцен. Никто на входе не проверял, сколько тебе лет. Заплатил 30 копеек и смотри, сколько твоей душе угодно.

«Терминатор» и «Терминатор-2» до сих пор нормально смотрятся. А для того времени все эти втекания-вытекания [робота] и спецэффекты... Казалось, всё, будущее наступило. А там еще такие даты: в 2020 каком-то. И ты понимаешь, что это будет при твоей жизни. Про то же «Назад в будущее». Мы понимали, что мы доживем до этого времени. Я в Польше как-то делал презентацию по чемпионату мира: «Сегодня, кстати, тот самый день, когда Макфлай прилетел в будущее. Как вы видите, из того, что обещали, ничего не произошло».

Я до сих пор считаю Аль Пачино самым лучшим актером в Голливуде. Первый фильм — это было «Лицо со шрамом». Апофеозом стал «Крестный отец». У меня все части были записаны на трех кассетах, каждый фильм шел по 3 часа. Я брал с собой еду и все 3 части запоем за один день смотрел. А потом пересматривал любимые моменты. Отчасти это та же самая история, что и «Преступление и наказание».

Музыка в моей жизни была в меньшей степени. У меня всё было по принципу «нравится – не нравится». У меня друзья переписывали кассеты, но я этого всего не понимал. Единственный момент — это Морриконе после фильма «Профессионал». Потом мне подарили кассету, которая стоила 8 долларов (то есть очень качественная кассета). Там был саундтрек к фильму «Миссия» с Робертом Де Ниро и Джереми Айронсом (он про индейцев). Я стал покупать всего Морриконе — для меня это [значимая] фигура, его музыку я покупал специально.

Я не могу сказать, что я прям сильно любил Цоя. Хотя вся Алма-Ата была исписана «Цой жив!», когда он погиб. Потому что фильм «Игла» снимался там. Мы ходили в то самое кафе «Достык». Улица, где его ударили ножом в последней сцене... Я по этой улице всегда со свидания с девушкой домой возвращался и всегда представлял себе эту сцену.

Но сами песни тогда не произвели на меня впечатление. Несколько позже абсолютно классические песни «Мама — Анархия», «Звезда по имени Солнце», «Группа крови» я стал принципиально по-другому воспринимать. Сейчас моя любимая — это «Перемен». Драйв такой хороший. И «Доброе утро, последний герой». У меня даже на будильнике стояла в свое время.

Ничего прям обязательного [для человека, который исполняет обязанности министра культуры и туризма], нет. Нужно просто иметь общий уровень эрудиции, чтобы ты понимал, что творчество Чайковского, несмотря на то что для кого-то это, может быть, скучно, — великий след в культуре России. Если его поглубже поизучать, то можешь найти для себя интересные вещи. Тот же «Вальс цветов».


Владимир Машков, советник губернатора



С 10 до 12 лет я читал всё: «Одиссея капитана Блада», вся библиотека фантастики... Бабушка даже начала беспокоиться, что я зрение посажу, и стала книжки у меня забирать. Я от нее в шкаф прятался, включал фонарик и читал дальше...

Потом началась гитара. Мне ее на день рождения подарили, и надо было учиться играть. Что первое было? Как всегда, три аккорда, дворовые песни, которые все пели: «Тополя, тополя, все в пуху!»

Однажды в поселок, где я жил, приехал парень из Москвы. Его просто выселили оттуда: он хиппаном каким-то был. Тогда готовилось крупное мероприятие, а он сидел несколько месяцев за драку, и просто всех зачистили — за 101-й километр! А мама ему сказала: «У тебя есть дальние родственники в Курской области. Езжай к ним!» Он приехал, как Боярский, в черном пальто, брючки такие узкие, шляпа черная и с чемоданом, который был наполнен бобинами с пленкой. Он привез Высоцкого и The Beatles. 

Со всеми известными композициями The Beatles я познакомился, когда мне было 12–14 лет. Для советского мальчика это был сильный эмоциональный всплеск. Сленг еще был такой: «битлы». Мы ходили под «битлов»: в брюках клеш, с длинными волосами, а в руках был магнитофон.

