11 и 12 января в «Тильзит-театре» в Советске при полном аншлаге прошла премьера спектакля «Цианистый калий... С молоком или без?». Постановкой занимался бывший художественный руководитель Калининградского драматического театра и лауреат премии «Золотая маска» Евгений Марчелли. Режиссер после конфликта в Ярославском театре имени Волкова оставил все руководящие должности и переквалифицировался в свободного художника. Именно Марчелли в свое время поставил один из самых провокационных калининградских спектаклей — «Дачники», доказав, что даже классику можно переосмыслить так, что ее еще долго будут обсуждать. Афиша RUGRAD.EU отправилась в Советск, чтобы выяснить, получается ли у Марчелли по-прежнему шокировать публику.

Для своего краткосрочного возвращения на театральные подмостки Калининградской области Евгений Марчелли выбрал «черную комедию» испанского драматурга Хуана Хосе Алонсо Мильяна. Марчелли делал спектакль по этой пьесе еще во времена работы в Ярославле. От режиссера требовалось импортировать свои же собственные наработки на сцену «Тильзит-театра» с поправкой на масштабы и ресурсы последнего. Впрочем, для своего символического возвращения бывший худрук Калининградского драматического театра мог выбрать хоть «черную» комедию, хоть «белую», хоть трагифарс с элементами эротического триллера. Гарантия аншлага с такой фамилией на афишах была практически стопроцентной.

С именем Марчелли по умолчанию связывают все культурные провокации, которые происходили на региональных театральных подмостках. Спектакль «Дачники» показывали в Калининграде больше 10 лет назад. Никто уже, наверное, толком не вспомнит, что тогда такого кощунственного удалось сотворить худруку с Максимом Горьким, но постановка обросла достаточным количеством мифов. Сквозь запутанные лабиринты коллективной памяти тенями проступают некие общественные активисты, решившие бороться с аморальщиной в театре (тогда для города это еще было вполне себе экзотикой), голые на сцене и имитация половых актов в охапке сена. Режиссеру с таким бэкграундом собрать аншлаг в провинциальном театре гораздо легче, чем тем, кто пытается сделать себе репутацию на канонических постановках Достоевского. Некоторые коммерческие компании, которые зарабатывают на организации туризма по области, включили спектакль Марчелли в свой экскурсионный пакет. Спектакль  «Цианистый калий… С молоком или без?» стал для потенциальных туристов одним из немногих поводов выбраться в Советск — город, где не всё так однозначно с благоустройством.

Бывшие коллеги Марчелли по Калининградскому драматическому театру вспоминали, что для режиссера всегда был важен скандал. И «Тильзит-театр», должно быть, в этом плане был для него идеальной точкой старта: чем дальше от областного министерства культуры, тем больше можно было себе позволять на сцене. Здесь до сих пор висят афиши его спектакля из девяностых «В белом венчике из роз...» («маразм с антрактом» писали про него в аннотациях), ради которого на сцене сооружали что-то вроде небольшого бассейна. Впрочем, не только Марчелли был готов к спектаклям, которые могут шокировать. В Советске экспериментировали с постановкой пьесы «Маркиза де Сад» Юкио Мисимы — японского писателя, погибшего после монархического переворота, который он сам и начал.

Калининградский Драмтеатр за время отсутствия Марчелли сумел сколотить себе послушный зрительский капитал на незатейливых комедиях и мелодрамах (эдакая перенесенная на сцену беллетристика). «Цианистый калий… С молоком или без?» — это примерно такая же комедия, только с большим уклоном в «черный» юмор и шутками про сломанный позвоночник и гроб посреди сцены. В центре сюжета семейство из испанской глубинки, моральные принципы которого порой недалеко ушли от мировоззрения племени каннибалов с каких-нибудь затерянных в океане островов. Мать Адела передвигается по сцене на инвалидной коляске, ее дочь Лаура — экзальтированная особа с выпирающей челюстью. Обе они ждут не дождутся, когда же умирающий где-то за кадром дед, дон Грегорио, испустит дух. Но поскольку этот процесс изрядно затянулся («он уже 3 месяца умирает... устали»), мать и дочь решают ускорить его понятными им методами.

По мере развития спектакля бестиарий персонажей пополняется. В колоде типажей есть племянница Хустина, которая проходит здесь по графе «умственно отсталая». Она носит кофе, выискивает «фрейдистских кузнечиков» в творчестве Франца Кафки и радуется, что «умственно отсталым» полагаются скидки на собрание сочинений этого писателя. У Хустины есть муж — увалень Гильермо, чисто визуально похожий на одичавшего Карлсона, который так никуда и не улетел. Поскольку персонажа по умолчанию считают бесплодным, жить с женой ему запрещают, и Гильермо обитает на чердаке, приторговывая всяким запрещенным (в том числе порнографическими карточками). В решающий момент ему хватит смелости, чтобы схватиться за грудь супруги. Сцена, к его сожалению, длится недолго. 

Мелькнет в спектакле добрый и сентиментальный«сексуальный маньяк» с повадками сюсюкающего фетишиста, мясистым животом и кляпом для садо-мазо игрищ во рту.  Двоюродный брат Лауры Энрике наглядно доказывает, что моральное падение семейства куда глубже, чем это предполагалось в начале. А каждая следующая сценка намекает зрителю, что количество трупов к финалу явно не ограничится одним умирающим дедушкой. 

Марчелли по-прежнему играет на понятной ему еще с «Дачников» территории. Команду «Раздевайся!» персонажи воспринимают слишком уж буквально. Режиссеру ничего не стоит заставить актрису находиться на сцене в одних рейтузах и лифчике. Но вряд ли этот прием теперь может сойти за эпатаж. Даже бутафорский половой акт (который должен был случиться прямо на крышке гроба) прерывается до того, как лобковые кости стукнутся друг о друга. 

Пока Марчелли был в отъезде, местный театральный истеблишмент благополучно экспроприировал его творческие методы. И если раньше кого-то в зрительном зале и могло напугать, что речь персонажей в какой-то момент превращается в набор из криков и всхлипов, то теперь такое происходит в каждом втором спектакле. И совершенно необязательно иметь статус «главного провокатора», чтобы использовать этот прием. 

В 2020 году, чтобы хотя бы повторить эффект тех же «Дачников», мало вытащить гроб на сцену или приспособить к российским реалиям несколько чернушных анекдотов от жившего в прошлом веке испанца. Чтобы пробить болевой порог зрителя, надо, по всей видимости, похоронить в этом гробу живого человека со всеми анатомическими подробностями. А этого не может позволить себе не только Евгений Марчелли, но и любой другой театральный режиссер. Хотя бы из-за действующей редакции Уголовного кодекса. 

Текст: Алексей Щеголев
Фото: Юлия Власова