Неделю назад губернатор Калининградской области Антон Алиханов выступал на Speakers Night в бизнес-школе Сколково. Помимо того, что глава региона успел анонсировать самого себя в качестве участника фестиваля «Калининград Сити Джаз» Алиханов рассказал о том, как с ним произошла история в духе «Превращения» Франца Кафки, о втором сроке, как он спал в спальном мешке и почему иногда лучше глубоко дышать, чем говорить.

О конкуренции Калининграда с Европой

Я не понимаю, почему надо противопоставлять Россию и Европу. Мне кажется, что Россия иногда, во многих вопросах больше Европа, чем Европа. Калининград, конечно, Европа. У нас много связей на уровне муниципалитетов с нашими приграничными соседями. Я, например, очень активно (и это наша осознанная политика) общаюсь с немцами. Мы уже раза три бывали в Мюнхене — с БМВшниками ведем переговоры. В Берлине [бывали] несколько раз — подписали соглашение с Союзом малых и средних предприятий. У них очень большой интерес к инвестициям в Россию. Очень много средних компаний. Они там у себя уперлись в потолок и хотели бы найти новые рынки. И они к нам приходят.

Есть конкуренция [между Калининградской областью и Европой]. Особенно поляки обложили нас особыми экономическими зонами по границам Калининграда. Но, говоря про санкции-антисанкции, поляки... Зато у нас теперь почти тысяча га фруктовых садов, которые закладывались при их непосредственном участии. И сейчас, надеюсь, не только технологическое сопровождение будет. Но они деньгами будут входить в регион.

Мы не закрываемся. Калининград всегда был импортоориентированным регионом. И пока таким и остается. То есть мы завозим импорт, перерабатываем и дальше едем в Евразийский союз. Но после девальвации и определенных внешнеэкономических историй, эта модель уже не столь оптимистична. Рентабельность есть, но она не заоблачная, к которой привыкли калининградские предприниматели.

Вчера был Госсовет по конкуренции. Мы все время говорим о каком-то пироге: госзаказа, еще чего-то. А мне кажется, что наша задача с учетом новых вызовов цифровой экономики — это создание новых рынков и создание новых технологических монополий. Мне кажется, наша задача (в том числе и регионов): концентрировать бизнес и помогать бизнесу концентрировать усилия на технологических инновациях. Гранты - это попытка вытянуть бизнес из состояния обычности, двинуть их куда-то дальше, за пределы.

О конфликтах внутри своей команды и как перестать быть технократом

Вызов такой, конечно, стоял: старая команда — новая команда... От меня ожидали какой-то революции. Сейчас всех срубят и насадят новый сад. Я решил пойти другим путем. Революцию отменил и пошел эволюционным путем.

Через полгода, после назначения врио губернатора, я поменял, наверное, процентов 80 команды. Но [нельзя] сказать, что я привез в огромном количестве людей из Москвы или Санкт-Петербурга. Есть ребята, которые приехали. В том числе и те, с которыми я работал в Минпроме РФ. Но они приехали не потому что я когда-то и где-то с ними работал. А потому что это люди, которые впахивают 24 часа и являются профессионалами.

Многих брал [в правительство] и из бизнеса. Есть у меня люди, которые работали в крупнейшей компании «Содружество». В том числе и с очень хороших, топовых позиций уходили по мотивации, скажем так, не денежной, а более высокого уровня.

Мне было проще. Я 10 месяцев работал замом по экономике. Познакомился. Прозвучит, как будто я готовился стать губернатором (это не так). В момент, когда я стал исполнять обязанности губернатора, у меня было понимание, что из себя представляют элиты, с кем надо договариваться, с кем надо общаться.

Погрузиться в экономическую часть [жизни области] я успел. Но когда становишься исполняющим обязанности губернатора, приходится переключаться. Нас называют технократы... Уже никаким технократом ты не являешься. Приходится со старшим поколением общаться, с людьми у которых течет крыша, проблемы в здравоохранении... Спектр проблем — он совершенно другой. И заниматься технократическим [методом]: тут сократить, тут чего-нибудь поднять...

