В воскресенье, 8 сентября, под Гусевом вновь прошел военно-реконструкторский фестиваль «Гумбинненское сражение». В прошлом году власти отказались от проведения мероприятия. Но в 2019 году масштабная реконструкция вновь вернулась в расписание регионального министерства по культуре и туризму. В этот раз за организацию масштабного фестиваля отвечала в том числе и «Фестивальная дирекция» — автономная некоммерческая организация, которой была передана часть функций министерства. Со стороны федерального Минкульта за организацию отвечал музей «Царское Село». Афиша RUGRAD.EU рассказывает, как фестиваль сузился в масштабах при новых организаторах и как чиновники при помощи бутафорских выстрелов и взрывов корректируют коллективную память. 

Мужчина с пышными усами в форме солдата Русской императорской армии и девушка с выкрашенными в синий цвет волосами идут по дороге, обсыпанной древесной крошкой, в сторону зеленеющего поля. Приклад винтовки стучит по спине усатого в такт шагам. Солдаты с закрытыми масками лицами и автоматами Калашникова грузятся в автобус. «Жертвуйте на переносные бани в окопы», — сообщает агитационный плакат, датированный началом прошлого века. Продирающийся сквозь граммофонный скрип голос призывает бороться «за Веру Святую и за Царя». Первая мировая война, которая в советской исторической науке клеймилась как «захватническая» и «империалистическая», возвращается в коллективную память российского обывателя в виде военизированного аттракциона с песнями и плясками.

В 2018 году фестиваль поставили на паузу. Формальной причиной стал фестиваль «Защитники Отечества», который также занимался реконструкцией данного сражения. Как поясняет министр культуры и туризма Андрей Ермак, в прошлом году власти хотели проследить, насколько жизнеспособными могут быть альтернативы «Гумбинненскому сражению». Отношения между организаторами этих двух фестивалей всегда были натянутыми. Организаторы «Защитников Отечества» назначили свою реконструкцию битвы под Гросс-Егерсдорфом ровно на те же даты. Правительство платит им фактически той же монетой. Ермак осторожно замечает, что никаких альтернатив мероприятию под Гусевом найти не удалось. «Всё, что проводится (помимо реконструкций, посвященных Великой Отечественной войне) по Гумбинненскому сражению, по наполеонике или по каким-то другим периодам, Семилетней войне, — это нельзя считать реконструкцией. Это просто, как мне кажется, дополнение к Дням городов в части развлекательной программы. Не более того», — говорит министр, добавляя, что эти события нельзя ставить на один уровень с «Гумбинненским сражением». Название фестивалей министр не упомянул, но все примерно понимали, кого он имел в виду. 

«Гумбинненское сражение» — это не просто аттракцион. Это пространство, где различные исторические эпохи перемешиваются в странных пропорциях. Деревянную крошку дорожек топчут дамы в шляпках, дефилируя под прицелом пушки танка Т-72. Рядом — ракетные комплексы «Град», самоходные орудия и БТРы. Завершается линейка военной техники бронеавтомобилями из 1914 года. Напротив — какие-то матрешки. Картонные буквы складываются в надпись «Победа. 1914». Казачий разъезд щелкает нагайками со страстью средневековой секты флагеллантов. 

При новых организаторах фестиваль заметно сузился в своих масштабах. Общий бюджет «Гумбинненского сражения» оценивался в 10 млн руб., хотя в 2017 году министерству по культуре и туризму и его подрядчикам удавалось организовывать фестиваль, без «Фестивальной дирекции» за меньшие деньги. Даже традиционная ярмарка заметно сузилась в своих масштабах. Впрочем, здесь по-прежнему можно приобрести практически всё что угодно. Бизнес всегда следовал идеологии только в той степени, в какой ее можно монетизировать. В коллективную память о тех событиях вплетаются не только дамы в шляпках и пехотинцы с перебинтованными несуществующими ранами, но и шапочки для бани, пластмассовые динозавры и водяные пистолеты. На рынке общепита доминируют шашлыки, плов и выпечка. Идеологическую «всеядность» торговли хорошо иллюстрирует стенд с майками: друг напротив друга висят две черные футболки. На одной — нарисованный памятник «Родина-мать» и надпись «Калининград», на другой — музей «Королевские ворота» и надпись «Konigsberg». Мужчина в спортивной куртке и с трехдневной щетиной на лице требует книги министра культуры РФ Владимира Мединского. Перед ним вываливают стопку томов с надписью «Мифы о России» на корешках. 

Когда-то «Гумбинненское сражение» было одним из самых массовых мероприятий, которое проводилось в Калининградской области. Еще во времена Николая Цуканова в областном правительстве на поле под поселком Лермонтово могли насчитать какие-то совершенно фантастические цифры в духе 100 тыс. человек. В 2019 году региональное министерство по культуре и туризму рассчитывало всего на 10 тыс. зрителей. Но даже министр Андрей Ермак признает, что людей приехало гораздо меньше. Сам чиновник предполагает, что на снижение количества зрителей повлиял прогноз погоды. Дыры забивают при помощи учащихся кадетских классов и различных молодежных патриотических организаций. На фестивале есть даже целый детский класс, одетый в форму сотрудников МВД. На груди у них значок «Добровольный помощник полиции». Глава администрации Гусева Александр Китаев, разглядывая забитую кадетами трибуну, умиляется большому количеству молодежи.