Когда началась «перестройка», я уже был на Урале, учился в университете на журфаке, где, естественно, пришлось проштудировать всю мировую литературу. Преподаватели были прекрасны. Поэт Борис Марьев читал «зарубежку». Писатель Николай Никонов — современную литературу. К этому времени относится и зарождение уральского рока. С друзьями организовали рок-группу «Рифы», где я был ритм-гитаристом. Я знаком с Сашей Пантыкиным (лидер группы «Урфин Джус». — Прим. ред.), «официальным дедушкой уральского рока». После этого лет через 5–7 появились «Агата Кристи», «Наутилус Помпилиус», и я оказался в этой тусовке. С Володей Шахриным (лидер группы «Чайф». — Прим. ред.) давно знаком. Неоднократно выступали на вечере «Бернс — Высоцкий: два поэта — одна душа». Чисто житейски иногда встречаемся в лифте: у него в нашем подъезде дочери живут.

Помню те времена, когда поднимался Ельцин. Урал начал «фонить» этой свободой. У Урала две ипостаси: с одной стороны, мощные государственники, опорный край державы. С другой — люди вольные и не любят, когда на них поддавливают. Еще Петр I ссылал сюда шведов, скандинавов, финнов. Когда [промышленник Никита] Демидов заехал, он увидел очень много вольных людей: кто-то от помещика сбежал, кто-то управляющего грохнул и на Урал приехал. Никто не спрашивает, что ты и как, если хорошо работаешь.

У меня многие известные писатели и журналисты преподавали в университете, и это было супер. Тогда уже назревали все эти перемены: «Перемен, перемен, хотим перемен!» — и мы просто слушали такие лекции, которых в книгах не было. Фрейд условно был запрещен, но мы и эти лекции слушали. 

Философский факультет был сильный и вольный. Я на экзамене сказал что-то такое: «Учение марксизма-ленинизма самое позитивное (или что-то такое)». А преподаватель был такой молодой, с бородкой: «Слушай, даже если хочешь получить трояк, не надо так ...[выпендриваться]». Не впрямую, но нам говорили: «Ребят, ну хватит уже!» Потому что всех это уже достало. Таким образом мозги вправляли в правильном направлении.

Я по жизни [человек] больше творческого начала. Я продолжаю писать песни. У меня есть диск с песнями. Работал в газете, писал книги. Но меня постоянно дергали: то сначала меня в КГБ пригласили. Я кое-как [отказался], сославшись на личные обстоятельства… Потом опять во власть [позвали]. А я всё время сопротивлялся. Но меня постоянно власть тянула: видимо, им нужен был мужик, который немножко соображает, а не просто исполняет. Та же КПСС не продержалась бы 70 лет, если бы не занималась постоянным отбором людей. Если бы были только одни «исполнители», то она бы просто рухнула. Поэтому партия была заинтересована в притоке новых людей. И я в конце концов понял, что мне не отбиться: ладно, черт с вами, работа в государственных органах — это будет основное, а творчество — хобби. И тогда всё встало на свои места. 

Я, может быть, несколько неординарный чиновник, который пишет стихи и песни. Не ради красного словца скажу, что знаком сегодня со многими известными актерами, писателями, поэтами, музыкантами, в том числе от бардовской песни до джаза. Частенько спрашивают,  знаком ли я с моим тезкой — актером Владимиром Машковым. Да, познакомились 15 лет назад на Урале. Он тогда мне сказал: «Ладно, Вовка, ты на Урале и в политике, а я — в Москве и в искусстве». Так вот и идем параллельными курсами.


Александр Деркач, глава представительства Калининградской области в Москве



Если говорить о литературе, то еще в 2014 году меня поразила книга Эрика Берна «Игры, в которые играют люди». Это потрясающая книга. Я ее читаю и перечитываю. Каждый раз нахожу в ней что-то новое, какие-то новые смыслы и трактовки. Эта вещь — обобщенный сценарий отношений разных людей, социальных групп, разных психотипов. Абсолютно уверен, что это не поп-психология. Широко известный факт, что Берн долго работал в психиатрической больнице. За это время было сделано множество исследований. В итоге ему удалось то, что не удавалось многим его предшественникам, он смог смоделировать, выкристаллизовать и классифицировать многие девиантные модели человеческих взаимоотношений, которые до этого считались нормой. 

