В архитектурном сообществе Артур Сарниц известен своей «радикальной» позицией относительно исторического наследия старого Кёнигсберга. Его, наверное, можно назвать одним из главных апологетов идеи восстановления Королевского замка. Кандидатуру Сарница лоббировал в проект «Сердце города» сам губернатор Николай Цуканов. Но, как уточняет Артур Артурович, найти компромисс не удалось. Теперь он стал одним из самых заметных критиков бюро Александра Попадина, которое архитектор упрекает за «модернизм» и недостаточно трепетное отношение к историческому наследию. Порой от него звучали заявления о том, что в градостроительном бюро собрались люди, которые хотят, чтобы в Калининграде было как можно меньше Кёнигсберга. К проекту-победителю конкурса «Пост-Замок», организованного командой Александра Попадина, Артур Сарниц тоже относится без особой симпатии. Его автору Антону Сагалю попадает за то, что он якобы решил построить второй Дом Советов, что здание конвента — это кирпичная коробка в форме прямоугольного параллелепипеда, где Сагаль разместил прописанный в техническом задании концертный зал.

В личных разговорах Артур Сарниц уточняет, что инвестор на восстановление Королевского замка у него уже есть. Правда, фамилию бизнесмена не называет. Тут стоит отметить, что архитектор известен своими связями с бизнесменом Юрием Находкиным, для которого делал несколько крупных проектов. Сарниц считает, что инвестор в обмен на восстановление замка может получить право на реализацию своих коммерческих проектов.

Помимо борьбы за Королевский замок, имя Артура Сарница сейчас тесно ассоциируется с калининградскими фортами. Его фирма получила в аренду форт № 11, который теперь часто приводят в пример, когда пытаются показать преимущество частной собственности над государственным управлением.

У Артура Сарница достаточно интересный творческий путь. В середине 90-х он начинал работать на стройке. Потом занимался частными заказами, проектировал виллы и квартиры, а потом перешёл к большим проектам. В рамках проекта «Город и его люди» Артур Сарниц рассказал Афише RUGRAD.EU, почему он сознательно решил не побеждать в конкурсе «Сердце города», почему плохо, когда в Калининграде есть улицы Дзержинского и Ленина, об ошибках Антона Сагаля и о том, почему нельзя строить торговые центры с золотыми воротами.


«Советский Калининград канул в Лету, а Кёнигсберг возвращается»

Пятьдесят лет назад я здесь родился. Я кёнигсбержец. Я застал уходящую застройку Кёнигсберга. Даже есть у меня такая очень ранняя, врезавшаяся в память картинка:  эстакады ещё не было, а мы проезжали мимо развалин замка — западного крыла. Очень хорошо помню и ракурс помню. От западного крыла ещё контрфорсы сохранились.

Тётка моя жила на улице Угловой (рядом с улицей Фрунзе, а раньше улица Королевская). Я регулярно бывал в «Кройц-аптеке» (там ещё пельменная когда-то была). Как ни странно, это были развалины, которые дымились. По центру улицы были дома и остатки фундаментов. Местное население стаскивало туда мусор, а он дымился. Было ощущение постоянного тумана. Нездорового такого. Сама улица Угловая была очаровательна. Внутри домика был фонтан. Напротив стоял дом с пристроенными башенками… Уникальное ощущение сказочного города, который представлялся как идеальный город.

Проект советского Калининграда, к сожалению, канул в Лету. Он не удался, он не завершён. Он не был грамотно спланирован. А Кёнигсберг, как ни странно, возвращается. Потому что новое поколение, побывав в Европе и получив там образование, задаёт вопрос: почему разница между Гданьском и Калининградом столь оглушающе ощутима? Почему там решили город восстанавливать, а здесь решили по-другому? Дома, которые нас окружают… Давайте так поставим вопрос: они будут стоять через 100 лет? Конечно же, нет. На место каждого дома придёт новый. Вопрос — какой?

С памятниками мы не боремся. Но, наверное, надо их усовершенствовать. На памятнике Ленину написать, сколько людей погибло за период советской власти. На памятнике Калинину тоже надо написать, что этот товарищ подписывал смертные приговоры детям. Кем он был в правительстве Сталина? Улица Фрунзе — отличный пример. Прямо написать, что раньше это была Королевская улица, а теперь — Фрунзе. Пускай будет два названия. Время рассудит.