Идеологический миф вокруг «Гумбинненского сражения» не меняется с того момента, как фестиваль был придуман. «Поле под Гусевом — то самое место, где Россия спасла Париж. И хотя война окончилась для империи крушением государственности, свои союзнические обязательства страна выполнила», — примерно так будет выглядеть сюжет сражения, если свести его до краткого пересказа. Хотя со стороны историков слышатся возражения, власти Гусева взяли эту мифологему за основу для разработки концепции по благоустройству городской площади.

Кроме зрителей интерес к «Гумбинненскому сражению» стали терять и чиновники. Губернатор Антон Алиханов, который два года назад цитировал на фестивале слова Николая I про «русский флаг», в этот раз просто не приехал. За всё областное правительство отдувается в одиночку Андрей Ермак. Впрочем, даже он признает, что мероприятие получилось «абсолютно невеселое». 

«Самая главная ценность этого мероприятия — это надежда на то, что военные события у нас будут только реконструироваться. Что всамделишная война никогда не повторится», — говорит перед началом реконструкции министр. Спикер Облдумы Марина Оргеева также на фестиваль не приехала. Представляющий региональный парламент вице-спикер Александр Богданов предпочитал молчать. 

Заместитель полномочного представителя президента РФ в СЗФО Роман Балашов рассказывает журналистам о «незримых дорогах и нитях», которые при помощи таких фестивалей прокладываются между погибшими более 100 лет назад под артиллерийским огнем предками и приехавшими под Гусев есть шашлык и любоваться военной формой потомками. 

«Придя сюда и приняв участие в этом замечательном сражении, которое вписало золотые страницы в летопись русского оружия, ты по-другому понимаешь свою страну, свою историю, свою родную армию. Понимаешь, собственно, почему ты являешься русским и можешь гордиться за своих предков», — с пафосом рассуждает чиновник. Каких-то проблем с местом Первой мировой в коллективной памяти потомков заместитель полпреда не видит и считает, что «забытой войной» те события называть некорректно. «Та громадная просветительская работа, которая была проведена и российскими историками, и властями Калининградской области, Гусевского городского округа, собственно говоря, вернула этой войне статус великой войны», — говорит он. 

Сузилась в масштабах при «Фестивальной дирекции» не только ярмарка, но и сама реконструкция сражения. В прежние годы под Гусевом полыхали огнем бутафорские фахверковые домики и мельница. Теперь из всех декораций осталось 4 дома: на деревянный остов натянуты бумажные листы. Диктора, который должен комментировать сражение, совершенно не слышно. Поэтому разобраться в сюжете, который разворачивается на поле, не всегда получается. «Воскрешенные» по воле невидимых сценаристов солдаты обеих армий бегут повторно «умирать» под хлопки холостых выстрелов и взрывы пиротехники. Казак, крутя шашками, словно герой ретрофильма про самураев, разгоняет фигурки в форме кайзеровской армии. Грузный немец, хрипло каркая, гонит солдат из окопов. Русский броневик, обшитый стальными пластинами, глохнет у вражеских позиций и, кажется, не знает, что ему делать дальше. Над полем жужжит квадрокоптер, наблюдая за тем, как фигурки в остроконечных касках жмутся к бумажным стенам строений.

По какому сценарию не проходил бы фестиваль «Гумбинненское сражение», его финал всегда остается одним и тем же: зажатые в угол немцы капитулируют, русская армия ликует. Несмотря на количество взрывов, на фестиваль можно смело идти с малолетними детьми. Оторванные взрывами ноги, вспоротый в штыковой атаке живот и ядовитые газы, уничтожающие целые дивизии, — всё это остается за кадром. Смерть здесь выглядит так невинно и целомудренно, что с нее впору рисовать открытки: после очередного взрыва или хлопка винтовки один из реконструкторов задирает руки к небу и падает на землю. Если фестиваль и формирует образ «Гумбинненского сражения» в коллективной памяти, то именно такой: русские жмут немцев к бутафорским домикам под рыжие грибки взрывов, вырывающих траву с корнем. Диктор рассказывает о том, что случилось со страной всего через несколько лет после этой победы, но его слова тонут в аплодисментах.

Вслед за реконструкторами на поле выбираются уже действующие войска. Как и в 2017 году, фестиваль оканчивается показательным выступлением отряда разведчиков Балтфлота. На поле выкатываются БТРы. Грохот пулеметов заполняет собой всё пространство. Бойцы Балтфлота выстраиваются в «человеческую пирамиду», задирая вверх знамя. «Игрушечная война» окончена.

Несмотря на весь пафос, дальнейшая судьба «Гумбинненского сражения» под большим вопросом. «Мы будем исходить из того, что у нас получится в конце. Надо будет серьезным образом подумать, продолжать эту историю или нет», — говорит Андрей Ермак. Министр заявляет, что если власти поймут, что интерес публики к фестивалю стал снижаться, то его переведут в другой формат, а реконструкция будет проходить уже не ежегодно, а примерно раз в 5 лет.