[Не технократ], а политик. Это уже другая ипостась. Пройти выборы, оставаясь просто таким менеджером технократичного склада, наверное, не получается. У меня не получилось, во всяком случае. Пришлось перестраиваться. «Превращение», как у Кафки. У нас есть такой форум есть — [имени] Оруэлла и Кафки. Сейчас как раз читаю «Процесс». Про бюрократию (смеется).

Лояльность [подчиненного] вещь хорошая и важная. Но у меня в команде есть люди не противоборствующие, а люди с диаметрально противоположными точками зрения. Доверие внутри, что мы друг друга не подставляем, а работаем все на один результат. И если и ругаемся (а бывают такие знатные конфликты), мы делаем это внутри, за закрытыми дверьми. Стараемся договориться за закрытыми дверьми и не выносить это в паблик. Но в начале достаточно тяжело было притирать все эти новые элементы и механизмы. Мне кажется, у нас получилось. Но до сих пор есть такие диаметрально противоположные позиции. Я, собственно, и выступаю арбитром.

Для меня очень важно, чтобы эти люди были не просто такими флегматиками. Они должны быть вовлеченными и гореть большим проектом. Не только мне, но и людям предъявлять каждый день, что мы сделали, чего мы достигли.

Команда сформирована, но, конечно, она не будет вечной. Я это понимаю и в голове у меня есть планы: кто пойдет на повышение, а кто пойдет на параллельные треки. И люди тоже, добиваясь каких-то высот, хотят чего-то большего. Я, конечно, всегда думаю о том, какую мечту дать человеку, после того, как он достигнет чего-то большого. У меня перечень этих «мечт» расписан. Раздача «мечт» каждый понедельник (улыбается).

О втором губернаторском сроке

Когда вступаешь в должность, есть определенный текст присяги, который ты произносишь. И там говорится об ответственности перед людьми, что ты призван защищать их права и служить их интересам. И если говорить, кто оценивает [работу губернатора], то оценивают люди. Но понятно, что это, в какой-то степени, лукавство. Если говорить об оценке начальства... Если довольны граждане, если их устраивает их настроение, если все ходят и улыбаются, то, наверное, и начальство будет в большей мере довольно, чем недовольно твоей работой.

Если говорить про самого себя, то есть какие-то личные вещи, которые, может быть, не воспринимаются на короткой перспективе или люди с этим несогласны, но ты внутренне считаешь это правильным сделать. Это ближе к выражению Черчилля, что политики мыслят электоральными циклами, а государственные деятели мыслят поколениями, благом для государства и страны.

Был вопрос про то, собираешься ли на второй срок или нет. Мы для себя определили, что все свои планы, программы и задачи ставим перед собой на 10-летнюю перспективу. И даже, если что-то где-то будет сложно проводить через общественное мнение, где-то что-то будет кому-то не нравится, мы все равно будем делать какие-то вещи, которые на наш взгляд правильные. И в итоге приведут к правильным результатам. Не всегда они будут получать 100 % одобрение. Но и быть вот таким нравящимся всем рублем тоже не всегда получается. Надо делать какие-то вещи, которые приводят к трансформации. И не всегда бывают приятные. Поэтому ориентируемся на 10-летнюю перспективу, но это не значит, что мы первый срок сидим в засаде и не дай бог обидеть избирателя! Нет, такого не будет.

Мы проводим социологические исследования и смотрим, в каких сферах оценка стала более позитивной или менее позитивной (может, даже ухудшилась). Настроение, конечно, растет в позитивную сторону. Не так быстро, как нам бы хотелось. Самое главная задача, которую мы перед собой ставим — это благосостояние людей. И здесь есть небольшой рост. Но он, конечно, не такой, который был бы заметен. Лучше о нем не говорить, потому что люди всегда начнут перепроверять: «Где ты увидел этот процент?! Почему я не чувствую это на своем кармане?».