Советская топонимика влияет на людей. Без всяких сомнений. Мы живём на улице Ленина. Конечно, это нехорошо. Есть переулки цареубийц. А улица Дзержинского? Это совсем негоже.


«Когда в нищей стране делают золотые ворота, то это не здорово»

С конца 80-х меня в Калининграде не было. Я учился в Москве, потом перебрался в Лондон. Вернулся только в середине 90-х. Пожив за рубежом, я понял, что всё можно восстановить, всё поправимо. Это как настроить старый рояль, оживить старый механизм. Вернуть черепицу на «украшенные» шифером крыши. Без сомнения, жизнь за рубежом дала для этого некие подсказки. Там есть пример того, что всё это реально можно восстановить. Это не фантазии: современные технологии позволяют.

Здесь в середине 90-х архитектору и дизайнеру было очень сложно. Сначала я занимался строительной деятельностью. Строил и ремонтировал, кирпичи клал и плитку. И все, кто меня знал долгое время, вспоминают обо мне, как о неплохом строителе. Потом начались собственные строительные проекты. Потом оказалось, что меня приглашают уже не как строителя, а как дизайнера. Многое в наших областных городках сделали.

Я с удовольствием вспоминаю о своём опыте работы на стройке и сейчас с большим уважением отношусь к людям, которые обладают навыком мастерства. Задаёшь ему задачу, и он делает, потому что знает, как, потому что любит своё ремесло. У нас был такой момент, когда на стройках было очень много молодых ребят. Сейчас их поменьше стало. Ребята из восточных республик в большей степени там появились... Во всём мире это очень уважаемый труд.

Заниматься виллами было интересно. Это апофеоз. Когда состоятельный человек приглашает архитектора, который создаёт пространство в рамках, заданных бюджетом. Человеческие амбиции, собственно, и формируют архитектуру. Начинается всё это с сакральной архитектуры (церквей и так далее), переходит потом в дворцы, дворцы — в виллы, виллы — в многоквартирные дома. А потом это уже уютные и современные города.

Согласен, что у заказчика есть своё представление о прекрасном, но порой это получается пошловато. У меня были такие примеры, когда заказчик был сильнее меня, и мне не хватало авторитета переубедить его. Это были частные проекты, и я не буду их сейчас обсуждать. Могу сказать, что было разное. Но большинство людей, которые ко мне обращались, приходили за нашим кёнигсбергским стилем.

От вилл я перешёл к большим проектам. Заказчик предпочитает не рисковать деньгами и идёт с проверенной командой. Наша студия вошла в число таких. Я в архитектуре, как солдат из окопов: пришёл на большие проекты, отслужив от рядового до подполковника.

Из больших проектов у меня были торговые центры. Бесконечные. «Европа» и ещё десяток назвать можно. Архитектору всем интересно заниматься. Я бы тут упомянул ещё и моральную составляющую, потому что есть «аморальные» проекты. Когда в нищей стране делают золотые ворота — это не здорово.

Есть бесконечное количество зданий, которые испортили город в 90-е. Везде, где без уважения заменяют старые фасады, скидывают черепицу, устанавливают шифер или металлочерепицу... Всё это из-за нашей бедности. Но всё вернётся на круги своя. А сейчас нужно объявить мораторий на скороспелые проекты. На крышах должна быть только настоящая черепица.

Торговый «шанхай», который существовал в 90-е, — это всё из-за нашей бедности. Подождите, дайте нам время — перспективы у нас хорошие. Сейчас строится новое жильё: Сельма или в восточном районе города. Это то, что продаётся на рынке. Но люди будут хотеть лучшего за те же деньги. Девелоперы просто будут обречены давать более качественный продукт. Появятся красивые дома и кварталы, где будут черепичная крыша, уютные дворы, балконы и достаточное количество жильцов, чтобы поделить парковочные места.