Также заметный след в моей жизни оставил Конрад Лоренц своей вещью «Агрессия». Она про эволюцию. Он сравнивал [людей] с животными, наблюдал за рыбками, смотрел на поведение гусей и так далее, и всё это переложил на отношения [между людьми]. Его теория о том, что люди — на самом деле животные и сценарии-мотиваторы поведения, во многом мне импонирует. Такие книги в работе помогают.

Василий Якеменко (лидер проправительственного движения «Наши» и бывший руководитель федерального агентства «Росмолодежь». — Прим. ред.) создал товарищеский клуб «Школа великих книг». Я в своё время принимал участие в этом проекте. Мы читали за неделю книгу или определенную главу, собирались в выходной день и обсуждали, делились мнениями о прочитанном. С Василием мы в рамках проекта проработали огромный массив литературы. Сейчас уже и не помню, сколько точно. Клуб работает, но время перестало позволять ходить туда.

Мне нравится [Льюис] Мамфорд «Миф машины». Очень интересна его концепция, что все —  машины, все — роботы. Есть хороший сериал «Мир Дикого Запада» — вот это по автору. Все машины. Он считает так.

Из российских книг, наверное, «Духless» [Сергея Минаева]. Это такая наша жизнь, которая циничная, неправильная. В ней показано, во что превратились нынешние отношения между мужчинами и женщинами: работа, начальник и подчиненные. Она отражает истину. Я люблю, когда [книга] связана с отношениями.

В этом смысле интересна «Любовь живет три года». Это книга, которую я сел и прочитал за раз. Очень классная книга. Прям, посоветовал бы почитать. Минаев — калька с Бегбедера? Ну не знаю, не знаю...

Из музыки у меня чисто хип-хоп направление было всю жизнь. И Тупак, и Снуп Дог, и Dr. Dre. У Тупака всего и не перечислить, Дре как битмейкер потрясающий. У Снупа — сама читка и подача. 50 Cent — музыка, звучание.

Из русского рэпа, что я сейчас помногу раз слушаю, — это ATL. Клип «Бисер», альбом «Марабу» — это да. Он взрывает. Я не знаю, как даже объяснить, что это за жанр. У него тоже философский [посыл]. Как и в книжках, мне тоже нравится. Наверное, он отражает мой стиль. Он тоже говорит истину: «биомасса размажется», «превратились в неплохой чернозем».

Я приезжал в Калининград на футбол 15-го числа: «Балтика» играла первый домашний матч. А у меня были билеты (еще в декабре купил) на Depeche Mode. Я не попал на концерт из-за футбола. Я же в совет директоров вхожу и активно занимаюсь развитием команды. Мы сейчас все работаем на то, чтобы она осталась в ФНЛ и, более того, вышла в Высшую лигу. Пришлось Depeche Mode поменять на работу. Вообще считаю, что мы делаем выбор постоянно: это и определяет всю нашу дальнейшую жизнь. Жизнь как совокупность мультипликативного выбора.

Если переходить от литературы к кинематографу, то я очень люблю сериалы: «Мир Дикого Запада», «Карточный домик» (все сезоны), «Доктор Хаус», «Американцы» (про наших шпионов), «Миллиардеры». Советую посмотреть «Очень странные дела». «Очень странные дела» и ATL — это из какой-то одной серии. «Тиран», «Фарго». Да и много чего еще, но досмотреть не могу, времени вообще не хватает. Но бывает, что ночью с часу до двух смотрю пару серий.

Люблю путешествовать по миру. Как так получилось, что я в Африке оказался? Очень просто. Прилетел на охоту ветеринарный министр по животным [из Африки] (у них есть министр по животным, как у нас есть министр здравоохранения). Мы с ним полетели на Камчатку охотиться (я его как студент встречал, меня взяли переводчиком). В разговоре он мне рассказал, что у них часто проходят съемки фильма. Меня спросили, не хотели бы вы принять участие? Сама охота нас сблизила. Я приехал посмотреть, и мне предложили хорошие деньги. Я был ассистентом продюсера сериала про животных («документалка»). Мы ловили животных, удаву делали операцию.