О том, почему он поменял Москву на провинцию

Я сидел и думал об этом [зачем я поехал работать в Калининградскую область из Москвы]: ну когда, если не сейчас? Не ждать же уже совсем зрелого возраста, чтобы дождаться какого-то предложения о переезде и точно не переехать. Потому что дети к какой-нибудь школе привязаны. Мне кажется, что для меня это было идеальным временем и возрастом, когда на такие предложения обязательно надо соглашаться. Если говорить про [разницу] зарплаты, то это никогда не было главной мотивацией. То есть хватает на то, чтобы поесть и купить себе одежду, обеспечить жену и детей. И вперед с песнями. Мне было даже интересно: какие-то испытания — когда мы переехали, и я несколько недель спал в спальном мешке, потому что [мебель] не успела доехать. А служебная квартира без мебели. Такой спартанский подход, нормально совершенно. Мне нравится.

Теперь у меня в кабинете много чего есть. Это практически квартира, в которой можно жить. Если семья на лето куда-то уезжает отдыхать на месяц, то я обычно переезжаю на работу. Потому что смысла ездить домой не вижу. Потому что я там только душ принять, поспать и все.

О праве губернатора на ошибку

Конечно, [у меня] не все получается. Бывают вещи, которые не удаются. Досадные какие-то промахи. Но мы стараемся быстро их исправлять и учиться на этих ошибках. Иногда бывали вещи, когда я чего-нибудь скоропалительно решал или говорил. И советы друзей о том, что лучше глубже дышать и считать до 10, а потом уже принимать решения... Потому что, если губернатор чего-то сказал, то откатывать назад или вилять и оправдывать другие решения, здесь сложно. Если ты произносишь что-то, то, конечно, придется за это ответить. Поэтому я стараюсь думать больше. И журналисты меня этому поучили знатно.

Я где-то об этом говорил: набор провалов гораздо более важен иногда, чем набор побед. Это гораздо более важные уроки, чем некоторые победы. Главное их уметь принять, осознать и сделать какие-то выводы. В том числе и эмоционально. Не сходить с ума и заниматься самоедством, потому что это сжирает огромное количество нервов и сил. Смотреть на какие-то вещи проще.

Право на ошибку есть у всех. Просто цена этой ошибки... Это вопрос ответственности. Важно все взвешивать, думать, советоваться. И не включать самодура, когда «я что-то сказал и так будет». Всегда нужно понимать, что есть гораздо большее количество умных людей, чем извилин в твоей голове. Лучше посоветоваться.

О самом сложном за эти 1,5 года

Самое трудное за эти 1,5 года? Мне было в новинку (хотя в Минпроме была небольшая практика) увольнять людей. Хотя сейчас уже это стало такой рутинной историей. Просто есть разные основания для увольнения. С кем-то легко расставаться. Но удовольствия от этого пока, слава богу, не получаю. Это было тяжелой историей.

Были сложные вещи, связанные с избирательной кампанией. Мы готовились к разным выступлениям, и я каждое выступление пытался делать разным. Мы ездили по муниципалитетам, и где-то на третий раз я понял, что не нужно этого делать. Что это просто катастрофа. Понятно, что ты как бы вплетаешь истории про отдельный муниципалитет, но какой-то должен быть сценарий. Потому что это очень было ментально тяжело и выматывало. Ну и бывали места: мы приезжали и просто выпивали всю кровь из меня. Я был просто опустошен. И вот в этот момент как бы не сорваться. Иногда хочется сказать: «Ну что за ерунду вы говорите? Неужели непонятно?». Но так нельзя. А потом от этого начинаешь получать удовольствие — от общения с людьми. И [начинаешь] перестраиваться, условно говоря: поймать волну условно бабушек или на молодежную волну настроиться. Такая своеобразная работа. Для меня это было все в новинку, но после момента преодоления начинаешь получать удовольствие.

Текст: Алексей Щеголев