Со сцены певческого поля Центрального парка отчаянно надрывается визгливая скрипка. Последнее, на что похож коллектив Django Lassi — так это на шаблонные представления о немецкой культуре, как о торжестве мрачной романтики, мистицизма и болезненных фантазий. С точки зрения музыкального инструментария, Django Lassi могли бы быть вполне себе стандартной «тихой» инди-группой, чьи песни жили бы в айподах от силы нескольких сотен человек — жителей той страны, куда музыканты приезжали бы на гастроли. Гитары, клавиши, барабаны и никакой показушной экзотики, за которую может зацепиться в музыке человеческий слух, когда ему уже просто-напросто не за что цепляться. Но инди-рок Django Lassi не играют. У них есть надрывная скрипка и, когда начинаются ее партии (чего греха таить, почти «кабацкие») коллективное бессознательное, как будто бы само собой начинает подсказывать ассоциации: Кустурица, Балканы, «Черная кошка, белый кот», застолья, веселье и все такое прочее. Зрители последнего дня фестиваля расстилают пледы на склоне, свободных мест на трибуне становится все меньше и меньше. 

Сейчас, наверное, никто уже точно не вспомнит, кто, когда и при каких обстоятельствах произнес словосочетание «нестыдная русская поп-музыка», но фраза оказалась ключевой: если раньше публичное признание в любви к российской эстраде грозило репутационными рисками, то теперь каждый может слушать все, что ему заблагорассудится. Количество таких «нестыдных» групп росло потом в геометрической прогрессии. Певица Manizha, попавшая в лайн-ап фестиваля, представитель уже черт знает какой по счету волны этого стиля.

Главный, наверное, критерий, по которому можно разделять группы на «стыдно» и «не стыдно» - это умение играть песни вживую. Manizha со своими музыкантами тест сдает с отличием. На студийных записях в вокале певицы хорошо слышны нотки подражания чернокожим певицам. Эту манеру исполнения она мастерски воспроизводит на сцене. Ее бэк-вокалистка танцует и, если надо, может встать и за клавиши. Первый клавишник (он же при надобности скрипач) выступает в длинном плаще до пят, словно бы явился на съемки фильма про бандитов 90-х, второй (он же бас гитарист) выглядит так, будто бы поп-певица позаимствовала у какой-нибудь хэви-металлической группы: длинные волосы и суровый взгляд исподлобья. У гитариста под ногами вереница примочек: несмотря на то, что это 100 % поп-музыка, гитара играет важную роль в звучании.

Начинает Manizha с англоязычной баллады, и, в принципе, потом не спешит переходить на родной язык: песни на английском — это как раз отличительная черта и «родовая травма» этой «нестыдной» поп-музыки. Справится с ней певица ближе к концу своего сета. На песне «Иногда» она просит «зажигать огонечки», и пространство перед сценой послушно вспыхивает синей подсветкой телефонов.

До этого у сцены танцевали в основном девушки в длинных платьях. С ними в принципе все понятно: для них Manizha это идеальная модель поведения и желанный образ. Но к русскоязычным песням толпа ощутимо растет и уже может запросто вызвать зависть у организаторов как проправительственных, так и у оппозиционных митингов. Где-то в этом людском море танцует и врио губернатора Антон Алиханов со своим братом. Если посмотреть на это откуда-нибудь сверху, то выглядит это примерно так: человеческое море, над которым возвышаются у сцены две черноволосых головы.



«Нужно собраться и петь дальше», - говорит со сцены довольная Manizha. В зале присутствует ее мама, для ее группы «Калининград Сити Джаз» станет последним фестивальным концертом этого лета, так что и певица, и музыканты понимают, что беречь силы не стоит.

Сначала она несколько минут учит певческое поле Центрального парка простым распевам своего главного хита «Люстра», а потом бросается в бездну с головой. «Вы из другого теста, мы из другого теста», - слегка перефразирует она текст собственного хита, чтобы польстить публике. «Каждый из нас особенный», - уверяет она зрителей.

После того как музыканты и Manizha уходят, продюсер фестиваля Андрей Левченко для порядка сбегает за сцену: якобы уговорить вернуться. «Иван Дорн рвется на сцену», - объяснит он свою неудачу. Люди ждут хедлайнера третьего дня. Левченко это состояние характеризует как «близкое к оргазму».

«С басами перебирают», - выдает свою краткую рецензию на происходящее Антон Алиханов. За эти 3 дня у него сформировался список «любимчиков» и тех групп, которые ему не понравились. Но говорить он об этом не хочет, говорит, что это все равно «вкусовщина». Врио губернатора в это день пренебрег старой политической традицией и не выйдет на сцену фестиваля с приветственным словом (в прошлом году, когда Алиханов был еще премьером правительства области, он на сцену выходил). На вопрос, почему он этого не делает (осенью у Алиханова выборы и лишние минуты общения с электоратом ему бы, безусловно, пригодились) он равнодушно бросает что-то в духе «А зачем?».

Когда только стала появляться первая информация, что одним из хедлайнеров фестиваля «Калининград Сити Джаз» в 2017 году станет Иван Дорн, то всем стало понятно, что организаторы решились на эксперимент. И хотя речь шла о специальной программе Jazzy Funky Dorn, где все танцпольные боевики певца специально переделывались ближе к джазовым стандартам при помощи струнных и духовых, все равно казалось, что так далеко на территорию поп-музыки организаторы главного регионального джазового фестиваля не забирались еще никогда. «Гипер-хедлайнер», - характеризует артиста Андрей Левченко.

Самого Дорна на сцену выносит какая-то нечеловеческая сила. Он одет в красный спортивный костюм. На голове белая повязка, издалека больше напоминающая больничный бинт. Его танцы больше напоминают эпилептический припадок с элементами акробатики. И он уж точно установил рекорд по бегу из одного конца сцены в другой. Антон Алиханов пытается поймать мечущееся из угла в угол красное пятно в экран своего телефона, чтобы сфотографировать. Но получается не слишком хорошо. Дорн набрал слишком большую скорость.

Время от времени он со скоростью пулемета выдает речитативом стих. Некоторые из них — это реверансы в сторону Калининграда и его жителей: «Ну здравствуй, европейский русский, ну здравствуй, город Кёнигсберг». Духовые выдают под его метания тему из старой, ещё времен приставки Dendy игры про водопроводчика Марио, а фанковые партии гитары и баса только ускоряют движения артиста.

«Рай — это я, мои пацаны и все эти люди напротив», - выдает Дорн со сцены нехитрую истину о модели своего идеального мироустройства. Несмотря на все кульбиты, у него никаких признаков одышки. Он по-прежнему сыплет комплиментами: говорит, что здесь публика такая же продвинутая, как на джазовом фестивале в Монтре. И он жалеет, что не может увезти всех этих людей у сцены с собой. Его сил хватит на небольшой бис, хватит на «Мишка виновен», «Как так», «Не надо стесняться» и другие хиты, которые, несмотря на переделанные аранжировки, не потеряли своей приставучести. Но все когда-нибудь заканчивается. Свет на сцене гаснет. Технические работники сматывают провода. Люди сворачивают пледы и идут домой. А врио губернатора Антон Алиханов, какое-то время веселившийся наравне со всеми, отменит свой рабочий выезд в муниципалитеты на следующий день. Связано это с «Калининград Сити Джазом» или нет — неизвестно. Но если да, то организаторы смело могут это записывать в список своих достижений. 


Фото: Юлия Власова
Текст: Алексей Щеголев