В период девяностых – начала «нулевых» не было денег [для восстановления архитектуры Кёнигсберга]. Ну на какие гранты это можно было восстанавливать? Тогда на стройке на строительный уровень смотрели, как на диковинку. Только-только технологии гипсокартона приходили. Мы тогда только открывали для себя новый мир. Это был не быстрый процесс. Когда цены на нефть были на высоком уровне, мы насытили строительные магазины технологическими новинками и стали в этом неплохо разбираться. Но я думаю, что перспективы у нас замечательные. Область находится в очень хорошем месте. Если мы захотим строить красивый город на мощном фундаменте прошлого, с перспективой передачи этого будущему поколению, то всё в наших руках. Это будет лучший город для инвестиций и строительных технологий.


«Мы не смогли договориться с Попадиным»

Я участвовал в проекте 750-летия Калининграда. Тогда же начались разговоры про замок. Я с удовольствием смотрел, что тема восстановления замка уже и властью начала акцентироваться. Может, с того момента я и поверил, что что-то возможно. Я предвкушал, что это станет трендом нашего города, и наивно полагал, что это объединит целую плеяду архитекторов: и маститых, и новых. Но у нас вообще цех не очень понятный...

Долгое время в Калининграде шла борьба со всем немецким. Вырываем красивую дверь, ставим вместо неё железное чудовище. Безжалостно срезали красивую ковку и сдавали на металлолом. В лучшем случае она потом оказывалась оградкой на кладбище. Сейчас мы понимаем, что из этих мелких вещей ткётся город.

Если федеральное руководство увидит, что возникла инициатива восстановления Королевского замка, восстановления наших мостиков, то они, хотелось бы надеяться, с удовольствием это поддержат. А дальше уже заработают эти тяжелые маховики-механизмы, когда выдаются какие-то деньги, когда приезжают специалисты, когда начинается увлекательный процесс, который можно назвать Ренессансом. Нас ждёт увлекательная археология. Мы можем стать самым интересным центром археологии Европы и мира. Мы раскапываем средневековый город, который толком ещё никто не копал.

История с воркшопом в 2007 году — это было очень интересно. Это был момент, когда казалось, что вот оно началось, что вот так оно и должно быть. Мне казалось, что это тот момент, когда всё встало на свои рельсы. Всё было устроено очень демократично. Мне посчастливилось попасть в польскую группу, которая многому меня научила. Но было и много интересных наших групп, которые дали исключительно качественные рекомендации по центру города: что нужно очень осторожно сделать регламент застройки, определить высотность. Что историческая составляющая — это не повторение Кёнигсберга один в один (что многие мне приписывают). Хотя это правда: я представляю тех, кто предлагает максимально сохранить архитектурный ансамбль Кёнигсберга, а там, где это возможно, — восстановить его. Но время всех рассудит. Регламенты были такие: делать центр города удобным, зелёным, красивым. Транспортные потоки разместить так, чтобы центр состоялся. Сделать пешеходные зоны, чтобы можно было пройти пешком от Южного вокзала до Верхнего озера.

Всё на воркшопе получилось: капля камень точит. Из этой энергии, которая там была, я и вышел. Мне захотелось продолжать. У Башина там были интересные проекты, и мы с ним плотно сотрудничали потом по этой теме. Воркшоп зажёг искру, и был объявлен международный конкурс. В итоге, конечно, получилось небесспорно. Но конкурс состоялся. «Сердце города» забилось с группой Попадина. Я очень сожалею, что в итоге не попал в этот проект. Но не смогли мы договориться.

Воркшоп дал колоссальное количество идей. Было сказано, что по Королевскому замку и территории Кнайпхофа и Альтштадта надо провести большой и интересный конкурс. Было сказано много правильных слов о регламенте высотности, зелёных зонах и концепции удобного города. Говорилось ещё и о создании качественной дорожной сети. Город сейчас живёт в ХХI веке. Может, через 20 лет появятся электромобили и летающие машины. Это как с электричеством: форты строились, когда электричества не было. А сейчас они освещаются. Может быть, флаеры какие-нибудь появятся — будем на них летать. Но сейчас у нас есть колоссальное количество потоков из одного конца города в другой. Вопрос в том, как сделать город удобным для горожан. В идеале должен хорошо работать общественный транспорт. Кроме того, важно понять, куда это всё едет и зачем... Если человек живёт в Балтрайоне, а едет в «Европу», то, может быть, лучше в Балтрайоне построить ещё одну «Европу»?


«Кто готов восстанавливать западный флигель? Я готов»

В проекте Антона Сагаля самое ценное — это то, что мы договорились, что часть замка будет восстановлена. Насколько он замок понял и осознал, настолько он его и воспроизвёл. Мы этим десятилетиями занимались. Сделали детальные модели. Предложить на конкурс выигрышный проект для меня было не проблема. Власти хотели, чтобы это был проект, по их мнению, осуществимый: спроектировать какую-то посильную для города часть исторической застройки, а дальше уже — что бог на душу положит. Без фантазий. Но я материал знаю, и, когда стал рисовать, понял, что сделать этого не смогу. Трудно в пространства замка вместить другие функции, кроме тех, что ему были присущи: музея, картинной галереи, концертного зала, ресторана (может быть, даже не одного!). Очень трудно туда затолкать гостиницу. Но ЗАГС там получится, возможно, один из лучших в России.

Сагаль совершенно не пропустил через себя самую красивую часть замка — южную террасу. Он ей как-то легко пожертвовал и смело выбросил. Но она создавалась гением многих поколений. К 20-м годам ХХ века, когда окончилась последняя модернизация замка, получился очень красивый ансамбль. Получилась многоступенчатая терраса, где росли совершенно невиданные растения. Замок получил украшения не в виде боевых укреплений, а стал светским зданием, которое было сделано для того, чтобы радовать глаз.

Я противник идеи сохранения Дома Советов. Я считаю, что надо хотя бы рассмотреть альтернативные варианты, где этого здания нет. Я, собственно, такой вариант и предложил. Были ещё проекты, которые от Дома Советов отказались, но их немного. Большинство конкурсантов его оставили.

Кто готов восстанавливать западный флигель? Я готов его восстанавливать. И ещё десятки людей, которые объединены нашей командой. Мы готовы, и нас готовы поддержать крупные инвесторы. Мы готовы идти вперед.

Инвестор у проекта восстановления Королевского замка уже есть. Инвестор верит в нас, в калининградцев, в то, что у России здесь будет хорошее будущее. Мы сейчас говорим именно о регенерации центра города, о замке и о пространстве вокруг него.


«Форт № 11: коммерчески проект балансирует на грани»

Я за то, чтобы все форты передавали в частные руки. Мы создали общественную организацию и будем помогать всем, кто решится взять форт. 
У нас есть несколько фортов, которые находятся в частных руках. Но это, к сожалению, не лучший опыт. Есть форт № 8, но это какая-то длинная и очень дурно пахнущая история. И 
есть форт № 2. Ребята сначала понимали, что с ним делать, а сейчас он стоит пустой, и его судьба неизвестна. Мы взяли форт № 11 на сохранение. Что с этого получило правительство области? Оно получило то, что объект вернули к жизни. В нём происходят события, там есть перспектива больших и интересных проектов. Надеюсь, что в ближайшее время покажем, что мы там сможем сделать. 

Коммерчески проект пока балансирует на грани. Мы для себя посчитали, что рядом находится пять фортов. Мы хотим найти силы и средства, чтобы эти форты превратились в туристические объекты. Но чтобы была некая договорённость, синергия. Чтобы мы не были друг другу конкурентами. Или конкурировали в радостном предвкушении растущего туристического потока. Я бы хотел, чтобы нам никто не мешал. Правительство нам не мешает. Наоборот, знаки появились. Нас вспоминают везде, где только можно.

Одни хотят сделать форт «Дёнхофф» музеем войн (или центром мира против войн, где будут описываться ужасы войны), а я бы хотел сделать мастерские. Я хотел бы продемонстрировать всем, кто к нам приходит, что всё это делалось своими руками. Мы хотим делать там кирпичи, качественную ковку. Столярную мастерскую хотим там обустроить. Я бы хотел, чтобы к нам приезжали мастера со всего мира. У меня есть предложения от японцев. Есть масса интересных предложений из Италии и Франции, и я вижу у таких перспектив коммерческий потенциал. Мы будем учить за деньги. А кому-то будем предлагать что-то сделать бесплатно. В идеале я хочу из форта «Дёнхофф» сделать мастерские.



Текст: Алексей Щёголев
Фото: Юлия Власова, Анна Пласичук